Рефлекс королевы

Дышавший разложением пейзаж Нереальности уже давно не вызывал у Синдел тошноты. Она привыкла к сухому жару и порывистым чёрным ветрам, гонявшим сажу и колючий песок, оставлявший во рту долгую липкую горечь; который вовсе был не песком, а истлевшими до мелкой крошки костями. Она неспешно шла сквозь пламя и пахший серой туман, мимо скелетов и камней, не настораживалась при виде демонов, постоянно мелькавших рядом. Парадокс, но в мире смерти кипела жизнь. Ежемоментно тысячи чудовищ вылетали из гнилого воздуха, вылезали из-под пропитанной кровью земли, ползли из горящих болот; сливались и перерождались, создавая причудливый круговорот сущностей. Синдел и сама была демоном, но отличным от других — созданным искусственно, при помощи магии, и с прочими, коренными обитателями Нереальности, единения не ощущала. Бывшие собратья — оживлённые, вместе с ней служившие лорду Шинноку — разбрелись, в поле зрения остались только Лю Кенг и Китана, с которыми Синдел общаться не желала, и это нежелание было взаимным. Самым заманчивым лакомством для порождённых Нереальностью существ были живые души, но они забредали сюда редко, да и поймать их было не просто, потому демоны утоляли голод, пожирая друг друга. Но кроме охоты на сородичей можно было найти еду возле колодца, в который падали души мёртвых. Колодец этот, соединявший жизнь и смерть, выглядел как высокий, ярко полыхающий вихрь, и был виден со всех уровней Нереальности. Непрерывный нисходящий поток приносил и расшвыривал во все стороны души из Эдении и Ветерны, Земного Царства и Царства Хаоса, Внешнего Мира и Сейдо. Души были хоть и мёртвыми, но совсем свежими, потому возле вихря постоянно рыскали демоны в надежде выхватить добычу. Синдел, в отличие от других, приходила сюда не ради насыщения утробы, а для утоления голода иного рода, точнее — жажды. Очень скоро Нереальность, следуя законам своей природы, разложит прибывшие души, уничтожив в них все слагаемые жизни: от разума останутся чёрные головёшки, и чувства сгорят на них, а воля, какой бы твёрдой и закалённой не была — расплавится. Но, пока души только начали гибнуть, пока они помнят свои имена — с ними можно говорить. Именно жажда общения тянула Синдел к вихрю — узнать, что нового в других реальностях, кто с кем воюет, где случились мятежи, кто кого предал. Эти прогулки разгоняли тоску. Но случилось так, что у Синдел неожиданно появился компаньон, правда, весьма необычный. Как-то раз она бродила по опустевшим коридорам замка лорда Шиннока, некогда богатого и роскошного, по эстетическим представлениям Нереальности, разумеется. Теперь, когда хозяева были мертвы, замок разваливался на глазах. Синдел смотрела на трещины в заметно покосившихся стенах, на облупившуюся мозаику, сложенную из черепов, костей и зубов, и рассуждала про себя о том, что магия в этом мире подобна золоту для живых. Кто щедро одарён магией — тот богат, может построить, а главное — сохранить дворец, защитить чарами от разрушительных ветров и разъедающих стены испарений. У кого магия слабая или тот, кто ленится развивать данные Нереальностью способности, не обретёт приличного жилища. Синдел, переступая через очередной валявшийся на полу камень, выпавший из кладки, с грустью понимала — очень скоро замок окончательно рассыплется. Недавно в тронном зале рухнул потолок, а Лю Кенгу не было до этого никакого дела. Так и продолжал восседать на троне под открытым чернеющим небом, среди битых камней, проломивших пол, он будто наслаждался творившимся здесь упадком… Погружённая в свои мысли, Синдел за что-то запнулась, она сразу почувствовала — это не камень и не череп, удар был мягким, слишком мягким, словно под ноги попало нечто живое. Она