Две Сестры. Две Королевы

Черный платок покрывал не только голову темноволосой Арзу, но еще и ее душу. Каждую ночь Султанша просыпалась от собственного крика и жутких кошмаров, которые казались невероятно правдоподобными. Лишь последних пару дней, после того как истекло 9 дней со смерти ее сестры и Мустафы, Арзу начала спать более-менее спокойно, но ее руки до сих пор тряслись, а холодный пот начинал застилать глаза, когда она проходила мимо покоев Севжи. С одной стороны Арзу понимала, что поступила правильно. Только со смертью Севжи она смогла хоть немного обезопасить своего сына, но одновременно и совершила величайший грех. Этого ей уже не избежать. Да и Арзу не пыталась. Она считала, что более жестоко было бы убить всех детей Севжи, а саму ее оставить в живых. Закончив молится, Госпожа провела ладонями по лицу и тяжело вздохнула. Когда-то они были неделимыми, жили во Франции и не знали бед. Теперь в живых осталась лишь одна. Но на долго ли? Поправив платок и утерев слёзы, Арзу еще раз взглянула на табличку возле погребения. Она приказала похоронить их рядом. Последние слова Султана до сих пор эхом отбивались в ее голове. Он любил лишь Севжи. Всегда любил... А Арзу была лишь игрушкой, средством произведения на свет наследников. Всего лишь. Сотни маленьких осколков вонзались в сердце Арзу при очередном упоминании об этом. А ведь она его любила. Без лжи и фальши. Если сначала ей руководило желание власти, желание добраться к вершине, то потом она поняла, что ее мертвое сердце вновь начало перекачивать в организме кровь. Рядом с Мустафой она впервые после отъезда с родной Франции почувствовала себя живой. И не просто биологической оболочкой, а полноценным человеком. Только кто же знал, что ее чувства приобрели бессмертие в тот момент, а чувства Султан и вовсе не начинались. — Вы наконец-то вместе. Навечно. — произнесла она, смотря на два гроба, побольше и поменьше, накрытых черной тканью с золотыми ободками. Сразу же после этих слов, будто в каком-то трансе, Арзу зашагала к выходу. На улице ей в лицо сразу же ударил прохладных ветер. Служанки стояли молча, ожидая приказаний. Рядом с ними крутилась Фелисте Калфа, что-то бормоча себе под нос. Заприметив свою Госпожу, все трое низко склонились. Арзу никак не среагировала на этот жест с их стороны. Она лишь пару секунд постояла, подняв лицо к солнцу и греясь под его теплыми лучами, а затем так же молча зашагала к карете. Уже по дороге в Топ Капы Султанша впервые заговорила, заметив то, как нетерпеливо ёрзает на сидении Фелисте, очевидно имея очень много информации для "доклада". — Деньги в фон Разие Султана перевели? — Арзу вопросительно изогнула бровь, наблюдая за жестикуляцией Калфы. После смерти Севжи и убийства Шехзаде Метина, она стала перечислять в фонд покойной Разие очень большие суммы, будто пытаясь таким образом хоть немного искупить собственные грехи. — Да, все сделано, как Вы и приказали, Госпожа. — тут же услужливо произнесла Фелисте. Калфа появилась во дворце сразу после смерти Султана. Ее призвала в Топ Капы Назлы-Шах, отменив ссылку в Старом Дворце, строго-настрого приказав быть верной Арзу и отдать за нее при необходимости жизнь. Теперь Фелисте пыталась во всем быть услужливой Госпоже, лишь бы вновь не возвращаться во Дворец Слёз. — Так же мне доложили, пока Вы были в усыпальнице, что Селим Паша был разжалован. — Калфа слегка запнулась и вновь заёрзала на сидении. Арзу знала, что это был верный знак того, что Фелисте сейчас будет противоречить. И она не прогадала: — Но почему Вы отдали такой приказ, Госпожа? Селим Паша ведь помог нам. Если бы не он, Аскен Паша не справился бы с убийством Шехзаде. Арзу одарила Калфу недовольным взглядом, пожалев о том, что в порыве эмоций рассказала все женщине, и кратко процедила, при этом отвернувшись к окну: — Не твое дело. Но уже пару секунд спустя она смягчилась, заметив неуверенный взгляд служащей и ее неоднозначную реакцию на свои слова.