Брат

Слова рождаются под ребром, когда по жилам текущий ром клокочет в горле, заполнив рот, и жалится кислород, а губы ловят разбитый вдох. Пускай почти что бессмертен бог, но до лоскутьев вспорол клинок слегка обнажённый бок, а над лицом наклонился Тор — во взгляде снова немой укор — и плавит ненависть их вдвоём горячим сухим огнём, и смерть сейчас как блаженный сон. Суметь сдержать злополучный стон — почти победа для гордецов, кто помнит своих отцов. Он мог бы вечно лежать в крови, но очень хочется говорить, и речь почти как река бурлит в щелях меж бетонных плит: «Послушай, это уже смешно, ты знаешь, кто я, давным-давно, ты мне не батенька и не мать, но всё пытаешься доломать, нагнуть, заставить нудить, как те, о милосердьи и доброте, как будто, если запрёшь в углу, придётся исчезнуть злу. Вот только дай-ка припомнить, брат, всю жизнь мою обративший в ад, кто был во всём этом виноват? Доволен, глумишься, рад? Жалеешь? Знаешь, а мне плевать, ты лезешь, лезешь ко мне опять, нет чтоб попробовать уважать, отбросить гордыни стать. Но ты же «воин», а я... «колдун»? Так мыслишь ты, не чертивший рун, плюющий в детстве на все «нельзя», как эти твои «друзья»? А сколько было убито сил на то, чтоб ты меня отпустил? Никто признать не хотел, что мы друг другу совсем равны! И ты с надеждой слепой своей мне злость даруешь куда сильней, чем мир с толпою безмозглых тел, что я покорить хотел. Но я играть продолжаю роль, пока зрачки застилает боль, ведь этот новый ненужный бой — не первый для нас с тобой». … а мир вокруг зарастает тьмой — тягучей, вязкой, пустой, немой — и с ледяным безразличьем ждёт понятный простой исход. Вот Локи брату глядит в лицо, вот синь встречается с зеленцой (убитый — значит, почти спасён)... И вдруг замирает всё. Как будто тот же горит огонь, но Тор протягивает ладонь и гладит пальцами влажный лоб, пытаясь унять озноб. В глазах у Локи — смятенье, шок, а Тор целует его в висок, сминает губы горячим ртом... В груди набухает ком, заместо слёз на щеках — вода, а смех — осколки сухого льда. И лишь касаний чужих печать мешает ему кричать.