Когда мир перевернулся

В небольшую комнату входят трое: подросток, его старший брат и ровесник последнего. Пока младший из этой странной компании закрывает балкон – не на щеколду – и задёргивает шторы, гости осматривают комнату. Томики по психологии, много фотографий… Дверь. - Щеколда? - с удивлением спрашивает парень, щуря хитрые глаза и поворачиваясь к старшему из братьев. Черты его лица – тонкие, словно прорисованные острейшим карандашом, отчего-то напоминают о лисах. Аояги – братья, но сходство в их чертах есть лишь, когда оба спокойны или хмурятся. Аояги-старший и этот незнакомец походят на родственников больше. - Мама иногда думает, что Рицка не её сын. Я же рассказывал, – голос Сеймея глубокий и как будто бархатный, в нём чудится неуловимая насмешка. Такому голосу хочется подчиниться, и Рицка отстранённо отмечает это его свойство с некоторым сожалением. Но в голове крутится совсем другое, паническое: «Соби не приходи. Пожалуйста, не входи. Не открывай дверь. Не появляйся на балконе. Не показывайся им. Не выдавай себя, Соби. Не дай им заметить тебя, это приказ!». Мальчик лишь надеется, что его гости не умеют читать мысли. - Какая жалость, - пожимает плечами незнакомец. - Вы задолжали мне объяснение, - напоминает Рицка. – И знакомство. Парень смеётся: - Очаровательно, Сеймей. Он такой прямолинейный. Открытый… Можешь называть меня Нисеем, малыш, - и чему-то усмехается. - Ты как будто не рад меня видеть, братец. Не предложишь присесть? - Располагайтесь, - Рицка дёргает плечом и прислоняется спиной к балконным дверям. «Не входи, Соби. Не показывайся. Пожалуйста, Соби». - Объяснения… Видишь ли, Рицка, для этого придётся многое вспомнить, - острый взгляд из-под ресниц. - Я никуда не тороплюсь, - заверяет мальчик, стойко выдерживая этот взгляд. Подобным его уже не задеть. - Ещё бы, - хмыкает Нисей. - Хорошо… Как ты уже знаешь, я учился в школе, принадлежащей Семи Лунам. Там же мне подобрали Бойца, Агатсуму. Не представляешь, каких трудов стоило его выдрессировать!.. Но общего Имени у нас не было и быть не могло, хотя бы потому, что год спустя я повстречался со своим истинным Бойцом. В общем-то, это меня устраивало. До тех пор, пока Семь Лун не велели мне передать приглашение для младшего брата. Учителя ещё не знали, кто он – Жертва или Боец, зато знал я. На каникулах мы с Рицкой тренировались. В Системе. Аояги-младший резко выдыхает. Сеймей усмехается и продолжает: – Да, мой брат был Бойцом и очень сильным. Откровенно говоря, я не знал, что делать. Я не хотел, чтобы Рицка стал чьей-то Парой. Разве я мог позволить кому-то отдавать ему приказы? – глаза Сеймея полны тёмного огня, от которого у Рицки бегут мурашки по коже. Хвост сам собой оборачивается вокруг ноги, лишь кончик нервно подрагивает. Губы Нисея складываются в усмешку, до боли похожую на усмешку Сеймея. - И что же ты сделал? – мрачно спрашивает Рицка, переводя взгляд с одного на другого. - Ты мог бы заметить, что Семь Лун бывают настойчивы, - вкрадчиво замечает Нисей. - Не понимают слова «нет», проще говоря, - бурчит в ответ мальчишка и ёжится под странно-понимающими взглядами. Сеймей смеётся, Нисей роняет своё «очаровательно», а Рицке кажется, будто он слышит тихое дыхание из-за балконной двери. Всё, что ему остаётся, мысленно просить: «Не выдавай себя». - Я, Ри-и-ицка, - тянет, словно наслаждаясь звучанием имени, Сеймей, - нашёл одно забавное заклинание. Правда, его пришлось дорабатывать... Сеймей выдерживает паузу, Нисей скалит лисьи мелкие острые зубы. Рицке кажется, что внутри всё леденеет. Он ведь не мог?! … Больница и жалостливые взгляды. Мама, которая ещё надеется и говорит, что всё будет хорошо. Отец, который ещё не бросил их. И брат. Так искренне переживающий. Собственный ужас, вина. Стопки книг: история, география, наука. Стерильные коридоры больницы, стерильные палаты, вымораживающие изнутри. Тоска-тоска-тоска… - И