***
И мы падем ниц. Придет время, когда каждый из нас опустится ниже своей нормы. Не в силах принять мир со всеми его грехами, обезумев, мы смиримся с ним. Противоречиво, но правдиво. Тогда он покажется нам не таким уж и ужасающим, вполне пригодным для жизни. Понимаешь: этого я и боюсь. Боюсь до содрогания мышц, что когда-нибудь я сумею принять мир со всей грязью, что сочится из него сплошь и рядом. Боюсь стать частью этой грязи, потонуть в ней, набрать ее в легкие и не выбраться такой же чистой, какой я в нее погрузилась. Безусловно, такую грязь не смыть, не сжечь. От нее просто-напросто не избавиться. Если ты уже запятнал свою обувь ей, знай: ты уже вступил в нее. Люди становятся вполне управляемыми животными под влиянием общества. Не имея собственного мнения в пустой голове, они готовы послушать кого угодно и принять чужой взгляд на мир как собственный за не имением других вариантов. И потому все пойдут к глубокому, прогнившему, зловонному дну. Оно уже кишит наполовину лишенными ума тварями; наполняется ежедневно, забиваясь грудами склизких, грязных тел. Не тела даже - обрюзгшие жиром туши, рыщущие в поисках партнера для совокупления, вкусной еды, жертвы для посмешища, но никак не собственных мозгов. Им бы зеркало - вот тогда бы было смеху... Правда же?***
Обжигающее нутро чувство разлилось по всему телу. Он поспешно обернулся и удивленно замер. Огонь, загоревшийся остатками надежды, потух, так и не показав миру весь свой свет и не подарив ему приятное тепло. Теперь же пламя стало синий. Холодным, как ночь. Черные глаза под покровом ночи сузились, излучая зловещую ауру. Учиха не был похож на самого себя. Кровь, текущая по его венам, похолодела на несколько градусов. Черты лица под светом фонаря вырисовывались четче и грубее. - Саске, - перед ним, мило улыбаясь, стояла юная особа невысокого роста. Длинные светлые волосы, собранные в высокий хвост, челка спадающая на лицо скрывала правый глаз. Знакомые черты лица, бирюзового цвета глаза всплыли в памяти черноволосого парня. - А ты чего здесь так поздно? - То же могу спросить и у тебя, - понуро ответил Учиха. Ожидал ведь совсем другого человека. Но жизнь, порой, тем и удивляет, что не всегда получается так, как того желаешь. И плевать ей как-то на внешние факторы, твое желание и прочую чепуху. Ударит в живот, а как скорчишься от боли, так еще и коленом в нос даст. Попробуй возрази, скажи слово поперек, мало что ли? Кусай локти от обиды и помалкивай. Несправедливо ведь. У кого-то отбирает все, а другим отдает. - Ну, - девушка замялась, - на работе задержалась, - фальшивая улыбка подрагивала на красивых губах, а в глазах застыли капли не вырвавшихся слез. Ино Яманака - давняя знакомая брюнета. Когда-то учились в одной школе, пока та не перевелась. Веселая, однако, девчушка была. Сейчас же стала более серьезной да и привлекательной. - Вот как, - сухо произнес Учиха. Заметил и слезы, и скривившуюся улыбку, но спрашивать о чем-либо не торопился: таков был парень. Черствый и надменный. Его не особо заботила чужая жизнь, впрочем его и собственная с недавних пор перестала волновать. Будто жил не своей историей, не в своем теле, вдыхал не тот воздух, слышал не те звуки, видел не тот мир. Даже сердце билось не его. На миг отрешенный от мира, он вновь вернулся в реальность. Стоит. Дышит. Жив. Все с той же блондинкой. Все возле того же метро. В той же черной ветровке. Тот же пробирающий до мозга костей ветер. Омерзительный дождь.***
- Я с замиранием сердца жду часа, когда этот мерзкий, прогнивший до костей мир припадет к моим ногам. Когда все от удивления раскроют свои грязные рты, глядя на меня из самих низовий этого болота. Они жалобно будут на меня глядеть, тянуть свои иссохшие, окунутые в склизкую жижу руки, но я смерю их надменным взглядом и, хлестнув по их кистям, уйду, не проронив ни слова. Каждый день я буду слышать их омерзительно-пронзительный вопль, но не дрогну. Я буду сидеть в пустой комнате, покуда этот ор не прекратится. Но он будет всегда звучать в моей голове, будто записанный на повтор. И быть может, настанет день, когда потухнет огонь, испепеляющий их души, высохнет болото, затягивающее их в пучину ужаснейших кошмаров. Тогда они закроют рты, дадут мне насладиться сладкой тишиной. До тех пор, пока их изорванные от криков пасти не заживут. Тогда оркестр прибудет вновь.***
