Натюрморт

      Один и тот же сон беспокоил дочь двух практически истреблённых аристократических семейств вот уже два месяца с тех пор, как новоиспеченная инквизитор с сомнительным успехом окончила затяжное дело, оставив множество мелких вопросов без ответов. Но чем больше разум той, что была известна как Мейлинда Чемош-Вектис, перелопачивал доступные ей массивы информации, тем больше она убеждалась, что её родичи были не столько злодеями, сколько жертвами своих желаний и чьих-то сторонних амбиций. Именно это и не давало ей успокоиться, с чистой совестью отпустив прошлое гнить в виде сухих строчек в архивах Инквизиции. Кроме того, так и осталось неизвестным, откуда же взялся этот проклятый наркотик, с которого началось падение Чемошей, да и неясно, кто был таинственным партнером Корвуса Вектиса, подсказавшим, где именно стоит искать проклятое судно… Инквизитора это тоже интересовало, только не так лично, как Мейлинду, которая не была до конца уверена, что все павшие члены семейства Чемош были уничтожены в ходе зачисток.       В том беспокойном сне каждый раз аристократка оказывалась в своей комнате, а затем выходила в коридоры родового поместья, которые выглядели совсем как до штурма отрядов зачистки. Медленным шагом, одетая почему-то в длинное и весьма откровенное платье родовых цветов, Мейлинда шествовала через чужие комнаты, кабинеты, оранжерею и прочие помещения, чтобы оказаться, в конце концов, в парадной столовой, где её терпеливо ждали на своих местах все ныне покойные родственники. Замершие на стульях с высокими спинками, они провожали взглядами каждое движение младшей дочери семейства Чемош, но не размыкали губ, точно неведомая сила запечатала их навеки. За столом даже сидела бедная тень сбежавшего Корвуса, а рядом с ним – его сестра София, находившаяся сейчас одной ногой в могиле. Но там, где в реальности полагалось сидеть ей самой, не было даже стула. Вместо этого сидевший во главе стола Золтан Чемош, выглядевший во сне так, словно порча никогда не касалась его, вставал, подходил к ней и мягко брал за руку, после чего вел к своему месту и усаживал. Тут же из спинки и из-под сидения вырывались неведомо как таившиеся там гибкие шипастые лозы, плотно фиксировавшие Мелинду на стуле и не дающие сделать ни единого лишнего движения. Лишь руки, лежащие на подлокотниках, оказывались свободными от пут, только от этого было мало толку. После этого все остальные сидевшие за столом с неестественной слаженностью поднимались, по очереди подходили к ней, смотрели прямо в глаза так, словно хотели сказать что-то, но были не в силах это сделать, после чего уходили куда-то во тьму, исчезая без следа. Приходило понимание, что на противоположном конце длинного стола, скрытого в полумраке, тоже кто-то сидит, а на широкой полированной столешнице вместо фамильного сервиза и перемены блюд стоит простенькая доска для игры в древнюю, но все еще актуальную игру, со множеством фигурок, каждая из которых выполнена с изумительным искусством, отображая того или иного человека. В глаза бросалось то, что у оппонента с белыми фигурами было две королевы и ни одного короля, а у самой Мейлинды темная королева была лишь одна с лицом леди-инквизитора. Именно эту фигуру легким взмахом руки она заставляла отлететь за пределы доски, ставя на её место небольшого епископа с её собственным лицом и крохотной диадемой на выточенной из неизвестного материала головке. Потому что это теперь была её битва. Вендетта. Дело той немногой чести, что осталась у отпрыска Чемошей и Вектисов.       Перерывая отчеты о зачистках, и сопоставляя все это с тем, что было известно лично ей, Мейлинда обнаружила крошечные несостыковки, которые могли позволить ей выйти на след того, кто затеял всю эту игру. Приемлемым кандидатом на роль выжившего члена семейства ей казался двоюродный брат Дариуш, бастард от тетки Гекаты – весьма и весьма сильный провидец, умный и расчетливый, который никак не стал бы накачиваться дурью, словно последний торчок из подворотни. Возможно, что им еще предстояло встретиться на дороге мести, которую для себя пока что избрала Мейлинда. Нет, постепенно она восстанавливала и подорванное благополучие Чемошей и Вектисов, вместе с уничтоженной репутацией и уже сейчас понемногу умножала состояние, прикармливая торговцев редкостями и не совсем одобряемыми в Империуме вещами. Невеликим положением в Инквизиции для этого она принципиально не пользовалась, постепенно создавая свою маленькую сеть, охватывая не одну планету сразу и стараясь быть осторожной. Уроки собственных семей жестоко научили её тому, что дозволено, а что – нет, а та наивная и бредившая полетами девочка, которой Мейлинда когда-то была, погибла дважды. При штурме поместья и в тот момент, когда Корвус Вектис попытался осуществить свои намерения, что весьма печально для него кончилось. Дважды разбитый на кусочки идеал очень сильно способствовал взрослению и аристократка зорко следила за тем, чтобы никакая еретическая дрянь не проползла среди товаров, отмеченных её именем.       