Там, где растут полевые цветы

Слэш
Перевод
PG-13
Завершён
543
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
19 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
543 Нравится 33 Отзывы 185 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
«Здравствуй. Если ты нашел это письмо, значит, ты единственный, кто знает правду о моем исчезновении. Дело в том, что я мертв. Я покончил с собой. Ох, нет, не грусти. И не стоит плакать и горевать о моей смерти – это вовсе не обязательно. Единственная твоя цель – понять, почему я сделал это. Мне нужен хоть кто-нибудь (именно поэтому я и оставил эту книгу в библиотеке), кто прочитает. Если ты не хочешь ввязываться в это - не беспокойся, я не заставляю. Но если да, пожалуйста, продолжай читать». Письмо продолжалось еще на несколько абзацев, и Дин почувствовал, как внутри него все как будто сжалось от волнения. Вообще-то, Винчестер пришел в библиотеку за книгами для своего брата, Сэма, который валялся дома с ротавирусной инфекцией. И находка письма от того, кого он даже и не знал, не была частью плана, однако это не остановило Дина, и парень, опустив взгляд обратно, продолжил читать. «Я уверен, что сейчас ты пытаешься угадать мое имя, но я бы хотел не раскрывать его. Ведь, на самом деле, это не твое дело, верно? Поздравляю, если ты зашел так далеко, чтобы продолжить путь к разгадке правды. Ты можешь остановиться в любой момент, если тебе покажется, что это слишком. Я знаю, что делаю. Но тебе не стоит воспринимать всё как повод, чтобы идти следом за мной. Я бы не порекомендовал самоубийство. Пожалуйста, не убивай себя. Итак, давай же начнем оттуда, откуда всё и началось… 1205, Кэссиди Авеню, Фаунтин-Лейк, Нью Хэмпшир. Я не буду торопить тебя, пока ты выбираешь, следовать по этому адресу или нет, однако я бы очень хотел, чтобы ты сделал это. Я не прошу заходить внутрь или даже звонить в дверь, потому что следующий кусочек головоломки ждет тебя прямо в единственной ели с западной стороны. Не надо стесняться. Можешь смело идти вперед и разглядывать всё. Надеюсь, ты достаточно любопытен, чтобы продолжить. Увидимся, (ты подумал, что я собираюсь подписаться, так ведь?)». Дин медленно сложил письмо и засунул его во внутренний карман куртки. Это всё могло быть шуткой, но парень не был уверен, что кто-то стал бы лгать о собственной смерти. Винчестер просто надеялся, что в конце сам не окажется трупом. А книги Сэма могут и подождать.

ххх

Согласно Сири, адрес, данный автором письма, был всего в пяти милях езды. Дин сел в отцовскую Шеви Импалу 67 года и, следуя инструкциям приложения, добрался до нужного микрорайона. Парень ехал, стараясь не пропустить дома с номером 1205 и засматриваясь на невероятные постройки. Винчестеры никогда не имели много денег, поэтому им приходилось жить в Трейлер-Парке, где располагались либо туристы, либо бедные, поэтому все эти дома были раза в три больше того, в котором живет сейчас Дин. Кэссиди Авеню была расположена между Гринвэй Корт и Эшленд Вэй. Дин повернул в сторону улицы, подъезжая прямо к нужному дому, заприметив его с самого начала. Он припарковался на улице, не став подъезжать к гаражу, хотя парню было ясно, что никого нет. Сам дом был окрашен в темно-синий цвет, а окна, ставни и гараж были белыми. Дин засунул руки в карманы и начал обходить дом вокруг в поисках обещанной ели. Корни дерева были очень сильно вывернуты, как будто оно предпочло расти вокруг какого-то уже несуществующего предмета. В самом центре ели было дупло. Оглядевшись вокруг, дабы убедиться, что никого рядом нет, Дин вытащил новый конверт из дупла; он был красным, на бумагу была приклеена золотая марка в виде якоря на фоне щита. Пытаясь унять дрожь в конечностях, Дин раскрыл конверт, достал письмо и начал его читать. «И снова здравствуй. Я рад, что ты предпочел продолжить это путешествие. Могу пообещать тебе, что это письмо будет совершенно не веселым, и единственная вещь, о которой я бы хотел попросить, - сесть под дерево, под которым сижу и пишу письмо сейчас я. На тебя не обратят никакого внимания, ведь никто и никогда не замечает подобных мелочей. Пожалуйста, присядь и читай». Дин снова оглянулся по сторонам, но, как и подметил автор, никого не было, поэтому он опустился на землю, чтобы продолжить начатое. «Если ты еще не догадался, это мой дом. Я вырос в нем и хотел бы извиниться перед тем, кто это читает, если ты подумал, что я избалованное дитя богатеньких родителей. Возможно, ты и прав, однако я не просился быть рожденным в этой семье. Вообще-то, я не просил быть принятым этой семьей, вот так. Я приемный. Моя биологическая семья из России, но я никогда не видел их. Меня забрали из детского дома, когда мне было два года, и привезли в Америку – так я и оказался в семье, живущей на Кэссиди Авеню, в доме 1205. Они были действительно хорошей семьей. Добрые и любящие, они делали всё, чтобы я прожил хорошую жизнь. И я не собираюсь обвинять их в чем-то, по крайней мере, не мистера и миссис Новак, но у меня есть кое-какая история специально для тебя. История, которую я не был в состоянии рассказать кому-либо. Это и является одной из основных причин моего самоубийства. Если ты борешься с насилием и педофилией, закрой письмо и верни его на место. Я не хочу, чтобы ты разочаровывался. Если не желаешь остановиться сейчас, продолжай. Спасибо, что слушаешь мою историю. Мне было шесть, когда моему брату, имя которого я всё равно не назову, было тринадцать лет. Он был злым, черствым и часто доставлял всем проблемы своим буйным поведением. Однажды мистер и миссис Новак решили взять отпуск и уехали в однодневное путешествие, а я остался со своими братьями и сестрами. Было третье июня – никогда не забуду этот день. Я был в своей комнате и играл в игрушки, когда мой брат, которого я был очень рад видеть, так как любил всю свою семью, без стука зашел ко мне. Он сказал, что тоже хотел бы поиграть во что-нибудь. Со мной. Я был в предвкушении. Тогда он предложил побороться, хотя я никогда не был достаточно хорош в этом. Поэтому, когда вся моя одежда была снята, будучи просто в замешательстве, я не знал, что делать, но он говорил мне, что нужно, и я исполнял. Что еще мне оставалось? Больно. Мне было очень больно. Я плакал, мое нижнее белье было в крови, но потом все закончилось, и брат меня перебинтовал. Когда родители пришли домой и обнаружили всю мою одежду в крови, они были напуганы, но кровотечение остановилось, поэтому в больницу меня не повезли. Никто не вызвал полицию. И это дало моему мучителю лицензию на продолжение «банкета». Прости. Сейчас я успокоюсь, приведу в порядок мысли и дыхание, утру слезы. Я не должен оставлять мокрых следов на бумаге, иначе это невозможно будет прочитать. Не буду вдаваться в подробности, уверен, тебе не захочется читать об этом, да и мне не захочется описывать. Это достаточно тяжело. Десять лет мой брат насиловал меня. Когда мне исполнилось двенадцать, я решил рассказать кому-нибудь об этом, но никто мне не поверил. «Мальчишек не насилуют», - так они говорили. Теперь ты знаешь, какого я пола. Я парень, приемный