Last Christmas, I gave you my heart But the very next day, You gave it away
Руки дрожали, как у любого подростка. Сердце колотилось. Казалось, мир вот-вот рухнет. — Ах!.. Кагеяма! Лучше «Тобио…» Его тело извивается, он стонет от каждого прикосновения. Зажмуривается, на щеках легкий румянец. Руки сжимает в кулаки, когда снова пытается прикусить язык, но стоны вырываются против его воли. Кагеяма везде — он гладит его плечи, его грудь, его бока, его бёдра. Кагеяма в нём. Тело Хинаты не слушается его. Он хочет выгнуться, ему приятно, он не может сдерживаться. Он любит Кагеяму. Тобио старается быть нежным. Он должен, ведь тело Хинаты такое хрупкое. Хрупкое, бледное, слабое. Кагеяма должен контролировать свою силу. Он должен ласково целовать его, переплетая их языки. Должен двигаться осторожно, чтобы не навредить мальчику. Должен целовать его плечи, его светлые рыжие родинки на плечах, настолько бледные, что их никто никогда не замечал. А он заметил. Потому что он полюбил его. Не сразу это осознал, но полюбил. — Кагеяма, я!.. Хината не такой, как Тобио. Хината улыбается ему, подбадривая. Это разрешение на более быстрые действия. Это разрешение на снятие ограничений. И Кагеяма срывается, яростно целуя Хинату, требуя ответа, требуя тяжелых выдохов и стонов. Хината должен любить его. Потому что Кагеяма не сможет без него жить. Прикусывает губу, оттягивает её немного в сторону, проводит языком по зубам — таким ровным. Он и сам хочет простонать от этого удовольствия, от одного поцелуя. От такой близости. Он хочет, чтобы этот момент не кончался. Но рука сама тянется к члену рыжего. Не для того, чтобы ускорить процесс, а для того, чтобы дать ему ещё больше наслаждения. Сжимает головку, ласкает её, проводит вниз, спускаясь до яичек, поглаживая их по отдельности, сперва одно, потом другое. Резко возвращается наверх и снова медленно вниз. Едва касается головки, щекоча пальцами, и вдруг рьяно сжимает в горячих, дрожащих руках с мозолями. Хината, светлый ангел, вырывается из поцелуя. Стонет так громко, как только может. И кончает. Пошлое, отвратительное действо с прекрасным ангельским лицом. «Ангелы не бывают рыжими» — говорил Кагеяме дедушка. Ох, как он ошибался. — Тобио… Он наконец смог назвать его по имени. Он сделал это. Ради него. — Тобио!.. Его голос мягкий, но строгий. Более высокий, женственный. Женственный? — Тобио! Приподнявшись, Кагеяма вынул из уха наушник. В дверь стучали. — Да, мам? — Уже половина седьмого, не забывай, что у тебя ещё учеба, — с укором проговорила мать за дверью. Кагеяма выдохнул, огляделся. Сел ровнее и сжал пальцы на переносице, зажмуриваясь. Ангелов не существует. На грязных руках Кагеямы нет спермы рыжего напарника, только его собственная. Как давно он уже дрочит, представляя его? Как долго это ещё продлится? Кагеяма прикусил губу, злясь на самого себя. Делать такие порочные вещи было ему неприятно. Признаться самому себе было трудно, но ведь признаться этому рыжему балбесу еще сложнее! Но на этих каникулах всё обязательно получится. Он обязательно поцелует его. Наконец позволит себе к нему прикоснуться. Сделает всё, как полагается.***
— Счастливого Рождества, Кагеяма! — казалось, Хината сиял пуще обычного. — С Рождеством, Король, — добавил Тсукишима, проходя мимо них. Ямагучи тоже добавил своё «с Рождеством», подавая мяч первогодке. Кагеяма никогда бы не подумал, что именно Ямагучи будет учить их подавать. Из памяти ещё не стерлось то, каким неуверенным он был на первом году школы. — Угу, — кивнул Кагеяма всем им, оглядывая зал. Сочельник. Последняя тренировка в этом году. Совсем скоро все разойдутся по домам и будут праздновать Рождество со своими семьями. А еще через несколько месяцев они разойдутся кто куда. Тсукишима говорил, что после праздников он не вернётся — будет готовиться к поступлению. Ямагучи отмалчивался. Видимо, бросать клуб не хотел. Хината тоже не спешил передавать свою