Отчаяние
Через пару дней после омерзительной стычки с Тондёром, все в той же таверне «У французского короля» капитан Ибервиль щедро угощал Марго вином в знак примирения. Не то чтобы она собиралась с ним мириться. Но проклятый француз был так галантен и обходителен, что молодая женщина, вопреки своим принципам, все же несколько смягчилась. Заметив, что с каждым новым глотком вина Марго все больше сдает позиции, Ибервиль не преминул вымолить прощенье для себя, после чего с жаром принялся выпрашивать прощения и для своего капитана. – Ну прости его, Марго, – ласково уговаривал он свою собеседницу. – Я уверен, он не хотел тебя обидеть. Просто он сейчас… не соображает… не понимает, что творит. Марго поморщилась, водя пальцем по краешку наполовину опустевшего бокала. – Все он понимает, Филипп, – сурово ответила она. – И делает назло. Если бы не это, то я бы давно... Она подперла голову рукой и вздохнула, равнодушно наблюдая, как мужчина вежливо подливает ей еще вина. – Ладно, пусть, – вымолвила она, наконец. – Это его жизнь, и пусть разбирается с ней как хочет. Мне до этого совершенно никакого дела нет. Темные глаза Ибервиля уставились на нее недоверчиво. – Сдается мне, что ты лукавишь, детка, – медленно произнес он. – Да, вы с ним теперь на ножах. И я могу понять твои чувства. Но ведь ты его сто лет знаешь. Не верю я, будто тебе все равно, что с ним станется. Марго вдруг разозлилась. – Да ничего с ним не станется! – неожиданно резко ответила она, а потом опять внезапно сникла. – Ничего хуже того, что уже случилось, – она прикрыла глаза рукой, и добавила усталым голосом: – Слабое утешение, не так ли?.. А верить или не верить – это твое право, Филипп. Только это ничего не изменит, знаешь ли. Ибервиль мягко положил руку ей на плечо, неуверенно поглаживая его большим пальцем. – Ну-ну, – сказал он ласково. – Не злись, дорогая. Чертовски не хочется снова впасть у тебя в немилость, – молодой человек улыбнулся, но женщина проигнорировала его улыбку, задумчиво уставившись в окно. По грязным стеклам струйками сбегали вниз дождевые капли. На улице опять лило как из ведра. Вот уже много дней картина почти не менялась. Марго вздохнула и покачала головой. Чертов дождь… Чертов Блад… Чертово все!.. На душе у нее было так же тоскливо и горько. Хотелось выйти под ливень, лечь на землю и заснуть. Только так, чтобы уж не просыпаться. Чтобы не помнить больше. Чтобы не видеть того, что происходит... с ним. Это сейчас все кажется ей таким простым. Кажется, будто можно исправить все вот так, одним махом… Так просто избавиться от этого кошмара. Но это только сейчас… когда мысли в ее бедной голове так славно затуманились от вина. А выветрится хмель – и все вокруг вновь станет невыносимо сложным… и слишком тяжелым для ее плеч. Проклятый капитан Блад!.. Она не обязана была мучиться из-за него. Но мучилась. И иначе не могла. Марго почти никогда не пила, а сегодня… она вдруг не стала сопротивляться. Тем более, завидный кавалер угощал. И это был своеобразный бунт с ее стороны. Потому что… раз уж можно Бладу, то почему же ей нельзя? Он ведь сам говорил, что это помогает избавиться от болезненных мыслей и воспоминаний. Что ж! Это как раз то, что ей сейчас нужно. Потому что болезненных воспоминаний и у нее накопилось порядочно. В основном, благодаря ему. Он был здесь, в этом доме. Наверху. И сегодня пил один. В начале вечера Марго пыталась считать бутылки, которые хозяин носил наверх. Но когда Жак понес ему третью, оставила это занятие. Что толку? Пьян до полусмерти. Опять. И это значит, что примирение откладывается. Ей было немного совестно за то, что она наговорила ему при всех. Но в ту минуту она словно обезумела от боли и унижения… ударила его по лицу… кричала, что хочет его смерти… И он… так смотрел на нее при этом!.. Лучше бы он разозлился и ударил ее в ответ! Только не этот его беспечно-удивленный взгляд! Он, кажется, совсем не обиделся, когда она сказала это. Или ей так… только показалось? По его лицу никогда нельзя было