что же получилось из твоего заклинания? – дёрнув хвостом, но оставаясь нарочито-спокойным. - Рицка. Сохранивший моё Имя. И ты, – Сеймей и Нисей соединяют Имя, и от этого жеста тянет такой театральщиной, что тошно становится. – Правда, без памяти. Без памяти? Если бы. … Любимый муж, ребёнок под сердцем, идиотская авария. Очнуться, чтобы понять, что ты теперь – маленький мальчик с кошачьими ушками. Та, что приняла имя Рицки, никогда не сопротивлялась, когда Мисаки злилась. Потому что женщина была права: действительно, не её Рицка… - Я постарался помочь тебе адаптироваться, мне всё-таки было бы жаль, если бы с телом моего брата что-то случилось. - Ясно, – кратко отзывается мальчик. Помощь, вот как это называется. Он думал, братская любовь. Ну что ж, одной виной меньше. Нет, даже больше! Своим появлением нынешний Рицка не убил Рицку прошлого, это уже хорошо. Правда, что теперь делать? Считай, потеряна цель жизни. … «Если настоящий Рицка вернётся, я с радостью отдам ему тело», - мальчик сидит на диване, равнодушно глядя в стену. Зачем он здесь? Хотелось умереть. «Как ты думаешь, Рицка-кун, порадуется ли тот, другой Рицка, если получит своё тело в таком ужасном состоянии? Тебе нужно заботиться о себе. Если не ради себя, то хотя бы ради того Рицки». Слова запали в душу. Теперь Рицка не давал себя сильно калечить, подтянул оценки – не то чтобы раньше ему было тяжело учиться. Просто было скучно. Правда, отношения с одноклассниками не сложились: заставлять себя общаться с детьми было выше его сил. Рицка рассудил, что когда хозяин тела вернётся, он всё равно будет общаться с другими людьми. Зачем тогда лишние привязанности? А ещё новый Рицка делал множество фотографий, чтобы предыдущему было на что опереться… - Ты ничего не хочешь сказать? - Хочу, - тяжело падает слово спустя мгновения тишины. – Зачем явились? Нисей хохочет. Называть его Рицкой? Нет, этот человек сам отказался от своего имени, своей семьи, от себя. А новый Рицка уже привык к этому имени. - Поразительно. Я никогда не был таким прямолинейным. Интересно, почему же ты так любишь говорить в лоб? Возможно, так повлияло отсутствие Сеймея большую часть твоей сознательной жизни. - Так зачем? - Я был искренне удивлён, что ты смог сражаться с Соби как его Жертва. Учитывая, что раньше ты был Бойцом. - Бойцом был не я, Сеймей, – позволяет себе усмешку. Чего стоит этот разговор для него, для того, чьё дыхание он, кажется, слышит? «Не входи, Соби. Не показывайся им». Что вообще сделает Соби? Сеймей его Жертва. И Сеймей приказывал защищать своего брата, Рицку. Как ни крути, оставаться с ним Агатсуме не нужно. … Память о прошлой жизни отходила в сторону. Рицка то радовался этому, то пытался вспомнить каждую мелочь. Не сметь забывать. Он должен был умереть, а вместо этого... Отвратительно. Впрочем, Кацуко-сенсей была действительно хорошим психологом. Она очень помогла мальчику, хоть и не могла знать всей подоплеки истории. «Прошлое должно оставаться в прошлом, Рицка-кун. Мы должны быть благодарны за опыт, который у нас остаётся, но все воспоминания, рано или поздно, уходят в тень. В памяти остаются лишь самые яркие…» Рицка смог простить себя за то, что выжил, но простить себя за то, что живёт чужой жизнью, не мог. Эта двойственность суждений прекрасно уживалась в нём, и воспоминания о прошлой жизни больше не тревожили душу… До тех пор, пока у ворот новой школы, его не схватил за локоть какой-то Взрослый парень. Одновременно с синей бабочкой, краем крыла задевшей щёку, ожили и воспоминания. Что он почувствовал, осознав, наконец, куда попал, не передать словами. Что-то говорил Соби, уговорил пойти с ним в парк, а сам сравнивал свою нынешнюю жизнь с тем, что давным-давно видел в мультике. Спохватился он лишь от слов девчонки: «Позволь сразить их!». Тогда он, помнится, спросил у Соби, кто он и, получив в ответ «Боец», бросил почти небрежное: «Ну