капитанскую должность кому-то еще (в конце концов, он ждал её так долго). Что же до Кагеямы… Он не оставит волейбол так просто. Более того, у него все ещё есть одно важное дело. После тренировки они, как обычно, шли домой вместе. Конечно, сперва Хината купил им всем булочек (он что, старался походить на Дайчи?), но разошлись все довольно быстро, поэтому Кагеяма остался наконец с ним наедине. Самое время, говорил он себе, давай же. — Хината? — проговорил он, обращая на себя внимание удивленных глаз. За последние два года Хината стал немного выше. Окреп, заполучил уважение первогодок и второгодок, даже Тсукишима, казалось, его уважал. Он стал хорош в приёмах, уверенно подавал, хорошо блокировал и умел проводить множество финтов. Хотя на поведении Хинаты это отразилось мало. Он все так же радовался успешным съёмам, кричал, странно изъяснялся. Всё же были вещи, которые никогда не изменятся. — М? В чем дело, Кагеяма? — Хината поднял на него взгляд. На щеке всё ещё остались крошки от булочки. Он был неаккуратным. — Я хотел спросить... Ты свободен завтра? Я бы хотел позвать тебя... В спортивный магазин с собой. Слова застревали в горле, язык и губы не слушались. Сердце колотилось. Кагеяма боялся. — Ха?.. Но, разве завтра не Рождество? Разве его не принято проводить со своими возлюбленными? — «Именно поэтому, идиот!» — Прости, Кагеяма-кун, но у меня уже есть планы на завтра. Хината безмятежно пожал плечами, поднимаясь по дороге в сторону их домов. Кагеяма замолчал, не зная, что ответить. Его сердце, казалось, остановилось. У Хинаты есть планы на завтра. Он не пойдет с ним на свидание. Не получит поцелуя Кагеямы, не получит подарка и не съест шоколада, как это планировал Тобио. Они продолжали идти, молча. Но эта тишина напрягала только связующего. Хината что-то весело напевал себе под нос. Кажется, что-то с рождественским мотивом. До развилки они дошли ужасно быстро. Сейчас Хината повернет в свою сторону, и они больше не увидятся до конца каникул. — До встречи, Кагеяма! — проговорил Хината, поворачивая на другую улицу. — Э? Разве тебе не в другую сторону? — удивленно пробормотал Кагеяма, повернув следом. — По дороге нужно заскочить в магазин. Тоже пойдешь? — Хината улыбнулся, стукнув Кагеяму в плечо. Он совсем ничего не заметил? Кивнув, брюнет пошел рядом, желая продлить их прогулку хоть ненадолго. Зачем ему вдруг понадобилось в магазин? За всё время их дружбы, он ходил туда после вечерней тренировки лишь пару раз. Его мама всегда заботилась о том, чтобы дома всегда и всё было. Она очень добрая и забавная женщина. И милая Натсу, вся в брата, такая же весёлая, общительная и обаятельная. «Почему я вообще думаю об этом? Черт!» Хината зашел в магазин сладостей. В такой час здесь было очень много молодёжи. Девушки, жаждущие найти сладость по вкусу их возлюбленного. Парни, желавшие найти хороший подарок. Медленно до Кагеямы стала доходить суть происходящего. Хината... уже с кем-то встречался? Такие планы у него были на завтра? Рыжий выбрал коробку с несколькими конфетами и небольшой плиткой молочного шоколада в центре. Конфеты с ореховой начинкой расположены вокруг плитки. А плитка на самом деле и не плитка вовсе — выполнена в форме сердца. На упаковке нарисована большая рыжая кошка, которая была измазана в шоколаде и умывалась. В общем, идеальный подарок для девушки. К тому же, он купил брелочек на телефон — боже, тут продавались и такие вещи? — в виде маленького вороненка. Как двусмысленно. Кагеяма хмыкнул. Он уже хотел знать, кто та счастливица. Где-то в глубине души ему хотелось, чтобы девушка бросила Хинату уже сейчас. Умом он понимал, что желать зла возлюбленному — плохо. Но больше ему хотелось эгоистично обнимать этого светлого ангела. Чтобы он не достался никому. — Так завтра ты... — Кагеяма не договорил, когда они вновь вернулись к развилке. — Буду очень занят, — перебив его, хихикнул Хината, улыбаясь. — Ты тоже постарайся, Кагеяма. У тебя же много фанаток, как у Тсукишимы, правда? Неужели ни одна не позвала тебя никуда? — Ага... — Кагеяма отвернулся, разворачиваясь. — Что ж, до встречи, дубина! — Обзываться-то зачем... — промямлил Хината, но Кагеяма его уже не слышал. Его щеки пылали, и ему хотелось как можно скорее сбежать. Он слишком долго тянул. Как этот парень вообще нашел себе девушку, не разболтав всем при первом удобном случае?***