в семье Новаков, и, я уверен, ты попытаешься выяснить, кто я, еще задолго до окончания нашего «путешествия», но это действительно не имеет значения. Суть в том, что за десять лет, с 6 до 16 лет, меня насиловали почти каждой ночью. Я никогда не чувствовал облегчения, разве что когда брат стал приходить ко мне не так часто. Я снова должен извиниться. Всё началось здесь. Всё началось на Кэссиди Авеню, в доме 1205. Вместе с моим братом и изнасилованием. Если ты закончил это письмо, я под впечатлением, но, к сожалению, всё только начинается. Надеюсь, ты готов. Чтобы найти следующее письмо, ты должен покинуть этот район и найти Трэнтон Парк. Это недалеко от моего дома, ты можешь прогуляться до него, если чувствуешь себя неважно. Именно так я и сделаю после того, как допишу. В общем, тебе нужно добраться до парка и найти там желтую горку. Под ней и будет спрятано следующее письмо. Удачи, (никаких спойлеров)». Слезы уже скатывались по щекам Дина, когда он дочитал письмо до конца. Он только вытер их и понадеялся, что не испортил бумагу. Его ноги подкашивались, и Дин облокотился на дерево, чтобы восстановить силы, аккуратно сложил письмо обратно в конверт и пошел к машине. Винчестер положил все письма в бардачок и решил пройтись тем путем, которым шел тот несчастный парень. Если его насиловали в течение десяти лет, Дин должен был догадаться, что автор покончил с собой в шестнадцать лет. Дин поежился. Ему тоже было шестнадцать. Возможно, Винчестер знал этого парня. Возможно, они даже ходили в одну школу. Дин пытался вспомнить хоть что-нибудь, связанное с фамилией Новак, но так ничего и не пришло на ум. У них была большая школа, и если автор ходил в Харборскую старшую школу, то это даже не удивило бы Дина, что он не может никого вспомнить - в его параллели было более шестисот учеников. Пока Винчестер шел до парка, он решил посмотреть посты на фейсбуке о недавних суицидах, но остановился. Автор не хотел, чтобы Дин узнал о нем, пока они не дойдут до конца. «Никаких спойлеров», - как он написал. Поэтому Дин положил телефон в карман и продолжил идти, пиная камешки, попадающиеся ему на пути. Кем бы ни был тот парень, Винчестер хотел врезать его старшему брату. Этот ублюдок должен был оказаться в тюрьме не только за изнасилование, но еще и за убийство. Пять-шесть лет – слишком мало для такого, как он. Этот сраный ублюдок заслужил пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Трэнтон Парк был небольшим и причудливым местечком с качелями, несколькими каруселями, желтой горкой и детскими игровыми домиками. На площадке была только молодая женщина со своей дочерью, которые были около качелей и совершенно не обращали внимания на Дина, в то время как он подошел к горке и залез под нее, чтобы достать следующее письмо. Он обнаружил, что конверт был покрыт защитной пленкой, на которую был наклеена марка с серебряной звездой, а само письмо было в прозрачной пластиковой упаковке, отдающей синевой, и Винчестер решил достать конверт, ничего не повредив, если он решит пойти со всеми уликами в полицию. «Я действительно впечатлен, что ты решил продолжить. Если будешь следовать моим указаниям, то поймешь, зачем я привел тебя сюда и заставил найти это письмо. А теперь ляг, пожалуйста, на горку и продолжай читать. Надеюсь, солнце сейчас светит так, чтобы сохранить этот цвет, напоминающий нарциссы. Ты расположился?» Дин с трудом уместился в горке и лег, подняв письмо над собой, продолжая читать. «Хорошо. Ты, наверное, думаешь, зачем я заставил тебя принять такое странное положение, и я бы хотел попросить тебя войти в мое положение и понять, что эта горка была одним из моих самых любимых мест в детстве. Я прятался за ней, пока другие дети играли в этом парке. Здесь я начал резаться. Нет, правда, ты даже можешь увидеть засохшие пятна крови, если посмотришь направо. Это мои. Мне было двенадцать. Я решил погулять в парке, хоть мне это и не разрешалось, спрятав в карман пару лезвий. Тогда у меня было не очень много друзей (вообще-то, их и сейчас не особо много, я бы даже сказал, меньше, чем было тогда), и я был очень одинок. Никто не понимал меня, даже я сам. Видишь ли, я не был заинтересован в девочках, в отличие от других парней моего возраста. Я не был заинтересован ни в ком. Ни в девочках. Ни в мальчиках. Ни в ком и ни в чем. Пока мои ровесники начинали интересоваться отношениями и всем из этого вытекающим, я все еще хотел играть в свои игрушки. Мне шестнадцать, и я до сих пор не считаю себя заинтересованным в сексе. Тогда мне казалось это ужасным, поэтому я пошел в парк, сел на горку и стал делать порезы на руке. Было очень много крови, и в панике я пытался вытереть ее хоть обо что-нибудь, но она продолжала течь. У меня не было выбора, кроме как побежать домой, забыв о лезвиях (я до сих пор не знаю, что с ними стало), и признаться во всем миссис Новак. Ох, она была в ужасе. После травмпункта, шести швов и похода к детскому психологу я был диагностирован как «обычный» двенадцатилетний подросток с гормональными нарушениями. Ты знаешь, я даже поверил им – и это было лучшее время в моей жизни. Если бы я был «обычным», то все бы закончилось, верно? Представь – моя темная туча уходит, а я становлюсь счастливым подростком и живу дальше, ни о чем не беспокоясь. Но вот в чем загвоздка - я никогда не смогу стать счастливым, и эта темная туча никогда не уйдет. Я начал делать порезы аккуратнее, чем в первый раз. Вообще, я не всегда резался на желтой горке, но, думаю, это место всё равно остается в топе». Дин остановился и повернул голову вправо, задерживая взгляд на кровавых разводах, не в силах продолжать читать. Ему казалось невозможным не заметить, как этот парень страдал. Как можно было не видеть его боль? По щеке Дина снова покатилась слеза, которую он тут же вытер рукавом куртки. Винчестер хотел бы извиниться перед этим парнем через молитву и надеялся, что автор всё же раскроет свое имя. «Мои руки, ноги, живот, грудь, бедра – всё было в порезах. Я словно тигр. Я заслужил эти «полоски». Однако тигры смелые, а я – нет. Тигры жестоки и умеют выживать, а я – нет. Прости. Я заставил себя грустить и, возможно, тебя тоже. Я хочу, чтобы ты знал – я уверен, что буду в сто раз счастливее, чем я есть, если умру. Но если у меня не получится, возможно, мне нужно будет чаще ходить в церковь. Теперь, когда ты пережил еще одну историю (прочитал или пережил? Мне кажется, я забавный), я попрошу тебя перейти через дорогу от парка. Дальше ты можешь ехать на машине, если она у тебя вообще есть. Если у тебя ее нет или ты не хочешь продолжать путешествие, я пойму. Езжай по дороге в сторону города (со стоянки сверни направо), ты доедешь примерно минут за пятнадцать. Когда доберешься до библиотеки, ищи небольшую закусочную «Рыбацкий причал», расположенную на углу между Брод-Стрит и 13-м шоссе. Когда зайдешь внутрь, садись за десятый столик, он мой любимый. Уверен, ты поймешь, когда увидишь своими глазами. И, да, позови Мэг, если она работает. Повеселись там, (нет-нет, не сейчас)». Дин сглотнул. Это письмо было гораздо тяжелее, чем