В целом Фелисте была хорошей служанкой. Она прекрасно справлялась со своими обязанностями и угождала Госпоже во всем, в чем только могла. Вот только иногда не умела держать язык за зубами, когда была решительно против какого-то мнения или же считала, что стоит все сделать абсолютно иначе. — Я не хочу, чтобы рядом с моим сыном находился человек, который не умеет хранить верность. Поскольку он предал мою покойную сестру, то рано или поздно предаст и меня. Нельзя доверять человеку, который так легко способен продавать собственные принципы. — после довольно длительной паузы произнесла Арзу, не оборачиваясь к служанке. Но тем не менее, боковым зрением ей удалось заметить, что Фелисте слегка расслабилась и даже улыбнулась краем губ, одобрительно при этом кивая, очевидно, на этот раз соглашаясь. *** — Братик, ты готов? — тонкий голосок прорвался со стороны приоткрытой двери. Махмуд удивленно обернулся, пытаясь тем не менее не помешать служанкам, присланным Валиде, которые помогали ему надеть невероятно дорогой кафтан, густо обшитый золотыми нитями и натуральными соболиными мехами.Каждый лоскуток этого шедевра блестел на солнце и одновременно был на удивление тяжелым для своего хозяина. — Мелек! Рад тебя видеть. — радостно произнес Махмуд, вновь оборачиваясь к служанкам, которые оторвались от своей роботы лишь на пару мгновений, дабы поклонится перед Госпожой. Сегодня был день, когда Махмуда огласят Султаном. В то время как его мать суетилась, пытаясь одновременно контролировать и подготовки во дворе дворца, и подготовки к празднику в гареме, а так же благотворительные мероприятия по всей Империи, сам новоиспеченный Султан был невероятно взволнован и напуган всем, что внезапно навалилось на него. Да и сложно было отойти от новости о смерти своих братьев и отца. Ведь именно по их трупам он поднимался к столь желанному престолу. — Ты сегодня красив еще более, нежели обычно. — произнесла с некой гордостью Мелек, став за спины служанкам, дабы встретится с братом взглядами. Почему-то ее образ всегда прогоняет от Махмуда кошмары и навязчивые мысли. — Ты тоже впервые выглядишь настолько счастливой. — с легкой улыбкой произнес он. После убийства Вахида Паши, Мелек на протяжении нескольких дней сидела в своих покоях. Она не брала и крошки в рот, отказывалась от воды и общения в целом. Султанша лишь сидела на кровати, обняв колени, и жмурила до боли в висках глаза. Конечно же, все думали, что она попросту скорбит по своему погибшему мужу, но Махмуд-то знал, что она винит себя и ругает за совершенное. Единственное о чем беспокоился Шехзаде в тот момент — это жизнь Мелек. Махмуд невероятно боялась, что она покончит с собой или сойдет с ума, но однажды рано утром Мелек вышла с покоев в нежно-зеленом платье и с улыбкой на лице. После этого она ни разу боле не вспомнила о Вахиде, а на все вопросы отвечала сдержано и кратко. Сейчас сестра стояла перед ним в платье нежного бело-бежевого оттенка с широкой улыбкой на лице. Казалось, что в ее жизни вовсе и не существовало никогда страницы, исписанной именем "Вахид". — Можете идти. — кратко произнес Махмуд, как только девушки закончили с кафтаном. Служанки молча поклонились и поспешили оставить сестру с братом одних. Мелек внимательно проследила за девушками, а затем перевела удивленный взгляд на брата. Все таки они еще не закончили до конца с воротником. Решив даже не спрашивать брата, Мелек подошла к нему и тонкими пальцами начала заканчивать работу