Но девушка не бросила Хинату. Ни на рождество, ни в январе, ни даже в феврале. Хината всё так же возвращался домой вместе с Кагеямой. Пару раз они заговаривали об этом, и Хината уверял, что у них всё хорошо. Когда Кагеяма спросил, почему они не ходят на свидания, он узнал, что девушка не местная и видятся они не так часто. Еще через семь дней проходила золотая неделя тренировочного лагеря для первогодок. После весеннего турнира все стали готовиться к новому, Тсукишима и Ямагучи покинули клуб, ведь третьегодки даже не смогли бы больше участвовать в нём. Хината и Кагеяма всё ещё ходили в зал. Помогали кохаям, тренировались. Кагеяма не собирался поступать в университет, он уже получил несколько предложений. А вот Хинату, казалось, что-то тревожило. Тогда Кагеяма узнал, что рыжий переезжает в Токио. Мир Тобио крошился на кусочки. Как мозаика, каждая деталь выпадала по одной, по очереди, портя всю картину белыми пятнами. Его желания рушились с каждой секундой. Столько времени он потратил, чтобы наконец признаться самому себе, а теперь...он опоздал.
***
На золотой неделе тренировочного лагеря к Карасуно приехал новый состав Нэкомы. Тренера их сменили, а рядом с ним маячил студент Куроо. Кагеяма удивился тому, что он здесь, но, как оказалось, Тетсуро хотел стать тренером, поэтому выезжал вместе с Нэкомой на тренировочные матчи и набирался опыта. После этого его совсем не удивило наличие Кенмы, помогавшего какому-то первогодке с полотенцами. — Я затащил его сюда, так как у него всё равно каникулы, а его мозги помогут мне для выработки стратегий, — объяснил Куроо Кагеяме. Они поболтали еще немного, но Тобио было это не интересно, он лишь следил за играми нового Карасуно. Хината что-то кричал первогодкам. Может, ему тоже потом пойти в тренеры? Почему именно Токио?***
Телефонный звонок, казалось, оглушил его. За шумом матча его мало кто услышал, но Тобио обернулся так, будто это был его собственный телефон. На скамейке сидел Кенма, говорящий с кем-то по телефону и кивая. Маленький вороненок, казалось, блестел и светился. Чертов маленький брелок для телефона. Кагеяма сам не заметил как потянулся к нему. — Кагеяма-кун? Голос Кенмы был спокоен и тих. Это ошарашило Тобио. Заставило прийти в себя. Мимолетом он бросил взгляд на Хинату, смеющегося с первогодками. «Переезжаешь в Токио, значит?» Уже совсем поздно вечером Кагеяма сам не заметил, как по его щекам стали литься слёзы. Его разрывали эгоистичные желания и вопросы. Он хотел знать, чем он хуже. Но задать эти вопросы вслух он не мог. Слёзы жгли щёки. В клуб связующий больше не вернулся. Сосредоточился на учёбе до самого выпуска. Больше они не ходили вместе домой. Он боялся, что не сможет сдержаться. А по вечерам он смотрел на маленького вороненка. Тогда, после той тренировки, он украл его. Никак иначе это не назовешь — он срезал его с телефона Кенмы, пока тот болтал о чём-то с другими. Он всё ждал, когда его настигнет возмездие. Ждал, когда ангел спустится и накажет его. Он слышал, как Кенма что-то говорил про брелок Хинате, слышал, как они спрашивали о нем у кого-то, но так и не нашли. Тогда рыжий что-то пообещал Кенме. А Кагеяма смотрел на маленького воронёнка в своих руках и кусал губы. Это всё, что ему досталось. Это было последним напоминанием об ангеле. Последним, что от него осталось. Но всё было честно. Хината украл у Кагеямы сердце. Кенма украл у него Хинату. А он украл у них эту безделушку. Всё было честно. И всё же возмездие не приходило.