I See Your Colours and I'm Dying of Thirst

— Кит. Луи моргает. — Кит? — Кит. — Я… Кит? — Да, большое, морское млекопитающие. На левом бедре. — Ты хочешь кита на бедре. — Да, пожалуйста. Теперь его единственный на сегодня клиент, выглядит пугающе, потому что, по-видимому, он, кажется, не задумывается о том, что это странно, приходить в тату-салон, не надевая ничего, кроме женских джинсов и лавандового свитера, и просить Луи сделать ему татуировку в стиле Моби Дик на его бедре. Но Луи знает варианты получше. — Ты уверен? Ты уверен, что хочешь, чтобы я набил тебе кита на кожу. Навсегда. — Кашалота, — чопорно исправляет его симпатичный парень, с радостью разглядывая виднеющиеся тату мастера. —Ох, — язвительно думает Луи. — Ну, в этом есть смысл. — У меня есть куча других рисунков, — это все, что Луи говорит, потому что, он вроде как художник, и должен уважать эстетическое мнение клиентуры, но он чувствует себя морально обязанным остановить эту катастрофу, прежде чем она начнется, чтобы избавить этого бедного, лавандового мальчика от его собственных, неправильных решений. Он вытягивает из стола толстую папку с копиями эскизов тату и фотографий, и почти отчаянно подталкивает её парню. — Нет, спасибо, — говорит он низким тембром, удивительно вежливо, для того, кто сейчас издевается (в какой-то степени) над таким лузером, как Луи. — Я хотел бы кита. — Приятель, не мог бы ты пройти для меня ровно по прямой? Только очень быстро. — Я не пьян, — смеется парень, и что-то неожиданно мягкое и тягучее выходит из его горла, несмотря на его скрипучий голос. — Просто скажи мне нет. И он поднимает руку, чтобы с гордостью показать изношеный, резиновый браслет с надписью… там… там написано… И Луи на мгновение становится интересно, пьян ли он только сейчас, потому что этот человек на самом деле носит браслет с надписью: «Сделай меня счастливым без наркотиков!» с белым смайликом, на котором отсутствует глаз, из-за изношенности. — Я надеюсь, ты не будешь возражать, что я курю на работе, — это все, что он может сказать, хватая зажигалку и двигаясь по направлению убогой комнатушки, улыбнувшись парню, следующему за ним по пятам. — Означает ли это то, что ты набьешь мне моего кашалота? — спрашивает он, ярко улыбаясь, а Луи быстро успевает поджечь косяк. — Сколько тебе лет, малыш? — спрашивает он, не обращая внимания на то, как звучит его вопрос. — Ты, конечно же, выглядишь как человек, закончивший школу, но… — и он опускает глаза на браслет, что с гордостью обернут вокруг запястья. — Ох, это? — смеется парень. — Моя крестница принесла его домой из детского сада, после антинаркотической недели. Я ее объект подражания, — хвалится он, делая эту вещь снова, вставая на носочки, и сжимая руки за спиной. — Тем не менее, ты ведь не отправишь ей сообщение о том, что это хорошая идея, сделать татуировку кашалота на бедре. Луи поднимает брови, и блять, парень смеется, и это совсем неадекватно. — Я достаточно взрослый, чтобы принимать свои собственные решения, — он улыбается, и Луи вопросительно поднимает голову. — Двадцать один. — добавляет он. — Ну, я вижу, что ты не новичок в этом деле, — сухо отмечает Луи, кивнув в сторону небольшого пятнышка чернил, выглядывающего из-под длинного рукава лавандового свитера. При этой фразе, парень оживляется, быстро закатывая рукава до локтей и поворачиваясь к Луи так, чтобы тому было видно его предплечье, и ох, Луи понимает, что он глубоко ошибался на счет его тату. Он полностью засыпан ими, с гордостью нося все виды странных изображений, которые Луи никогда бы не набил, это — роза, толстая Библия, якорь, очень анатомически-правильное сердце, и… это… это русалка? С грудью и со всем остальным. Парень и правда набил грудь на сгибе локтя, и он не мог выглядеть более странным. — У меня есть бабочка на животе, — застенчиво говорит он, поднимая свитер до ребер, чтобы показать пару тупых татуировок, прямо на мышцах живота, и, да, чертову бабочку. Прямо над его маленьким пупком. — Мне очень нравятся татуировки, — добавляет он, покачиваясь на каблуках сапог. — Я вижу, — говорит Луи, сильно затягиваясь косяком, и тряхнув головой. — Ну, это займет некоторое время. Лучше сесть, чтобы было комфортнее. И мальчик улыбается, делая именно так, плюхается на пустое кресло и любяще поглаживая спинку сидения. Луи смутно видит какие у него волосы; это немного трудно сказать из-за повязки на голове.  — На бедре, верно? — бормочет он, последний раз затягиваясь косяком, и стряхивая горячий пепел с пальцев. — Да, сэр. Парень кивает, сложив руки в ожидании, смотря на Луи снизу вверх. — Почему ты решил надеть узкие джинсы, если ты знал, что тебе нужно будет снять их? — любопытно спрашивает Луи, и он удивляется, когда парень вздыхает, поджимая губы и надувая розовые щеки, словно пузыри. Он покусывает губы, из-за чего они становятся ярко красными, и Луи быстро отворачивается к стене, чтобы подготовить машинку. Мальчик бормочет что-то невнятное, ударяя себя по лбу, и передавая Луи кусочек сложенной бумаги, с рисунком его татуировки. Это… ну, это кит; что можно сказать наверняка, и, похоже, он был взят прямо с обложки Моби Дик. Он надеется, что этот парень, любитель литературы, а не просто… одержим кашалотами. Но у него есть тревожное ощущение, что этот малыш, безусловно, последний из этого списка. — Ты хочешь любой цвет? — спрашивает он, глядя на него, как только парень отпустил свою нижнюю губу, и тот нетерпеливо качает головой, подпрыгивая. — Хорошо. Ну, я полагаю, ты должен снять свои джинсы. Ты всегда носишь джинсы, верно? И мальчик краснеет, на этот раз Луи дерзко улыбается и кивает, подходя к столику с машинкой, и воу, ничего такого, что Луи сейчас должен думать о рисунке. — К сожалению. Парень краснеет еще сильнее, и кто он такой, черт возьми? Луи слегка трясет головой, возвращаясь к столику за губкой и бутылкой антисептика. Он натирает свои руки дезинфицирующим средством и надевает перчатки, которые он так сильно ненавидит. Когда он возвращается, парень уже сбросил с себя узкие джинсы, и он, видимо, вполне комфортно себя чувствует, в своем нелепом свитере и в паре небольших цветочных боксеров. Цветочные боксеры, которые кажутся Луи слишком узкими, и он мог бы сказать ему, гораздо больше, чем нужно, думая о том, как парень будет смотреться между его ног. От этих мыслей, он отводит глаза в сторону (ведь он профессионал, большое спасибо) и ему становится слегка жарко, когда он приседает, чтобы правильно поставить ноги парня на специальные подставки. — Нормально? — спрашивает он, и парень вытягивает левую ногу, кивая, и слегка постукивая пальцами по коленке. — Я уже побрился, — говорит он с гордостью, так, будто просто принес домой из школы хорошую отметку, и, дерьмо, Луи осознает, что он смотрит вниз, на его ноги. Но он побрил не только бедра, он побрился; Парень побрился полностью, и Луи сталкивается взглядом с довольно мягкой, белой кожей ног, что, кажутся бесконечно длинными. — Гм, хорошо, — он кашляет, из-за пересохшего горла. — Это… хорошо. Я имею в виду. Теперь я не должен делать это сам. Итак. — Это была моя идея, — говорит парень, его глаза мерцают бледно-зеленым, в тусклом свете комнаты. — Итак, я думаю, здесь, — он показывает на свое бедро, — именно здесь. И он затрагивает место, чуть выше колена. — Чтобы она была большой, да? — спрашивает он, потому что площадь достаточно велика, чтобы сделать все безопасно и не больно, и обе ноги, будто встречают Луи с распростертыми объятиями (не то чтобы, чтобы… не то чтобы Луи думал об этом). — Да. Киты большие. И Луи, возможно, потребуется еще один косяк. — Ладно, приятель, это твое требование. — он пожимает плечами, открывая бутылку с антисептиком и промакивая в нем губку. — Гарри, — говорит парень, и Луи безучастно смотрит на него. Он хочет, чтобы ему делал тату какой-то Гарри? — Нет, это, гм, Луи, — говорит он, и парень смеется. — Нет, я Гарри. — Ох. Луи чувствует себя очень, очень глупо. — Это же не был задний ход, не так ли? Или предлогом, чтобы сказать мне свое имя? Парень улыбается, и Луи почти желает, чтобы это было так, потому что реальность такова, что он просто очень, очень глупый. — К сожалению, Гарольд, — фыркает он, — Я на самом деле просто очень, очень глупый. — Я надеюсь, что ты не такой, — улыбается Гарри, — Ты будешь набивать мне тату иглой, не так ли? — Ты говоришь так, будто нервничаешь, — сухо замечает Луи, и Гарри подыскивает момент, чтобы ответить, потому что Луи хватает его за колено, протирая бедро антисептиком. — Нет, — говорит Гарри, качая головой, — Как я и