Radioactive.

Стайлз уже давно привык ко всем прихотям его кармы, к вечным неудачам и десятилетнему игнору королевы школы; Стайлз привык ко всем неприятностям и таким переделкам, что не снились и Ван Дамму, Стайлз привык хаотично находить выход, и вляпываться во что-то снова. Но в опыте Стайлза не было любовных треугольников. В опыте Стайлза не было сопливой мишуры, где тебе приходится делить любимого человека с лучшим другом. Стайлз никогда, даже мысленно, не делал выбор между Скоттом и кем-то еще, будь то Лидия, Малия... или Дерек. Дерек, чертов социопат, отталкивающий своей прямолинейностью и пессимизмом; Дерек, который так равнодушно смотрит на Стилински, что Стайлзу хочется врезать по небритой морде. Тем не менее, Хейл со своей объективностью и хмурым взглядом полностью и целиком завладел помыслами Стайлза, мечтами Стайлза, грезами Стайлза, сердцем Стайлза. В первые недели влюбленности мир казался сказкой, через дорогу перебегали яркие лошадки с колокольчиками на шеях, солнышко лучисто улыбалось всему живому. Но потом эйфория растаяла в воздухе, словно облачко ядовитого аконита. Стайлз стал осторожничать, и прежде всего — со Скоттом. Стилински был отнюдь не дурак, и благодушие, которое проявлял Дерек к его лучшему другу, не укрылось от внимательных глаз. Скотт всегда был глуповатым в любовных делах, и не замечал (или не хотел замечать) взглядов Дерека, исполненных ему, попыток защитить прежде всего Скотта, даже рискуя собственной шкурой. Стайлзу казалось, что когда он был одержим ногицунэ, Дерек помогал его поискам только ради Скотта. Но Стайлз не терял надежды, пытался вразумить себя, найти какой-то новый смысл, спрятаться от желанных изумрудных глаз. И ему удавалось, наверное, на какое-то время удавалось опутать себя красными нитями, неразгаданными загадками и новыми ночными кошмарами. Стайлз люто ненавидел действительность, где ему приходилось держаться подальше от лофта, и от своего лучшего друга. Часто по ночам он грезил, что будет в глазах Скотта героем, если позволит себе отпустить Дерека, предпочесть дружбу любви. Хотя о какой любви речь?... Те жалкие прикосновения к Дереку, беспорядочные и равнодушные встречи их глаз не могли сравниться с отношениями Скотта и Хейла, когда Дерек, будучи альфой, всячески защищал своего бету. И Стайлз многое понимал в те минуты, осознавал, что лучше бы ему вернуться к прежней жизни, к заискиванию перед Лидией, к бессонным ночам с горой домашнего задания, к пачкам адеролла и бесконечным неприятностям, выпадавшим на его хрупкие подростковые плечи. Потом появилась Малия. Она, со своей оборотничей страстью и ярко-голубыми глазами овладела душою Стайлза всего навсего на неделю. Потом возникло... чувство ответственности, что ли. Стилински пытался быть джентльменом, настоящим мужчиной, как сказал бы его отец. К тому же, опыта по отшиванию девушек у Стайлза не было, а особенно таких горячих и сильных девушек. Стилински покорно терпел ее ласки, отвечал на поцелуи, заставлял себя улыбаться в ответ ее пламенным речам, и удивлялся, как девушка-койот не замечает моральных измен. Ведь мыслями Стайлз был в лофте, рядом с неразговорчивым и злым Дереком, и в своей голове ему не приходилось страдать, разрываясь между Скоттом и Хейлом. Но он снова открывал глаза, потому что горячие и мокрые поцелуи Малии окатывали его ледяной водой, он открывал глаза, вежливо улыбаясь, пытаясь оттолкнуть девушку от себя, скрыться на время, убежать, найти свое место в этом чертовом мире. Неужели карма действительно такая бессердечная сука?