Мир для Маджере. И Зеркало для Бездны.

      Бездна предоставляла душераздирающие и сводящие до судорог от горечи и безысходности видения седому не по годам магу, и не лиши цвета его волосы болезнь, это вполне могли бы сделать предстающие перед ним образы. Жрица Паладайна молила своего покровителя помочь ей и чародею. Но тьма подтачивала слишком часто, пусть и в осуждающем ключе, но всё едино, слишком часто обращавшийся к ней рассудок Крисании. Но молитва была преисполнена не только любовью, но и твёрдым нежеланием сдаваться. Если Такхизис и могла преуменьшать достоинства смертных, то избавлять их от недостатков — была не в силах. И если, в большинстве случаев, упрямство — суть признак тупости клинка мысли или отсутствия кругозора, то в данных обстоятельствах оно послужило источником силы, как нечто твёрдое и жёсткое в этом зыбком и липком кошмаре. Искаверканная тьмой молитва взывала неизвестно к кому, но результатом должно было стать не только жажда разрушения, но и желание сделать по-своему, всем и общепринятому смыслу наперекор. Не найдя ничего подобного в этом мире, призванная жрицей сила, наложившись на нечётко сформулированное желание одного Вершителя, просто на миг превратила в ничто соответствующий запросу объект в другой реальности и матеарилизовать вновь уже в Бездне. Однако неуправляемый сознанием и волей призвавшей его, поток магии стал действовать в соответствии с базовыми законами термодинамики. А потому заменил изъятого из иной реальности мага другим, со схожими характеристиками, к тому же далеко искать не надо, вот он сидит, от галлюцинаций отбивается.

      Рейстлин окинул взглядом отмеченных проклятием золотых глаз место, в которое он так внезапно переместился. Здесь было светло. Желтоватая трава была, по-видимому, вечной, ибо жухнуть под неумолимым веянием времени не собиралась. Чёрный маг попробовал здешний воздух. Как и на родном Кринне, тот отравлял и мучил его, но был, в отличае от промозглых болотных ветров, совершенно сухим и лёгким. Маджере расправил полы своей чёрной бархатной мантии и сел на кусок янтаря неправдоподобных размеров. Камень был уютным и совсем не холодным, да и вообще в этом прекрасном месте было удивительно тепло и спокойно. Предусмотрительно поставленная хозяином этого убежища, идеально подходящего для отдохновения и восстановления сил, дверь маячила где-то вдалеке, но Рейстлин не спешил уходить.

***

      Тем временем в Бездне от внимания Такхизис не укрылись изменения в составе пленников. Вновь прибывший был облачён в белое и совершенно здоров физически и очень весел. Богиня обрушила на незваного гостя шквал приветственных волн отчаяния, дабы чужак оценил её могущество и преисполнился долженствующего окружению настроения. Мужчина в белых одеждах действительно согнулся пополам, скорчился и тихонько застонал, но вовсе не от безысходности. Великий Магистр Ордена Водяной Вороны едва держался на ногах и чуть не плакал от смеха. Лойсо Пандохва жил в мире, где сотни людей испытывали все сорта ужаса на вкус и цвет десятилетиями подряд, и животный был самым наивным из них. Унижение, боль утраты, одиночество — всё это роскошь, ведь это доступно лишь тем, кто хоть как-то может позволить себе зависеть от мнения и чувств других людей и привязанности к ним. Утрата могущества? Великий Магистр, благодаря изобретательности Кеттарийца, хлебнул самого что ни на есть настоящего бессилия, и твердо знал — тут он был волен делать всё, что захочет.

      Владычица Тьмы пришла в ярость от такого отношения. Она собрала воедино все свои знания о живых, и одарила наглеца всем тем, что губило жителей Кринна. Но все знакомые ей смертные имели, как минимум, одно существенное отличие от вновь прибывшего. Все они невероятно ценили свои представления о реальности, требовали от вещей оставаться неизменными. Каждый чувствовал себя материальным, тяжёлым и вечно искал внешние свидетельства того, что огранён или слеплен в соответственно требованиям.

      Безумие же — переменчивая форма без содержимого. Лойсо был свободен от необходимости искать оправдания и доказательства, а от морали и жажды стабильности — тем более. И знал прекрасно — мнений, сторон, точек и углов зрения может быть сколь угодно много у одного наблюдателя. А потому белым ветром приблизился к, безуспешно насылавшего на него мощные, но неуклюжие и грубо сработанные наваждения, существу. И отзеркалил его.

***

      Выставленная из Бездны Крисания возвела очи к небесам и увидела, что посреди усеянного звёздами купола появилась небольшая дыра. В последствии мудрецы Кринна выяснили, что этот цветной и глубокий провал над их головами — огромное зеркало, отражающее весь мир. Причём всё в зеркале оставалось таким же, как было, но всякий кто подолгу вглядывался в него, утверждал будто отражённое куда мудрей, старше, осмысленнее, сильнее и надёжней.