девушек. Махмуд сначала завороженно смотрела на задумчивое выражение лица сестры, а затем перехватил ее руки и убрал от соболиного меха на своем кафтане. — Мелек, я хочу тебе пообещать кое-что. — напряженно произнес Махмуд. Мелек вопросительно изогнула брови и на секунду напряглась, но затем одобрительно кивнула и, высвободив своими руки, сложила их в замочек, при этом слегка наклонив голову набок, в знак того, что выслушает его. — Мелек, я клянусь тебе, что отныне ты будешь счастлива. — Махмуд слегка улыбнулся, — Я не приму ни одного решения, которое навредит тебе. Вместо ожидаемой не менее радостной реакции сестры, Шехзаде заметил лишь тонко сжатые губы и отведенный в сторону взгляд. Казалось, и их покойный отец давал ей такое же обещание. Вот только оно так и не было выполнено. Махмуд прекрасно знал, что не сможет добиться от сестры доверия сразу. Да и Мелек не обязана так легко воспринимать эту новость. Она просто не сможет этого сделать в силу душевных ран, которые еще не до конца затянулись. — А если решение примет Валиде? — потухший взгляд скользнул по Махмуду, остановившись почему-то на воротнике его кафтана. — Если нужно, то я пойду даже против Валиде. — уверенно заявил Шехзаде без малейших раздумий, — Ты должна быть счастлива! Мелек удивленно наклонила голову на бок, видимо не ожидая такого заявления от брата. Махмуд же молча обнял ее в ответ. Впервые за долгое время Мелек почувствовала себя действительно в безопасности. Может она и вышла со своих покоев с высоко поднятой головой и гордо расправленными плечами, но это не означает, что она перестала видеть кровь Вахида Паши на своих руках и его стеклянные глаза. — Что теперь будет, Махмуд? — слегка кривясь из-за лоскотавшего нос пушистого воротника, приглушенно произнесла Мелек. Некоторое время Шехзаде молчал, тяжело вздохнув. Затем он нехотя отпустил сестру со своих объятий и, легко улыбнувшись, убрал с ее лица прядь шоколадных волос. — А теперь настанет наша эпоха, Мелек. *** Ибрагим сидел в своих покоях с того самого злополучного дня. Он помнил крик своей матери. Он до сих пор слышал его отголоски в своей голове и ненавидел не только Арзу, которая отдала приказ, но еще и Махмуда, который не помешал этому. Но все что мог сейчас Шехзаде — это рассеянно измерять шагами покои и вжиматься в самых темный угол, как только за дверью слышались какие-либо звуки. Ибрагим был еще слишком мал для решительных действий и мести. Да, ему хотелось смыть кровь своей семьи, убивая виновников этой жуткой трагедии, но кто ему поможет в этом? Даже если Ибрагим найдет хоть какое-то оружие, в его руках оно будет выглядеть весьма смешно, да и он будет схвачен раньше, нежели хоть на шаг сможет приблизится к Арзу или Махмуду. С другой же стороны... Шехзаде было страшно. Ужасно страшно. Возможно, пока что он жив и дышит, но палачи уже вполне могут направляться прямиком в эти покои с шелковой веревкой в руках. За дверью послышались шаги. Ибрагим резко остановился и прислушался. За те дни, что он пробыл в этих покоях, абсолютно не покидая их, Шехзаде смог выучить легкие шаги служанки по имени Кадер, которая трижды в день приносила ему еду, и медленные неуверенные шаги Арзу Султан. Обычно она останавливалась у покоев, молча будто ждала чего-то, а затем вновь уходила, так ни разу и не показавшись на глаза Ибрагиму. Лишь однажды ему удалось заметить ее силуэт сквозь щель меж дверными створками, которую случайно оставила Кадер Хатун, унося полный поднос с нетронутой едой. Но эти тяжелые шаги не были похожи не на походку Кадер, не на Арзу. Ибрагим почувствовал необъятный страх, который расползался сотнями мурашек по его телу , парализируя каждую клеточку. В отчаянии мальчик дернулся