Cтрасти по Казимиру

                    Кофе в картонном стакане уже остыл, треугольный традиционный финский сэндвич с креветками обиженно томился рядом в ожидании своей участи. В порту народа немного: никто не любит ходить по Балтике зимой — неспокойно. На улицах, на рыночной площади наоборот. Горожане и туристы снуют, скупая шапки с вязаными рогами, валяные игрушки, идиотские подставки под водку, сувенирные носки для подарков на Новый год, подозрительно китайские часы с оленями и Санта-Клаусами. Несмотря на мелкий снег, хлещущий по щекам ветер и невыводимый гололёд, маленькие люди были несколько на взводе — вернее, на патриотическом подъёме: в Финляндии день независимости. И поэтому над площадью остервенело хлопали тканью десятки бело-синих флагов. Казимир наблюдал за этим издалека, из окна третьего этажа здания терминала Катаянокка, щурясь злому ветру за стеклом, удивляясь глупым людям.       Илья же водил пальцем по экрану телефона, позабыв о кофе и о сэндвиче. Иногда сигнал вай-фая тормозил, и он нервно барабанил пальцами по столу. Варька звонила уже раз пять, отслеживала каждый этап их передвижения: от получения кучи справок для Казимира до прибытия в порт Хельсинки, чтобы сесть на паромный лайнер «Викинг-лайн». В Стокгольме она приедет их встречать. Вообще Варька вела себя как мисс Манипенни или как радистка Кэт, явно преувеличивая опасность, которая могла бы исходить от Бахтиярова.       Никакой опасности Илья не чувствовал. Тимур, заполучив фейки, пропал. Только однажды позвонил и спросил: «Ты где?» Услышав, что в ветлечебнице, на перевязке, сразу отрубился. Вчера же состоялось то самое событие, которое Тимур так изобретательно готовил, поэтому он и пропустил скорый отъезд Ильи и Казимира. Если бы знал, то вряд ли отпустил, сразу бы заподозрил неладное.       До посадки уже меньше часа, а Илья всё не мог услышать важные новости из мира культуры. Заказал второй кофе, хотя первый стакан так и не выпил. Пять часов! Сейчас! Буферизация ТВ-канала длилась слишком долго, но всё же он успел услышать новости про премьеру в Мариинке, про визит в Северную столицу Умберто Эко, про закрытие на реконструкцию нескольких залов в Юсуповском дворце… Неужели ничего не сработало? Почему нет ново…       — Новый скандал, связанный с очередной подделкой в мире русского авангарда. Как известно, аукцион «Сотбис» уже несколько лет как приостановил сделки с этим сегментом рынка. Очевидно, что по-прежнему контрафакция этих артефактов остаётся наиболее распространённой. Так, вчера, на широко разрекламированной презентации найденных работ Казимира Малевича, относящихся к периоду создания футуристической оперы «Победа над Солнцем», был представлен эскиз декорации, на котором впервые как самостоятельный и главный элемент появляется чёрный квадрат. Заслуга находки принадлежит известному коллекционеру и знатоку Тимуру Бахтиярову. На презентации выступала труппа камерного театра с фрагментом оперы Кручёных — Матюшина. Однако в самый разгар прекрасно организованного мероприятия, на котором присутствовал практически весь бомонд мира искусства, случилось непредвиденное. Эскиз со знаменитым малевическим квадратом вдруг стал темнеть, медленно превращаясь в большое, сначала синее, а потом чёрное пространство, пока чернота не поглотила все поле картона. Здесь же, в доме-музее Матюшина, сразу было установлено, что угольный рисунок был нанесён поверх на пропитанный особым раствором картон. Этот раствор реагирует на изменение температуры. Театральные рампы, большое количество посетителей, необоснованно сильно работающее отопление привели к повышению температуры и, как следствие, изменению цвета реагента. Так стало очевидно, что эскиз создан не раньше 2008 года, так как подобный краситель-хамелеон был изобретён в США именно тогда. Бахтияров Тимур Раисович и эксперт Зальцер Гертруда Ивановна задержаны для выяснения обстоятельств появления подделки и оформления фальшивого экспертного заключения. Начата проверка и в отношении других работ, переданных музею и выставленных на аукционах Тимуром Бахтияровым. Мы будем следить за развитием событий, пока никаких комментариев не последовало.       