наклонилась, присмотрелась и с изумлением обнаружила отрубленную голову. Живую отрубленную голову лорда Шиннока. Синдел не понимала, зачем подобрала голову. В первую очередь она увидела в этом некий символ — бывший господин, которому она была полностью подчинена и безотказно служила, теперь сам оказался в её полной власти, обезвреженный, лишённый могущества, абсолютно беспомощный. Она унесла голову в свою комнату. В отличие от остальных помещений замка, у Синдел не было разгрома, она по мере сил поддерживала порядок и уют. Голова стала для Синдел подобием домашнего питомца, о котором она решила заботиться, чтобы хоть чем-то развлечь себя. Кропотливого ухода за головой не требовалось — в пище и питье она не нуждалась, но Синдел сочла, что Шиннок, как и любое живое существо, нуждается в прогулках. Она приспособила для Шиннока небольшой короб: прорезала со всех сторон «окошки», дно выстелила дублёной кожей демонов, скатала несколько валиков и разложила их вдоль стенок, подобрав наклон так, чтобы голове удобно лежалось и хорошо гляделось. Теперь Синдел ходила к вихрю вместе с Шинноком. Вид ревенантки, несущей короб с отрубленной живой головой, отпугивал встречавшихся на пути демонов — на них не нападали. Если же демон оказывался совсем уж непонятливый, безнадёжно глупый, — голова предупреждала — сверкала глазами, красными угрожающими огнями. Но однажды случилось возмутительное событие. Когда Синдел уже вышла на равнину, и впереди открылся знакомый вид на огненный вихрь, откуда ни возьмись выскочил здоровенный демон-они. Серое тело твари было сплошь покрыто бурыми пятнами и жирными бородавками. Когтистыми лапами демон сорвал с плеча Синдел короб и бросился наутёк. Бежал он, несмотря на кажущуюся неповоротливость, довольно быстро. Но не быстрее звука. Вопль Синдел взметнул прах, выдрал из земли несколько крупных костей, кинул в сторону свалявшийся скальп, разорвал на лепестки засохший венок и в доли секунды нагнал демона. Напуганный, скрученный пронзающей болью, тот замер на месте. Бородавки стали лопаться одна за другой, источая зловонный дым, потом начала облезать кожа. Демон выронил короб и стал хвататься за повреждённые места, чесаться, только усиливая мучения. Вид орущей Синдел и агонизирующего они, спугнул ещё нескольких демонов помельче, притаившихся под костями, и привёл в ужас пришедшие в Нереальность души. Синдел, не обращая внимания на вызванный переполох, забрала короб. Заглянув внутрь, она увидела, что лицо Шиннока перекошено в недовольной гримасе, и поняла — у него разболелась голова, а виной тому был её крик. Прогулку пришлось отменить. Вернувшись домой, Синдел стала думать, как облегчить страдания Шиннока, как вдруг осознала невероятно простую, полезную вещь — голову пора бы помыть! Она взяла тазик, набрала в кувшин отстоявшейся воды, сняла с Шиннока причудливый, но не лишённый изящества убор, предназначенный, судя по всему, для того, чтобы придать носившему его величественный вид, затем стала осторожно лить воду на волосы. Голове понравилось мыться, Синдел видела довольное лицо, но, промокнув волосы полотенцем, заметила, что шевелюра вся растрепалась, торчит клочками в разные стороны. Значит, теперь нужно причесаться и подстричься. Синдел взяла гребень, положила голову на колени и стала осторожно, слегка касаясь зубьями распутывать пряди. Приведя голову в пригожий вид, Синдел подумала, что она неплохо смотрится и без этой нелепой шапки, но Шиннок состроил такую требовательную, непреклонную физиономию, что не оставалось сомнений — головной убор придётся вернуть. С того дня после каждой прогулки Синдел стала мыть и причёсывать голову. Иногда, представляя себя со стороны, она была готова разразиться громким