говорил, мне очень нравятся татуировки. — Должно быть испытываешь удовольствие, да? — спрашивает Луи, демонстративно отводя глаза от гладкой кожи и цветочных боксеров, попадающих под его горящий взгляд. Это не то чтобы помогает; Гарри, должно быть, приседает каждое утро, потому что его мышцы напрягаются с каждым прикосновением пальцев Луи. — Это боль не для слабонервных людей. Они все время извиваются. — Я изо всех сил постараюсь оставаться на месте, — Гарри улыбается, двигая пальцами ног. Луи обрабатывает кожу йодом и наносит на бедро, специальным раствором, тупой образ кита Гарри. — Это будет больно, — легкомысленно говорит Гарри, глядя на набросок, и Луи ничего не может сделать, кроме как на минуту поджать губы и покачать головой. — Ладно, — говорит он, хлопая Гарри по колену с характерным шлепком. — Давай сделаем это. Он тянет на себя тележку, увенчанную оборудованием, распечатывая новую баночку с черными чернилами. Он поворачивается на своем кресле к парню и опускает наконечник иглы в баночку. — Ты в порядке, верно? Тебе не нужно держать в руках полотенце, или что-нибудь другое? — Нет, — Гарри качает головой. — Делай свое дело. Так Луи и поступает. Нависая над бедрами, пристально смотрящего Гарри, и устраиваясь поудобнее, чтобы зафиксироваться на месте, и начиная наносить иглой смешного кита. Он проводит несколько минут, нанося контур, очень часто заправляя пистолет, пока не прослеживается черный силуэт. Гарри очень хорошо держался, сидя неподвижно, за исключением его мышц, сокращающихся с каждым нажатием пистолета. Когда Луи останавливается, он хмурится, потому что Гарри сидит неподвижно в своем кресле. Он снова облизывает губы, делая их влажными, и его челюсть сжата настолько сильно, что Луи может посчитать каждую выпирающую венку на шее Гарри. — Ух ты, приятель, — говорит Луи, удивленно моргая. Он и не думал, что имея все эти татуировки, Гарри будет больно, и то, что ему некомфортно. — Ты в порядке? — Нормально, — Гарри сильно закусывает губу, и как только Луи выключает пистолет, он, кажется, расслабляется, немного опускаясь в кресле. Он выпускает судорожный вздох. — Чувствую себя прекрасно. — Сейчас ты не выглядишь взрослым, — мягко отмечает Луи, и Гарри открывает глаза, все эмоции все еще ярко выражены на его лице. — Нет? — спрашивает он, поднимая брови, и Луи фыркает, возвращая свой взгляд обратно к тележке, чтобы сменить иглу. — Это значит да? Гарри толкается, выглядя довольно непринужденно, задевая пальцами правой ноги спину Луи. — Боже, ты раздражаешь, — бормочет Луи, точно не улыбаясь, и Гарри улыбается, откинувшись в кресле, мягко поглаживая пальцем русалку на руке. — Ты уверен, что в порядке? — снова спрашивает Луи. Он хочет убедиться, что у Гарри нет панических атак или чего-то наподобие этого. — Превосходно, — вздыхает Гарри, разгибая и ставя ногу обратно, пока Луи готовит машинку с чернилами. — Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился, — предупреждает Луи, опираясь на колено, и Гарри кивает. Луи снова начинает работу, кожа под пальцами чувствуется странно гладкой и мягкой из-за отсутствия волос на теле, и он опускает иглу в крошечный глаз кита. Его бедра снова напрягаются, Луи чувствует это, но, когда Луи смотрит вверх, Гарри слегка кивает, и Луи колеблется лишь на мгновение, прежде чем продолжить. Он заканчивает глаз, начиная середину первого плавника, когда Гарри начинает ерзать. Черт побери. Луи ненавидит, когда люди двигаются, в то время как он работает; он пытается испортить своего кита? Луи вздыхает, аккуратно протирает красную кожу, устанавливая машинку на тележку. Когда он смотрит вверх, Гарри выглядит еще хуже, чем раньше, его брови нахмурены, а губы полностью искусаны, костяшки пальцев белые, из-за того, что он сжал подлокотник кресла. Его волосы в полном беспорядке, закрывают его красные уши, они темные и шелковистые, и их гораздо больше, чем ожидал Луи, и в сочетании с его красными губами, его кожа выглядит настолько белой, как сливки. Луи сглатывает. — Эй, ты в порядке? — шепчет Луи, нежно дуя на чернила, аккуратно сжимая его колено, но при этом действии, Гарри делает прерывистый и быстрый вдох, напрягаясь. — Ладно, ладно, — торопливо говорит Луи, поднимая руки, кладя их себе на колени, стараясь не прикасаться