You Don't Need Me To Show The Way

Рука к руке дружнее наш союз, на века велика его сила… Луи стонет в подушку и никак не может понять: то ли ему снится ужасный кошмар, то ли же он уже проснулся. У него нет сил даже для того, чтобы открыть глаза и проверить, тем более, что он почти уверен в том, что сейчас очень поздно, и он (скорее всего) не спит. Хотя это все равно не объясняет, почему он слышит смутно знакомую мелодию с полки прямо над ним. Все вместе, все вместе, все вместе, как одно, к успеху, к победе прорвемся вновь и вновь! Луи зажмуривается и прислушивается, когда, наконец, понимает, что же это такое. Теперь все понятно. Это же песня из «Классного Мюзикла». С койки Гарри. Это самое лучше, что когда-либо происходило в жизни Луи. Он сразу же придумывает несколько способов, коими можно смутить Гарри. Самый простой и постыдный – это разбудить остальных, но все же Луи не хочет этого. Во-первых, потому что это слишком грубо. У них был сложный день, и все начали готовиться к концерту, как только забрались в автобус. Да даже Луи слегка устал, пускай и никогда не признает этого. Он участвует в туре, в туре Икс-Фактора, выступает перед людьми, которые любят их, пускай они и не победили. Это просто невероятно. А еще он не хочет будить остальных, потому что Гарри можно смутить и по-другому, так сказать, предстать перед ним лицом к лицу. Мгновенно загоревшись этой идеей, Луи трет лицо, потягивается и, когда открывает глаза, то видит… свет. Он оглядывается и понимает, что абсолютно все перепутал. Кроме него и Гарри уже никто не спит, а из окон льется солнечный свет. Остальные ребята, наверное, уже перешли в общую комнату. И Гарри, должно быть, подумал, что сейчас самое время послушать «Классный мюзикл». Луи пододвигается к краю своей койки и осторожно спускается к Гарри. Он открывает шторку настолько осторожно, насколько только может, надеясь, что Гарри… о да, лежит на другом боку, свернувшись калачиком и слушая музыку в наушниках. Он, наверное, так и не понял, что не до конца вставил их в свой iPod. А Луи так и не может поверить в то, что все складывается настолько идеально. Он уже думает заснять это на видео, зная, что Гарри будет очень стыдно, и он попытается его убить. Наконец, Луи думает, что у него уже достаточно провокационного материала, поэтому протягивает руку и кладет телефон к себе, и поудобнее устраивается на койке Гарри. Сначала он просто хочет прыгнуть сверху на него, хотя, собственно, так он и делает, сильно надавливая на ребра, от чего парень вскрикивает и практически скидывает Луи с себя. - Придурок, ты что, блять, тут делаешь? – начинает было Гарри, но Томлинсон не слушает его, обращая внимание на кое-что другое. Во-первых, у Гарри невероятно хриплый голос. Во-вторых, у него на глазах темно-синяя маска для сна, которая не похожа на те, которые обычно выдают в аэропорту. В-третьих, кудрявый бьет его кулаком. Ладно, пытается ударить. Пока что Гарри все еще чересчур перепуганный, чтобы даже снять маску, не говоря уже о том, чтобы нормально ударить, так что он просто машет руками. - Хазза, да это же я, ты сумасшедший что ли? - быстро отвечает Луи и садится задницей на бедра Гарри, чтобы они, не дай Бог, оба не свалились. Гарри же мгновенно успокаивается и стягивает маску себе на лоб, прямо на свои шикарные запутанные волосы. Луи, конечно, не хочет себя обнадеживать, но ему кажется, что, как только Стайлс понимает, что это он, небольшая улыбка расплывается у него на губах, а глаза как будто смеются. Шатен не может сдержаться, поэтому улыбается ему в ответ. - Я вообще-то спал, ты же знаешь, - слишком медленно говорит Гарри и пытается вовсе стянуть маску с головы, но в животе Луи что-то переворачивается, и он тянет его руку обратно, прежде чем он успевает что-либо сделать. Гарри удивленно приподнимает брови, но не сопротивляется. Так обычно и происходит – он просто полагается на Луи и его иногда сумасшедшие идеи. Вот что Томлинсону больше всего нравится в нем. - Серьезно, Гарольд? Так я, выходит, разбудил тебя? – дразнит Луи. – Думаешь, я поступил слишком невежливо? Но, кажется, Гарри не слишком заинтересован во всем этом. Он просто кивает, осматривая руки, грудь и лицо парня, который сидит на нем. - Все нормально. - Я тоже так подумал, когда проснулся. Так что тут можно даже сказать дружнее наш союз, на века велика его сила… Гарри слегка нахмуривается и открывает рот от непонимания. И именно в такой столь неловкий момент Луи сильнее сжимает ноги так, что теперь его колени упираются Гарри в ребра. Он чувствует, что мышцы на животе кудрявого напрягаются, и, по правде говоря, не то, что Луи ожидал, что он спит в одежде, но все же его нагота в данном случае еще больше все драматизирует. Гарри весь скрючился и пытается столкнуть Луи с себя, но тот только хватает его за запястья и пихает себе под колени, чтобы удержать их на месте. Именно. Удержать на месте. В столь напряженный момент они