первое, и он не знал, почему. Парень слез с горки и, снова аккуратно сложив письмо в карман, направился к машине. Тайны автора, которые тот по кусочкам излагал Винчестеру, производили на подростка сильное впечатление, и он еле сдерживал слезы. Проверив свой телефон, Дин обнаружил, что пропущенных еще не было, но он был уверен, что его мама скоро позвонит. И тогда парень будет практиковаться в безупречной лжи. Дин уже бывал в «Рыбацком причале» однажды, так что найти его местоположение не составило большого труда, поэтому Дин погрузился в размышления за дорогой. Это было несправедливо, что мальчик умер, но никто не позаботился об этом должным образом. Но знала ли его семья? В самом первом письме автор сказал «правда о моем исчезновении», так значит ли это, что Новаки понятия не имеют, куда делся их приемный сын? Но Дин ни разу не увидел объявления о пропавших мальчиках за весь свой путь, так что этот вариант казался ему довольно сомнительным. Винчестер покачал головой и продолжил ехать, сворачивая на парковку за рестораном. Люди приходили и уходили – делали то, что обычно и должны, и это заставило Дина поежиться. Когда парень вошел в «Причал», со своей барменской стойки на него взглянула брюнетка с жевательной резинкой во рту. - Сколько вас? – спросила девушка. - Я… Я один. Можно ли мне сесть за, - Дин замолчал, пытаясь вспомнить нужный номер, - десятый столик? И еще. Мэг сегодня на работе? - Ну, я Мэг. Я сегодня и за бармена, и за официантку. – закатив глаза, она жестом пригласила Дина следовать за ней к нужному столику. – Вот. Десятый. - Спасибо. - Что будешь заказывать? - Думаю, стакан воды не помешал бы. Как только девушка кивнула и ушла за водой, Дин достал меню и проглядел его, но письма он так и не нашел. Парень нырнул под стол, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, похожее на письмо, и тогда он обнаружил его на противоположном конце десятого столика. Дин медленно вытащил письмо – на этот раз оно было упаковано в золотистый конверт, к которому была приклеена кленовая марка. Стараясь ничего не повредить, Винчестер медленно открыл его и достал письмо, которое положил на стол, приготовившись читать следующую часть истории. Он вздрогнул, когда из конверта вместе с письмом из конверта вывалилась двадцатидолларовая купюра. «И снова здравствуй. Добро пожаловать в мой любимый ресторан в городе. Я часто приходил сюда и разговаривал с Мэг, потому что, несмотря на ее достаточно строгий вид, она всегда была добра ко мне. Думаю, ты мог бы спросить у Мэг, кто я такой, но, надеюсь, что ты все-таки не будешь этого делать. К тому же, она не знает о моей смерти. Только ты об этом знаешь. Прости, что обременил тебя этим. В качестве компенсации ты можешь угостить себя чем-нибудь вкусненьким. Думаю, нам стоит вернуться к истории. Я попросил тебя прийти в эту закусочную для того, чтобы ты продолжил следовать по моим стопам. Именно здесь, за этим столиком, я сидел и писал это письмо. Светило солнце, согревая каждую клеточку моего тела, в то время как я выносил себе смертный приговор. Когда я пришел сюда, не было ни одного посетителя, так что мне без труда удалось спрятать это письмо куда-нибудь, чтобы ты потом его нашел. Также, здесь хранится еще одна часть истории, которую я собираюсь рассказать тебе. Когда мне было четырнадцать, мистер и миссис Новак решили поехать со мной в эту закусочную, чтобы пообедать. Только я и они. Представляешь? У них была невероятно большая семья, но они решили уделить это время мне». - Принести что-нибудь еще? Дин вздрогнул от удивления и взглянул на Мэг. Она не имела представления о том, что ее друг мертв. Но если о смерти парня был в курсе только он, то это означало, что даже Новаки не подозревали об этом. От этой мысли Винчестер почувствовал себя отвратительно. - Да… эм. Можно мне какой-нибудь салат? - Нужен соус? - Итальянский. - Окей. После того, как Мэг ушла, Дин вернулся к письму. «Когда мне было четырнадцать, мистер и миссис Новак решили поехать со мной в эту закусочную, чтобы пообедать. Только я и они. Представляешь? У них была невероятно большая семья, но они решили уделить это время мне. Ничего не подозревая, я думал, что это будет просто обед, что-то типа «семейных посиделок» и всё такое. Но после того как мы сделали заказ, миссис Новак вытащила какую-то бумажку из своей сумки и попросила прочитать, что я и сделал. Это было письмо из школы, в котором сообщалось, что я пропустил очень много уроков, и если так будет продолжаться дальше, то меня исключат. Я был удивлен и напуган, не понимая, что в этом плохого. Миссис Новак все это время смотрела на меня, в смысле, вообще не отрываясь, а мистер Новак был чуть ли не красный от злости. Потом женщина спросила, почему я вечно их разочаровываю. Можешь представить себе мой шок? Они не заботились обо мне. Они просто были обеспокоены, что я стану чем-то вроде разрушения для их семьи. Мистер Новак наклонился к жене и сказал, цитирую: «А я говорил тебе, что брать русского ребенка – плохая идея. Он будет для нас одной сплошной проблемой». Просто хочу напомнить тебе свой возраст на тот момент – четырнадцать. Мне было четырнадцать лет, когда они были уверены в том, что я собираюсь разрушить их репутацию, в то время как их старший сын был насильником, а второй по старшинству проводил большую часть своего времени в школе-интернате, типа он был очень проблемным, и им пришлось от него как-то избавляться. Они были разочарованы во мне, но я был разочарован еще больше. Я не знал, что мне делать, и поэтому просто сидел, выпучив глаза словно рыба». Дин сглотнул и отложил письмо, чтобы Мэг могла поставить его салат. Винчестер был рад, что девушка не спросила его, чем он занимается, а просто ушла. Сейчас, когда перед ним стояла порция еды, Дин не был уверен, что сможет съесть все это, но всё же заставил себя сделать это, чтобы деньги не ушли впустую. Какой родитель скажет своему четырнадцатилетнему ребенку, что он только и делает, что приносит одни неприятности? Неудивительно, что автор называл их мистер и миссис Новак, а не родителями. Дин бы делал то же самое. А что, если парень называл их так, но перед смертью прекратил это делать? Дин вздрогнул и продолжил читать дальше. «Они спорили между собой несколько минут, потом миссис Новак посмотрела на меня и сказала: «Тебе нужно постараться, малыш. Мы не можем позволить тебе вести себя таким неподобающим образом». И я кивнул. Кивнул, понимаешь? Вот все, что я сделал – кивнул как гребанный робот. Прости за выражение, но я невероятно зол на себя за это. Если бы они спросили, в порядке ли я, - это было бы неправильным. Но я бы рассказал им. Я бы зарыдал и все им рассказал, но им плевать, они не хотели этого знать, так что теперь я рассказываю это тебе, мой читатель. Рассказываю тебе, чтобы ты понял, почему моя жизнь была такой отвратительной. Ты знаешь об изнасиловании. Ты знаешь о нанесении телесных повреждений. Теперь ты знаешь, почему я называю школу адом. Когда ты закончишь обедать и выйдешь из закусочной, пересеки улицу, найди Винтер Стрит и дойди до