к нему. — Послушай, если ты хочешь, чтобы я остановился и продолжил завтр- — Нет, — Гарри быстро дышит, качая головой, плотно сжимая глаза. — Нет, я в порядке. — Если тебе слишком больно… — Это не так, это не та- — Гарри, — говорит Луи, и пальцы Гарри сжимаются. — Ты не должен быть храбрым. Многие заканчивают тату на сле- — Нет, — снова говорит Гарри, он качает головой, его голос медленный и грубый. — Я… Это… Это не больно, это не так. Луи моргает, смотря на судорожно вдыхающего парня в кресле. Гарри явно пытается бороться с собой, стиснув зубы, и, очевидно, пытаясь игнорировать нестерпимую боль. Иначе, зачем бы он делал так? Он выдыхает, его дыхание тихое, размеренное, и сгибает руки. — Пожалуйста! — просит он, — Я действительно хочу, чтобы ты закончил сегодня. — Если… Если ты уверен, что… — скептически говорит Луи. — Но, клянусь Богом, если ты начнешь плакать, я отпинаю тебя. Гарри смеется, слегка дрожа, вздыхает и заправляет влажный завиток за ухо, откидываясь в кресле. Он кивает, и Луи замирает, перед тем как с неохотой заправить пистолет и снова нагнуться над ногой Гарри. Он крепко обхватывает его колено, чтобы тот сидел на месте, ощущая горячую кожу под латексом. Луи качает головой, бубня проклятия себе под нос, еще раз сглатывая, прежде чем прикоснуться иглой к бедру Гарри. На этот раз, он реагирует сразу. Гарри вздрагивает, как раз в тот момент, когда Луи наносит краску на кожу, и он отдергивает машинку в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать раны. Это не нормально. Обычно, когда его клиентам больно, они уклоняются от иглы, вжимаясь в кресло, и он останавливается, как только они начинают хныкать от боли. Это… это странно, так как теперь Гарри слегка отрывается от спинки кресла, сворачиваясь на нем и подтягивая к себе ноги, пока его кровь кипит, становясь горячей, с каждым прикосновением пальцев Луи. Это… — Ты хочешь, чтобы я остановился? — шипит Луи, его рука сжимает колено Гарри, от чего тот корчится. — Нет, я… — хрипит Гарри, его голос такой мягкий и терпкий, и это что-то маленькое, тяжелое и длинное и… и слишком хорошо знакомое для Луи. — Давай, я хочу… Просто сделай это, просто… Он открывает глаза, в его зеленых омутах отображены все эмоции, но они все вдруг исчезают, растворяясь в черных бассейнах, такого же цвета, как чернила на пальцах Луи. — Смотри, — он вздыхает, крепко сжав в руках подлокотник. — Только не надо плакать. Луи слегка улыбается, его сердце отбивает ритм в ушах. Он не может сказать, что он нервничает, что этот парень полностью развалился в его пустой комнате, или если он… если… — Ты хочешь, чтобы я..? — спрашивает он, его голос тихий, и Гарри сглатывает, кивая, посасывая нижнюю губу и снова больно закусывая ее, достаточно больно, чтобы она стала теплой, влажной и красной, выделяясь на его белой коже. Дерьмо. Отбрасывая всю логику и рассуждения, Луи вытирает мокрые ладони о джинсы и прижимает иглу к коже Гарри. И вот тот момент, когда он слышит, как парень стонет. Он роняет машинку, и она гудит, стуча об пол с резким клацаньем. Луи нащупывает выключатель, и как только машинка вырубается, он поддается вперед, чтобы схватить Гарри за бедра, аккуратно держа их. — Эй, успок… — начинает он, поворачиваясь к Гарри, но тут же замирает. Потому что у Гарри стояк. Луи приложил столько усилий, чтобы не обращать внимания на эти глупые, цветочные боксеры, а сейчас он пытается отвести пристальный взгляд от выпуклости, скрывающейся под цветками, но теперь для него не секрет, что под ними. Мне очень нравятся тату. Блять. — Держи. — Гарри отдает ему свои джинсы, держа ткань в паре дюймов от носа Луи. — Дерьмо, держи… Продолжай… — Должен ли я? — размышляет Луи, и без каких-либо намерений, его голос становится не заинтересованным а… каким-то другим. Что-то низкое, что-то, что заставляет горло першить, поскольку оно выходит из его рта, что-то, что остается на кончике его языка. — Да, пожалуйста, я… ты должен закончить с-сегодня… — Ты снова будешь дергаться? Мы же не хотим испортить твою татуировку, — говорит Луи, и Гарри отчаянно кивает головой, из-за чего его темные волосы лезут ему в глаза. Это, вероятно, глупо, хотя нет, это очень глупо, что Луи решает взять машинку, и снова коснуться иглой кожи Гарри, и, вероятно, это немного