Походы асов в Гардарику

Как выбрались Локи с Тором из моря-океана, так смотрят: дуб на брегу стоит, а под ним Перун весел сидит; рядом же, по цепи златой, большой кот ходит да песни поет. Смотрят асы на это диво, глаз не сводят, а Перун улыбнулся да говорит им голосом ласковым: - Уж вы гой еси добры молодцы, за обиду на меня не сердитеся, а садитесь-ка под древо сие да поешьте-попейте вдоволь. Ну, Тора дважды и приглашать не надо, поесть-попить он всегда был недурен (Один только за голову хватался, когда видел, как громовержец за любым столом за четверых уписывает); Локи же уж на что на сей счет всегда спокоен был, а и он за дальнюю дорогу проголодался, а все ж Перуна поблагодарить догадался. Только асы с богатырем русским поели да выпили, скатерть-самобранку поодаль перестлали, как Локи говорит Перуну голосом льстивым: - А вот чему дивлюсь я, воитель доблестный, так тому, что с Тором вы друг друга и не победили бы, силы-то у вас равные. Такого я прежде видом не видывал, слыхом не слыхивал, а ныне воочию узрел. Засмеялся Перун в бороду, аж закашлялся: - Хорошо хоть Микула Селянинович не шибко разобиделся, не то бы твой друг с родней и не увиделся. А скажите-ка мне, други заморские, вы какого роду-племени? - А не зря зовусь я Одинсон, - отвечает Тор, - отец мой владыка Асгарда, Всеотцом прозванный. Потряс Перун бородой: - Да быть того не может! Родушка наш - отец всего сущего, кто же родитель твой мы не ведаем. Удивился Тор, да и осерчал малость: как так в Гардарики отца его доблестного да не знают? Стал он про Асгард рассказывать, а Перун про солнечный Ирий повествовать; Локи же не устает им вина подливать. Распалился Тор с зелена вина, чуть опять не стал показывать силушку молодецкую, да только в поединок боле не встрял - поумнел, как от Микулиной руки взлетел. Взял он свой могуч Мьёлльнир да как в небо зашвырнет! Да только раздались вдруг в ответ слова хулительные, а на Тора с неба ступа пала. А сидела в той ступе краса-баба, что Ягой прозывалась - то она скверно изъяснялась, ведь попал ей Тор в самое помело, потому бабу к дубу и отнесло; тут смекнул Локи, как ему повезло, ведь Яга-то красавица очень ему понравилась. Стал он бабу задабривать, речи льстивые говорить, теми речами словно узоры вить - тут бы любая враз растаяла, да только Яга его на место одним словом поставила: - Ты такие речи глупым русалочкам разводи - вон, озеро впереди! Знаю я мужиков, у них спокон веков на языке-то мед, а под языком стылый лед! Пригорюнился Локи: вот бы подруга ему была, что сильна в колдовстве да ведовстве, а она оказалась не просто красивая, а еще и на ум ретивая. Ушел ас топить горе в вине, а Перун-то уже на коне. - Ты, Ягуся, на молодцев не серчай, они то невзначай: издалека приехали, притомились потехами. Я тут гостей кормил-поил, так что умерь свой пыл, да в избу к себе приведи, они ж притомились в пути. Согласилась баба-красавица, мыслит, что хорошо управится. - А ты сам-то куда, Перун? - Поскачу в Ирий к Роду, видел он испорченную погоду, как есть все расскажу, а после гостям удружу: пусть с нашими побеседуют да на меня не сетуют. Шлепнул Перун коня нагайкой да в путь поскакал - только пыль столбом встала. Локи сразу воспрял, пусть и сильно устал: больше времени у Яги проведет так и растопит в сердце ее лед. Ну, Торовых козлов они забрали да к Яге в избушку и поскакали, решив у нее Перуна подождать, а пока что спокойно отдыхать.