Личный врач

      Наступила зима, и тысячи снежинок кружились в танце, мягко ложась на землю и возводя огромные сугробы. В такой день больше всего хотелось просто запереться в маленькой комнатке и думать о своем. Так и было, когда Фридрих жил дома. Они с братом сидели на кровати, укрывшись пледом, а мама рассказывала им разные истории или сказки. В те дни воображение мальчишек уносило их в далекие края, на Восток, или в древность, к предкам. Порой они попадали в совершенно нереальные, но такие прекрасные места. Там не было войны, и все люди любили и уважали друг друга, ну и, конечно же, там на всех хватало приключений.       Сегодня их сильно загоняли, хотя день для этого самый не подходящий. Серые облака залепили небо, невозможно было отыскать хотя бы кусочек синевы. Утром глаза закрывались сами собой, а на тренировке тело отказывалось подчиняться. К тому же Альбрехт неважно себя чувствовал, а после порции мучений в виде отжиманий, бега, прыжков и тому подобных упражнений ему стало совсем плохо. Уроки он досиживал, силясь понять хоть одно слово из того, о чем говорили учителя, но, несмотря на все старания, к концу учебного дня в его голове не было никакой новой информации. Он вполне четко осознавал только две вещи - его черепная коробка трещит по швам, а в горле саднит.

***

      Фридрих еле плелся, коридор казался особенно длинным. Он ужасно устал и просто валился с ног. Проходя мимо кабинета, где обычно находился Альбрехт, парень решил нанести визит в уединенное гнездышко. Эта комнатка была особенно хороша сегодня: разбросанные по всему столу бумаги и время от времени чихающий, немного взъерошенный и пытающийся поплотней завернуться в шерстяной плед друг, придавали месту особый шарм. - Тебе лучше не задерживаться здесь, - Альбрехт недовольно разглядывал листок с каким-то текстом. - И я тоже рад тебя видеть. Почему это мне нельзя побыть с тобой? – Фридрих занял место рядом с ним. – Я очень устал и хотел бы расслабиться и получить наслаждение от беседы с лучшим другом. - А потому, - парень скомкал листок и закинул его куда-то в дальний конец кабинета. – Что я заболел, - он чуть отодвинулся от Фридриха. – И тебе лучше на время подыскать себе другую компанию. Не хочу, чтобы ты заразился… Боксер улыбнулся и придвинулся к Альбрехту настолько близко, насколько это было возможно, выдернув у него кончик пледа, и, не дав ему возмутиться, обмотал часть вокруг себя. - Мне другая компании не нужна, а если я тебя в здоровом виде не устраиваю, то считай, что я тоже болен, - он закашлялся, показав свои великолепные актерские способности, вызвав у друга улыбку. Фридрих был рад, что товарищ не сопротивляется, однако вскоре радость сменилась беспокойством. Альбрехт весь горел, от его тела исходил сильный жар. Капельки пота проступали на бледном лице, руки дрожали, касаясь печатной машинки. Боксер протянул руку и коснулся лба больного. Парень покраснел и отшатнулся. - Я в полном порядке, - Альбрехт нервно закусил губу, сосредоточенно рассматривая свои руки. - Ты издеваешься? – Фридрих соскочил с места, сильней укутывая друга. – Да ты весь горишь, лицо бледное, щеки красные, как помидоры, - на последнее замечание парень покраснел еще сильнее. – Тебе надо к врачу сходить. - Не надо. Мне и тут хорошо, - больной шмыгнул носом, посмотрев товарищу в глаза пламенным взглядом. Однако смелости хватило не на долго, и он перевел его обратно на руки. -Ладно, нет, так нет. Но нельзя же оставлять все на самотек, надо тебя лечить с помощью подручных средств, - боксер затих на минуту, напряженно думая. Одна мысль никак не покидала его, и как бы упорно он ее не отвергал, ища другое решение, она все равно оставалась при нем. В конце концов, он сдался, моля богов, чтобы друг не послал его куда подальше. Стащив с Альбрехта плед, он расстелил его на полу, затем стащил с себя майку, отчаянно пытаясь скрыть смущение за напускным равнодушием. - А теперь постарайся объяснить, что происходит? – отойдя от шока, парень изобразил возмущение, однако актерское мастерство давалось ему не так хорошо. - Собираюсь тебя лечить, - Фридрих насмешливо улыбнулся, укладываясь на импровизированное ложе. Раскрасневшийся и взволнованный, Альбрехт выглядел до ужаса милым. – Как и обещал, с помощью подручных средств, а точнее собственного тела. Прогревать тебя буду. Рубашку сам снимешь, или тебе помочь?       Больной что-то недовольно пробубнил, однако стянул ненужную часть одежды и расположился в объятиях личного врача.       Воцарилось неловкое молчание. Альбрехт прижимался спиной к Фридриху. От близости горячего тела сбивалось дыхание, само осознание того, что его обнимает полуголый товарищ, который обычно вызывает волну смущения, просто появляясь в его в поле зрения, заставляло внутренности скручиваться в тугой комок. Видимо кто-то решил хорошенько поиздеваться над ним или напротив, сделать огромный подарок, но на миг он почувствовал прикосновение мягких губ к своей шее. Он был уверен, что ему показалось, но чудное касание повторилось.       Не получив сопротивления, Фридрих проложил дорожку поцелуев от шеи к плечу, рука спустилась к животу, заставляя Альбрехта извиваться, продолжая свой путь вниз. Наткнувшись на пряжку ремня, он на секунду остановился, но все же расстегнул ее, неумолимо продвигаясь все дальше. Когда он достиг цели, жертва его ласк, его друг, если они могут еще так называться, был готов одновременно провалиться под землю и взлететь на небеса. Стон невольно слетел с его губ, и он тут же стыдливо зажал рот рукой. Это было лучшим сигналом, показывающим одобрение и призывающим к действию. Фридрих сделал несколько неловких движений, но получив в ответ еще пару приглушенных стонов, стал двигаться уверенней. Альбрехту пришлось закусить свою руку. Ему казалось, что если он этого не сделает, вся Германия узнает, чем они тут занимаются. Достигнув пика, он излился в руку искусителя, все его тело расслабилось, мысли путались. Фридрих навис над ним, даря мягкий поцелуй. Слова были излишни. Лечение явно устроило обоих. Хотя пациент останется в долгу…