На маленьком экране сюжет со множеством лиц, с видом дома Матюшина, с картинкой открытия презентации, сначала вдохновлённое, а потом растерянное лицо Тимура и гордо поднятый подбородок той самой старухи, которая была тогда в доме у Бахтиярова. И долго зрачок камеры вглядывался в неровную чёрную поверхность картона, брезгливо оставленного под прицелом софитов. Рядом слева и справа лишь два нелепых существа, как разбойники у креста, — Человек Будущего и крылатый пилот. Илья жадно всматривался в крохотное пространство экрана. Особенно в лицо того, кем он так преданно восхищался. Его Тимур, его личная погибель и прозрение.       Камера запечатлела редкий кадр, сама не понимая уникальности момента: Тимур ошарашен, галстучный узел недозволительно слаб, воротничок рубашки несимметрично выбился из классических стандартов. Илья знал, что это лишь фрагмент, что наверняка Бахтияров быстро справился с шоком — возможно, придумал легенду появления чёрного квадрата вместо футуристического эскиза. Но всё-таки мгновение его, Илюхиной, победы над солнцем медиамира телевидение щедро преподнесло беглецу.       — Казимир! — негромко позвал Илья кота, тот недовольно повернул голову от окна — его оторвали от созерцания снежной суеты сует. — Всё получилось. — Ничего важного, кот отвернулся.       За окном вдалеке и внизу спешили маленькие люди, сливались в ручейки и втекали в здание терминала. Коту было не то чтобы интересно наблюдать за ними, все они, охваченные волнением ли, радостью ли от предстоящего путешествия, или затянутые будничной тоской в рутину регулярных разъездов между двумя скандинавскими столицами, были Казимиру чужими и оттого не сильно его занимали. Скорее снежная крупа, что стукалась о стекло и катилась с той стороны по отливу окна мелким просом, интересовала его своим хаотичным движением. Он то и дело прикладывал лапу к раме внизу стекла, пытаясь накрыть убегающие горошины. А те всё не поддавались и продолжали звонко скакать прочь, сталкиваясь и увлекая друг друга вниз, в новый полёт с высоты третьего этажа. Казимир даже навострил уши и направил вперёд чёрные усы, полностью отдаваясь своей незатейливой игре. Всё остальное, что творилось вокруг, он контролировал своим особенным зрением. Человек его был рядом — нервничал и суетился, но его окружал ровный свет внутренней уверенности и спокойствия. Аура его была восстановлена Казимировым старанием, это было совсем не так трудно, как могло показаться вначале. Человек не сопротивлялся своей силе, скорее он удивился, когда вдруг ею воспользовался, он испытал восторг от того, что будучи почти поверженным, смог сделать выпад и достать демона в сияющих доспехах своим единственным оружием — остро наточенным итальянским карандашом.       То, что у его маленького слабого человека есть сила, Казимир никогда не сомневался, он знал это. Это была сила его, Казимира, любви. Котам вообще несвойственно человеческое понятие о скромности, и он совершенно нескромно приписывал себе все заслуги по воспитанию бойцовских качеств хозяина. Он был уверен, что новые яркие всполохи, исходившие прямо сейчас от возбуждённо подрагивающих пальцев человека, — это не что иное, как реакция на триумф: опасный охотник пропустил удар, он изумлён, испуган, он в смятении… А Казимир и его человек уже на безопасном расстоянии, они могут наблюдать: один — за светящимся квадратиком в руках, другой — за снежной крупой за окном, за тем, как раненый хищник оправится от удара, как снова поднимется, но они будут готовы. Нужно только не бояться, нужно охранять тепло-золотое свечение, с этим Казимир мог справиться. Его человек больше не прятал глаз, не поедал себя изнутри, его лихорадило от возбуждения, но это было хорошее возбуждение вырвавшегося на свободу пленника. Он говорил что-то коту, тот только ненадолго отвлекался от снежного аттракциона и снова возвращался к созерцанию, остужая пыл разошедшегося собеседника. Что бы ни думал на этот счёт Илья, Казимир никогда не понимал человеческую речь, только отдельные слова, а всё, что нужно, он, как всегда, знал из своих источников.       