Черный Ворон

Порою, бывает, что ты посмотришь на человека и сразу же видишь, кто он: кривой длинный нос, подозрительный взгляд и в голове возникает ассоциация с орлом или стервятником; широко распахнутые глаза, пугливость и наивность какой-нибудь маленькой девушки дает нам понять, что перед нами кролик, а пронырливость и хитрость многих молодых людей, скорее, ассоциирует их с сурикатами. Такое точное описание можно дать далеко не всем и не всегда. Зачастую вокруг нас лишь серые лица, поглощенные массой, не знающие куда они идут и зачем. Где-то пол-одиннадцатого. Хмурясь от лучей назойливого солнца, для которых белая кожа и густые черные ресницы не являются препятствием, я поворачиваюсь на бок. К моему глубочайшему сожалению, практически сразу мне пришлось открыть глаза, чтобы проверить время. Я проспал первую пару. Сейчас, самым главным было не опоздать на вторую. Надевая неизменно черную одежду, сливающуюся с моими довольно длинными для мужчины волосами, я снова становлюсь собой - черным вороном. Примерно такое прозвище мне практически сразу дали мои однокурсники, как вестнику плохого настроения преподавателя. Для них оное равносильно смерти. Путешествие до моего образовательного учреждения не прошло без происшествий. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Меня атаковали солнечные лучи, которые, казалось, при любом попадании на мою кожу готовы ее просто поджарить. Я не слишком сильно торопился. Я шел. Впрочем, мой шаг, порою, быстрее, чем бег некоторых особей. Так я частенько называю людей, за их глубоко падшие в бездну моральные устои. Расскажу немного про аудиторию, к которой я на данный момент направляюсь, создавая немалое количество шума из-за отсутствия людей и способности этих стен с завидной легкостью отражать звук. Если Вы там когда-нибудь окажетесь, первое, что Вам придет в голову - это то, что вы посетили кладбище. Наш преподаватель истории такой же старый, как предмет, который он, собственно, преподает. Он, при всем моем уважении, одной ногой в могиле, но тем ни менее я характеризую его, как очень живенького старичка, не знающего времени и живущего в одну ногу со своим маразмом. Холерик он еще тот. На его парах поэтому и тихо, что невыносимый страх окутывает каждого, кто попадается к нему на глаза. В лучшем случае, вы услышите несколько нелестных слов о том, какой вы несносный бездарь, ничего не делающий для государства, которое, в последствие его рассказа ничего не делает для него, труженика. И вот эта бесконечная нотация в течение времени всего занятия пересекается с актуальной темой; так случается даже если вы что-то сказали или (я уже говорил про маразм?) не так вздохнули. В худшем случае, шансы получить зачет, при выученном материале, без пропусков, если Вы с температурой под сорок все равно ходите, снижаются практически до нуля. Пожалуйста, не стоит представлять, что будет со мной, когда я там окажусь. Я уже открываю дверь. - Входите, молодой человек! - с огненным энтузиазмом произнес профессор. - Входите же! Я прохожу и сажусь на место. На себе я буквально ощущаю десяток испепеляющих глаз и, скажу я вам, самый тяжелый из них был взгляд преподавателя. - И что же вы, считаете, что можете безнаказанно опаздывать? - Да, считаю. - Ах, вот значит как. Думаете, если солдат опоздает на войну, мы победим? Думаете так вот все? Или, что Вам можно опаздывать, а другим нельзя? Что войну выиграют другие? Нет, милый мой, вспомните вторую мировую. Сколько тогда молодых не вернулось? Наверняка лишь потому что думали, как Вы, что могут безнаказанно опаздывать. Вот и наказание. Их нет, а я до сих пор живу. - Смерть всех пожнет. Вы не исключение, - равнодушно ответил я, хотя его слова порядком меня раздражали. Пожалуй, мне повезло намного больше, чем сокурсникам, пожирающим меня взглядами. Я отличаюсь большим терпением, чем они. - Конечно, - он истерически усмехнулся. - Но раньше, чем меня, Вас, как студента, постигнет история. Кстати, ничуть не усомнюсь, что этот предмет Вы не знаете! Да и не только предмет! Вы не знаете своей собственной истории. Это намного страшнее. Кто не знает своей истории обречен на ее повторение. Я не позволю расти подобным обывателям в своей стране! Во что превратилось государство?! Мало кто заботится об обществе, о добродетелях, которые вбивают в вас, лентяи, свои знания, чтобы не скатиться уж совсем. Да... Мало. Мало таких осталось, кто еще помнит, как нужно жить! Мне показалось, что он сидит на антидепрессантах; все еще не брызжет слюной, хотя активно разрезает воздух посредством своей жестикуляции. - Не позволю! Безусловно не позволю! К следующему семинару я буду ждать от Вас получасовой устный доклад. И не абы что! Вы возьмете эту книгу, по ней учился я, учил историю нашей страны и Вы расскажете, как же нужно жить. - Как нужно жить? Что же, - меня его слова чуть не вывели. - Может, у меня свое мнение на этот счет? - Вот Вы его и расскажете. И если Вам что-то не понравится, опровергнете, - он остановился, словно вспомнил про бездарность нового поколения. - Если, конечно же, сможете достойно аргументировать. - "Достойно...", - прозвучало у меня в голове. Это означало, что я должен либо смириться с его мнением, либо спорить с ним до тех пор, пока он не отбросит коньки. Сквозь шум выходящей толпы был слышен шелест крыльев. Так казалось, но это лишь пальцы скользнули по корочке книги и пособие профессора испарилось со стола. У меня были еще пары, которые прошли тихо, скучно и без происшествий. Правда, мне хватило напряжения сегодня. Я решил отправиться домой. Там меня ждала моя любимая коллекция метательных ножей, но я к ним едва прикоснулся. Я пришел на кухню и достал бутылку виски, которую планировал распить в своем сладком одиночестве. Где-то в час я совсем пьяный внутри, но не на вид, как мне казалось, выбрался на улицу. Было почти жарко. Свет фонарей на моей коже не ощущался. Это было в разы приятнее, чем чувствовать жар дневного излучения. Теплый асфальт остывал постепенно. Практически полное отсутствие машин образовало не только тишину, но и чистоту воздуха. Больше никакой поднимающейся пыли, больше никаких людей. На меня смотрел огромный город, а я пытался лицезреть своим помутненным сознанием.