безумным хохотом — настолько абсурдной виделась ей эта картина. Но бывало, что из глубин души ударяла волной тоска, да такая, что слабели и опускались руки, а на глаза наворачивались слёзы — бывшая королева вспоминала, как причёсывала Китану, когда та совсем малышкой сидела у неё на коленях. Дальше воспоминания начинали нападать и клевать, будто стая стервятников. Однажды Синдел не выдержала и заговорила… — Я с малых лет знала, что мне суждена особенная жизнь — я буду править Эденией. Принцессе не дозволялось выходить замуж за кого вздумается, жениха мне нашли родители, он происходил из знатного и всеми уважаемого рода. Мы с детства знали, что станем супругами. В это трудно поверить, но мужа, которого я не выбирала, я любила. Никого, кроме Джеррода рядом с собой видеть не хотела. Он тоже любил меня, я уверена. Несмотря на сплетни, будто женился он на мне ради титула и доступа к королевской казне, я знаю — он любил меня. Женщина чувствует такие вещи, просто некоторые сознательно обманываются, придумывают любовь, а мне повезло — не надо было лгать себе… Воспоминания о юности были полны счастья и тепла. Синдел рассказывала об Эдении — цветущей щедрой стране, о своём народе — гордом и благородном, ценившем красоту и умевшем создавать её. Синдел сознавала, что всё было не так безмятежно и прекрасно, как виделось спустя тысячи лет. Эдения проигрывала Смертельную Битву, турнир за турниром, но надежда и вера в то, что всё разрешится благополучно, отгоняли тревожные мысли. Свойство памяти — сохранять, даже преувеличивать всё хорошее, а плохое — сглаживать, затенять. Синдел это понимала, но время своей молодости, поры мечтаний и грандиозных планов, иначе вспоминать не могла, там не было места ничему, кроме счастья, живым воплощением которого для них с Джерродом стало рождение дочки. Шиннок оказалался прекрасным собеседником. Он не мог говорить — не было лёгких, а повреждённые голосовые связки окончательно лишали его возможности произносить что-либо внятное и членораздельное — Рейден постарался на совесть. Лишь изредка голова что-то свистела или хрипела. Но Шиннок мог слушать. Для Синдел это было бесценно. С самого рождения принцессу приучали не показывать никому своих слабостей, сомнений, печалей. Королева должна держаться с достоинством, внушать уважение и почтение. Ей внимали и подчинялись, её слушались, но никто никогда её не выслушивал. Разговорившись однажды, Синдел уже не могла остановиться. Переход Эдении в состав империи Внешнего Мира по закону не считался вторжением — Эдения проиграла Смертельную Битву, но был таковым по сути. У внешнемирцев и эденийцев были общие черты: оба народа являлись долгожителями, боги одарили их магическими способностями — они могли бы слиться и перенять друг у друга полезные знания и традиции, от их смешения зародился бы новый сильный народ. Только было у внешнемирцев одно качество, которое уничтожало возможность объединения. Эденийцы любили жизнь и наслаждались ею, а внешнемирцы наслаждались смертью. Их жестокость проявлялась не только в бою, но и в обыденной жизни: в отношениях супругов, воспитании детей, даже к себе, своей родне и друзьям они были беспощадны. Внешнемирцы обладали каким-то ненормальным, непонятным для эденийцев влечением к смерти и тягой к разрушению, жаждой завоеваний, гордились своей кровожадностью. Даже такой своеобразный народ, как таркатаны, почитавший силу как нечто священное, поклявшийся преданно служить Шао Кану, искренне преклонявшийся перед императором и его армией, получил упреждающий удар. Шао Кан приказал вырезать несколько таркатанских поселений, пожелал видеть на их месте кровавые озёра. Там не было бунта или заговора, погибая, таркатаны не