этого разобрать. Тем более, когда он был настолько пьян… Марго тяжело вздохнула. Был ли он пьян настолько, чтобы тут же забыть о случившемся? Она очень хотела бы надеяться на это. Но чувствовала, что подобная надежда совершенно напрасна. Она была почти уверена, что он ничего не забыл, как бы ни был пьян в тот вечер. Он все помнит. Так же как она. Марго закусила губы. Это он, он был виноват во всем, что произошло! Но угрызениями совести мучилась почему-то она. Господи! Да неужели же он думал, что она сможет вот так спокойно смотреть на его унижение и не попытается сделать хоть что-нибудь, чтобы это прекратить?! Или он делал это специально, чтобы ее позлить? Чтобы причинить ей боль? Чтобы показать, насколько безразличны ему ее чувства и мысли по поводу его поведения? Ооо, идиот! Тысячу раз идиот! А вдруг?.. – она испугалась, – Вдруг он пьет сегодня еще и из-за этих ее глупых слов? Конечно. Откуда ему знать, что все это неправда? На самом деле Марго, конечно, не хотела его смерти. Конечно она не хотела, чтобы он утонул, но… Что проку от того, что он жив? Он уже не ее Питер. Больше не ее Питер. Этот злой отчаявшийся капитан – совсем чужой ей. А тот, настоящий Питер Блад для нее все равно что умер. Он уже не вернется. Никогда. И все ее жалкие попытки расшевелить его, разбудить его в этом сломленном, потерянном, разбитом человеке – обречены. Его уже не спасти. Сколько бы раз она ни попыталась снова протянуть ему руку, он все равно так же упрямо ее оттолкнет. Он не хочет жить. И не станет. Ей осталось только его оплакивать. Странно. Сейчас, когда она сама была почти пьяна, мысли о нем уже не причиняли такую нестерпимую боль. Они словно бы притупились и не ранили так сильно. Она даже смогла думать о нем без слез. Почти. В груди остались лишь сожаления… и тоска. К счастью, за свою не слишком долгую, но крайне насыщенную жизнь Марго выучила чудесный способ, чтобы с ними бороться. – Филипп, не сиди, как болван, – сказала она мягко, смаргивая навернувшуюся на глаза серую муть. – Закажи мне чего-нибудь сладенького.***
Она проснулась ночью в слезах и не смогла больше заснуть. Ей приснилась Франция. Весеннее солнце над берегами Луары. Зацветающие ирисы в тихих уютных садах… И стройный синеглазый брюнет в форме французского офицера. Он был ослепительно красив. Красивее даже, чем эти высокие нежные цветы за чугунными оградами. Или, может быть, это только ей так казалось… Но от одного взгляда на него грудь наполнялась невольной гордостью за Францию, хотя сам он и говорил по-французски довольно паршиво. Он был совсем молодым. На лбу его и возле тонкого рта не было еще тех суровых складок, что появились теперь. В ярких глазах еще не было усталости. Только злость. Нет, он не был добрым. Никогда не был. Но ее он словно бы оберегал. Она ведь была в ту пору совсем еще глупой девчонкой. Поэтому, наверно, ей казалось, что он послан ей Богом. Что ж… он и впрямь был похож на ангела, ее лейтенант. Особенно когда вот так задумчиво улыбался своим мыслям… или когда тихо шептал глупые нежности в ответ на ее ласку… И когда заслонил ее своей грудью от тех, кто хотел причинить ей зло, он казался ей ангелом. Это было просто смешно и ужасно глупо, но только не для той наивной девочки из прошлого. Потому что для нее все неожиданно стало очень серьезно. И этот молодой офицер как-то вдруг занял в ее сердце совершенно особое место. Она не видела от него ничего, кроме добра, и считала его своим защитником. Он и был ее защитником. Ее покровителем. Он был ее первым мужчиной. И наверное он был единственным, кого она… по-настоящему… всегда… Боже… Она, должно быть, сходит с ума от всех этих переживаний. Стоило ей прикрыть глаза хотя бы на секунду, как перед мысленным взором опять вставало его смуглое улыбающееся лицо. Наверное, она просто слишком много думала о нем в последнее время. И… зря, наверное, она пила. Это никого еще до добра не доводило. И никому еще не помогло избавиться от проблем. Проворочавшись без сна почти целый