Прощай, мой кровный враг!

Если это был не ад, то что-то весьма близкое к нему. Сквозь грязные прутья, испачканные в копоти и ржавчине, он видел лишь огромные голубые глаза напротив. Глаза, наполненные слезами, что вот-вот прольются святой влагой. Влагой, которую не были достойны впитать исполненные мерзости и насилия камеры пленников. Между их одиночками всего шагов пять, но даже если бы она захотела, он бы не смог дотянуться до ее кончиков пальцев. Она никогда не протягивает ему руку. Лишь молча смотрит, кривя обкусанные губы, прикрывая ладонями синяки на плечах и обозначившихся скулах. А ведь он еще помнит, как она появилась тут первый раз. Девочка, еще не ставшая женщиной. С детским припухлым овальным лицом. Длинные ресницы слиплись от слез, но девочка держалась. В ее полном непонимания невинном взгляде все еще светилась надежда. Пусть будут прокляты те, кто не знает жалости к детям! Теперь она не ребенок. Тьма поглотила бледное лицо напротив. Нет, не тьма, просто тень. Или тьма уже давно поглотила всех их? Тихие крадущиеся шаги по коридору были совсем знакомыми. Будто шел довольный сытый кот, привыкший к тому, что все играют по его неписаным правилам. И даже мышей он теперь ловит только потому, что скучно. Шаги остановились, не дойдя до камеры. Резкий голос заставил замолкнуть бормотания соседа справа. Несмотря на свои безумные речи, тот сосед любил сплетни. - Как дела, сестренка? Тут тебя не обижают? Соседка слева отвечала тихо. Проклятья звучали едва слышно, но это был голос еще не сдавшейся женщины. - В-у-илл. Уилл. Иди сюда. Отпустив прутья решетки, он оттер пот с лица, опять оказавшись в окружающей его темноте. Опустившись на колени возле правой стены камеры, он нащупал рукой неправильной формы камень. Нагнулся ниже, чтобы не дай Бог его не услышал посетитель соседки слева. - Абель? - Приятно, что я единственный, с кем ты соизволил познакомиться, мальчик. Как там братец Марго? - Я не мешал тебе подслушивать. Сосед помолчал. Уиллу даже показалось, что тот, скрытый от него стеной, вздыхает в своем узилище. - Тут нет даже мерзких пауков. Все боятся чертовой жары. Я не рассказывал тебе, как попал сюда? По руке что-то проползло. Отвратительное ощущение от маленьких шевелящихся ножек, хаотично дрыгающихся усиков, холодный след на тыльной стороне ладони. Да, пауков здесь не было. Зато были твари намного противнее. - ...а я им говорю: "Не на того напали!" Как вообще такое могло произойти? Поговорить с женой и дочками не дали, даже написать жалобу не успел... Тут что-то нечисто, помяни мое слово. Я знал про эксперименты над пленниками, и похоже, мы с тобой влипли именно в это дерьмо. - Абель... Разве не так звали младшего брата библейского еврея Каина? Шорох за стеной стал недовольным. - На что ты намекаешь? - Ни на что. Мне глубоко безразлично, к какой нации ты принадлежишь. - Говорит человек с английским именем и идеальным немецким разговорным... Наша бравая разведка словила шпиона и ловко обрезала ему крылышки? - Мои родители не пережили Первую Мировую. Я немец по крови, получивший новое имя и воспитанный а Лондоне. На память у меня остался лишь железный крест моего отца, до и тот отобрали, когда отправили сюда. Теперь даже сквозь ряды камней можно было почувствовать интерес собеседника, зажегшийся ярким пламенем. - Тогда тебя повязали за толерантные высказывания о братстве наций, не иначе. И вообще, какого черта тебя потащило сюда во время войны? - Я не мог отказаться. Меня пригласил друг. - Друг? Уилл закрыл глаза. Из черной мглы постепенно начали проступать контурные очертания высокого мужчины. Глаза полыхнули алым, но тут же стали привычно карими, а потом и вовсе растворились во тьме. Как и все видение. - Он меня предал.