- Тебя проводить? - вдруг не своим голосом спросил парень, даже не глядя на знакомую. Та была приятно удивлена, проблемы, что доселе тревожили ее, отошли на второй план. А Саске же как-то не заботило, что он делает, куда идет и с кем. Не волновало даже, что говорила миловидная блондинка, держа его под руку. Забыв обо всем, она весело что-то рассказывала, временами жестикулируя. "Дождь такой холодный и одновременно теплый. Странное ощущение. Рассуждаю как псих." Парень молча подняла голову вверх, улыбаясь своим мыслям, а Яманако что-то весело щебетала. Погода и впрямь испортилась: дождь, ветер, холод - на душе как-то неосознанно становится паршиво. "Почему-то какое-то опустошение. Просто оболочка без внутренностей. Тело без души." - Саске? - Ино непонимающе уставилась на немого брюнета, не проронившего за всю дорогу ни слова. Дождь глухим звоном ударялся о землю, приглушая трепет ее души. Молчаливые тени то и дело скользили по темным улицам, прячась друг за другом. "Да прям, глупость какая" - Кажется пришли, - отрешенность в голосе и взгляд холодных глаз. Блондинка осмотрелась: действительно, пришли. - Спасибо, - чуть отойдя от растерянности, вымолвила Ино. Саске лишь кивнул и ушел в сторону, отставляя девушку одну посреди безлюдной улицы. Просто ушел, ничего не сказав. И через мгновение растворился во тьме не освещенной дороги, оставив неприятный холод от тепла своей руки.***
Это схватка. Кто кому быстрее прогрызет горло, да так, чтобы забрызгать окружающих прогнившей кровью. Посмотреть бы на их окровавленные лица. Они возопят от ужаса, но в душе они только этого и ждали. Зрелище - вот, что им нужно. Так давайте же перебьем всех, глянем, у кого длиннее рога и крепче копыта. Поглядим тогда, у кого хватит сил выстоять против миллиардов. Эта грязь просто снесет любого, а на конец останется груда мертвых тел, окунутых в слизкую жижу. Тогда улыбка не сойдет с их лиц. Тогда каждый получит своё. Получит то, чего он хотел. Ликуйте же, мерзавцы, банкет окончен. Вот только, кому же со стола убирать?***
Одна улица сменяла другую. Потоки людей редели. Город проваливался в сон. Неспешные шаги, умеренный ритм дыхания, руки в карманах. "Что-то холодно" Глубже укутался в ветровку. Промок до нитки, а домой не хотелось. А что там ждет? Пустота. Да бросьте, ему и без дома пусто. К чему тогда спешить туда? Там никого. Лишь одиночество, пожирающее изнутри. Оно тянет понемногу жизненные силы, ломает кости, загоняет под кожу иглы и душит едкими воспоминаниями. Поиздевается, а после шепчет о безумстве, обжигая леденящим дыханием. Потерпишь, но скоро и психом станешь или наложишь на себя руки. Так к чему эта игра? Лучше идти среди безмолвных лиц, видеть их и создавать иллюзии, только бы не подпустить к себе снова это душащее ощущение ненужности. Иначе продолжат издеваться без устали, упиваясь твоими сладостными болезненными стонами. - Устал, - выдохнул брюнет, остановившись посреди улицы. Выдох превратился в пар, растворился в холодном воздухе. В голове творилось черти что. Дождь все также лился, не переставая. Откуда же он черпает силы? Из людских страданий? Саске хмыкнул, прикрыв глаза. Вполне возможно, если не учитывать, что это всего лишь погодное явление, и зависит оно от ветров, несущих воздушные массы. Куда ветер подует, туда и двинутся. Небо налилось свинцом, сам воздух тяжелел. Людей на улице не осталось. Ха, конечно, ливень ведь. А он... На лицо больше не приземляется влага, неужели дождь кончился? Открыл глаза и увидел над собой зонт. Взгляд скользнул ниже. - Так ведь и заболеть можно, - грудь налилась теплом, а парень застыл в изумлении. - Долго же я тебя искала, - милая улыбка и светящиеся добротой серые глаза. И дождь полился с удвоенной силой.