час, Марго села на кровати, кутаясь в тонкое покрывало. И в ту же секунду к ней будто вернулся слух. Комната внезапно наполнилась отзвуками далекого прибоя, шелестом дождя за окном, шорохом промокшей листвы. Зажженная свеча принялась тихонько потрескивать. На какое-то мгновенье Марго показалось, что она опять в Нанте – настолько свежи были воспоминания, разбуженные сном. Надо же... Столько воды утекло с тех пор. А она по-прежнему все помнит. Помнит ли он?.. Вряд ли. Во-первых, мужчинам вообще не свойственно помнить о таких вещах. А во-вторых… он и сам себя теперь не помнит от рома. Проклятый, вздорный мальчишка! Дурак! Господи, какой же дурак! Он ведь и раньше пил. Пил всегда, сколько она его помнила, чего уж тут скрывать... Но никогда прежде он не пил столько. Никогда прежде он не пил так безобразно, так… безрассудно. Может быть, его опять тревожат воспоминания о войне?.. или о тюрьме?.. Или каких там еще приключений он успел найти на свою голову, пока пропадал неизвестно где?.. Почему он не скажет ей? Он же знает, что она могла бы помочь ему успокоиться. И сама бы успокоилась, наконец. Из коридора внезапно донесся приглушенный девичий визг и грубый смех незнакомого мужчины. Марго сбросила ноги с кровати и яростно помотала головой, стряхивая с себя сон. Черт! Кажется, кто-то пристраивается делать это прямо у ее двери. Да чтоб их! Борясь с головокружением, Марго поднялась с постели. Накинув на плечи халат, она подошла к двери, прислушиваясь. Громкое пьяное сопение, а также преувеличенно страстные вздохи неизвестной мадемуазель не оставляли Марго сомнений в ее правоте. Сжав зубы от злости, она резко раскрыла дверь и увидела за нею именно то, что ожидала. Неизвестный – слава Всевышнему! – буканьер стоял к ней спиной, недвусмысленно вжимая в стену даму не робкого десятка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась… – Луиза?! – охнула Марго. – Ты что творишь, идиотка?! – А-а, старушка Марго… – лениво протянула проститутка из-за плеча своего кавалера и по голосу ее Марго поняла, что Луиза безнадежно пьяна. – Не может заснуть в одиночестве... У ее дорогого капитана на нее не встает. Ай-ай-ай!.. Да ты не расстраивайся, дорогая… Ему это вообще теперь не нужно, – она хихикнула. – Не думаю, что этот чертов пьяница хоть на что-то способен теперь… Марго почувствовала болезненный укол внизу живота и сжала зубы еще крепче. – Ну хватит, мистер Ди! – Луиза резко толкнула своего клиента в грудь. – Мы больше не одни. – Да что за черт, детка? – пропыхтел бесстыжий господин, оборачиваясь к Марго. Маленькие злые глаза тускло блеснули в свете свечей. – Убирайся прочь, шалава! – раздраженно прорычал он, уставившись на Марго ненавидящим взглядом. Марго жестко усмехнулась. – Слышала, подруга? – обратилась она к Луизе. – Твой клиент велит тебе убираться. – Месье имел в виду тебя, неужели неясно, сучка? – Меня? – воскликнула Марго, убедительно изобразив на лице удивление. – Разве это я готова за сомнительную плату раздвинуть ноги прямо в коридоре? – Придержи язык, шлюха! – вспыхнул мужчина. – Спокойно, дорогой, – произнесла Луиза тоном миротворца. – Марго просто завидует. Она знает, что уж лучше так, как я… Лучше так, чем унижаться перед всеми… ползая как собака за вечно пьяным уродом, который и имени ее не помнит. Марго, милая, раз уж ты все равно сегодня без улова, может быть, уступишь нам свою спальню? Марго почувствовала, что дрожит от еле сдерживаемого гнева. – Иди к дьяволу, – прошипела она. Луиза насмешливо оскалила острые зубки и вздохнула с притворным огорчением. – Вечно ты так. Мистер Ди, мы уходим. Подыщем уголок поуютнее, – она решительно одернула юбки. – Вредная крошка, а? – заметил мерзкий месье, уже уходя с Луизой по коридору. – Да, это бывшая шлюха капитана Блада, – послышался ее небрежный ответ. – Да помнишь ты его!.. Это тот пропойца, который на днях на пол свалился, а потом еще задирался с капитаном Тондёром. Он часто здесь таким манером народ веселит. Месье Тондёр уже даже внимания не