безнравственно, но… Эта работа внезапно стала более, намного более, интересной. Несмотря на свое обещание, Гарри ерзает, задыхаясь и кусая щеку изнутри, поскольку Луи наносит чернила на кожу, и только когда ноги Гарри дергаются, Луи отводит машинку в сторону. — Я думал… — говорит он, обхватывая пальцами ногу Гарри. — …что ты собирался попробовать усидеть на месте, но у тебя не получается сделать это. И Гарри стонет, что-то грубое выходит из его сжатых губ и дрожащей груди. — Не надо, пожалуйста, не говори, что… не говори это прямо сейчас, — шепчет он, и Луи еле сдерживает смех, обвивая пальцы вокруг подрагивающего бедра. — Я не буду заканчивать сегодня, Гарри, — бормочет Луи, и Гарри широко раскрывает глаза, покрытые дымкой, его черные зрачки закрывают почти всю радужку, из-за чего зеленый цвет плохо виден. — Но- — Нет, — прерывает его Луи. — Пока ты не успокоишься. — Не могу, — ворчит Гарри, сжимая зубы, пальцами сжимая подлокотники. — Я не могу сделать это- — Тебе нравится? — в ходе разговора спрашивает Луи. — Тебе нравится пистолет, не так ли? — спрашивает он, кончиком пальца выводя небольшие круги на коленке Гарри. — Не пистолет, — шипит Гарри, немного дрожа. — Это… Это… Когда игла… Это очень чувствительно- — Милый, милый, — гудит Луи. — Гарри, у тебя что-то вроде фетиша на боль, не так ли? И это звучит почти дразняще, он слегка надавливает пальцем рядом с красной кожей незаконченной татуировки. — Заткнись, — вздыхает Гарри, его грудь быстро вздымается, с каждым тихим вздохом, и Луи внезапно чувствует, как его собственный член напрягается, начиная твердеть в штанах. Честно, он удивился тому, что это произошло только сейчас, и что он не возбудился сразу, как только увидел Гарри на своем кресле, ерзающего, горячего, с розовыми губами. — Я… Пожалуйста, Луи, я- И когда Гарри произносит его имя, немного хныкая, Луи становится жарко. — Что? — спрашивает он, и это абсолютно неправильно, поскольку он насмехается над ним, невинно моргая. — Чего ты хочешь, Гарри? Что я могу сделать для тебя? — Ты - придурок, Луи, — бормочет Гарри, — Я могу видеть твое возбуждение, ладно? И, хорошо. Луи забыл, что у Гарри, очевидно, есть глаза, потому что посмотрев вниз, становится ясно, что его выпуклость в штанах, будет видна со всех концов улицы. — Просто- — Мне нужно успокоить тебя? Не любишь делать это сам? — спрашивает Луи, его голос становится тихим, пока он спокойно снимает латекс с рук, и Гарри снова ерзает бедрами на кресле, выглядя очень отчаянно. — Я не знаю, — продолжает Луи, — Не думаю, что это — часть услуги. Ты платишь только за татуировку. Ты знаешь. — Пожалуйста, я… — начинает Гарри, но тут же прерывается, начиная тяжело дышать, поскольку Луи поднимает руку, чтобы захватить указательным пальцем резинку его боксеров. — На этот раз, ты будешь сидеть на месте для меня? — бормочет он, наклоняясь вперед и позволяя губам прикоснуться к гладкому бедру Гарри. Блять, оно такое мягкое, настолько мягче под его губами, чем было под липким латексом перчаток. — Да, я… Блять, — шипит Гарри, когда Луи просовывает пальцы под боксеры, оборачивая их вокруг члена Гарри. Он… Боже, он большой, намного больше, чем у Луи, хотя он никогда не признался бы в этом. Однако, Луи еле сдерживает в себе проклятия, проводя пальцем по влажной головке и горячий член Гарри начинает пульсировать в его ладони. Он осторожно целует бедро Гарри, стараясь не задеть губами свежих чернил, набитых на его кожу, пока он не чувствует, что кромка боксеров упирается ему нос. — Они выглядят нелепо. Он облизывает его бедро, прежде чем сжать зубами ткань. — Давай снимем их. — Мне они нравятся, — Гарри дуется, но цепляет пальцами резинку, опуская ткань вниз. На этот раз, Луи не может сдержать судорожного вздоха, поскольку член Гарри кажется твердым, горячим и истекающим смазкой. Капельки смазки собираются на головке, и Луи устраивается между ног Гарри, которые немного трясутся, оборачивая губы вокруг головки и проводя по ней языком, втягивая щеки. Гарри громко стонет, отбрасывая голову на мягкую спинку кресла, и его лицо снова бледнеет. Луи поднимает голову, оборачивая пальцы вокруг основания члена, и снова опускается, заглатывая его на всю длину. Он слегка поднимает голову, чередуя движения языка по всей длине члена