не могут смотреть никуда, кроме как друг на друга, и у Луи такое ощущение, что Гарри просто прожигает его взглядом. Так часто бывает, даже тогда, когда в комнате полно людей, а прямо на них направлена камера. Потому что для Томлинсона его парень настолько прекрасен, что, порой, ему кажется, будто он задыхается. Каждый раз, когда Луи стоит взглянуть на его мягкие и полные губы, он автоматически вспоминает, как Гарри впервые отсасывал ему, пускай и слишком неуклюже и быстро, но все равно идеально. Когда же Стайлс прямо под ним, он не может не думать о том, как впервые по-настоящему трахнул его. Господи, да ведь это было всего лишь пару недель назад. И Луи знает, что Гарри тоже сейчас вспоминает об этом. Его потемневшие глаза и извивающееся тело выдают его. Сердце Томлинсона бьет все быстрее и быстрее, кажется, что весь он горит, пока в его голове мелькают картинки такого узкого и стонущего под ним парня. Интересно, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому, к этим глазам и рукам. На данный момент он уверен лишь в том, что хочет поцеловать Гарри. Жаль, что они не могут провести всю оставшуюся жизнь, целуясь и обнимаясь. Кудрявый же облизывает губы, будто читая его мысли. Они оба практически всегда находятся в таком состоянии, но Луи нравится это, ведь ничего похожего и ни с кем у него прежде не было. Ему же всего девятнадцать, он влюблен, а когда рядом с ним Гарри, все кажется просто невероятным. Он на каком-то подсознательном уровне опускается к нему, его сердце трепещет из-за предстоящих поцелуев, но неожиданно кто-то кричит и Гарри аж подпрыгивает. Я не остановлюсь, Не остановлюсь, пока не добьюсь своего, Вот такой я, это мой план, Остановлюсь ли на достигнутом? Ты можешь держать пари, держать пари. - О Господи, - пищит Гарри и вырывается. По всей видимости, первым делом он пытается высвободить руки, чтобы добраться до своего iPod, а, может быть, просто надеется, что доживет до того времени, когда Луи перестанет напоминать ему о «Классном Мюзикле», но, в любом случае, он начинает извиваться, возбуждая, как самого себя, так и своего парня. И если бы Луи не было бы настолько смешно, то он бы уже перешел к действию. Ну, а пока что у него есть отличная возможность помучать Гарри. Он хватает его iPod и еще сильнее смеется. Господи, да тут же есть все песни из фильма. - Ой, меня зовут Гарри, я из Чешира и люблю инди-музыку, - серьезным голосом говорит Луи, быстро прокручивай весь плейлист, - например: «Классный Мюзикл 1», «Классный Мюзикл 2», «Классный Мюзикл Лучшие Ремиксы», Infinity On High*… - прерывается он, радуясь тому, что нашел кое-что поинтереснее, и тому, как Гарри умоляет его остановиться, оправдывая свой разнообразный музыкальный вкус. (К тому же, он не перестает брыкаться, из-за чего Луи никак не может усидеть на месте, потому что съезжает то вперед, то назад, но даже так понятно, что это очень сексуальная поза). - Лу, ну пожалуйста, - умоляет Гарри, непрерывно смотря на него жалостливым взглядом, но тот не сдается, ведь у него на это есть свои причины, конечно. Кудрявый же тоже не собирается останавливаться, - прекрати уже. Луи с грустью смотрит на парня под ним – Господи, какой же он жестокий – и щипает его сразу за оба соска. Не так сильно, конечно, как Лиама, но, в любом случае, Гарри реагирует, скажем… иначе. Он не пытается отомстить, а прикусывает свою полную нижнюю губу, прикрывает глаза и весь изгибается, желая большего. Не то, чтобы это прям неожиданно, ведь Луи знает, что тот любит прикосновения, тем более, к его соскам, но не то, чтобы к этому так легко привыкнуть. И если бы Луи не привлекло название одного трека, он так бы и продолжил трогать Гарри, но на данный момент его больше интересует «Лу Очень Глупая И Дурацкая Длинная Подборка Хипстерских Песен Про Любовь 80-х годов». Луи ожидал что-то подобное «очень глупой и дурацкой подборке». У него и самого есть парочка не самых лучших версий песен Foo Fighter**. Но вот к чему он не был готов, так это к тому, что когда он нажмет на «AUD-20101223», услышит громкие стоны. Он ахает от удивления и пытается скорее поставить на паузу, но сам так пугается, что роняет iPod Гарри на живот. Стайлс же выглядит абсолютно униженным, даже еще больше чем тогда, когда Луи услышал его песни из «Классного Мюзикла». Он так сильно краснеет, что все его лицо покрывается алыми пятнами, а рот то открывается, то закрывается. И тут Томлинсон чуть ли не задыхается от смеха. - Всем привет, меня зовут Гарри, я из Чешира и когда я путешествую, то очень люблю слушать индии-музыку и гейское порно. Гарри еле пытается себя оправдать, что Луи даже с трудом разбирает его слова, но все же кое-что понимает. - Это не гейское порно, - говорит он, будто бы ему уже не легче признать что это самая, что ни на есть настоящая порнуха. От столь очевидной лжи Луи не сдерживается и щиплет себя за свой собственный сосок и снова включает последний трек, только