церкви, расположенной на самом углу. Зайди туда и под третьим сиденьем с конца найди следующее письмо. Оно в самом конце, так что тебе не нужно будет долго искать его. Надеюсь, обед был вкусным, К.» Дин чуть ли не подавился, когда увидел конец письма. «К.» Это простое «К» было зацепкой. Винчестер на шаг приблизился к разгадке имени умершего мальчика. Парень почувствовал, как его сердце бешено бьется в груди, и, оставив на столе двадцать баксов и сложив конверт обратно в карман, кинулся из закусочной, чтобы найти следующее письмо. Винчестер шел по улице, ища глазами хоть какую-нибудь табличку, оповещающую о том, что он находится на Винтер Стрит, однако не было ни одного опознавательного знака. Дин всё же был уверен, что скоро найдет эту улицу. Проходя мимо множества различных прилавков и магазинов, парень вглядывался в каждое лицо. Он хотел всё им рассказать, хотел остановить мать двойняшек, схватить ее за плечи и закричать в лицо о том, что никто, черт возьми, не знал о смерти мальчика. Хоть кому-нибудь не было плевать? Как такое возможно, что всем, абсолютно всем было насрать на смерть ребенка? Сжав челюсть от гнева, Винчестер мог только идти вперед, сканируя название каждой улицы. До Винтер Стрит он добирался недолго, эта улица была всего лишь в нескольких кварталах от «Рыбацкого причала». Дин развернулся и помчался вниз; этот квартал был пуст, так что парень чуть ли не бегом добрался до церкви, и, быстро поднявшись по ступенькам, он отворил двери. Внутри было достаточно темно, и Винчестеру потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, и вскоре Дин кинулся искать третий ряд с конца. Дин нашел письмо именно там, где и указал автор. Конверт его был зеленым, однако парень обнаружил, что в нем явно было что-то помимо листка бумаги. Нахмурившись, парень решил не затягивать с открытием конверта и разорвал его, вытряхивая четки, упавшие в его ладони, - они были темно-синего цвета, а кресты - белого. Дин сглотнул и медленно вытянул письмо из конверта, поудобнее усаживаясь на скамейке. «Здравствуй. Я провел множество воскресных дней в этой церквушке, стоя у алтаря и мечтая о том, что прямо сейчас Бог смотрит на свою паству. Не уверен, что ты особо религиозен, и если это действительно так, всё нормально, я не осуждаю тебя. Вообще-то, я и сам не уверен во всем. Если бы Бог был реален, стал бы он заставлять любого верующего чувствовать эту боль? Не думаю». Дин остановился и огляделся вокруг. Если эта история будет про то, как один из священников домогался к К., то Винчестер порвет письмо и закричит. Как столько дурных вещей может произойти с одним человеком? «Церковь всегда была для меня тем местом, где я находил утешение, ибо Бог действительно существовал в моей жизни, хоть и перестал слушать много лет назад. Может, потому что я сломлен. Может, Господь не слушает сломленных мальчиков, которые причиняют себе боль. В любом случае, нужно вернуться к истории. Все произошло в Сочельник в прошлом году, когда мне было пятнадцать. Я посещал Мессу вместе с мистером и миссис Новак. На тот момент я постоянно обвинял себя за то, что доставил им столько неприятностей, и пытался исправить оценки в школе, поэтому меня не выгнали, и, если честно, это было чудом. Перед тем, как началась Месса, я очень сильно захотел в туалет, и, извинившись, я побежал в туалет, чтобы не пропустить начало. Сама ванная комната находилась в подвале (это чтобы ты лучше представил картину), и я отчетливо запомнил, как обрадовался, что родился мальчиком, увидев огромную очередь в женский туалет. Я проскочил в кабинку и старался поторопиться, но иногда ты просто не можешь это контролировать, знаешь. В общем, когда я закончил и уже мыл руки, в туалет зашел мужчина, смутно напоминающий мне кого-то. По-моему, я видел его в церкви несколько раз. Он кивнул мне, а я улыбнулся в ответ, продолжая мыть руки. Когда я развернулся, чтобы вытереть их бумажным полотенцем, мне на рот легла чья-то рука – он была холодной. Когда я говорю «холодной», представь, что сейчас середина января, а ты засунул свои ладони в снег и держал их так минут пять – настолько холодными были руки на моем лице. Я попытался закричать, но не мог даже обернуться, чтобы посмотреть на человека, который напал на меня. Я лишь мог предполагать, что это был тот мужчина, которого я почему-то узнал. Меня затащили в одну из кабинок и стянули штаны, оголяя задницу, в то время как я пытался отбиться, то и дело всхлипывая. Я не мог. Не буду вдаваться в подробности, но это было ужасно больно. Он оставил меня лежать на холодном полу в туалете. Я не двигался. Я не возвращался к Мессе. Когда мистер Новак, наконец, нашел меня, я натянул штаны и высморкался. У меня были царапины на лбу и на щеке, мои бока и бедра были в синяках. Я выбежал из туалета, и он ударил меня за то, что я пропустил Мессу. Он не спрашивал, что случалось. Я не рассказывал. Если нужно, передохни. Я знаю только то, что сейчас мне это просто необходимо». Руки и ноги Дина тряслись, и он закрыл глаза на минуту, чтобы переварить все прочитанное. Тот, кто изнасиловал К. во время Рождественской Мессы, должен получить билет прямиком в ад, но, вероятно, правосудие так и не было восстановлено. Тот чувак заслужил того, чтобы жрать свой оторванный член. Дину необходимо было выйти – больше он не мог находиться в этом месте. Бумага немного скомкалась, и парень вздрогнул – нельзя было портить письмо, и он осторожно разгладил бумагу, продолжая читать. «Я всё еще не уверен, кто был тот человек. Тот, кто изнасиловал меня. Надеюсь, что если Бог всё-таки существует, он покарал его за изнасилование именно в церкви и именно в день рождения Христа. Но если нет, то это нормально, ведь Господь, наверное, самый занятой человек (существо?) на планете. Я пришел домой и плакал. Рождество навсегда было разрушено для меня. Я так устал. Боюсь, что не смогу закончить это путешествие, но полагаю, что если ты, читатель, все еще со мной, то я должен завершить это для тебя. Следующее письмо ты можешь найти за пределами церкви. Поначалу я хотел оставить его внутри школы Святого Александра, но побоялся, что ты не сможешь попасть внутрь, так что ищи конверт под лавкой на улице. Можешь сесть там и прочитать. Я так устал, К.» Как бы Дин не старался, письмо было скомкано, и в конверт запихать его было достаточно трудно, но у него всё-таки получилось. Зазвонил телефон. - Дерьмо. - прошипел парень, быстро вытаскивая его из кармана. – Привет, мам. - Дин, дорогой, ты где? Я отправила тебя за книгой для Сэма уже давно, а тебя все еще нет дома! – её голос звучал обеспокоенно, и Дин чуть ли не поблагодарил ее за то, что она всегда с ним. - Извини, - поспешно ответил Винчестер, думая, как найти школу Святого Александра, – я немного отвлекся. - Ладно, но ты должен сейчас же пойти домой. - Мам, я... - как он мог рассказать ей о том, что письма умершего мальчика сейчас были важнее, чем вернуться домой вовремя? - Дин, сейчас же. - Черт, ладно, – на том конце провода уже отключились, и Дин выругался, сердито возвращаясь к машине. Приключение должно подождать.