и проталкивая его дальше, пока пульсирующая головка не упирается в заднюю стенку горла Луи, и парень может почувствовать каков он на вкус, сильно втягивая щеки. Он медленно двигает губами, обводя языком влажную головку, смотря Гарри прямо в глаза, и при виде его, лежащего, такого разрушенного и горячего, прямо в тату-салоне Луи, влажного, с бисеринками пота на темных ресницах и нижней губе, Луи чуть не кончает, даже не притронувшись к себе. Вместо этого он облизывает губы, проводя кончиком носа по всей длине Гарри, перед тем как снова заглотить член, пока его глаза не начинают слезиться, пока его нос не упирается в мягкие завитки. — Луи, — задыхается Гарри, выгибаясь на кресле. — Луи, остановись, я сейчас к- Луи медленно двигает губами по члену Гарри, влажно облизывая головку, прежде чем заставить себя встать, поднимаясь по вытянутым ногам парня. Гарри, горячий и все еще твердый, он лежит, в большей степени задыхаясь, на кресле. — Гарри, Гарри, Гарри, — бормочет Луи, плюя на ладонь и распределяя слюну по члену Гарри. — Ты был не очень хорошим мальчиком для меня, не так ли? Ерзая на кресле, препятствуя мне доделать свою работу… Он дергает запястьем, создавая трение, из-за чего Гарри стонет, его глаза становятся стеклянными, прежде чем он жмурится, закрывая их. — …Ты пришел сюда, попросив набить тебе татуировки ебаного кита- — Я… Мне нравятся киты, они… Блять, Луи, дерьмо, я- Мышцы его живота начинают сокращаться, под той глупой бабочкой, и он с криком кончает, изливаясь в руку Луи и вниз, по его запястью, капая на бедра Гарри. — Иисусе, — Луи громко дышит, это его промах, потому что он все еще твердый и горячий, в тесной ловушке его джинсов (почему блять они все еще на нем?). — Смотри, — Гарри тяжело дышит, дрожа, его грудная клетка высоко поднимается. — Кашалот. — О, мой… О, мой Бог, — стонет Луи, и Гарри слабо хихикает, внезапно становясь похожим на ребенка, несмотря на то, что он только что кончил в комнате тату-салона. — Я не должен был даже.. Иисус, что черт возьми я делаю? — он качает головой, пульс стучит в его венах, и он наклоняется, чтобы вылизать сперму с живота Гарри. — Дерьмо, — задыхается Гарри, его глаза темнеют, поскольку он смотрит на Луи, у которого капает сперма с губ, и его рука отчаянно опускается вниз, к красному члену. — Блять, Луи, давай- И он, наконец-то, садится вертикально, оборачивая пальцы вокруг бедер Луи, и усаживая его к себе на колени. И если у Гарри есть фетиш на боль, то у Луи есть фетиш на размер, потому что, когда он видит, что Гарри почти с легкостью усаживает его на себя, и его руки обхватывают бедра Луи, новая волна жара охватывает его. Внезапно, он чувствует огромную нужду в Гарри, который посмотрел на него, поскольку Луи обвел пальцами того глупого чернильного кита, и он не может не поерзать бедрами на Гарри, от чего парень выдыхает, его дыхание снова сбивается и щеки покрываются розовым румянцем, поскольку он сжимает пальцами пояс джинсов Луи, чувствуя его напряжение. — Хочу… — стонет Луи, что-то высокое и хриплое вытекает из его рта, поскольку Гарри стягивает его джинсы прочь, спуская их по лодыжками и бросая на пол, и теперь они валяются около его боксеров. — Хочу объездить тебя. И Гарри клянется, что он снова становится твердым из-за слов Луи. — Да, да, — он стонет, и Луи тихо поскуливает, прежде чем схватить подол свитера Гарри и потянуть его вверх. Гарри поднимает руки, чтобы стащить вещь с головы, и когда они избавляются от мягкой ткани, Луи становится слабым, потому что татуировки, которые он видел на предплечьях Гарри, были только тенью тех, что ниже его груди. Большинство из них такие же глупые, некоторые даже хуже, есть и простые черные формы, в виде сердца и звезды, и есть что-то, что должно быть большие, сжимающие друг друга ладони, скрывающиеся в сгибе его плеча. Но есть и другие: две ласточки в полете, возле его ключиц, великолепный корабль с парусами, довольно небольшая птичья клетка, и даже написанная от руки буква «g», они привлекательны и просты, некоторые даже захватывают дух. Луи хочет показать ему свои собственные татуировки, чтобы сказать ему, что у них общая симпатия к морской тематике, хочет объяснить историю каждой, и даже услышать истории Гарри (но возможно не ту, что о русалке). Но это