сначала в сторону окна, а затем ближе к софе. Прыжок с окна третьего этажа был бы безумием. Возле софы находился небольшой столик, на котором одиноко стояла хрустальная ваза с искусным цветочным орнаментом цвета золота, покрытая толстым слоем пыли. Ибрагим схватил вещицу и повернулся лицом к двери, приготовившись к самозащите. Даже если это палачи, он все равно попытается выжить. Рас уж он ускользнул от смерти в первый раз, то непременно сможет ускользнуть еще раз. Верно? Двери распахнулись с громким стуком. Ибрагим зажмурился и выкрикнул: — Стойте там! Но когда он открыл глаза, то не заметил коренастых мужчин с веревкой или другим оружием. Перед ним стоял удивленный Халид, вопросительно выгибая брови в точь-точь как покойная Севжи Султан. — Ибрагим, все хорошо? — очевидно, не осмеливаясь подойти, приглушенно спросил Султанзаде, поднимая руки вверх, откровенно выражая свое нежелание навредить наследнику. Увидев на пороге покоев брата, Ибрагим почувствовал, что внутри что-то затрепетало, а огромная гора будто упала с его хрупких плеч. Теперь мир почему-то не казался таких мрачным, как все эти дни, ведь наконец рядом с Ибрагимом появился родной человек. — Халид. — чуть ли не простонал мальчик со слезами на глазах. Ваза выпала у него из рук, но не разбилась, то ли оказавшись столь прочной, то ли смягчив свое падение за счет пушистого персидского ковра. Не теряя и секунды Шехзаде подбежал к брату и крепко вцепился в его плечи, когда тот ответил на порыв брата распростертыми для объятий руками, присев на корточки. Ибрагим прекрасно понимал, что появление здесь Халида означало то, что отныне он в безопасности. Шехзаде знал Халида с малых лет. Да, Султанзаде был старше него и не являлся биологически братом, но мальчик все равно всегда повторял, что у него два родных брата, включая в это число, конечно же, покойного Османа, а так же Халида. — Ты цел? — тут же спросил Султанзаде, слегка отстраняясь и полностью осматривая Ибрагима. Но на его удивление, мальчик отрицательно покачал головой и лишь шмыгнул носом. Кроме тяжелых душевных переживаний он не чувствовал другого дискомфорта. — Халид, ты же заберешь меня отсюда? Да? Заберешь? — мальчик испуганно сжался и посмотрела на брата слегка мрачно с тем же оттенком испуга, что и пару секунд назад. Халид с совершенно серьезным выражением лица уверенно кивнул, вновь почувствовав крепкие объятия брата. Султанзаде понимал, что мальчик чувствовал себя невероятно одиноким, а ко всему еще и прибавлялся испуг из-за той злосчастной казни. Халид и сам проплакал несколько длительных ночей, узнав о столь неожиданной смерти Севжи. Она ведь должна была уехать, должна была покинуть Топ Капы и спастись. Султанзаде потерял мать. Что может быть хуже? Вот только разница между ними была в том, что так или иначе, но у Халида оставалась биологическая мать — Назлы-Шах, которая как-никак любила его не меньше покойной Севжи, а так же сестра — Амира, которая была готова пойти на все ради вновь обретенного после более нежели 16 лет разлуки брата. А Ибрагим оказался одиноким. Совершенно одним. А все из-за чего? Из-за жажды людей к власти, из-за глупого закона Фатиха и из-за извечной фальши. В Династии Османов слово "брат" и "сестра" не имеют абсолютно никакого значения. В этом Халид убедился уже давно. — Я не позволю, чтобы они забрали у меня тебя, мой дорогой Ибрагим. Я сделаю то, что не смогла сделать Севжи Султан: я увезу тебя с этого ужасного места. Теперь ты будешь в безопасности. — произнес Халид куда-то в плечо брата. В ответ Шехзаде лишь покрепче прижался к брату. *** Даже если Тангюль утратила сына, она все равно была еще слишком опасна. Арзу понимала это. Внутри у Султанши было