Вот и сейчас Мейлинда сидела, погруженная в свои мысли, и внимала музыке, гремевшей на весь просторный кабинет из антикварного проигрывателя с узорным и сверкающим раструбом, вычурная ручка которого крутилась не переставая, равно как и небольшой новенький цилиндрик в углублении со сложным рисунком округлых выступов. Хоровое пение звучало настолько сильно, что кажется тряслось толстое темное стекло, за которым притаился своеобразный вид на сияющее миллиардами огней нутро одного из высоких шпилей мегаполиса Зейра, где самые богатые и влиятельные представители торговых династий и гильдий относительно мирно соседствовали с криминальными синдикатами и контрабандистами. Впрочем, никого эти звуки потревожить не могли, ибо большая часть здешней прислуги сейчас находилась в отключке со слабо мерцающими следами наркотической пыли на лицах, а сервиторы ждали команд, которых теперь просто не могло последовать. Почувствовав мягкое прикосновение к своему разуму, аристократка улыбнулась и подняла к себе на колени подошедшего зверька с белоснежным мехом, после чего почесала млеющего красавца за непропорционально большими ушками и посмотрела, наконец, туда, где сейчас во всей красе расположился плод её сегодняшних ночных усилий. Распятое и выпотрошенное тело одного из бывших служащих Консорциума Зета сейчас было аккуратно нафаршировано пакетиками с проклятым наркотиком селекором, покуда изрядно подъеденные внутренности грудой мусора валялись на блестящем паркете из натурального отполированного дерева. Питомец Мейлинды, удачно набивший себе брюхо, свернулся в клубочек и прежде чем прикрыть чуткий носик кончиком пушистого хвоста как следует зевнул, показав россыпь белых и острых зубок. Поразительное создание было добыто аристократкой не совсем чистым способом, да и за обладание питомцем, могущим ненадолго подавлять волю даже двуногой добычи и швырять молнии, можно было удостоиться самого пристального внимании Инквизиции, но хранить тайны могла не только аристократка, но и её поставщики. Пусть ныне покойный и был мелкой сошкой, но знал достаточно, чем с радостью поделился. Он был последним не исчезнувшим без следа и не захваченным во время чисток, так что Мейлинда с иронией и про себя благодарила Бога-Императора за этот неожиданный подарок. Теперь она могла хоть от чего-то оттолкнуться. А пока это послужит остальным весьма и весьма недвусмысленным предупреждением, благо она позаботилось о том, чтобы здесь не оставалось её следов. Парик, темный облегающий костюм, перчатки, плащ и белая с узорами из черненого серебра маска. Последний подарок Золтана Чемоша своей своенравной младшей дочери и милая коллекционная безделушка.       Впрочем, дядюшка Корвус также не остался в долгу… Хищно улыбнувшись, Мейлинда вытащила из строгого саквояжа из натуральной кожи небольшую шкатулочку с гензамком, на которую еще ей предстояло нанести свой герб, составленный из элементов родовых знаков Чемошей и Вектисов. Ответ из Администратума был положительным, потому и волноваться особо на сей счет не следовало. Приложив большой палец и надавив так, чтобы небольшая игла получила образец её крови, аристократка безо всяких помех смогла откинуть крышку и полюбоваться варрантом на предъявителя. Кто бы ни был этот Лоргар, подписавший его пропасть лет тому назад, но сейчас аристократка испытывала искреннюю благодарность за то, что он избавил её от многих проблем. Закрыв шкатулку и вернув её в саквояж, Мейлинда достала небольшую кисть и подошла к подсыхающей луже крови.       Еще в детстве учителя поражались тому, с каким упорством младшенькая из рода Чемошей поглощает всевозможные знания, что не могло отменить некоторых недостатков, когда речь зашла об обучении изящным искусствам. Еще тогда мэтр Альфранс заметил, что из Мейлинды выйдет превосходный копиист, но её работам всегда будет недоставать оригинальности. Что ж, спустя годы она признавала правоту того, кто когда-то учил её держать кисть и стило. Но сейчас Мейлинда и не намеревалась создавать ничего оригинального, только старые и проверенные веками методы. Когда она закончила, то неспешно собралась, взяла своего пушистого друга на руки и направилась к выходу, благо этот глупый комендантский час подходил к концу, и можно без помех вернуться в резиденцию Инквизиции чтобы доделать немногие оставшиеся у нее дела. Мейлинда без трепета оставила позади грохот плача скрипок и хора древней заупокойной мессы вместе с практически идеально подготовленной картиной на тему тленности и неотвратимости возмездия, связанную с той, что когда-то висела у неё над письменным столом одной лишь надписью на Высоком готике: «Memento mori». Просто здесь человеческий череп был заменен на настоящий труп, а остальные символы вроде гнилых фруктов и сухих цветов были любезно предоставлены самой Мейлиндой. Вместе с легкой усталостью, она ощущала удовлетворение от добросовестно проделанной работы и аристократке казалось, что это не последний её натюрморт в таком роде.