сопротивлялись, а боготворили нового владыку и принимали смерть от его воинов как великую честь. Чтобы эденийцы смогли избежать подобной «чести», Синдел согласилась вступить в брак с убийцей своего мужа — императором Шао Каном, который был противен ей во всех отношениях. Она надеялась, что эта жертва поможет спасти народ Эдении от расправы. Но она просчиталась. Эденийцы не желали исполнять законы Внешнего Мира, которые не принимали ни разумом, ни чувствами, считали их бессмысленными и варварскими. Восстания вспыхивали одно за другим и подавлялись с изощрённой жестокостью, доступной лишь внешнемирским карателям. Из пыток и казней палачи устраивали представления, сгоняли жителей на площадь, и всех от мала до велика, заставляли смотреть на долгие истязания и льющуюся кровь. Ненависть к захватчикам нарастала, но страх сделал своё дело — Эдения сдалась. Синдел была в отчаянии, возненавидела себя за то, что ничего не смогла сделать для своего народа, который превращался в запуганное униженное стадо, из страха жил по чужим законам и перенимал оскорбительные для каждого эденийца обычаи. Она теряла не только народ, но и дочь. Китана считала Шао Кана родным отцом, а он воспитывал из неё хладнокровную убийцу, взращивал в ней жажду крови, девочка всё чаще с презрением смотрела на мать, стремительно отдаляясь от неё. Усмирив Эдению, император Внешнего Мира собрался двинуться дальше — в Земное Царство. Тогда-то Синдел и познакомилась с лордом Рейденом. Будучи принцессой, а затем и королевой, она встречалась с разными диковинными существами, посланниками и гостями из других миров: вампирами, разумными насекомыми, кентаврами, но никогда прежде она не видела бога, хотя и слышала о том, что есть существа высшего происхождения. Рейден сочувствовал эденийцам, жалел несчастную королеву, от которой все отвернулись, и рассказывал о страшной участи, постигшей другие истреблённые и порабощённые Шао Каном народы, о том, что вскоре уничтожение ожидает и Землю. Рейден говорил, что взял под опеку самую слабую расу. Магией в Земном Царстве владели единицы, а техническое развитие было на первобытном, примитивном уровне, созданные людскими руками механизмы вызывали только смех. Земля стояла в самом начале своего пути, людям предстояло расти, но у них не было шансов против армии Шао Кана. Рейден не нашёл среди землян воинов, способных драться на Смертельной Битве, а для подготовки не было времени, и это значило, что Шао Кан легко растопчет Земное Царство. Синдел сочувствовала богу грома и этому далёкому, почти дикому народу, обречённому на гибель. Она пробовала уговорить мужа не трогать Землю, но была объявлена чуть ли не изменницей. Вдобавок, она окончательно убедилась, что Шао Кан настраивает против неё подросшую дочь. Юная Китана, на руках которой уже была кровь, позволяла себе отпускать в сторону матери обидные колкости, суть всех выпадов сводилась к одному — она считала мать слабой и трусливой. Синдел решила, что должна остановить Шао Кана любой ценой, спасение Земли стало для неё делом чести. Раз она не в силах помочь Эдении, то хотя бы не допустит дальнейших завоеваний. Когда политические средства были исчерпаны, Синдел отважилась на крайнюю, последнюю меру — совершить ограждающий ритуал, который требовал крови — жертвенного самоубийства. Умирать Синдел не хотела, ей было страшно, но будто внутри неё засела неизвестная сила, которая приказывала: «Так надо… Ты должна…» И Синдел решилась… Но когда яд начал действовать, сквозь застилающий сознание мутный туман пробился крик разума, до последнего боровшегося за жизнь: «Кому надо?! Кому должна?!» И перед самой смертью услышала она ответ: «Рейдену». Этот момент Синдел вспоминала с яростью: — Я не