Триптихи Мефистофеля

Он шел по перрону, тешимый самодовольной улыбкой солнечного дня, несмотря на то, что уже спустил с цепей несколько часов. Теперь они медленно трепались туннельным ветром где-то во тьме. Электрический свет станции освещал его подобные штрихам черты. Штрихи выведенные Богом Жизни на белесом, бесчувственном детище падшей Земли.   Черви-поезда проскальзывали мимо по путям. Они были слепы и распороты неведомой силой.  Из подвергнутого вивисекции брюха извергались такие же куски камня как и он сам. Весь этот процесс сопровождался железными шумами уже ставшими привычными для слуха.  И эта звуковая бутафория проносилась сквозь него никак не задевая мозга. Его больше занимало зрелище отторгнутых камней. Розоватый мрамор с милыми, легкими чертами. Куски очень твердого гранита с отколотыми чертами. Давящие, резкие надбровные дуги, которые конденсировали под собой тень. И среди этого немногочисленного, тихого великолепия плыл он. Болезненный и прозрачный как слюда. И настолько же подернутый слепым туманом. Потоки жизни несли его к эскалатору наверх. Над ним предтечей Рая горел всеми доступными красками витраж. Но все эти мысли были фикцией. По факту-  это был такой же сплав химикатов как и они-стоящие на станции. За одной только разницей- витраж  уже неодушевлен, а они такими  еще  станут. Хотя, его личные заметки давали прозрачный намек на то, что  эта существенная разница уже была обнулена.  И виновником этого изменения было явно не это красочное стекло. Секундная заторможенность. Время стало смолой.  Свежей, вялотекущей, тянущейся как вязкая от переизбытка сахара кровь. Поворот головы к поезду. Человек. В черной рясе. Кусок оникса с длинной бородой. Поглощающий свет, гасящий тьму. Парадокс. Сотни вопросов в голове. Почему, если белый цвет символизирует добро, вы носите черные рясы? Почему не все священнослужители соблюдают аскезу тела во спасенье духа? Ведь бедному легче спастись, разве нет? Как вы относитесь к обмирщению церкви? К ее проникновению, слиянию  с миром, который явно перестал жить по истинным, каноническим ценностям христианства? Почему единую христианскую церковь сформировал апостол, который даже не видел живого Христа? Желание вывалить на оникс весь этот застоявшийся эмоциональный поток так и раздирало эту духовную бомбу. Но... Осознание вернуло время в его нормальную стезю. Они не могут дать мне ответа. Максимум- пошлют в церковь или на причастие. А если я начну это широко обсуждать- отрекут. Хотя мера эта уже сильно устаревшая. Оникс тоже поймал его взгляд. В этот момент у слюды появилось желание провести по своим чертам-штрихам двумя пальцами левой руки. Вниз, по грани носа, коснувшись в итоге едва смоченных слюной,ссохшихся губ.  А затем, плавно и четко перевести пальцы к носогубному треугольнику. И провести еще одну черту, почти улыбку, которую это лицо редко носило. Крест святого Петра. Интересно, какова бы была реакция оникса? Эскалатор. Видимо именно из-за таких немых разговоров каждому человеку и приходилось мучится на своей собственной, духовной Голгофе, где ответом на все вопросы являлась только смерть. Смерть- великий господин людей. Но Мефистофель больше не терзал себя этим. Под сенью райского света витража он возвращался домой