уже чуть-чуть уменьшая громкость. Лицо Гарри выражает какую-то смесь стыда, возбуждения и стыда от возбуждения, а для Луи же это все забавно. По крайней мере, до того момента, как с записи не раздается «боже, Хаз», от чего Луи снова отбрасывает iPod в сторону и от шока закрывает рот руками. Первое, что ему приходит в голову, так это то, что Стайлс две недели назад, когда Луи не было рядом, встретил кого-то, и они занялись слегка таким странным сексом через iPod. Но дело в том, что это не просто «кто-то». Парень сначала не узнает, но чем больше вслушивается в «да, да, да, боже, Гарри, да» потихоньку начинает понимать, почему же ему так смутно знакомы эти звонкие стоны. Вторая же его мысль еще хуже: Гарри включил диктофон, когда они были вместе и не сказал ему об этом. Но (во-первых, Гарри бы так не поступил) невнятные стоны наконец-то начинают превращаться в слова «черт… не могу дождаться… когда увижу тебя… целыми днями думаю о…черт… твоем ротике…». И наконец-то до Луи доходит. Вообще-то, по правде говоря, это можно было бы назвать шуткой. Просто он очень сильно соскучился по Гарри, когда застрял дома на Рождество. А потом кудрявый устроил этот слегка нелепый и скучноватый, но очаровательный твиткам, и Луи потом еще дразнил его, что тот слишком очевидно по нему скучает. Гарри же лишь слегка обижался и обвинял его в том, что он вообще не скучает по нему. Единственное, что тогда мог сделать Томлинсон, так это отправить парню по почте их сопливо-милую совместную фотографию, ну и запись на диске его голоса, пока он дрочит. Он только хотел доказать то, что скучает, ничего большего. Ну, и, конечно, чтобы не сгореть со стыда, пока он дрочит, ему приходилось представлять, что Гарри сам будет кончать из-за его голоса на записи, пускай он и не слишком-то верил в это. Сам же он не слушал запись, потому что не мог заставить себя открыть файл, ведь знал, что это просто отвратительно, и он бы предпочел бы умереть, чем записать еще одну версию. Гарри же, очевидно, слушал. Ладно, Луи знал, потому что потом тот великодушно согласился подрочить ради него в Skype, но даже представить себе не мог, что Гарри сохранит себе это на iPod. И Томлинсон не понимает, какое из чувств преобладает в нем сейчас: стыд, смущение или же возбуждение. Гарри же, кажется, тоже колеблется где-то там же, потому что его щеки покраснели, глаза остекленели, а соски встали. Между их телами одеяло, но Луи уверен, что если сдвинется хоть на немножко вперед, то столкнется с эрекцией Гарри. Да одного взгляда на него хватает для Луи, чтобы самому возбудиться. Господи, да его даже собственные стоны уже возбуждают. - И зачем это тебе, Гарри? – спрашивает он, надеясь еще подразнить парня, но в глубине души все равно чувствует какой-то потайной интерес, от которого сложно дышать. По реакции Стайлса можно сказать, что он испытывает примерно то же самое. Мышцы на его ногах напрягаются и дрожат, и парень перестает кусать свою губу, чтобы пробормотать: - Я еще до тура сохранил. - Зачем? – вновь задает вопрос Луи, сильно щипая Гарри за соски. Тот снова издает какой-то непонятный звук, очень похожий на тот, что сейчас проигрывается на записи, так что можно с уверенность заявить, что это стон от удовольствия. Луи так сложно прекратить трогать его, ибо его интересует малейшая реакция Гарри на прикосновения. - Ну, чтобы слушать, - опять же пытается защититься Гарри, но теперь выглядит куда более возбужденным, а его руки, зажатые между ногами Луи, немного дрожат от напряжения. – Лу, закрой, пожалуйста, шторку. Господи, да у Луи уже совсем вылетело из головы, что они оба на виду. Хотя бы потому, что они на верхней полке, и если кто-то войдет, то сразу увидит их, потому что они ничем не прикрыты. Но, с другой стороны, вряд ли кто-то из парней решится зайти, когда слышны столь не двусмысленные стоны. Хотя, вряд ли же Гарри сейчас понимает это? Да он же вообще не может знать, что они уже давно не спят и вообще не в комнате. И Гарри с Луи могут разбудить их своим небольшим шоу. Даже из-за этого эрекция Гарри не спадает. - Не так. Скажи мне зачем? – снова спрашивает парень, щипая Гарри, только тот на этот раз уже открыто стонет. - Блять, ну затем, что меня это возбуждает, - пыхтит он раздраженно. Кудрявого даже не пугает то, что любой может услышать их разговор и узнать его тайну. Зная его, можно уверенно утверждать, что на данный момент его куда больше волнует другая проблема. - Серьезно? Так ты слушаешь это, когда дрочишь? – спрашивает Луи, потому что ему, на самом деле, интересно. - Когда я… Когда тебя нет рядом, а я сильно хочу тебя. Луи, пожалуйста, - стонет он и, черт, вот это уже черта. Когда голос Гарри на пятьдесят процентов состоит из жалости и на пятьдесят процентов из желания, у Луи большие проблемы. Луи хочет было потрогать самого себя, но дурацкая запись все еще играет, и оттуда раздаются такие стоны, будто он уже себя трогает. Пускай это происходит