Калифорнийская сосна.

На протяжении тысячи лет могучая калифорнийская сосна росла и росла, пронеся свою чудесную красоту сквозь землетрясения, пожары и засухи. Старше ее были только окружающие ее горы. Никто не прикасался к ней тысячу лет. Никто не осмеливался бросить ей вызов. — Сколько времени это займет? — спросил мужчина в деловом костюме. — Пару часов, не больше, — ответил толстый лесоруб. — Ну что, начинай, - небрежно махнул рукой заказчик и достал из кармана звонящий телефон, медленно удаляясь от дерева. Я наблюдал за ними издалека. Я видел, как лесоруб растерянно чешет затылок, пытаясь определить, с какой стороны лучше подступить к дереву. Я видел, как бизнесмен ковыряет землю острым носком ботинка и кричит на кого-то по телефону. Их движения казались неважными и даже смешными на фоне величественного спокойствия сосны. Я всегда видел в ней человека, с самого раннего детства, даже разговаривал с ней, доверял свои самые сокровенные тайны. А теперь они собираются убить ее. - Они разрушили наше поселение, осушили реку, служившую нашим источником пропитания, - тихо сказал я словно самому себе. - Они уничтожили все, что напоминало мне о прошлом, присвоили себе наши земли. Собираются строить тут небоскребы... Я, кряхтя, как восьмидесятилетний старик, поднялся с земли и, сложив руки на груди, принялся наблюдать за действиями лесоруба. Толстый мужчина, стоя под нещадно палящим солнцем, весь покраснел и тяжело дышал. Он неловко вертел в руках топор, который казался глупой и бесполезной железкой по сравнению с толстым, изрезанным трещинами на коре стволом сосны. - Мужчина, эй, мужчина! - закричал я, выходя из укрытия и медленно спускаясь с пригорка. Лесоруб оглянулся и, заметив рядом с собой постороннего, сделал важное лицо. - Ну, чего тебе? - с напускной серьезностью сказал он, нанося первый удар топором по стволу моей сосны. - Я занят, не видишь что ли? Я криво ухмыльнулся и, бросив украдкой взгляд на стоящего вдалеке мужчину в костюме, приблизился к лесорубу. - Сколько же платят тебе за эту работёнку? - спросил я, заводя руки за спину, и встал, прислонившись плечом к дереву. - А тебе-то какое дело? Платят и платят, - он утер пот со лба и ударил по стволу еще раз. - Иди отсюда, мужик. Это частная территория. Я удивленно поднял брови и, стараясь разозлить толстяка, опустился на землю рядом с деревом. Лесоруб кинул на меня недобрый взгляд, но ничего не сказал, продолжая наносить удары беззащитному дереву. - А это еще кто? - издалека донесся усталый и злобный голос бизнесмена. Он быстрым шагом приближался к нам. - Мужчина, вы кто? Я встал и протянул подошедшему руку. - Я - тот, кто когда-то жил на этой земле. До тех пор, пока не пришли вы, - я смотрел бизнесмену прямо в глаза, и тот быстро отвел взгляд, догадавшись, что перед ним стоит представитель фактически уничтоженного им народа. - Приятно было познакомиться. А теперь проваливай, - он махнул рукой в сторону шоссе, надеясь избавиться от меня. Но я не так-то прост, будьте в этом уверены. Я подошел к лесорубу и остановил его руку, занесенную для нового удара. Толстяк с удивлением посмотрел на меня и попытался высвободиться, но не успел. - Смотрите, видите эти зарубки? - я провел пальцем по шершавой и согретой солнечными лучами коре сосны, указывая мужчинам на множество параллельных полосок. - Я ставил их в детстве каждый раз, когда кто-нибудь не возвращался с охоты. А эти надписи? Их оставил еще мой отец, когда основал здесь поселение. Мужчины внимательно следили за движением моего пальца, прикасаясь к рисункам и зарубкам, как к какому-то сокровищу. Лесоруб аккуратно положил топор на землю и теперь слушал меня. Бизнесмен, скорчив недовольную мину, скрестил руки на груди, но ничего не сказал. - А эти странные ржавые крюки на том крепком суку? - указал рукой куда-то ввысь, и они подняли головы. - Там когда висели мои качели, но ваши люди сожгли их, когда мы отказались освобождать эту местность. Я рассказывал им о дереве, а вместе с этим и о своем детстве. Наш домик стоял совсем рядом с сосной, поэтому я частенько проводил дни, сидя на самой ее верхушке. Постепенно брезгливость и недовольство на лице бизнесмена сменялось любопытством и отчасти стыдом, особенно когда я в чем-то обвинял пришедших. - Вот видите, что связывает меня и это дерево, - моя речь подходила к концу, и я решил подвести ее итог. - А вы хотите срубить ее. Вы и так уничтожили все мое прошлое - осушили реку, убили или выслали отсюда людей, сожгли дома. Неужели вам этого мало? Из моих глаз невольно потекли слезы. Я смотрел в глаза бизнесмену и искал в них сочувствие, поддержку, но не находил... - Понимаешь, у меня дома семья, дети... - вдруг начал он говорить, ни с того ни с сего перейдя на ты, а потом замолчал. - Ой, да пошло оно все к черту! Я не могу выпросить у тебя прощение за все грехи своего народа, за всю его жестокость по отношению к вашему. Но я могу подарить тебе кусочек твоей памяти. Хотя он никогда и не был моим... Теперь он выглядел усталым и растерянным. Ему было стыдно и грустно одновременно. - Эй, лесоруб! - тихонько окликнул бизнесмен толстяка. - Забирай инструмент, мы уходим. - А как же деньги? - забеспокоился тот. - Я отдам тебе все до последней копейки, даже не сомневайся, - огрызнулся мужчина в костюме, - Спасибо вам, - продолжил он, обращаясь ко мне. - Вы дали мне отличный жизненный урок. Я обещаю, что никто больше не побеспокоит вас, вашу память и землю. Мы уходим, на этот раз навсегда. Он еще раз кивнул мне и ушел вместе с лесорубом, даже не оглянувшись. Я чувствовал тяжесть на душе, словно все воспоминания взяли и нахлынули на меня все разом. Тогда я подошел к сосне и обнял ее шершавый, горячий, но неведомым образом успокаивающий ствол. Мне действительно стало легче.