знаю, что более гадко — чёрная магия, вскармливающая зло, таящееся в каждой душе, или то, что сделал тогда Рейден. Он давил на мои самые сильные, честные чувства: сострадание, жалость, ответственность, гордость, долг. Давил до тех пор, пока я не сломалась… Он видел моё отчаяние и моё личное горе, использовал их… Именно Рейден рассказал мне о ритуале ограждения, будто бы невзначай, а потом, каждый раз, когда я проигрывала Шао Кану и не могла настоять на своём, он убеждал меня, осторожно подводил к мысли, что в крайнем случае есть такой выход. Он никогда не говорил прямо, но сделал всё, чтобы я сама дошла до этого решения. Рейден вёл меня, а я, как слепая, шла его путём. Мой поступок, если честно — глупый и жалкий, помог Рейдену выиграть время и подготовиться к турниру. Народ Эдении не получил никакой пользы… Всё же манипуляции Рейдена в тысячу раз омерзительнее колдовства Куан Чи. И когда Синдел вспомнила о своём оживлении и убийстве земных защитников, то не скрывала злорадства. — Я горжусь тем, что уничтожила лучших бойцов Рейдена, прихлопнула всех разом — сама удивилась! Пусть и не по собственной воле. Нет, не только магия дала мне силу, но и жажда мести, которую я чувствовала, даже находясь под чарами. Но сейчас… я не держу на Рейдена зла. Я считаю, что отмстила, и мы в расчёте. В том, что попала, вернее — возвратилась в Нереальность и служила Шинноку, Синдел нисколько не раскаивалась. Она понимала, что была лишь марионеткой, не она — так кто-то другой исполнял бы его волю. О проведённых в Нереальности годах в составе «зомби-бэнда» — так в шутку называл Куан Чи свой отряд из оживлённых воинов Земли и Эдении, Синдел не просто не жалела, а вспоминала даже с весельем, как о забавном приключении, внезапно случившемся после смерти. Только одно огорчало — она ругала Китану за то, что та не захотела стать невестой Шиннока. — Китана ничего не смыслит в политике, — сетовала Синдел. — Разве могла она стать королевой и править Эденией при таком непростительном легкомыслии? Только в мечтах! Её свергли бы… Да тот же Рейн, у которого есть серьёзные и весьма обоснованные претензии на трон Эдении. Увы, но моя дочь — вечная принцесса, иначе поняла бы, что старший бог, пусть и низвергнутый — партия куда более достойная, нежели безродный земной монах. Но Куан Чи, исходя из своих интересов, известных лишь ему, убедил Шиннока оставить Китану в покое, — не стоит великолепного воина, каждый из которых на счету, превращать в наложницу. Китана осталась с Лю, чему тот был безгранично рад и служил Куан Чи с особым рвением, которого чарами не добиться — преданно, с застывшим на лице идиотским выражением благодарности. Однако сам архмаг Нереальности позволял себе удовольствия, от которых «ради общего дела» пришлось отказаться Шинноку. Как-то раз Синдел случайно застала Куан Чи с Джейд. Судя по их непринуждённому, слаженному сближению, они развлекались вместе не в первый раз. Но гораздо интереснее сплетен о Куан Чи были для Синдел разговоры о Лю Кенге, которого она откровенно недолюбливала и не могла понять, что привлекательного померещилось в нём Китане. — При вашем правлении, лорд Шиннок, в Нереальности был порядок, не то, что при нынешнем самозванце, — говорила Синдел. Шиннок, если бы мог, то непременно бы кивнул в знак одобрения. Бывший монах, освободившийся от ограничений, наложенных строгим воспитанием, забыл обо всех обетах, о необходимости воздержания и с охотой предавался всем подвернувшимся порокам. Лю устраивал охоту на демонов, а потом вместе с ними поедал дурманящую разум отраву, от которой носился по Нереальности и пел непристойные песни. Одной Китаны ему было мало, и он не брезговал демоницами разной степени уродливости. Чем