обращает на этого идиота. Они скрылись на лестнице. Несколько мгновений Марго стояла в одиночестве, тяжело дыша и глядя прямо перед собой. А потом медленно прижала руки к лицу. Нет, ну какая же дрянь, а! Как?! Как можно было все так извратить?!.. Или… это просто сама Марго не замечает того, что очевидно даже для этой дурочки? Неужели все это видят? Неужели все думают так же? Она прислонилась к стене, еле сдерживая рвущийся наружу стон. Неужели он думает так же? Она сумасшедшая. Да, она сумасшедшая проститутка, не имеющая ни капли гордости. Как иначе можно было объяснить то, что происходит? Все кончено. Пора смириться и перестать себя мучить. Спился ее капитан. Нету его больше… Какая тут может быть… любовь? Она горько усмехнулась. Но почему же тогда… почему ее все равно так непреодолимо к нему тянет? Почему? Насмешливая улыбка Луизы снова возникла в памяти. Да просто потому, что дура, вот почему! Несчастная дура!.. Проклиная себя за малодушие, Марго медленно пошла по этажу в самый конец коридора, туда, где на углу здания находилась комната ее капитана. Марго знала, что из этой комнаты открывается чудесный вид. Но вряд ли Блад снимает ее ради вида. Просто эта комната находилась на углу, а это значит, что там у него не было соседей. Он ищет в ней уединения, только и всего. Медленно приблизившись, Марго прижалась ухом к щели между деревянной дверью и косяком. В комнате было тихо. Молодая женщина тяжело вздохнула. Если он там, то вряд ли спит. Потому что его обычного похрапывания слышно не было. Она наклонилась, силясь разглядеть что-нибудь через замочную скважину. Темно. Должно быть, капитан все же решил вернуться на свой корабль, уже после того как она ушла к себе. На всякий случай Марго нажала на дверь, чтобы удостовериться. Ну вот, не заперто, так и есть. Она уже шагнула было в комнату, когда… Ой, мамочки! Марго замерла в дверях, осознавая, что бессовестно вторглась в чужую спальню. Господи, ну и идиотка! Забыла что ли, сколько рома он высосал за прошедший вечер?! Он и при всем желании не смог бы никуда отсюда уйти! Не на своих двоих уж точно! Конечно, он был все еще здесь! Кто-то уложил его на кровать одетого, или он все-таки добрался сам. И теперь совсем тихо похрапывал в своем углу. Даже дверь не запер, дурачина. Надо же быть настолько беспечным! Пламя догорающих свечей опасно подрагивало и колебалось на сквозняке. Она медленно шагнула к нему. Вот и свечи забыл погасить, балда. Он же мог опрокинуть их во сне и устроить пожар. Марго шмыгнула носом. Да что же он за человек такой! Он умудряется мучить ее даже тогда, когда просто спит. Она знала, что лучше всего сейчас было бы погасить свечи и по-тихому уйти в свою комнату. Но дурацкая тоска снова сжала ей грудь, словно тисками, не давая ступить ни шагу. Зачем она вообще сюда пришла? Кого она хотела здесь найти? Он умер для нее еще тогда, когда навсегда распрощался с ней в Нанте и обещал написать письмо. Это просто дурацкая ошибка, что судьба опять столкнула их вместе. Этого не должно было произойти. Того лейтенанта, которого она так отчаянно ищет, по которому она так отчаянно тоскует, давно уже нет на свете. Он простился с ней навсегда и не нарушил слова. Он не собирался ничего возвращать. Да и, говоря по правде… возвращать было нечего. Ничего ведь не было. Он не обманывал ее. Она и впрямь не входила в его планы. Рядом с ним для нее не было места. По глупой случайности она появилась в его жизни. И то, что он сделал для нее когда-то, не значило ровным счетом ничего. Просто он сделал бы это для любой женщины, пусть даже самой жалкой и уродливой. Таким уж его воспитали. И если она решила, будто у нее есть на этого мужчину какие-то особые права на том лишь основании, что когда-то в прошлой жизни он отнесся к ней с добротой, так это только ее проблемы. Потому что он никогда не принадлежал ей, что бы она сама себе ни нафантазировала. И хотя Марго так любила украдкой называть его про себя «мой Питер», она прекрасно понимала, что ее Питером он никогда