только на записи, на деле же у Луи такое ощущение, что его тело будто пытается подстроиться под стоны. Единственная хорошая мысль сейчас – это сфокусироваться на Гарри, пока тот умоляет его. Луи вздыхает и оглядывается, вспоминая, что так и не ответил на просьбу. - Что «пожалуйста»? Гарри раздраженно вздыхает, а его бедра дергаются. Ясно, что он просит, чтобы просто просить, а не для того, чтобы его просьбы выполняли. Своими искусанными красными губами он шепчет: - Дотронься до меня, пожалуйста. По правде говоря, дом на Икс-Факторе был не самым лучшим местом для того, чтобы обниматься или целоваться. Ни личного пространства, ни свободного времени, и, естественно, никакого места для подобных прелестей жизни (чего предостаточно в номерах отелей). В любом случае, они все равно обменивались взаимной дрочкой или быстрым минетом, иначе просто заменяли это разговорами. Все то время, когда они могли бы потрахаться. Начиналось все очень неловко, с тихого «яправдахочупоцеловатьтебя», но к данному моменту они уже перешли к Дэдди-кинку, а Луи многое усвоил. Например, то, что Гарри говорит «пожалуйста» не потому, что очень вежливый. Он говорит это, потому что ему нравится просить разрешения, и, пускай, сам он никогда не признает этого, но ему нравится просить. И Луи тоже нравится это. Если честно, он просто чертовски сильно это любит. Он привык быть тем, кто обо всех заботится, привлекать внимание. Но, работая с четверкой столь талантливых парней, он чувствует себя иногда приглушенно. Но с Гарри все с точностью наоборот. Все потому, что он всегда искренен, будто испускает какой-то особый свет, благодаря которому все любят его, тем более в такие моменты, как сейчас. Когда он говорит «пожалуйста», Луи знает, что Гарри сделает все, что от него потребуется, потому что он говорит это так, будто весь его мир – это Томлинсон. Когда он просит, то смотрит на Луи так, будто он сияет ярче самого солнца, будто он самый счастливый человек на свете, раз рядом с ним Луи. Но это все равно не помогает Гарри добиться своего. Просто потому, что Луи нравится слушать, как тот его умоляет. Особенно сейчас. Он последний раз щипает его за соски и спускается ниже, пытаясь находиться не слишком близко к его члену. - Да? Хочешь, чтобы я дотронулся до тебя? - Пожалуйста, - просит Гарри и зажмуривается, будто больше не в силах видеть Луи. Это выглядит даже слегка глупо, если учесть, что у него на лбу маска для сна. Хотя… Гарри же все равно больше не спит. Но ведь это, считай, повязка на глаза. Только куда сексуальней. Луи аккуратно берет ее и тянет вниз на глаза. Стайлс сначала пытается отвернуться, должно быть, из-за непонимания, но когда парень нежно целует его в щеку, будто задавая негласный вопрос, Гарри нетерпеливо кивает. Сердце Томлинсона трепещет от переполняющей его гордости. Он чуть-чуть привстает и убирает одеяло назад, открывая тем самым эрекцию Гарри. Как только кудрявый чувствует это, он весь изгибается, но Луи знает, что если сейчас коснется его члена, то не сможет сдержаться от того, чтобы не дать ему кончить. Они за всю неделю почти ни разу не уединялись, поэтому Луи хочет сделать все правильно и с расстановкой. - Ну тогда сам себя и потрогай, – наконец, решает он. Гарри даже огорчается после таких слов. - Что? Луи берет в руки все еще включенный iPod и перекладывает его на подушку. И это, кстати говоря, оказывается неплохой идеей. Гарри чуть ли не скулит, когда яснее слышит записанные стоны, от чего Томлинсон самодовольно ухмыляется и теперь ему хочется говорить еще более развратно. - Ну, а теперь возьми свой член в руку, дрочи и слушай меня. Все прямо как ты и хотел. Гарри резко вздыхает, почти в такт записи. - Но ведь ты сам здесь, - говорит он, как будто Луи этого не заметил. Он аккуратно встает на колени, пытаясь не удариться об крышу все еще движущегося автобуса, тем самым, освобождая Гарри. Тот медленно тянет руки к нему, но Луи быстро перехватывает их, пока тот еще чего не удумал. Он прижимает их обе к члену и говорит: - Ясное дело. Я буду смотреть на тебя. Гарри откидывает голову назад, тем самым, показывая, что, да, ему это нравится, ну и одновременно призывая Луи поцеловать его, в чем тот ни себе, ни Гарри не отказывает. Он целует его щеки, немного прикусывая зубами, но сразу же проводя языком по укусам. Луи очень осторожен, чтобы не оставить засосы в том месте, где заканчивается воротник – он же не совсем идиот. - Продолжай, - шепчет он в ухо парню и слегка прикусывает мочку, - думаю, ты знаешь, как это делается, да? Ты же часто этим занимаешься. Гарри придумывает ответ примерно секунд десять и выдает: - Знаешь, обычно мне еще смазка нужна. - Наглец, - хмыкает Луи ему в шею и затем слегка прикусывает кожу. Он выпрямляется, едва сдерживая смех, потому что Гарри всхлипывает и по инерции тянется к нему. Он шарит рукой под матрасом, пока не натыкается на что-то, точнее, на смазку, которую оставил совсем уже