дольше Синдел наблюдала за Лю Кенгом, тем сильнее становилась её убеждённость — правитель из него отвратительный. Главное — не захватить власть, а удержать, что сделать намного труднее. Лю Кенг мог побить орды голодных демонов, но подчинить их, создать из разрозненных разбойников армию у него никогда не получится, да он и не хотел. По сути, Лю был таким же разбойником, возглавлявшим свою шайку. Разговоры с головой Шиннока действовали на Синдел чудесным образом: мысли приходили в порядок, пробуждались какие-то желания, неясные по началу, но ощутимые, что-то в душе будоражилось и приходило в движение, пока она не осознала, что в её жизни не появилась цель. Синдел увидела её отчётливо — трон Нереальности. Чтобы достичь цели, нужны сюзники. Шиннок, конечно, был замечательным другом, но практической помощи от него, по понятным причинам, ждать не приходилось. Синдел думала собрать разбежавшийся зомби-бэнд, но на поиски каждого могла бы уйти вечность — Синдел подозревала, что Нереальность бесконечна. К тому же, не было никакой гарантии, что бывшие подельники захотят выступить на её стороне. Нет, ей нужен такой союзник, который будет однозначно заинтересован в ней, как в королеве Нереальности. После недолгих раздумий Синдел нашла того, кто поможет ей. Она пришла к месту, где Кунг Джин в одиночку боролся с демонами, засевшими внутри его двоюродного брата. Увидев приближающуюся Синдел, Кунг Джин не обрадовался: вскочил на ноги, закрыл собой Кунг Лао и приготовился к бою. — Я не собираюсь драться с тобой. Подождав, пока Кунг Джин осмыслит эту простую фразу, Синдел начала говорить: — Я каждый день вижу тебя здесь. Каждый день… Твоё упорство вызывает восхищение — я знаю, как невыносимо тяжело живому находиться здесь, среди мёртвых. Хочу, чтобы ты знал одну простую вещь — чёрная магия не подчиняет волю, а затмевает ложью, создаёт иллюзию воли, которая движет оживлённым. Воля Кунг Лао умерла вместе с ним, как и моя когда-то, как и воля всех перерождённых. Самое страшное, что обретя свободу, мы не вернули свою волю. Безволие проявляется по-разному. У твоего брата, так было и со мной, — полное отсутствие желаний, угасание интереса к жизни, а вот у Лю Кенга — наоборот — постоянное беспорядочное движение, суета, лишённая смысла. Меня спасло то, что моя душа после освобождения оказалась наполнена тоской, и я с ней боролась, а позже у меня появился друг, который терпеливо слушал меня. В душе твоего брата пусто, там нет никаких чувств. Чтобы помочь ему, для начала заставь его чувствовать: разозли, напугай, рассмеши. Потом — заставь его говорить. Пусть он говорит, а ты слушай, даже если тебе будет скучно, даже если его слова будут бессвязным бредом — слушай. Дальше — заставь его что-нибудь делать, не знаю, что именно — сам придумай… У тебя хватит настойчивости и терпения… Кунг Джин всё ещё смотрел на Синдел с недоверием, но теперь вместо опаски в его взгляде появился интерес. После некоторых раздумий, он спросил: — Если ты свободна и твоя душа излечилась, почему не уйдёшь отсюда? — Куда мне идти? Я — демон, мне нет места нигде, кроме Нереальности. Да и зачем уходить куда-то, если мы снова и снова сюда возвращаемся. Кунг Джин отвернулся к брату, несколько секунд смотрел на его отрешённое лицо, затем еле слышно произнёс: — Ты правда веришь, что я смогу помочь ему? — Верю. — Хоть кто-то верит… Больше никто не верит, даже Рейден… Скажи, — Кунг Джин повернулся и глянул Синдел в глаза, — ты ведь не просто так пришла? Не для того, чтобы подбодрить меня, так? Что тебе нужно? — Догадливый, — спокойно ответила Синдел. — Я прошу тебя об одной маленькой услуге, которая нисколько не отяготит тебя. Передай Рейдену, что я хочу говорить с