и сражайся тогда»… - Не ты? – иронично усмехается Сеймей. - В конце концов, Нисей ведь тоже сохранил твоё Имя. - Любопытная теория. … Он – Жертва. Стопроцентно. Это подтвердил Соби, подтвердили Нули. Хотя хватило, откровенно говоря, одного слова бывшего Бойца брата, из сражения в сражение стоящего между ним и Парой Семи Лун. Позволить себе говорить: «Победи, Соби». И делать вид, что не знаешь ничего. Рицка всегда терялся и не знал, что делать рядом с Соби. Как себя вести? Он – взрослый, пусть и в теле ребёнка. Сыграть двенадцатилетнего мальчишку было бы нереально сложно. А Соби, постоянно ищущий его компании, не облегчал задачу. Любить по приказу. Как так? Рицка видел, что смерть его брата на Соби сказалась куда сильнее. Всё же, между Рицкой и Сеймеем не было этой мистической связи. И Рицка, если уж на то пошло, не мог любить человека, видевшего в нём… Рицку. Гм. Так что из них двоих хуже было явно Соби. Живой труп, который притворяется нормальным человеком. А потом Рицка прикинул что, если сложить годы прошлой жизни и несколько лет этой, он явно старше Соби. Руководствуясь этой странной логикой, Рицка принял решение заботиться о странном Взрослом. Когда он не выводит из себя непонятной логикой, необъяснимыми поступками и странным поведением. Рицка тормошил, ругал, старался вывести из себя или рассмешить, временами вёл себя просто отвратительно, и в какой-то момент понял, что тревожится за Соби на самом деле. И ревнует, что уж от самого себя скрывать. А Соби прятался за непроницаемой улыбкой. Пусть разум взрослого человека и помогал понять некоторые вещи, которые подростку были недоступны. Но все же Соби оставался загадкой. Рицка иной раз терялся: как можно настолько о себе не думать?... - В любом случае, я вернулся. Мне есть, что предложить Школе, и тебя оставят в покое. Соби я заберу. Волна ярости опаляет изнутри, уничтожая сковавший холод. Впрочем, это не повод делать глупости, хватит. Нисей кажется неприятно удивлённым этой новостью. Что, не ждал от братца? А Сеймей вообще страшный человек. - Как интересно ты придумал, Сеймей, - вполголоса говорит Рицка, - но люди всё же не игрушки. И ты не Бог. Нельзя играть чужими жизнями, душами, памятью, в конце концов, - Рицка криво усмехается. - Ты пытаешься сказать, что против? - в ответ усмехается Сеймей. – Но твоё мнение, братец, ничего не изменит. «Братец» из его уст звучит насмешливо-жестоко. Рицка молчит, упрямо наклоняет голову, смотрит исподлобья. Нисей уже не смеётся. Впрочем, радости это не прибавляет. Что может Рицка – против Жертвы, да ещё и Истинной? В любом случае, они были лучшими. И Соби наверняка будет рад вернуться, нет? … Как исполнение старого кошмара. «Прости, Рицка. Приказ» Мальчик знал, что кошмар наведённый – легче не стало. А может, это было своеобразным предупреждением? Не важно. Соби тогда сказал… Много чего. Но это было тогда. Когда Сеймей ещё не стоял во плоти рядом с братом, и не надо было делать выбор… - Я тебя предупредил. До встречи, братец, - цедит Сеймей, и они просто уходят. Мальчик делает пару шагов вперед и обессилено падает на пол возле кровати. - Рицка. Ну кто бы сомневался! Мальчик обнимает себя руками: холодно. Соби в пальто, глядит поверх очков, синие глаза, кажется, вынимают душу. - Давно здесь? – вяло спрашивает мальчик. - С самого начала. - Тогда ты должен знать, что я не Рицка. Соби вздыхает. Закрывает балконную дверь плотнее и опускается на пол рядом: - Почему нет? – пальцы художника невесомо очерчивают абрис лица, - Глаза Рицки. Лицо Рицки, – парень усмехается и легко дёргает за кошачье ухо. – Ушки Рицки. - Но ты же слышал?! - И что с того? – Соби притягивает сопротивляющегося мальчишку в объятия, и повторяет почти слово в слово его мысль, - Он сам отказался от своего имени. Настоящий Рицка – это ты. - Не… Не правда! – Мальчик вскакивает. – Хватит, Соби, мне надоело! Ты же ничего не знаешь! Я