Ребёнок.

      Тао закрывает за собой дверь и снимает кроссовки, наступая носком на пятку. Он медленно снимает ветровку и, повесив её, также медленно идёт по любимому "мятному" коридору вслед за ЧунМёном. Тот нервными движениями скинул с себя верхнюю одежду прямо на пол прихожей, оставаясь в одной футболке, вытянул из кармана ключи от машины, которые тоже полетели вниз. Омега заходит в гостиную и смотрит сквозь темноту. Мужчина лежит на диване, уткнувшись лицом в подушку. Тао нащупывает на стене выключатель, и загорается тёплый желтоватый свет люстры со стеклянными каплями. Он проходит вглубь по ковру с пушистым ворсом, который всегда трудно чистить, и опускается, подбирая под себя ноги, у дивана, проводя по спине любимого рукой. Тот даже не дергается, а лишь отворачивается к спинке. Омега вздыхает и утыкается лбом в предплечье своего "альфы".       Это дурацкое «альфа» портит им жизнь. - Я люблю тебя, Мённи, - тянет омега ласково. - Я ненавижу его, - отвечает ЧунМён в подушку. - Ты всегда так говоришь после встречи с И… - Я ненавижу! – Перебил его бета. - Он ведь не делал ничего... - Просто ненавижу, – измученным шёпотом бросил ЧунМён в угол между грядушкой и сиденьем. – У него есть всё, а у меня только ты.       Омега вздыхает и потерается носом о плечо своего мужчины. Он не знает, что ему сказать в утешение. - Но даже ты, - с горечью, - принадлежал ему. Даже ты… - Я не принадлежал, Мённи. Я ведь… Я не надеялся. - Всё самое лучшее рядом с ним! Вокруг! Почему я не могу иметь такую же семью? - Прости… - У меня был Исин и Крис, но и эту семью он забрал. А с тобой… - Ты хочешь уйти от меня? Я ведь всё понимаю, - шепчет сломлено Тао. - Прости меня, Тао-ши, - всхлип. – Я так тебя люблю. Мы оба так сильно этого хотим, но ничего не выходит, - спина содрогается. - Мённи послу... - Нет. Это только моя вина. Я ведь не альфа…Ты не должен быть со мной.       Омега отстранился и обессилено рухнул на край ковра, закрывая руками лицо. - Как ты не поймёшь, что кроме тебя мне никто больше не нужен? Как ты не поймёшь, что я жить без тебя не могу… - тихо роняет слёзы Тао.       Он не знает, как заставить бету поверить в это. Как заставить поверить в то, что он пахнет для него совершенно особенно. Бета. Совсем не так, как его истинный альфа, но так, как его истинная любовь. И он знает, что запах её именно такой: совсем легкий, совсем неуловимый, тёплый и домашний. Мыло и лёгкий одеколон. Отглаженная чистая рубашка и ещё тёплые распечатанные листы документов. И запах кожи. Особенный. Неповторимый. Его можно услышать, только если быть рядом. Если уткнуться в шею, и не умереть сразу. Но Тао умирает. Каждый раз. Захлёбываясь счастьем.       Так всегда стоит Кимам побывать у Ву. Так всегда – Тао всё больше не знает, как доказать. Так всегда - ЧунМён впадает в депрессию. И очень долго выбирается из неё.       Он до дрожи в руках хочет завести ребёнка. Хочет своего. От Тао. Хочет омежку. Хочет альфу. Хочет минимум двоих. Много хочет, ведь он любит Тао и своих ещё нерождённых детей. Он ненавидит Ифаня. Но знает, что на самом деле себя. Он злится на Ифаня. Но опять же в реальности на себя. Его бесит, что у того всё прекрасно. Но всё снова и снова идёт на себя. - Я люблю тебя Мён. Очень люблю, - разрезает тишину тихий голос. - Почему ты так изводишь себя? Даже если не ребёнок, – Тао глотает ком. - Я же живой. Я не умер. Ты меня не похоронил. Я всегда буду с тобой. Мы всегда будем с тобой, - омега охрип. – Ты слышишь? Мы. Ты счастлив? - … - Я счастлив, - омега улыбается в спину, - я же не один.       ЧунМён разворачивается и смотрит на любимое лицо и струи слёз, которые пересекают дрожащие губы в горькой улыбке. - Прости меня, Тао. Я счастлив, - он съезжает с дивана и падает к ногам своего омеги. - Очень счастлив!