ххх

Как только Винчестер вошел в дом и обнаружил маму, он быстро обнял ее, что привело женщину в шок. - Спасибо, мама. - За что? – спросила она, выйдя из ступора и поглаживая спину сына. - За все, - Дин прижал ее к себе еще плотнее и чмокнул в щеку. - О, это довольно мило, дорогой, - Мэри улыбнулась сыну и вернулась к приготовлению ужина, в то время как Дин направился к Сэму. - Ты принес мою книгу? - Ага, держи, ботаник, – ответил Винчестер, взъерошивая волосы брату. Ему пришлось вернуться в библиотеку, чтобы забрать ее, но, по крайней мере, он не забыл, так что Сэмми должен быть благодарен. Письма К. остались в машине; Дин не хотел, чтобы брат или мама спросили про них, если заметят. Как бы грубо это ни звучало, но это было не их дело. - Слушай, так где ты был? – спросил Сэм, ложась обратно на диван и прижимая к себе книгу. - Немного отвлекся и решил помочь кое-кому. Это всё, извини. – Дин пожал плечами – это ведь было правдой, хоть и наполовину. - Лучше бы тебе не передо мной извиняться, а перед мамой, которая беспокоилась о тебе, идиот. Дин показал брату язык и устроился поудобнее в кресле. Он чувствовал, что это было странно – возвращаться к привычной жизни, когда в его машине лежали письма мертвого мальчика, который хотел, чтобы их прочитали и поняли. Парень не раз хотел обратиться в полицию с ними, но решил, что будет лучше сначала закончить это «путешествие». А как только он найдет все письма, то сразу пойдет в участок и заодно заскачет к Новакам – всё-таки они имеют право знать. - Мальчики, – с кухни раздался звонкий голос матери, – идите ужинать! И, Сэмми, сегодня у тебя рис и куриный бульон, так что поторапливайся. Дин обнадеживающе поржал над братом, но в мыслях он все равно был с мальчиком, чье имя начиналось на букву К.

ххх

Дин перечитал все письма по шесть раз, прежде чем успокоиться. Ему хотелось спать, поэтому парень решил, что продолжит поиск утром с попыток найти школу Святого Александра. Поиск в Сири выдал то, что это здание находилось в пяти минутах езды и в двадцати минутах ходьбы, так что Винчестер предпочел добраться туда на машине. Вздохнув, он перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Он перевернулся еще раза четыре. Эти письма никак не оставляли его в покое. В общем-то, так Дин и оказался сидящим на скамейке у школы Святого Александра в полночь, с розовым конвертом в руках. Единственной причиной, по которой Винчестер не вернулся в машину, а остался сидеть там, был фонарь, тускло освещающий письмо. На улице было тихо и пустынно, так что парень просто понадеялся, что копы его не найдут. «Здравствуй. Пока я сижу здесь и пишу это письмо, я понимаю, как, черт возьми, устал от самого себя. Прости, мне действительно жаль, что заставляю тебя читать все это дерьмо. Ты, наверное, самый обычный человек, который уже не хочет продолжать эту затею и которому я тоже уже надоел. Так что прости за то, что постоянно ною. Это звучит так, словно я капризный мальчишка. В любом случае. Время рассказать тебе про школу. Если честно, это самая больная тема для меня. Ладно, мне нужно сделать глубокий вдох. Что ж, начнем. Анна Милтон. Она была довольно добра ко мне, не была жестокой или еще чего хуже при своей популярности. Мы подружились с ней в средней школе, после первого звонка в седьмом классе, когда я нашел ее плачущей из-за того, что ее бросил парень. Я обнял девушку, но после этого миссис Новак отвезла меня домой. Так мы стали друзьями. До Анны у меня вообще не было друзей, так что было невероятно приятно с кем-нибудь разговаривать и делиться своими мыслями. Мы привыкли писать друг другу записки и передавать их на переменах в коридоре. Это было забавно, и я очень многое узнал о ней из этих записок. Не знаю, почему она перестала со мной разговаривать, когда мы перешли в девятый класс. Без предупреждений. Без объяснения. Она просто перестала. Я помню первый свой день в старшей школе, когда я был очень взволнован, потому что впервые у меня был друг, с которым я могу поговорить, и я наконец-то не буду сидеть один за столиком в обед. Но когда я подошел к ней, чтобы сесть рядом, она и ее друзья просто встали со своих мест и ушли. Я даже покраснел от смущения. Когда я столкнулся с ней после школы и спросил, в чем причина ее странного поведения, она сказала, что я «странный», а она больше не может общаться со «странными» людьми. Это был конец нашей дружбы. Просто не из-за чего. Даже после всего того, что я про нее знал. Я знал, что любимый вкус мороженого у Анны – фисташковый, что после распада ее любимой группы она была в трауре целый месяц, я знал ее любимые песни, книги, всех ее парней и тех, с кем бы Милтон хотела переспать. Я столько знал о ней, но она больше не хотела быть моим другом. А она бы могла помочь мне в этом году». Дин записал ее имя в блокнот, который принес, чтобы составить список людей, с которыми ему нужно будет поговорить. Пока что он был мал: 1. Новаки 2. Анна Милтон 3. Полиция «Следующий человек, про которого я бы хотел рассказать, - Рафаэль Эдвардс. Он выпускается из школы в этом году. Он член дискуссионной группы, к тому же чрезвычайно красивый, сильный и умный. Также, Рафаэль живет по соседству со мной. Когда я только перешел в старшую школу, он решил, что я буду его новой целью. Все началось с самого первого дня – на автобусной остановке, когда я дожидался автобуса, как и все остальные, и Рафаэль тоже был там, хотя он мог доехать до школы на автомобиле, но там что-то вроде сломалось, так что он ждал вместе с нами. Я стоял вдали от других без какого-либо желания побеспокоить кого-нибудь. В тот день я взял с собой мою любимую часть «Хоббита», чтобы читать утром. Я был на середине пятой главы, «Загадки в темноте» - так она называется, когда Рафаэль подошел и выхватил книгу из рук. Я пытался вернуть ее, но Эдвардс держал книгу над моей головой, попутно называя меня читающим ботаником в первый чертов день. Я умолял вернуть ее мне, но как только Рафаэль кинул книгу в лужу и наступил на нее, все рассмеялись. Книга была испорчена, а я заплакал. Вообще-то, я зарыдал из-за того, что просто не выдержал всего. Когда приехал автобус, я сел спереди, потому что знал, если сяду сзади, меня обязательно начнут прессовать, а водителю будет глубоко на это плевать. Они начали называть меня «ребенком в плаще», потому что я надел свой любимый плащ поверх школьной формы. Я плакал всю дорогу, после - пытался высушить книгу, но ей был конец, и мне пришлось ее выбросить. Если ты когда-нибудь встретишь Рафаэля Эдвардса, читатель, вмажь ему кулаком по лицу, пожалуйста, от меня, поскольку мне такой шанс так и не представился. Он сделал много плохих вещей для меня в этом году, не буду вдаваться в подробности, иначе мы никогда не закончим с этим, а я никогда не сделаю то, что должен, но вот список: 1. Испортил мою любимую книгу. 