Илья наконец взял сэндвич и с аппетитом стал его поглощать, запивая то горячим, то холодным кофе. Хотя вряд ли он наслаждался едой. Он прокручивал события последних дней. Как ему в голову пришла сначала смутная, а потом конкретная идея обмануть обманщика. И именно Казимир — а точнее термополоска, изменившая цвет, — натолкнул его на такую мысль. Как он связался с Малышкиной, вспомнив, что её муж-швед химик, специалист по красителям. Как Ларс с помощью смешного Варькиного посредничества и её же ехидных комментариев подсказал, как можно провернуть трюк с изменением цвета. Илья сначала представлял себе, что во время жаркой презентации должен исчезнуть сам рисунок или поменять цвет — на какой-нибудь пошлый. Но Ларс сказал, что таких угольных карандашей он не видел, он же и посоветовал пропитать не рисунок, а фон. Даже назвал конторку в Питере, где можно исходники найти.       Илье пришлось звонить, заказывать и вечером инсценировать алкогольную истерику. На следующий день он съездил за готовым раствором, заодно купил бутылку водки, так как к вечеру картон не просохнет, нельзя было допустить, чтобы Тимур заставил делать фейк; верный способ — быть в дупель пьяным. Это был риск. Бахтияров — с его-то чутьём — мог бы заподозрить бунт: просто взглянуть с обратной стороны на картон, прислонённый к стене и ожидающий своей очереди. Он бы увидел квадрат будущей декорации мокрым… Это был риск не только поэтому. Раствор мог и подвести, хотя и обещали, что изменение цвета начнётся при повышении температуры не менее чем на пять градусов. Но ребята в конторе не работают с бумагой, они честно предупредили, что возможны неожиданности.       Однако риск оправдался! Реагент не подвёл, картон за ночь просох, хотя при придирчивом исследовании заметить изменение структуры целлюлозы (прежде всего, по твёрдости) было можно. Но Тимуру было не до тщательных проверок. Он остался ночевать, никуда не поехал с утра, он решил не допустить очередной попойки опустившегося питомца, «приводил его в порядок», контролировал и саму работу. Проверил каждый штрих, сличил сигнатуру Малевича, лично измерил неровность обрезки края картона. К вечеру всё было готово. И Тимуру ни к чему больше было задерживаться. Он положил вероломную копию в зелёную папку, потрепал Илью по щеке и весело (даже игриво-весело) сказал:       — Увидимся! Рисуй драконов… И сейчас можешь напиться!       Тимур ушёл, а Илья с утра побежал выправлять документы для вывоза кота из страны, покупать билеты, беспрестанно консультируясь с Варькой. Конечно, тревога никуда не ушла. Илья всё время ожидал, что Тимур появится на пороге и реально оторвёт ему голову и насадит на копьё. Илья вздрагивал от каждого телефонного гудка. Но Тимур позвонил только раз, хотя этот раз стоил болезненного укола в сердце. Интересно, что тогда же был ещё один неожиданный звонок. На опознавателе вдруг появилась фамилия: «Жигалов».       — Привет.       — Привет. У тебя всё хорошо?       — Да, спасибо тебе. Сейчас всё хорошо, я уезжаю послезавтра…       — Куда?       — В Швецию.       — Надолго?       — Рассчитываю на пару месяцев.       — А потом?       — Потом буду думать…       — Понятно… Я отправил тебе на почту работку одну для нашей фирмы. Возьмёшься?       — Я обязательно посмотрю.       — Тогда… увидимся. Не теряйся.       — Да, увидимся.       Илья захотел вдруг обратиться к нему по имени, но тот отключился. Тогда Илья впервые почувствовал, что у него всё получится. От осознания этого он долго простоял, улыбаясь хмурому небу, преждевременно оплакавшему его никчёмную судьбу.       Объявили начало посадки на рейс «Викинг-лайн» до Стокгольма. Илья убрал в карман телефон. Подошёл к широкому подоконнику, погладил Казимира, почесал за ушком. Кот вытянулся навстречу его руке.       — Нам пора, Казимир. И хотя по возвращении нас ждёт война, мы вернёмся.