ним. — Хорошо, — чуть поразмыслив пообещал Кунг Джин. И осторожно, с лёгким подозрением, добавил: — … Это всё? — Всё. — Синдел развернулась и быстро пошла прочь. На встречу с Рейденом, как и на разговор с Кунг Джином, она пошла одна. Шиннок, заметив, что Синдел куда-то собирается, и снова не без него, нахмурил брови, будто хотел спросить: «У тебя появились секреты от меня?» Синдел это позабавило — неужели обиделся? Она улыбнулась про себя, но всё же сочла нужным объясниться: — Друг мой, я всё расскажу позже, обещаю… Если получится… Рейден встретил Синдел сдержанно, выжидал. Она заговорила первой: — Китана ненавидит тебя за то, что ты изменил ход времени. Она верит, что в исчезнувшей по твоей вине реальности стала бы правительницей Эдении, хочет отомстить тебе и подговаривает Лю Кенга напасть на Земное Царство. Бывший монах согласен — ему скучно, а война — отличная забава. — Земное Царство стало сильнее, — ответил Рейден, — но я благодарен тебе за предупреждение. Мы подготовимся к нападению. — Не лучше ли избежать нападения, Рейден? — Каким образом? — бог грома заинтересовался. — Я обещаю, что если ты поможешь мне занять трон Нереальности, тогда — гарантирую, никогда не стану нападать на Землю. Рейден внимательно посмотрел на Синдел: — А как же Китана? Ты готова предать дочь ради власти? — С Китаной я разберусь сама. Избавь меня от Лю Кенга. — Я обдумаю твоё предложение, — ответил Рейден. Синдел заметила, что бог грома изменился. Она помнила его растерянным, старавшимся избежать риска, откровенно нерешительным, искавшим жертву, на которую можно было бы свалить груз ответственности. Теперь было видно, что он обуздал совесть, которая порождала в нём некое подобие трусости и толкала на поступки, казавшиеся со стороны подлыми и мелочными, никак не вязавшимися со статусом бога. Рейден стал твёрже, Синдел чувствовала — он точно знал, чего хочет и понимал, какими средствами готов добиваться цели. Прежде его неопределённый ответ означал бы отказ, а сейчас, Синдел была уверена — согласие. Она не ошиблась. Лю и Китана, прихватив пару сотен демонов, отправились на Землю. Вернувшись, они хвастались, что вырезали клан Ширай Рю и, довольные собой, спорили, куда теперь устроить вылазку — в Шао Линь или в Лин Куэй. Они говорили, что им повезло — застали Ширай Рю врасплох, клан оказался не готов к нападению. Но тут случилась неожиданность. В Нереальность спустились души погибших ниндзя Ширай Рю — ничего удивительного — они были мертвы, но почему-то демонам эти мертвецы оказались не по зубам, дали им бой. Синдел присоединилась к Ширай Рю и возглавила сражение. Увидев это, Лю Кенг отправил на помощь демонам свою ораву, но те, напуганные непонятно откуда взявшейся силой воинов Ширай Рю, долго не продержались и убежали. Лю Кенг, в отличие от остальных демонов, знал, откуда у Ширай Рю взялась сила, способная противостоять смерти. Он почти сразу почувствовал энергию магического источника Джин Сей, это значило, что и после смерти Ширай Рю будут защищать Землю. Китана, узнав о Джин Сей, уговорила Лю отступить, чтобы собрать армию, но Синдел успела её поймать. Пришлось Лю Кенгу бежать одному и притвориться, будто бы он не услышал истошные крики Китаны, умолявшей спасти её «от этой сумасшедшей ведьмы». *** Синдел зашла в свою комнату, Шиннок дремал, но, услышав шорохи, открыл глаза. Синдел подмигнула ему: — У меня для вас сюрприз, друг мой! С этими словами она втащила в комнату упирающуюся Китану, закованную в цепи и приказала: — Сиди здесь! Позже займусь твоим воспитанием. Ох, возьмусь я за тебя, дочка! Однако сюрприз состоял в другом. Синдел положила голову в короб и накрыла его куском плотной, абсолютно непроницаемой материи. Предполагая