неспокойно, именно поэтому она решила покончить с этой норвежской проблемой как можно быстрее. Султанша шла впереди в платье темно-зеленого цвета с крупным бело-черным орнаментом на корсете спереди. Сразу за ней, не прилагая особых усилий, чтобы поспевать за Султаншей, следовало трое мужчин с мечами. Тангюль Султан Арзу приказала убить, отрубив ей голову. Никто не знал, откуда у Арзу столь жестокие пожелания, но все соглашались с тем, что все связано, скорее всего, с личными счетами. Остановившись у высокой двери, Госпожа совершенно спокойным движением приказала открыть их. Створки вмиг распахнулись перед Арзу. Впервые за все 9 дней после кровавых смертей Метина и Севжи, двери покоев Тангюль распахнулись. Но ожиданиям Султанши о сошедшей с ума Тангюль не суждено было сбыться. Темноволосая сидела на софе в платье цвета пламени, с уложенными волосами, смотря в одну точку. На вид она была совершенно спокойной. На пару секунд это обескуражило Арзу. Она слегка прищурила глаза, ожидая какой-то подвох, но, кажется, помимо Тангюль в покоях никого более не было. Пару мгновений и Арзу вновь обрела прежнюю уверенность в своих действиях. Сделав уверенный шаг вглубь покоев, она резко остановилась, ведь Тангюль так же поднялась. — Пришла за мной? — слегка приподняв бровь, задала вопрос норвежка, убирая с лица прядь темных волос. Арзу на секунду задержалась, а затем вздернула гордо подбородок. — Да. Ты же понимаешь, что должна отправится вслед за сыном. — ответила Арзу довольно сдержано, все еще не решаясь подойти ближе. — Я знала, что ты придешь. Именно поэтому на мне багровый наряд. А знаешь почему? — Тангюль улыбнулась, обнажив ряд идеальных белых зубов, — Я ведь была католичкой перед тем как получила новое имя. А в моей религии красный цвет — цвет мученичества. Тангюль сложила руки в замочек и наклонила голову слегка на бок. Арзу настораживало ее спокойствие. Все таки Тангюль была матерью, потерявшей ребенка. Почему она не скорбит? Уж лучше бы Тангюль бросалась на Арзу и кричала до хрипоты, нежели стояла и вот так спокойной сейчас разговаривала с ней. — Ты отобрала у меня сына, Арзу. Моего единственного сыночка. Моего мальчика. Но знаешь... — Тангюль сделала шаг вперед, на что сразу же среагировали аги, положив руки на рукоятки мечей и сделав шаг вперед. Заметив это, норвежка кривовато ухмыльнулась и вновь отступила, — Самое ужасное то, что он и так должен был умереть. Да-да, Арзу, не делай столь удивленный взгляд. Он все же заразился оспой. Как ты и хотела. Тангюль внезапно замолчала, потупив взгляд в пол. Казалось, она что-то вспоминала. Или же просто пыталась сдержать слёзы? Для Арзу это так и останется загадкой. — Но ты ведь не дала ему умереть. Ты отобрала у него жизнь ранее, нежели ему было отведено. Арзу глубоко вдохнула. Сколько раз она за этих долгих 9 дней видела осуждающих взглядов и слышала перешептывания за своей спиной? Они все были умны, обсуждая ситуацию со стороны. Но Арзу могла побиться об заклад, что окажись на ее месте кто-либо из них, они непременно поступили бы точно так же. Таков уж закон престолонаследия — выживет лишь один, остальные должны умереть. — Последнее слово? — не желая больше слушать что-либо, произнесла Арзу, кратко кивая агам. Мужчины сразу же поняли условный знак и начали медленно подходить ближе, готовые окрасить меч в кровь в любой момент. — Гори в аду! — выпалила Тангюль, вместив в свои слова всю злость и весь яд, на который только была способна. Но не успели аги даже достать оружие из ножен, как норвежка ловко вытащила из-под складки платья кинжал и всадила его под самую рукоятку себе в живот. Со стороны небольшой детской послышался крик. Арзу резко повернула голову и заметила