2. Запирал меня, по крайней мере, в 10 кладовых. 3. Разбил мне нос, бросив в меня баскетбольным мячом во время урока физкультуры. 4. Постоянно воровал у меня деньги на обед. 5. Не раз избивал. 6. Стянул мои штаны прямо перед самой популярной девушкой в школе (я просто хотел спросить у нее, где находится нужный кабинет, она мне не нравилась). 7. Заставлял писать за него доклады и рефераты. 8. Строя из себя дружелюбного, пригласил меня на вечеринку, а я, чертов дурак, поверил ему и пошел туда, после чего «обезумел». 9. Разрушил мой первый год в старшей школе. 10. Закидал яйцами мою машину в десятом классе. Рафаэль Эдвардс – ужасный человек, но я не желаю ему зла, не считая того, что я хотел бы его ударить, что, однако, не сделаю сам». Дин вписал имя Рафаэля в список: 1. Новаки 2. Анна Милтон 3. Рафаэль Эдвардс 4. Полиция Дин не знал, почему люди были так холодны и жестоки, но парень был полон решимости рассказать им всем о том, что они наделали, что это они убили К., что это они ответственны за его смерть. Дин почувствовал, как внутри него все закипает от гнева, но продолжил читать. «Следующий человек, о котором я бы хотел рассказать, - Захария Вебер. Захария был дружком Рафаэля, и этот дуэт превратил мою жизнь в ад. Если Рафаэль был профи в физическом наказании, то Захария мог уничтожить тебя словесными оскорблениями. История, которую я собираюсь рассказать, случилась в конце девятого класса. Помнишь, я сказал о том, что не чувствую сексуального влечения к людям? Это так, но то, что я сломлен, не уберегло меня от влюбленности в парня. Он учится не в нашей школе, и я даже не уверен, что знает мое имя. Но я все равно влюблен в него, я даже хотел перевестись в обычную школу, лишь бы встретиться с ним лично. В любом случае, Захария каким-то образом узнал, что мне нравится этот мальчик (он, должно быть, услышал, как я говорил об этом кому-нибудь, хоть у меня было не так много друзей, но я любил поболтать с Мэг или Бальтазаром, о котором я расскажу чуть позже). Это был последний день в школе, я уже был готов к каникулам и надеялся встретить летом того парня, в которого влюблен. Я был в спортзале, когда, ослепительно улыбаясь, Зак подошел ко мне. Я был в замешательстве, а потом он повернулся к классу и закричал: «Педик!» Я вздрогнул. Никто не понял, что он обо мне, но я не мог поверить, что он смог встать перед всем классом и закричать это. Однако Захария еще не закончил. «Он педик, любящий, когда в его задницу тыкают членом! Он любит парня! По-моему, нам стоит предупредить того бедолагу». По всему спортзалу разносился смех, и мне ничего не оставалось, кроме как убежать в раздевалку, чтобы спрятаться ото всех. В скором времени, вся школа узнала о том, что именно я тот самый «педик», и от этого стало еще хуже. Я чувствую себя ужасно из-за того, что, уверен, кто-то всё же рассказал тому парню. И я бы хотел извиниться перед ним. Дин Винчестер, мне жаль». Казалось, сердце Дина пропустило несколько ударов, от чего тот чуть не задохнулся. Винчестер уставился на деревья через дорогу, выпуская письмо из рук. Он. Он был влюбленностью мертвого мальчика. Во рту пересохло, и парень не был уверен, что сможет (или должен) продолжить читать дальше все эти письма, но он уже зашел так далеко, что ему просто нельзя было останавливаться сейчас. Руки Винчестера тряслись, а живот скручивало, но Дин поднял письмо и продолжил. «Дин Винчестер, мне жаль. Мне жаль, если вдруг ты читаешь это. Мне жаль, если ты не предпочитаешь парней, а они тебе рассказали, что один педик любит тебя. Мне очень жаль. Я просто очень сильно об этом сожалею. Но сейчас я должен рассказать о Бальтазаре Брэндоне. Первое, что ты должен знать о нем, - он очень хороший человек. Он был добр ко мне, в то время когда все отвернулись от меня, но мне было этого недостаточно. Он не виноват, и я его не виню. Просто я хочу, чтобы он постарался больше. У меня нет плохих историй, связанных с ним, да и хороших тоже нет, но ты, читатель, должен знать, что он действительно хорошо ко мне относился. Бальтазар разговаривал со мной и однажды даже пригласил к себе домой на праздник, и я провел ночь у него. Нас связывала любовь к глупым сериалам и к фаст-фуду, но я не думаю, что мы были хорошими друзьями. Может, он думает иначе, и если это действительно так, то мне жаль. Я плохой друг. Я плохой человек. Я плохой. Иногда я задаюсь вопросом, что бы было, будь я смелее, сильнее и вообще лучше. Возможно, тогда бы я не стал делать этого. Я бы не стал убивать себя, но, черт, я устал. Устал от всего. Единственное, о чем я сожалею, - это о несказанном «привет» Дину Винчестеру. Надеюсь, однажды мы встретимся. Просто не так скоро. Живи своей жизнью, Дин, и проживи ее счастливо. У меня есть еще одно письмо для тебя, мой читатель, и хотя я уверен, что ты хочешь остановиться, я попрошу найти этот последний кусочек этой головоломки, чтобы завершить мою историю. Ты найдешь письмо в нескольких милях от города. Я привык называть это место «Царство гармонии с природой» - я нашел свое спокойствие там. Пожалуйста, прибудь туда к рассвету. Я любил это место. Вокруг тебя – роща, а под ногами - ковер из полевых цветов. Езжай туда. Ты не будешь разочарован. Всего хорошего, К.» Дин сглотнул, смотря на часы. До рассвета было еще несколько часов, но Винчестер был уверен, что сегодня он уже не заснет. Не после