обнаглевший Стайлс. Он протягивает Гарри смазку и думает, что раз он решил наблюдать, то следует сделать это как следует. Он садится на корточки так, что теперь сидит не на ногах, а между них. Из-за потери контакта кудрявый тихо постанывает и ему, наконец, ничего не остается, кроме как обернуть руку вокруг своего члена и начать дрочить. Это возбуждает даже больше, чем Луи себе представлял. То есть, Гарри, разумеется, один из самых горячих представителей этой планеты, но последний раз они занимались таким только в самом начале, когда Луи слишком нервничал перед тем, как потрогать Гарри, поэтому попросил его, чтобы тот показал, как ему нравится (но это длилось всего лишь четыре минуты, потому что потом Томлинсон оттолкнул руку Гарри и сам начал ему дрочить: быстро и грубо. Он, знаете ли, быстро учится). Но вот теперь, когда они занимаются этим прямо напротив окна, из которого льется солнечный свет, когда есть еще и запись стонов, Луи как будто загипнотизирован телом Гарри. Ему нравится смотреть, как его руки выглядят на члене, как напрягаются его брюшные мышцы с каждым вздохом, как его ноги слегка дрожат, а маска для сна выглядит так, будто всегда покрывала его непослушные кудри. Гарри двигает рукой медленно, еще не понятно кого дразня: то ли себя, то ли Луи. Из-за смазки весь его член блестит, плюс он еще и покрасневший от возбуждения и такой большой. Луи бы хотел прикоснуться к нему, хочет чувствовать, как оттягивается крайняя плоть, чтобы естественная смазка стекала по стволу и он знает, что может так сделать, но остается на месте. Из-за этого Гарри стонет еще громче, будто провоцируя его. У него такой голос, от которого Томлинсону просто сносит голову, тем более, что он намного грубее, чем у обычного семнадцатилетнего подростка. Когда кудрявый дрочит себе, его голос открывает новые диапазоны, которые может слушать только Луи. Мучительно хриплый бас, когда Луи делает ему глубокий минет, фальцет, когда Томлинсон делает ему римминг и прерывистые всхлипы, когда Луи трахает его. Трахает. Он реально трахается с ним. Прежде чем парень успевает до конца погрузиться в нахлынувшие на него воспоминания, его прерывают стоны, которые звучат еще громче, чем он представлял себе. В другой бы ситуации, если бы он услышал свои бы собственные стоны, ему бы стало очень-очень стыдно. Но сейчас, когда он видит, что Гарри кайфует от стонов, его стонов, ему даже кажется, что со стороны он звучит чертовски горячо. По крайней мере, не преувеличенно, как в порнофильме. Только слегка… отчаянно. Молодец, Луи, ты справился с подарком на рождество. - Черт, о Боже, Луи, - ахает Гарри, вновь откидывая голову назад. Но теперь Томлинсон не тянется, чтобы поцеловать его. Он осторожно встает на колени, чтобы не задеть парня и тянется к его губам. Кудрявый мгновенно реагирует, издавая громкие стоны и свободной рукой зарываясь в волосы Луи, и соприкасается своим языком с чужим. А Луи только и рад этому, потому что ему кажется, что он может целовать Гарри дни напролет, неважно, нежно, или же грубо, как сейчас. Он чуть-чуть сдвигается в сторону, пытаясь найти более удобный угол, и неожиданно чувствует, как костяшки пальцев Гарри задевают его живот. Они трутся так быстро, что, даже если Луи не видит, он слышит, как двигается рука. Интересно, Стайлс так возбудился, потому что слушает запись голоса Луи, или же потому что Луи и целует его, и при этом же громко стонет, приговаривая «черт, о да, Гарри, у тебя такой ротик, такой влажный и просто идеальный, я знаю, что тебе нравится, когда я трахаю тебя в него» (Господи Боже мой, Луи там под чем вообще? Как ему в голову пришло говорить такое?). Кажется, что когда у Гарри завязаны глаза, ему только больше нравится, потому что он стонет еще громче и пытается угодить, как только может. Должно быть, сил прерваться и взять смазку у Луи хватает только потому, что он не видит глаз Гарри. Прежде чем тот успевает снова заскулить, Томлинсон оставляет последний поцелуй на его губах, отодвигается и раздвигает ноги кудрявого еще шире. Кажется, Гарри даже и не замечает разницы. Луи не сдерживается и снова тянется за поцелуем, после чего отодвигается на другой край койки, чтобы хорошо его видеть. Чтобы хорошо видеть, как он трахает свой кулак. Чтобы видеть, как он жаждет прикосновения Луи, да хоть чего-нибудь. Сначала он просто трет указательный палец об дырочку Гарри, и парень от неожиданности чуть ли не подпрыгивает, переставая дрочить себе. Луи останавливается, почему-то начиная нервничать. Хоть он и много раз трахал его пальцами, но вот по-настоящему – всего три (удивительные, просто идеальные и божественные) раза. Может быть, сейчас Гарри все-таки не хочет этого, например. - Все хорошо? – ласково спрашивает Луи, оставляя на его коленке поцелуй. - Да, Боже, просто… - Гарри слегка усмехается, будто давая передышку перед своей следующей фразой, - я такого не предвидел. Луи хочется отшлепать его, но