не… Не Рицка! Я… У меня семья была! А потом… Автокатастрофа. И я – здесь. Мальчишка. Ребёнок. В мире, про который сказки пишут. С Ушками и хвостиком… А он тебе приказ отдал. Защищать Рицку. Соби слабо улыбается и кажется ничуть не удивлённым новостями: - Это ничего не меняет. Я пришёл к тебе. Сражался и защищал тебя. И полюбил тоже – тебя. Если брат Сеймея остаётся Нисеем с Именем Beloved, почему бы тебе не оставаться Рицкой? - С-соби, – мальчик смотрит недоверчиво. – Но… - Всё будет хорошо, Рицка. Обещаю. – Боец смотрит снизу вверх, и отчего-то хочется верить. - Он сказал, что заберёт тебя. - А ты отдашь? – серьёзно спрашивает Соби. И ждёт. - Дурак! – вспыхивает Рицка и почему-то набрасывается на него с кулаками. – Я тебе не… Не он! Хочешь – оставайся! Нет, так иди! А я… - Я хочу, Рицка, - улыбается Соби, ловя Жертву за руки и всё-таки крепко обнимая. – Хочу. - Тогда не отдам, - бормочет мальчик, утыкаясь носом в его плечо. – Не уходи, - просит Рицка, радуясь, что мама спит и не видела Сеймея. - Я не ухожу, Рицка, - недоумённо смотрит Соби. - Я имею ввиду… на ночь, - перебарывая смущение, просит мальчик и отворачивается, скрывая румянец. Рицка не хочет думать о том, что будет, когда Боец пойдёт домой. Туда, где его, возможно, уже ждёт Сеймей. Соби улыбается: - Хорошо. После школы Соби встречает его у ворот – как всегда, – и от этого кажется, что всё хорошо, а мир вчера не перевернулся, одним явлением призрака брата. - В парк, - подумав, говорит Рицка и не старается отнять руку, захваченную Соби. Правда, упорно смотрит в сторону. Агатсума улыбается. За столиком на том месте, где они сидели перед первым вызовом на бой, они сидят молча. Тревога, с утра было развеявшаяся, делает воздух вокруг густым и вязким. - Соби. – Мальчик дожидается, пока Боец посмотрит на него. – Спроси. Парень выдыхает почти неслышно и говорит: - Мир, про который сочиняют сказки? Рицка моргает, тянет себя за волосы – Соби перехватывает руку – и бормочет в ответ: - Изо всего выбрать это? – потом кивает и говорит, - Миры абсолютно идентичны, разница только в Ушках. Но, хоть убей, я не пойму, как история пошла тем же путём? Я сотни книжек перечитал, чтобы понять, но так и не сообразил, в чём дело. А в моём родном… Ну, видел как-то мельком… Бойцы и Жертвы. Я, только когда с тобой встретился, понял. Там информации минимум, потому что сказка – она сказка и есть. В отличие от реальной жизни. Соби кивает, принимает к сведению: - Спасибо. - И всё? - Что ты ещё хочешь услышать? Рицка качает головой, краснеет не то от злости, не то от обиды. Потом успокаивается усилием воли и отвечает: - Ты больше ничего не хочешь узнать? Про другой мир? Про то, кем я был раньше? В конце концов, я тебе раньше ничего не говорил... – в конце мальчик почти шепчет. Взгляд Соби теплеет, пальцы сжимают пойманную ладонь чуть крепче: - Рицка. Я верю тебе. Если ты захочешь, то расскажешь сам. К тому же, я и сам многого не могу тебе рассказать. - Я тебе тоже верю, - торопливо шепчет мальчик. – Спасибо. Я боялся, что ты… - и зажмуривается, качая головой. - Я твой, Рицка. – серьёзно говорит Соби, и от этих слов сердце ухает вниз. Как всегда. – Разве я могу в тебе сомневаться? - Только сражаться один и скрывать от меня свои проблемы, - фыркает мальчик. Соби улыбается: - Мы это уже обсуждали. Я всё понял, Рицка. - Ты – мой Боец, Соби, – уверенно заявляет Аояги. - Мой. Соби наклоняет голову, смотрит внимательно, а Рицке страшно, что он ответит… - Я люблю тебя, Рицка. Мальчик краснеет, чувствуя облегчение и радость, пальцы рук сплетаются в замок, как тогда, после кошмара, когда Рицка сам потянулся к Соби. И как сейчас. Вроде в парке были прохожие, нет? Впрочем, неважно. Поцеловать Соби сейчас определенно важнее. Их руки по-прежнему сплетены вместе, но Пара сейчас слишком занята, чтобы увидеть неяркий свет объединённого Имени, пробивающегося между ладонями.