того, как узнал такую мучительную правду. Он нравился К., и это значило то, что парень видел автора писем хотя бы несколько раз. «Если бы только ты заметил его, хотя бы раз. Тогда, возможно, ничего бы не случилось». Дин был на грани. Глаза наполнились слезами, он закричал и, скомкав письмо, начал рыдать. Винчестер оплакивал парня, которого не знал, а тот ведь любил его. Автор был влюблен в Винчестера, и хоть Дин ни разу не задавался вопросом, может ли он встречаться с парнями, он точно знал, что мог бы быть хотя бы другом бедному парню. Дин в оцепенении дошел до машины и также доехал до дома, по пути посмотрев, сколько нужно ехать до «Царства гармонии с природой». Двадцать миль. Винчестер пробрался внутрь дома и с облегчением выдохнул, когда заметил, что и мать, и Сэм всё еще спали. Остаток ночи Дин провел сидя на кровати и составляя список нужных ему людей, заполняя комнату лишь звуками скрежета ручки о бумагу: 1. Анна Милтон 2. Рафаэль Эдвардс 3. Захария Вебер 4. Бальтазар Брэндон 5. Дин Винчестер 6. Полиция 7. Новаки Семье К. он хотел бы рассказать все в последнюю очередь. Дин перечитывал свое имя в блокноте снова и снова, пока не начал рыдать. К. был мертв. К. был мертв, а он даже не знал его полного имени, но единственный знал его историю. Желудок Дина резко скрутило, и парень свернулся калачиком на кровати, ожидая, пока пройдет боль. Прежде чем наступил рассвет, Винчестер вышел из дома и направился к конечному пункту. Поездка в нужное место была достаточно напряженной, но тихой, на дорогах не было автомобилей, и Дин приехал как раз на рассвете, припарковав машину и отправившись на поиски рощи и полевых цветов. Это было нетрудно, так как само местечко было небольшим, и парень не был уверен, что именно найдет, но просто надеялся, что это будет не мертвый К. Дин со слезами на глазах заметил полянку и направился прямо в середину, чтобы сесть. Было холодно. Земля была твердой и влажной от утренней росы. Птицы щебетали, пробуждаясь ото сна. А цветы... Цветы были действительно красивыми – не такими яркими, как те, что красуются на витринах цветочных магазинов, но такие же прекрасные. Винчестер сделал глубокий вдох и резко выдохнул, наблюдая, как из его рта выходит пар на морозном утреннем воздухе. Дин посмотрел на цветы, окружающие его повсюду, и уселся на камне возле дерева. Там был еще один конверт. На этот раз он был черный с маркой в виде сердца. Медленно открыв его, Дин достал последнее письмо, не пытаясь остановить головокружение и бешеный стук сердца. «Мои поздравления. Это конец нашего путешествия, которое ты прошел по моим стопам, открыв для себя истину. У меня есть еще одна история, и после того, как я расскажу ее, можешь считать путешествие оконченным. Извини, что у меня нет никаких подарков для тебя или какого-нибудь приза, но я начну с того, что, возможно, интересовало тебя с самого начала. Меня зовут Кастиэль Новак. Мне шестнадцать лет. Я учусь в частной католической школе Святого Александра. И я мертв. Я тот мальчик, на которого вы не обращали внимания, на которого вам было плевать. Я тот мальчик, который ненавидел себя. Вокруг множество таких же ребят, и твоя задача, читатель, – найти кого-то, кто обременен страданиями, и помочь ему, сделать жизнь лучше. Пожалуйста. Ради меня? Никто не делал ничего для меня в этой жизни, но я бы смог заняться любовью с кем-то, если бы это спасло кого-то. Каждый заслуживает жизнь. Моя последняя история стала последней каплей. Это случилось не так давно – две недели назад. Именно тогда я решил покончить с собой, чтобы закончить жизнь без каких-либо объяснений, просто убить себя. Но, тем не менее, я решил, что стоит поговорить с кем-нибудь, просто рассказать, и тогда, возможно, меня отговорят от этого шага. И я выбрал для этого разговора мистера и миссис Новак. Я сказал им, что нахожусь в глубокой депрессии и мне нужна помощь. Они ответили, что я драматизирую, и посоветовали лучше сконцентрироваться на учебе, нежели на этих мелочах. Они не помогли мне. Тогда я пошел к школьному психологу и рассказал ей, что чувствую себя подавленно, и, возможно, у меня депрессия. Она слушала меня, и я даже подумал, что эта женщина сможет хоть как-то помочь мне, потому что она сказала, что я должен был прийти, как только все началось. Но потом в школе что-то случилось, что-то плохое, я не знаю, психолог сказала подождать, и тогда я кое-что понял. Она не поможет мне. Я чувствовал себя потерянным, больным и уставшим. Я просто хотел сдохнуть, когда решил, что можно написать свою историю. Оставалось только выбрать день, когда я смогу это сделать. Пожалуй, если бы мне помогли, я бы не потерял над собой контроль и остался в живых, не стал бы убивать себя. Вот поэтому, читатель, я и решил взять тебя с собой в это путешествие. Ты волен делать с этими письмами всё, что душа пожелает. Рассказать моей семье. Пойти в полицию. Помолиться. Порыдать над ними. Скорбеть. Все, что должен. Все, что хочешь. Я бы хотел процитировать одну из моих любимых песен: «Перед расставанием ты научил меня мужеству звёзд, Чей свет бесконечно длится даже после смерти. Задыхаясь, ты объяснял мне непостижимое. Как удивительно и прекрасно просто существовать в этом мире!»* Как прекрасно существовать... Я надеялся, что смогу найти красоту в своей жизни. И если каким-то образом именно Дин Винчестер нашел эти письма, то я хочу сказать, что нашел эту красоту в тебе - красоту тысяч звезд, освещающих ночное небо. И я надеюсь, что твоя жизнь не угаснет, прежде чем ты сделаешь что-нибудь необыкновенное и прекрасное. С любовью, Кастиэль Новак». Дин уставился в конец письма, от удивления раскрыв рот. Нет, этого не может быть. Это не может быть концом. Он перевернул страницу, еще раз проверил конверт, но больше ничего не было. Это был он. Конец. Конец жизни Кастиэля Новака. Слезы текли по щекам Дина, а он вытащил телефон из кармана и открыл фейсбук, понимая, как тупо выглядит в этот момент, но он должен был узнать. Должен был увидеть лицо юноши. Интернет был слабым, но когда наконец-то приложение открылось, Винчестер вбил «КАСТИЭЛЬ НОВАК» в поиск. 