вместо этого он без предупреждения вводит в него палец до конца. Гарри реагирует еще более эмоционально, чем Томлинсон ожидал – он сильно прогибается в спине, а с его прекрасных губ срывается долгий и громкий стон. - Блять, о Господи, Боже мой, - бормочет он, и Луи кажется, что это можно приравнять к «еще, еще, больше», поэтому начинает двигать пальцем. И это, как бы сказать… просто отлично. Гарри такой же узкий, как и всегда, но теперь-то Томлинсон может себе представить, как же приятно, когда трахаешь его не пальцем, а членом. В такие моменты невозможно думать ни о чем, кроме как о том, насколько же Гарри хорош. Луи всегда осторожен, когда трахает его – не вводит в него еще один палец, пока не убедится, что он полностью готов к этому. Ну зато он может покомандовать им. Отлично. Так что он хватает Гарри за сосок и резко говорит: - Разве я говорил тебе останавливаться? Гарри мгновенно исправляется, оборачивая свои длинные пальцы вокруг члена и быстро двигая рукой. Луи замечает, что он пытается двигать рукой в такт его движениям. Это даже плюс, так что Луи начинает двигать пальцем все быстрее и быстрее. Гарри сразу подстраивается под него, начиная дрочить себе быстрее и с каждым движением постанывая все громче и громче. Стоит парню ввести еще один палец, как Гарри двигает уже и бедрами, стараясь как больше насадиться на его пальцы. В такие моменты, когда все его тело в распоряжении Луи, даже двигается так, как он хочет, Гарри невероятно горяч: бедра дрожат, ноги широко раздвинуты, грудь тяжело вздымается и опускается, а сфинктер сжимается. Одной рукой он двигает по стволу, а другой поглаживает головку. Гарри весь потный и бледный, готовый ради Луи абсолютно на все. Но вдруг, вместо бессмысленных фраз, он бормочет: - Лу, о… я сейчас… ох, кончу. Сам Луи лишь усмехается. Заставлять Гарри испытывать оргазм - одно из его любимейших развлечений. - Ты что ли меня предупреждаешь? Должно быть, у Гарри уже наготове что-нибудь остроумное, но Томлинсон не дает ему возможности ответить, укладываясь на него сверху, тем самым не позволяя двигаться и нажимая на простату. Все тело Гарри дрожит так, будто автобус проезжает по кочкам, а не ровной дороге. Он сжимает палец Луи так сильно, что тому даже становится больно. И Луи понимает, что сейчас как раз-таки самое время остановиться. Он снова нажимает на простату, и бедра Гарри бесконтрольно дергаются. Когда Луи все-таки удается оторвать взгляд от истекающей естественной смазкой головки члена и обратить внимание на лицо Гарри, он просто не верит, что довел мальчишку до такого: его рот широко раскрыт, но не слышно ни звука, потные кудри спутались на лбу, а щеки сильно покраснели. Луи так сильно хочет посмотреть ему в глаза, но если Гарри хоть немного нравится эта маска для сна, то Томлинсон не станет снимать ее. - Луи, - наконец-то выдавливает кудрявый из себя, таким звонким и наполненным желанием голосом, что Луи самому хочется записать его стоны. - Да, малыш, - отвечает он быстро. Это даже не вопрос, а просто напоминание о том, что он все еще здесь, рядом. Как будто простата сама себя стимулирует, ага. - Это так… Господи, Боже мой, да, черт, пожалуйста, Луи, я сейчас кончу, - Томлинсон уже реально хочет отшлепать его, потому что кончить – это очень серьезно, но тут Стайлс выдает самую потрясающую в этом мире фразу: - я хочу кончить от твоего члена. Господи Иисусе. Эти слова только усиливают пыл Луи, и он трахает Гарри пальцами так сильно, что каждый раз его большой палец сильно трется об нежную кожу под яйцами. Парень уже весь трясется, будто уже не в силах испытывать все это. Это просто нереально: и трахать Гарри пальцами, и то, что на нем маска для сна, и то, что он так возбужден с самого утра. Луи больше не в силах сдерживаться и начинает дрочить себе. Первое прикосновение к самому себе же просто нереальное (и восхитительно), поэтому он громко стонет, от чего Гарри только больше дрожит и еще громче стонет в ответ. Томлинсон же говорит: - Что, нравится, детка? То, что одновременно слышишь меня с нескольких сторон и не видишь, а только чувствуешь? Неожиданно Гарри обхватывает Луи за талию и прижимает к себе, будто уже не в силах оставаться на одном месте. Тот поддается, еле как сгибаясь, чтобы не пришлось вытаскивать палец из Гарри, и осыпает поцелуями его грудь. Его кожа уже так знакома своим жаром и мягкостью. Луи так сильно увлекается поцелуями, что ничего не замечает до тех пор, пока парень весь не дергается и стонет: - Пожалуйста. - Что «пожалуйста»? - спрашивает он, дабы подразнить еще. - Пожалуйста, Папочка, - и чтобы до конца добить Луи, он добавляет: - трахни меня, пожалуйста. От таких слов Томлинсон начинает дрочить себе еще быстрее. - Да неужели, милый мой? – начинает он и сразу прикусывает нижнюю губу, набираясь смелости для следующей фразы: - хочешь Папочкин член? Что ж, это того стоило, потому что Гарри дрожит от макушки до кончиков пальцев. - Да, очень, ну