может подождать. У него сейчас другие вещи на уме. Гарри подносит руку к шее Луи и мягко тянет его на себя, чтобы соединить их искусанные губы вместе, они целуются отчаянно, языками вылизывая рты друг друга. Гарри поглаживает большими пальцами челюсть Луи, нежно проводит руками по талии и опускается вниз, чтобы сжать его упругую задницу. Луи хныкает, потому что Гарри то грубо, то мягко, сжимает чувствительную кожу, и Гарри позволяет кончикам пальцев медленно пройтись по расселине, пока указательный палец осторожно не затрагивает тугое колечко мышц Луи, оно сухое и горячее. Луи выгибает спину, двигая бедрами, и их губы разъединяются, поскольку он задирает голову, позволяя свету падать на вспотевшее тело. — Смазка? — бормочет Гарри, поскольку он присасывается губами к нежной коже шеи Луи, медленно проводя языком вниз к ключицам. Дерьмо, почему он не сделал это раньше? Последняя вещь, которую Луи хочет сделать, так это уйти от Гарри, к своему другу, где он знает, что его коллега держит бутылку смазки. Он хнычет, сейчас он похож на ребенка, который не хочет вставать с кровати, и от этого Гарри улыбается ему в плечо. — Подожди, я… Это подойдет? — бормочет он, оставляя кожу Луи холодной и влажной, поскольку он поворачивается, чтобы взять какой-то крем, стоящий на тележке, и Луи почти кричит в облегчении. Это то, что он дает своим клиентам, чтобы их новая татуировка заживала, но это более чем подходит потому что это... эффективно. — Да, да, просто… Блять… — шипит он, пытаясь потереться своей ноющей промежностью о член Гарри, который теперь такой же твердый, каким был прежде, и Гарри опускает несколько пальцев в густую мазь, перед тем как вернуть руки к заднице, начиная поглаживать дырочку Луи, не проникая внутрь. — Черт, такой тугой, — задыхается Гарри, их лбы соприкасаются, на их языках все еще чувствуется вкусы друг друга. — Блять. И он проталкивает свой палец в задницу Луи, из-за чего ноги парня дрожат. — Давай, — задыхается Луи, — Я… готов, давай. — Ты такой хороший, малыш, — бормочет Гарри, оставляя поцелуй на плече Луи, он проталкивает безымянный палец к первому, тщательно разрабатывая отверстие двумя пальцами. Луи хнычет, сжимая челюсть и резко выдыхая, он двигает бедрами, стараясь как можно сильнее насадиться на пальцы, и Гарри начинает проталкивать их, сначало мягко, а затем более пылко, поскольку Луи хрипит, двигаясь быстрее и более отчаяннее. — Боже, блять, ты такой нуждающийся, Лу, — бормочет Гарри в его шею, — Посмотри на себя, трахаешь себя моими пальцами. Он нежно кусает кожу между ухом и челюстью Луи, целуя бледно-лиловый синяк, и Луи снова краснеет до кончиков пальцев ног, делая так с того момента, как Гарри ступил на порог этой комнаты. Гарри вынимает пальцы из задницы Луи, но тут же снова возвращается к покрасневшему отверстию, вставляя три пальца, аккуратно продвигая их и увеличивая темп с мягким выдохом, обхватывая его предплечье, и мгновение спустя, самый длинный из этих ловких пальцев что-то задевает, из-за чего перед глазами Луи все бледнеет. Он задыхается, падая вперед, на грудь Гарри, прижимаясь к вытатуированным ласточкам, и пальцами обхватывая его плечи. Гарри снова двигает пальцами, на этот раз постоянно задевая простату, и Луи выкрикивает, приглушая крик горячей кожей шеи Гарри. — Остановись, остановись, Гарри, я сейчас- Он затыкает себя собственным стоном, поскольку Гарри наносит особенно мощный удар пальцев, просто продолжая двигать ими, даря бесконечное, неописуемое давление на простату Луи, из-за чего Луи громко стонет. После двух быстрых движений тремя пальцами, Гарри вытаскивает их из горячей дырочки, оставляя Луи на пике оргазма. — Г-Гарри, — задыхается он, дрожа и упираясь лбом в грудь Гарри, его отверстие сжимается, из-за неприятного, прохладного воздуха, желая почувствовать в себе что-то, что-то теплое и твердое, он хочет чтобы его заполнили. — Пожалуйста, блять— — Ты такой хороший, все хорошо, я с тобой, — он дышит в щеку Луи, его дыхание горячее и влажное, он смазывает пальцы, покрывая свой твердый член мазью и обхватывая бедра Луи руками. Луи опирается коленями в сиденье кресла, приподнимаясь, чтобы нависнуть над членом. Гарри смотрит на него, его губы широко раскрыты и все еще влажные от губ Луи, его реснички трепещут, и