беспокойство друга, она шепнула: — Простите за неудобство, милорд, но так будет интереснее. Синдел заперла комнату и пошла по коридору, не обращая внимания на проклятия Китаны, летевшие вслед. Убирая покрывало, Синдел с удовольствием наблюдала за реакцией Шиннока, старалась запомнить каждое, даже самое мельчайшее движение на лице. Его рот широко раскрылся, когда он увидел, что находится на своём прежнем месте — троне Нереальности, рядом с Синдел, а перед ней, преклонив колени, стоят тысячи демонов. Насладившись моментом, Синдел обратилась к собравшимся: — Теперь я — ваша королева! И я хочу узнать свой народ. Поэтому решила, что в честь моей коронации устрою для вас бал! Скучно здесь стало, а ведь Преисподняя — весёлое место. И вот вам первый мой приказ — пойте и танцуйте! Радуйте свою королеву! Не стесняйтесь, сегодня можно всё! Демоны захрюкали и стали переваливаться с ноги на ногу, старательно изображая жалкое подобие танца и пения. Они утробно рычали, выли, скулили, издавали абсолютно невообразимые жуткие звуки, мерзкие и смешные одновременно. Поначалу их движения были похожи на топтание на месте, но королева подгоняла их: — Быстрее! Веселее! Сильнее! И закружился перед троном, затопал и заверещал бешеный ураган. Преисподняя тряслась, рожи демонов мелькали перед Синдел. Её подданные махали ногами и руками, прыгали и скакали. Только воины Ширай Рю выделялись жёлто-чёрными неподвижными шеренгами и невозмутимо наблюдали творившееся бесчинство. Синдел понимала, что задумал Рейден. Ширай Рю сделают её королевой Нереальности, но в случае, если она не сдержит слово и посягнёт на Земное Царство — не позволят ей перейти границу, немедленно остановят. Что ж, очень разумно. Скорпиону Рейден скажет, что в очередной гибели его клана виноват на сей раз Лю Кенг, и это будет почти правдой. Рейден позволил демонам уничтожить Ширай Рю, но бог грома ради мира в Земном Царстве принёс эту жертву — теперь у него в Нереальности есть своя гвардия, если потребуется — он пойдёт и на большее. Синдел вдруг поняла, что вышел конфуз — забыла позвать на бал Рейдена — какое досадное недоразумение… — Разгоняйте тоску! Шевелитесь! Думать о политике Синдел сейчас не хотела. — Ну что, милорд, может быть, и мы потанцуем? — обратилась она к Шинноку. — Нет? Голова кружится? Жаль! От пляшущих демонов поднимался пар, собирался в воздухе пьянящей сладкой пеленой, в которую хотелось завернуться с головой и забыться, но Синдел не могла. В ней проснулся рефлекс королевы, заставлявший её думать о своём народе. Она смотрела на кривляющихся демонов и понимала, что это никакой не народ, а разрозненный бестолковый сброд, голодный, злобный и наглый, но невероятно мощный. Но при желании и умении из демонов можно создать совершенно уникальную расу, которая по силе и способностям превзойдёт все существующие. Дать им законы, чтоб не было хаоса, научить их соблюдать обычаи — тогда они станут единым народом. Надо ещё многое продумать: какие законы нужны демонам, какие обычаи они примут и станут чтить… Синдел заулыбалась — мечтательно и горделиво. Никто из прежних правителей, ни последний узурпатор Нереальности падший бог Шиннок, ни Куан Чи — пророк его, не додумались до этой простой мысли. Синдел, желая немедленно поделиться своими соображениями с другом, заглянула в короб и чуть не подпрыгнула от изумления — голова уснула, невероятно — её убаюкало пение демонов. — Не с кем потанцевать! — вздохнула Синдел. — Надо, эх, надо было позвать Рейдена! Она закрыла глаза и более не сдерживала мыслей о предстоящих свершениях. Впервые за тысячи лет королева Синдел снова радовалась и была счастлива от того, что вновь обрела народ, который будет идти за ней — вперёд, в будущее.