же, пожалуйста, - хнычет он, и ему одновременно и стыдно, и хорошо. Луи понимает, что если прямо сейчас трахнет Гарри, то их четвертый раз получится каким-то нелепо-быстрым. Но он думает, что Стайлс все же справится. - Скажи мне, когда скоро кончишь, - говорит Луи. Вместо того, чтобы начать трахать, он снимает боксеры, становится на колени и окунает свободную руку в смазку. Он только прикасается к себе, от того, как Гарри тихо стонет «скоро», на что Луи лишь закатывает глаза и снова нажимает пальцами на простату Гарри, от чего тот почти плачет. - Старайся. Стайлс не перестает тихо и продолжительно постанывать, он всем телом прижимается к Луи, будто желая слиться с ним. Он весь трясется, не в состоянии контролировать это. Он просто невероятен. И если Луи в состоянии сделать ему еще приятнее, он готов забыть о собственном возбуждении еще на несколько часов. Хотя, по правде говоря, он смог бы выдержать аж минут десять (на две минуты дольше, чем в прошлый раз, между прочим). - Все, стой, - шипит Луи сквозь зубы, вытаскивает пальцы и буквально видит, как Гарри заставляет убрать руки от своего члена. Даже после этого он никак не расслабляется, поэтому Томлинсон спрашивает: - Готов? - Можно… - начинает было Гарри, но тут же останавливается, поэтому Луи наклоняется и целует головку его члена, поощряя, - я хочу смотреть… Хочу смотреть, как ты меня трахаешь. Луи так широко улыбается, что у него болят щеки. Он стягивает с Гарри маску, и тот моргает, как будто только что проснулся. Кудрявый сначала беспокойно оглядывается по сторонам, но потом, наконец-то, оборачивается к Луи, выпуская такой стон, будто тот начал ему дрочить или что-то типа того. Боже мой, да они еще никогда в жизни не были так возбуждены, даже тогда, когда Луи впервые разрешил Гарри трахнуть себя пальцами в душе. - Я тебя люблю, - первое, что говорит Гарри, а затем: - а теперь можно я попытаюсь тебя объездить? Луи сразу же отдергивает руку от своего члена, как будто обжегся. Ну или просто потому, что не хочет кончить даже раньше того, как Гарри сделает хоть что-то. Ему нужно… обработать это. - Так хочется, да? - Да, пожалуйста, мне так хорошо, - совсем уж засмущавшись отвечает Гарри, а все его тело продолжает дрожать, хотя его никто не касается. Он просто пытается создать такое ощущение. Потому что именно благодаря Луи ему так хорошо. – Если ты… будешь сверху, то я сразу кончу. Вот теперь Луи все обработал. Он целует Гарри в губы и кивает. Они еле как меняются местами, ведь они все еще на малюсенькой койке. Гарри приходится слегка опустить голову, чтобы не стукнуться головой об потолок, когда он оказывается сверху. Луи только и может, что думать о том, какой же у него шикарный парень. Может быть, он даже сказал это вслух. Он не уверен. Раньше они никогда не делали это в такой позе, поэтому это даже слегка волнительно. У Гарри такой длинный пресс, но в тоже время слегка мальчишеский, а его лицо… Господи, да он выглядит так, как будто его уже несколько часов непрерывно трахают. Зрачки расширены, губы опухшие, а волосы запутались. Да он просто прекрасен. И сейчас он трахнет себя членом Луи. Томлинсон чуть-чуть приподнимается, чтобы прикоснуться к его соскам, и, должно быть, именно после такого некого толчка, Гарри берет в руки член Луи и подставляет к своему отверстию. Он насаживается так медленно, что это просто невыносимо. Он такой узкий, что Луи даже чувствует, как мышцы сфинктера растягиваются вокруг его члена. Гарри делает все так, будто был рожден для этого. Его лицо – это просто неописуемо. Стайлс крепко зажмурился и открыл рот, не в силах сдерживаться. К тому времени, когда он до конца садится, в голове у Луи абсолютная пустота, в то время когда Гарри еле слышно пыхтит. Он раскрывает глаза и бессильно валится на грудь Томлинсона. Тот сразу же обнимает его, кое-как игнорируя узость и жар вокруг члена. Он гладит Гарри по спине и спрашивает: - Милый, тебе больно? Тот трясет головой в разные стороны, еще больше запутывая волосы. - Хорошо. Просто. Слишком. Надо подождать. Луи целует его за ушком, нежно поглаживая спину. - Я очень тебя люблю, ты же знаешь? Гарри еще сильнее утыкается лицом ему в плечо. - Ты так говоришь, потому что мы трахаемся. - Господи, Гарри, - протестует Луи и, не сдерживаясь, шлепает по только что упомянутой заднице. Он раздвигает ягодицы и проводит пальцами по расщелине. Из-за всех этих тихи вздохов, которые издает Гарри, он еле как сдерживается. – Да, конечно, только поэтому. И за что же я люблю такого идиота? Гарри приподнимается и улыбается ему, от чего на его щеках появляются ямочки. Но затем он приподнимает бедра и это чертовски потрясающе. Гарри, кажется, тоже доволен, потому что его веки трепещут, и он тихо постанывает. - Все хорошо? – спрашивает Луи на удивление хриплым голосом. Гарри кивает и медленно тянет руку к своему члену. Все это слишком для Томлинсона. Он закрывает глаза и пытается