Луи насаживается задницей на гладкую головку, начиная опускаться. — Блять, — шипит он. — Боже, Гарри… Это больно. Луи, все еще настолько тугой и он сжимает Гарри, но его мышцы расслабляются и волны удовольствия заполняют грудь Луи. Он опускается ниже и ниже на член Гарри, тихие стоны удовольствия выходят из его рта, он задыхается с каждым медленным толчком Гарри в его отверстие. Он опускает плечи, поглаживая бабочку на животе Гарри, он прижимает руки к груди, впиваясь ногтями в горячую кожу. Гарри выгибается, его пресс упирается в ребра Луи, из-за чего Луи оставляет царапины на его коже, и ох, Луи почти забыл, как они дошли до этого. Он прижимается губами к челюсти Гарри, засасывая кожу, достаточно сильно, чтобы оставить засос алого цвета на сливочной коже, от чего Гарри задыхается, откидывая голову на спинку кресла, он дрожит, пытаясь не двигать своими бедрами, ожидая, когда Луи устроится на его коленях, перед тем как двигаться. Когда задница Луи касается бедер Гарри, он дрожит, горячо выдыхая, перед тем как оттолкнуться, он чувствует себя таким открытым, заполненным и таким растянутым, сжимаясь вокруг парня под ним… — Лу, я должен… Я могу… — шипит Гарри, пытаясь сдержаться и не начать двигаться в Луи, он прижимается носом к его щеке, бормоча проклятья. — Да, love, двигайся. Это все, что нужно услышать Гарри, прежде чем схватить Луи за талию и начать двигаться, заставляя Луи прижаться к его груди. Луи закусывает губу, насаживаясь бедрами на член Гарри. — Иисусе, — стонет Гарри. — Боже, ты такой… Только посмотри на себя. И он толкается в Луи, вбиваясь бедрами в мягкую задницу. Луи ускоряется, поднимаясь вверх-вниз, вверх-вниз, насаживаясь на член Гарри. И, блять, он чувствует себя так охуенно, тяжелые, взрывные волны удовольствия, заполняют тело, когда его простату задевает член. — Боже, я близко, — он задыхается, его тело дрожит от каждого толчка, от каждого сантиметра члена Гарри в его заднице, от каждого удара их бедер, это так горячо, тугое удовольствие медленно проходит через его тело, из-за чего пальчики ног поджимаются, пока он сидит на коленях Гарри. Он громко дышит, дрожа, пока Гарри продолжает двигаться, и, внезапно, потоки тепла заполняют его тело, когда он с криком кончает на живот Гарри. Он чувствует себя слабым, но полностью и бесконечно заряженным, он опускается, прислоняясь головой к груди Гарри, позволяя члену Гарри быстрые, острые погружения в его задницу, пока он не чувствует, что парень сбивается с ритма. И затем, что-то теплое, большое и влажное наполняет его, поскольку Гарри кончает с ошеломляющим стоном. Гарри очень мягко снимает со своего члена подрагивающее тело Луи и сажает его вниз, на свои колени, прижимаясь лбом к его шее. Они спокойно дышат, в течение долгого времени сидя в таком положении, поскольку энергия медленно покидает их тела, оставляя их липкими, но такими теплыми, их тела прижимаются друг к другу и их губы оставляют нежные поцелуи на гудящей коже. — Итак, — наконец произносит Гарри, пальцами поглаживая острый выступ ребер Луи, и Луи смеется, затаив дыхание, прижимаясь щекой к острому выступу костлявого плеча Гарри. — Не думай, что мы можем закончить тату сегодня, — бормочет он, мельком взглянув на полузаконченного кита на бедре Гарри, чудесным образом оставаясь спокойным. — Нет, — Гарри качает головой. — Но ты собираешься закончить его, верно? — пищит он, робкая улыбка появляется на его губах, когда он встречается с Луи взглядом. — Я не знаю, ты думаешь, что в следующий раз сможешь управлять своим телом? — серьезно спрашивает Луи, изо всех сил пытаясь скрыть усмешку и хихиканье от Гарри. После, Луи забывает об этом, поэтому он начинает хихикать. Он кладет подбородок на его грудь, выглядя как пугливый котенок. — Конечно нет, — говорит он, его голос грубый. — Зачем тогда я спрашивал? — Нахальный, — Луи закатывает глаза, нежно проводя большим пальцем по бабочке. — Может быть, я выделю для тебя время в своем графике. — Мм, может быть? — гудит Гарри, оставляя несколько теплых, влажных поцелуев на шее Луи. — Может быть, — Луи громко дышит, внезапно, чувствуя усталость, пока он расслабленно лежит на груди Гарри. — Но, это первый и последний раз, когда я набиваю кому-то чертового кита. — Согласен, — говорит Гарри, улыбаясь.