Эсфир. Девочка стояла, прикрыв ладонями рот. Ее тонкие пальцы тряслись, а всегда румяное лицо побелело. В какой-то момент девочка бросилась в сторону распластавшегося на полу тела матери, но затем резко остановилась, испуганно покосившись на аг и Арзу. В ее глазах отчетливо читалось сомнение и страх. Арзу кратко приказала агам отойти. Не успели они сделать шаг назад, как Эсфир бросилась к матери, упав на колени возле ее бездыханного тела. Не в силах наблюдать за всем этим, Арзу молча покинула покои. *** Назлы-Шах упаковала в большие сундуки последнее платье, облегченно вздохнув. Смерть Шехзаде Метина, казнь Севжи Султан, смерть Султана, самоубийство Тангюль... Этот дворец погряз в крови настолько, что даже Назлы чувствовала отвращение. Да, такие перемены были необходимы. Все эти смерти должны были случится. Новая эпоха и новая ветвь Династии никогда не начинается без крови. Назлы плохо помнила восхождение на престол Мустафы. Она жила вдалеке от Топ Капы, во дворце родителей. К ней доходили лишь отдаленные слухи, но Султанша была так молода. Тогда она попросту не придавала этому значения. — Погрузите сундуки в карету. Отправляемся сразу же после присяги Шехзаде Махмуда. — властным голосом отдала приказ Назлы-Шах, обращаясь к служанке. Та поспешно позвала аг, и вскоре тяжелые сундуки были вынесены. Султанша вздохнула и отречено посмотрела в окно. Как иронично: с приходом к власти Мустафы она появилась в этом дворце, с его смертью и уезжает. И все это с собственного желания, без каких-либо принуждений. — Ты и вправду уезжаешь?. — слабый голос Арзу прозвучал неподалеку. Назлы повернула голову, удивленно окидывая ее взглядом. Видимо, Султанша зашла уж слишком тихо, рас уж Шах не заметила ее прихода. — Да. Таково мое решение. — совершенно уверенно произнесла Назлы, поднимаясь с софы, дабы оказаться на одном уровне с Арзу. Удивительно, но за эти пару длительных недель Арзу изменилась больше, нежели за все года жизни в Топ Капы. Шах хорошо могла разглядеть легкие морщины на ее лице, скрытые толстым слоем косметики, и седину в темных волосах, о которой она, кажется, и вовсе позабыла. Даже ее наряды стали более строгими, нежели были до этого. Назлы прекрасно понимала, что все это — всего лишь отпечаток тех смертей, которые она приказала совершить. Изменения ворвались в их жизни слишком быстро. — Ты можешь остаться. — поспешила запротестовать Арзу, слегка нахмурив брови, — Отныне в этом дворце для тебя всегда есть место. В ответ Назлы легко улыбнулась краем губ, а затем отрицательно покачала головой. Если раньше она ввязывалась в драку при первой же возможности, то теперь у нее были ценности, потеря которых означала бы смерть. — Настала твоя эпоха, Арзу. Твоя и твое сына. — подбирая подолы платья, Шах подошла ближе и положила на плече собеседницы руку, будто желая поддержать ее, — Отныне ты хозяйка во дворце. Поверь, ты будешь намного лучшей Валиде, нежели была я. — Дело не в титуле Валиде. — отрицательно покачав головой, со стальным привкусом горечи во рту произнесла Арзу, теребя тонкими пальцами кольцо на пальце — подарок Мустафы, — Я хочу, чтобы рядом со мной был такой человек, как ты, Назлы-Шах. Я честно, не знаю, что мне делать дальше. Да, я отдала приказы о казни, спасла Ибрагима, похоронила родную сестру и любимого человека, но правление Махмуда... Я не знаю, как справится со всем. Легкая улыбка залегла на губах Шах. Она убрала с плеча Арзу руку и посмотрела куда-то в сторону. Стоило фаворитке покойного Султана так же повернуть голову и проследить за взглядом Госпожи, как она заметила большое зеркало в углу, которое за счет своего положения отражало в себе одновременно всю площадь покоев, в том числе и Назлы с