сосредоточиться на своем дыхании, да хоть на чем-нибудь, чтобы сразу не кончить. Вот только ничего не получается, потому что каждый раз, когда кудрявый хоть чуть-чуть смещает угол, он тихонько вздыхает и просто чертовски сильно сжимает мышцы. Луи снова открывает глаза, потому что чужая рука слишком сильно трется об его живот. От подобного вида у него чуть ли слюнки не текут. Гарри выглядит так, будто ничего вокруг себя вообще не замечает: он нахмурил брови, пытаясь сосредоточиться, а его бедра двигаются вперед-назад, а не вверх-вниз, наверное, чтобы Луи, в итоге, умер от этой сладкой пытки. С каждым движением Гарри все больше и больше нравится. Он вонзил ногти в кожу Луи, а второй рукой так медленно двигает по своему члену, как будто не может сейчас на нем сосредоточиться. Луи же не может смотреть ни на что, кроме Гарри. Теперь становится хорошо. Ладно, по крайней мере, Гарри точно, хотя Луи для этого практически ничего не сделал. Гарри вертит бедрами в разные стороны, чтобы найти угол, при котором член Луи каждый раз будет попадать по его простате. С каждым движением он сильно напрягает мышцы, а его рот широко раскрывается. Его бедра так сильно дрожат, что Луи хватается за них, чтобы хоть немного успокоить. Гарри весь выпрямляется, мгновенно реагируя на прикосновение. Их руки как будто сами находят друг друга, а пальцы переплетаются. Наконец-то, Гарри начинает двигаться вверх-вниз. Сначала это выглядит немного неуклюже, он даже несколько раз до конца выводит из себя член, но в столь ограниченном пространстве не так-то просто изменить позицию, так что он лишь бесшумно смеется и насаживается на член так, будто делает это каждый божий день. И тут Стайлс находит свой ритм и угол. Луи так сильно держит его за бедра, что там, скорее всего останутся синяки от его пальцев. С каждым движением Гарри двигается все увереннее и увереннее, исполняя самые неприличные мечты Томлинсона. Луи нравится, когда Гарри трогает его, и в этот самый момент тот упирается в его плечи руками. Так что теперь он может рассмотреть, насколько же сильная у Гарри эрекция. Он тянется к члену, думая, что парень уже заслужил кончить, но вдруг Гарри хнычет: - Дай, я попробую. Если бы Луи мог хоть как-то контролировать мышцы своего лица, он бы сейчас нахмурился. - Малыш, в смысле «попробуешь»? - Кончить, - отчаянно говорит Гарри, - только от этого. От члена моего папочки. Пожалуйста. Луи не понимает, как возможно еще больше возбудиться, но все же дрожь проходит по его позвоночнику, и впервые, не сдерживаясь, он толкается бедрами вверх. Можно сказать, что минуту назад было еще тихо, потому что после этого толчка Гарри стонет так громко, что Луи даже не сомневается в том, что их все слышат, но ему плевать – он и сам стонет и матерится. И черт его дери, если он снова так не сделает. Он непрерывно толкается вверх, желая кончить как можно скорее. Гарри же принимает его член просто отлично, и каким-то чудесным образом они двигаются в одинаковом ритме. Луи дергает бедрами как раз в тот момент, когда Стайлс опускается. Они смотрят друг другу в глаза, каждый повторяя в своей голове: мы удивительны, так хорошо, ты прекрасен, я люблю тебя. И тут Гарри кончает. Без рук. Луи видит, как его член дергается и разбрызгивает сперму, и он настолько увлечен этим зрелищем, что почти забывает о своем собственном оргазме, который тоже настигает его. Это самый сильный оргазм, который он испытывал за всю свою жизнь. Кудрявый падает ему на грудь и сжимает мышцы сфинктера просто, как силки, буквально убивая Луи тем самым. Спустя пару минут после сногсшибательного секса, Гарри еще сильнее прижимается к нему, но тот даже не замечает этого. Зато он замечает, как его сперма стекает по бедрам, и все это просто невероятно. Абсолютно. - И все же я люблю тебя из-за того, что мы трахаемся, - в итоге шепчет он. Гарри так задорно смеется, что даже сам себе поражается. Он такой очаровательный. И только что переспал с Луи. Ничего себе. - А я люблю свою простату, - признается Гарри и только после того, как Луи шлепает его по заднице, добавляет: - ты, вроде, тоже. - Сначала я - любовь всей твоей жизни, а потом простата? – обвиняет его Луи, поглаживая запутанные кудри. – Даже не знаю, стоит ли записывать для тебя мои стоны в экстазе. Гарри хмыкает, но на этот раз он совсем не похож на обиженного котенка, хотя даже царапает Луи. - Ты даже для самого себя слишком горячий, так как же ты достался мне? Теперь Луи доволен. Он перестает перебирать волосы Гарри и целует его в висок, а затем в щеку, ухо… Да куда угодно, до куда дотягивается. Он просто чувствует себя… таким молодым и влюбленным. - Ты же понимаешь, что мы в любой момент можем записать нас обоих. Гарри удивленно вздыхает и утыкается носом ему в шею. - О, да. Это будет круто. Луи пытался сдержаться, но, увы. - Даже круче «Классного Мюзикла»? Гарри слегка давит коленом ему на яйца, не желая вспоминать об этом. - Держу пари.