1 результат. Винчестер открыл профиль и был ошарашен. Кастиэль был невероятно красив – его глаза были голубыми словно небо, а его улыбка озаряла весь мир. Этот невероятный мальчик, которого он действительно знал (только сейчас осознал, что они виделись раньше), умер. Его больше не было в живых, и только Дин Винчестер знал правду. Он сделал глубокий вдох и встал. Обратный путь был гораздо тяжелее, чем поездка в парк. Хотя Дин и хотел поехать к семье Кастиэля в последнюю очередь, он решил, что лучше оповестить их первыми. Винчестеру потребовалось пятнадцать минут, чтобы собраться духом, подойти к входной двери и позвонить. Он сжимал в руках все письма, а слезы продолжали течь по его щекам; Дин не был уверен, что сможет рассказать. Дверь открылась, и все письма выпали из рук. Они упали на землю, будто павшие в бою солдаты. - Срань Господня... Кастиэль Новак смотрел на него с широко раскрытыми глазами. - Дин Винчестер? – выдохнул он. - Ты, блин, мертв! Ты сказал, ты был... - Ты нашел их, - прошептал парень, закрывая рот руками, которые, как успел заметить Винчестер, были перебинтованы, - Боже. Мне жаль. - Ты не мертв, - сглотнув комок в горле, сказал Дин. - Нет. Миссис Новак нашла меня. – Кастиэль закусил губу. - Прости, я забыл о них, мне стоило вытащить эти письма. Дин вторгся в личное пространство Кастиэля и обнял его так сильно, как только мог, сжимая плечи юноши. - Ты, черт возьми, жив... - Да, - грустно прошептал он в ответ, - я жив. - Невероятно… Дин не выпускал Кастиэля из объятий, и это казалось правильным и нужным. Когда он отстранился, оба парня начали плакать, но Кастиэль был жив, и это главное. Винчестер стоял рядом с ним, рыдая, но он все еще не отходил, что было для Дина важнее, чем что-либо еще. - Я уже подумал идти к твоим родителям, - всхлипывая, сказал Винчестер. – Я собираюсь ударить Эдвардса, ты же не против? Кастиэль рассмеялся в ответ, вытирая глаза. - Мне жаль. - А мне нет. Мне не жаль. Кас улыбнулся, и Дин почувствовал, как мир переворачивается с ног на голову. Его прекрасная улыбка чуть не заставила парня отключиться от мира сего и просто бездумно пялиться, но этого не случилось, за что Винчестер поблагодарил Бога. - Твоя улыбка прекрасна, - прошептал парень, вытирая слезы со щек Новака. - Спасибо. - Думаю, ты даже не представляешь, как я рад, что ты в порядке, - сказал Дин, по-прежнему стоя на крыльце. Он нагнулся и поднял письма. – Хочешь их обратно? - Нет, - Кастиэль покачал головой и сложил руки крестом, – сожги это, не хочу их больше видеть. - Думаю, что ты должен, - прошептал Дин, - нет, мы должны сжечь их. - И ты сделаешь это? - Черт возьми, да. Новак чуть отодвинулся, чтобы впустить Дина в дом. - Заходи.

ххх

Наблюдать за горящими письмами было чем-то странным для Дина, но он продолжал стоять, приобнимая Кастиэля за плечи, и бросать письма в железную мусорную корзину в саду Новаков. Кас бросил последнее письмо в огонь, и Дин увидел, как оно догорает и превращается в пепел. - Прости, что не замечал тебя. - Все в порядке. Я не просил, чтобы меня замечали. Дин повернулся лицом к Кастиэлю. - Но ты нуждался в этом, - решительно ответил Винчестер, - и прости меня за то, что я был также глух и слеп, как и все остальные. На протяжении всей твоей истории, я постоянно думал, как ни один не смог не заметить столько боли в этом парне, и... – Дин сделал глубокий вдох, - я рад, что мне довелось быть тем, кто пройдет по твоим стопам. Кас чуть улыбнулся. - Да, и мне тоже. Я думал о тебе, пока писал эти письма. Не знаю, почему, ведь я толком тебя и не знал, но я хотел, чтобы читателем оказался ты. - Тебе оказали помощь, да? Я имею в виду, я без понятия, сколько времени прошло с того, как ты... ну ты понимаешь. - Не так уж и много. Да, я сейчас прохожу курс лечения и хожу на прием к психотерапевту каждый день, принимаю кучу таблеток. И еще я перевожусь в другую школу. - Слушай, если тебе нужен друг, - Дин снова обнял Кастиэля, - я с тобой, чувак. Я с тобой. - Спасибо тебе, Дин. Спасибо, - Новак сжал парня в ответ. Винчестер улыбнулся и чуть отодвинулся. - Прекрати извиняться. Кас задрожал, будто снова заплачет, и кивнул: - Спасибо...

ххх

- Дин! - Чего тебе? – Винчестер застонал в знак протеста и обернулся, глядя на Сэма, ворвавшегося в его спальню. - Тут тебе письмо пришло. - Все, иди, Сэмми, - нахмурившись, рявкнул Дин на брата, который только закатил глаза, но все же ушел. Сзади конверта была прикреплена марка в виде серебряной звездочки, и Дин запаниковал, быстро разрывая конверт и в страхе глядя на письмо. «Здравствуй, Дин. Перед тем, как ты запаникуешь – я пока не собираюсь умирать, и это не предсмертная записка. Просто я очень люблю письма. Я хотел бы поблагодарить тебя. Прошло уже две недели после того, как ты пришел ко мне домой, и я надеюсь, что ты понимаешь, насколько я рад твоему визиту. Спасибо, что помог мне сжечь письма. Спасибо, что прочитал их. Лечение идет полным ходом, но я уже чувствую, как мне становится гораздо лучше, но главное, что теперь я понимаю, что не уродлив – я всего лишь асексуал. Если ты не уверен в этом, я могу тебя убедить. Вот мой номер: 765-755-8889. Ты можешь звонить и/или писать мне в любое время (это бесплатно, у меня тариф с бесплатными смс-ками и звонками), и я надеюсь, что ты сделаешь это, потому что я очень хочу стать твоим другом. И, кстати, если захочешь побыть немного старомодным, смело пиши мне письмо, у тебя есть мой адрес, но если вдруг ты забыл, он на конверте. Я подумал, ты должен знать о том, что мой старший брат был арестован за изнасилование и совращение малолетних, а второй по старшинству брат, Габриэль, возвращается в город, и я теперь буду жить с ним (обещаю сказать тебе новый адрес, когда перееду)! Теперь все гораздо лучше, и я бы хотел поблагодарить тебя за то, что был таким заботливым и добрым. Ты действительно восхитительный человек. Хорошего дня, Кастиэль Новак». Дин расслабленно выдохнул и схватил телефон, набирая номер Кастиэля. Когда тот взял трубку, Винчестер с улыбкой ответил: - Привет.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.