Арзу. — Мы никогда не знаем, что нас ждет, Арзу. — Шах легко покачала головой каким-то своим мыслям, — Увы, но в наших руках нету четкого прописанного алгоритма действий. Сейчас ты боишься, но поверь, что непременно найдешь выход. Если ты смогла выжить и до сих пор стоишь здесь, передо мной, значит ты достойна этой вершины. Госпожа вновь повернула голову и взглянула на Арзу с нескрываемым интересом. Да, Назлы никогда не была сильна во вдохновляющих речах, но, тем не менее, всегда предпочитала говорить то, что думает. Зачем ей кривить душой перед Арзу сейчас? За все года Шах смогла увидеть в ней действительно родственную душу. Может кто-то и скажет, что это слишком банальная история, но Назлы-Шах было абсолютно плевать. С Арзу она чувствовала определенную связь. И эта связь была куда сильнее, нежели даже узы, что объединяли ее с родной сестрой — Эсмахан. Необъяснимо, но именно в такие моменты Назлы-Шах верила в историю о старике, который плетет красные нити судьбы, связывая ими людей. С уст покойного отца она всегда звучала интересно, но не впечатляла Шах настолько, как сейчас. Все это время Арзу стояла молча, все так же смотря в зеркало, будто оно могло ей сказать нечто большее или дать столь необходимые ответы на столь многие вопросы. Глубокий вдох и Султанша вновь посмотрела на Госпожу, слегка вопросительно приподняв брови. — А ты? Что будет с тобой? — этот вопрос повис в воздухе, став своеобразной стеной между ними. Назлы-Шах почему-то медлила с ответом, в то время как Арзу с жадностью наслаждалась мгновениями, проведенными в компании подруги. Кто знает, удастся ли им увидится вновь хотя бы еще разочек после отъезда? — Не только ты беспокоишься о своих детях, Арзу. — с легкой улыбкой наконец-то молвила Династийка, — Амира сделала свой выбор. Правильный или нет... покажет время. Я хочу дать ей разобраться в этом в тишине и спокойствии, но, кажется, рядом с Ферхатом Пашей она действительно чувствует себя счастливой. Халид... Халид пережил смерть женщины, которая воспитывала его с пеленок. — голос Назлы слегка дрогнул, но она все так же твердо продолжила: — Здесь остается слишком много напоминаний о Севжи. Я боюсь, чтобы он не наделал глупостей. Да и совсем скоро на свет появится мой внук. — Шах счастливо улыбнулась, — Наконец-таки Михришах Хатун порадовала нас прекрасными новостями. Я не хочу, чтобы ребенок вырос в атмосфере дворцовых интриг. Именно поэтому мы уедем в Амасью. Когда-то давно покойный Лютфи Паша, мой отец, купил мне там небольшой дворец, надеясь, что именно в том тихом раю будут подрастать его внуки, но этому, к сожалению, не суждено было сбыться. Именно поэтому я хочу жить там. Арзу неуверенно поджала губы. Ей было невероятно сложно отпускать от себя Назлы-Шах, но одновременно она понимала, что Госпожа права. Только вдали от Топ Капы ее дети, да и она сама, смогут жить счастливо и никогда не переживать кошмары смены эпохи вновь. — Я заберу с собой и Ибрагима. — после краткой паузы добавила Назлы-Шах. Арзу подняла на нее взгляд со смешанным чувством страха и удивления, но в ответ Династийка лишь загадочно улыбнулась и наклонила голову слегка набок, — Ибрагим потерял всех родных людей, Арзу. Жизнь в Топ Капы будет для него слишком опасной. Найдутся многие, кто захочет себе на банкетный стол его голову на серебряном блюде. А я поклялась Севжи защитить его всеми способами, которыми только смогу. Если он уедет со мной, то мы с Халидом сможем хоть немного восполнить ему отсутствие семьи. Таким образом он не будет мозолить глаза тебе и Махмуду и будет воспитан вдали от интриг и мыслей о престолонаследии. Назлы-Шах внезапно замолчала, не решаясь продолжать свою речь далее. Она давно обдумывала вариант увезти Ибрагима с Топ Капы, но не знала, каковой будет реакция Арзу. Все таки Ибрагим так или иначе, но все еще представляет ее сыну и семье опасность. Слегка сдвинув брови к переносице, Арзу долго молчала, вглядываясь в черты лица Госпожи. С каждой секундой Назлы-Шах все больше казалось, что Арзу откажет и захочет видеть племянника возле себя, дабы контролировать все его действия, но совсем внезапно Султанша утвердительно закивала, тем самым соглашаясь с Назлы. Шах удивленно захлопала длинными ресницами, а затем одобрительно улыбнулась и молча обняла Арзу. Будто в отчаянии, Арзу крепко вцепилась в Назлы-Шах, зарывшись лицом в волосы подруги. Пусть обстоятельства и разлучат их, но красная нить, протянутая меж их судьбами, никогда не разорвется. *** Высокая винтовая лестница поднималась прямиком в Башню Молчания, с которой Султанши могли созерцать главную площадь перед дворцом Топ Капы. Именно на этой площади Шехзаде Махмуд и должен был дать присягу воинам и официально взойти на престол в роли нового Султана и наследника великого Султана Мустафы, которому народ после смерти даровал прозвище "Сердечный" за его мягкий характер и политику, которая подняла Османскую Империю на новый уровень развития. И, конечно же, на его наследника люди возлагали еще большие надежды. Миновав последнюю ступеньку, Арзу сразу же услышала гул голосов, которые доносились с улицы. Видимо, люди уже успели собраться на площади. Уверенно вздернув подбородок и приподняв подолы платья цвета зелени (как символа начала чего-то нового), искусно обшитого золотыми и серебряными нитями, а так же кусочками натурального меха. Большая корона в темных волосах Госпожи легонько поблескивала. — Мы ведь не опоздали? — голос Мелек прозвучал за спиной Арзу, невольно заставив ту обернутся на дочь и Назлы-Шах, которые все это время шли за ней. — Конечно же, нет. — с легкой улыбкой подметила Назлы-Шах, решив ответить за Арзу. Сразу же после этого она подошла к довольно большому окну и выглянула на площадь. Мелек с Арзу последовали за ней. В целом церемония должна была быть довольно быстрой, но весьма содержательной. Именно она означала бы полное восхождение Шехзаде на престол. Арзу очень трепетно отнеслась к этому вопросу. Именно поэтому из ее личных сбережений были выделены просто колоссальные суммы на благотворительность и строительство мечетей. Кроме того, Султанша приказала раздавать еду и воду всем нуждающимся, дабы в этот день они так же вознесли свои молитвы за жизнь и правление нового Султана. — Началось. — взволновано пролепетала Мелек, чуть наклоняясь вперед и выводя Арзу со своих мыслей. Султанша так же попыталась получше разглядеть небольшую фигурку Махмуда, который выходил со дворца в сопровождении Пашей, а так же стражи. Сердце Арзу невольно затрепетало. Будто желая поддержать подругу, Назлы-Шах положила на плече Султанши свою руку, на что Арзу ответила благодарной улыбкой. — Воины мои... — начал довольно громко произносить Махмуд, Арзу с облегчением вздохнула и прижала обе ладони к груди, туда, где билось ее взволнованное материнское сердце. Хоть до Башни Молчания и долетали лишь отдельные отрывки фраз и слов, но по общему настрою можно было догадаться, что пока что все проходило гладко. Длинные минуты ожидания и янычары подняли вверх свои мечи. Сердце Арзу дрогнуло, будто в попытке вырваться из груди, но вместо призывов к перевороту с их уст вылетало: — Да здравствует Султан Махмуд! Пусть меч его коснется небес! Казалось, что гора упала с плеч Арзу. Весь тяжелый воздух, скопившееся в легких, вышел наружу одним длительным вздохом, после чего Султанша гордо подняла подбородок и впервые за долгое время широко улыбнулась. Их Султанат начался.