не был. Такого как он невозможно удержать. Ни уговорами, ни силой, ни слезами. Невозможно приручить. Как невозможно приручить ветер... или море. Это было тяжело. Но если бы не это... если бы не эта его страстная любовь к свободе, если бы не эта почти детская непоседливость, разве она полюбила бы его? Марго печально улыбнулась. Да она бы его даже не встретила! Потому что если бы он не был именно таким, его бы никогда не занесло во Францию на войну. И не будь он таким балбесом, он бы никогда не оказался здесь... Блад вздрогнул во сне и с глухим ворчанием перевернулся на бок. После этого он совсем затих, даже храпеть перестал. Марго глядела на него с невыразимой тоской. Надо же… Всего за пару минут она почти забыла, почему он ночует на берегу, хотя, казалось, думала об этом постоянно. Наверно потому, что сейчас он выглядел почти так же, как тогда, в их последнюю встречу в Нанте. И лицо у него было таким же серым и осунувшимся, как в те дни. Вот только не раневая лихорадка его теперь мучила. Со вздохом окинув взглядом пустые бутылки на столе, Марго закусила губу, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. Она боялась разбудить его, хоть и понимала, что после такого количества рома, его и пушечная пальба не заставит пошевелиться. Просто удивительно, как он еще дышит. Черт! Черт... Она закрыла лицо руками. Да, он всегда пил. И немало. Но никогда раньше он не был таким, никогда! Даже тогда, когда она познакомилась с ним в первый раз. Он был тогда нелюдимым и злым после испанского плена, но и близко не таким злым как сейчас. И еще он был… живым. Красивым, яростным, неугомонным! И живым. Ах, если бы можно было вернуть того лейтенанта! Хотя бы на одно мгновенье снова его увидеть. До слез, до боли, до смерти хотелось снова увидеть его. Услышать его голос, дотронуться до его рук. Ведь это был тот же самый человек! Тот единственный человек, которому она могла доверять, как себе. Или… все это ей только снилось? Боже, боже… Она бы все, наверно, отдала, только чтобы его вернуть. Она была готова бежать на край света, лишь бы только снова его увидеть. Но и на краю света его больше не было. Его не было больше нигде. И хотя, глядя на того исправного подтянутого офицера, трудно было поверить, что этот человек способен настолько потерять над собой контроль, настолько распуститься, чтобы в конце концов погибнуть от пьянства, это произошло все равно. И кто бы мог подумать, что он, переживший столько горя с высоко поднятой головой, закончит так плохо…**********************
Его блестящие ярко-синие глаза, глядевшие с тревогой, были первым, что она увидела на утро после той сумасшедшей ночи. Что ж… кажется, она все делала как надо. И она… женщина теперь. Заметив, что она проснулась, молодой человек снова опустился на подушку, глядя в сторону. Марго насторожилась. – Лейтенант, – неуверенно позвала она. – Доброе утро. – Доброе утро, Марго, – хрипло ответил он, не оборачиваясь к ней. – Как ты? Он задал вопрос мягко, но в голосе его она почувствовала сильное напряжение. И… почему, черт возьми, он на нее не смотрит? – Хорошо, – шепотом ответила Марго и с улыбкой потянулась к его груди. – Хорошо, – она погладила его плечо ладошкой. – Хотя мне все говорили, что это очень больно. Напрасно пугали. – Тебе не было больно? – Блад недоверчиво приподнял брови. – Совсем чуть-чуть, – призналась девушка. Она помолчала, изучая его лицо. Никогда еще она не видела его так близко. И это было забавно. Потому что так она могла видеть каждую его ресничку, каждый волосок его ровных темных бровей… маленькую родинку на левой скуле… сухие трещинки на тонких губах. Она улыбнулась. Вблизи он был еще красивее. Питер бросил на нее вопросительный взгляд, едва заметно нахмурившись. Тонкая морщинка появилась у него между бровей. Но и это не ускользнуло от внимания Марго, потому что ее лицо было совсем близко. – Что? – тихо спросил он. – Ты такой красивый, – призналась она. И удивилась, увидев, что при этих словах он нахмурился еще больше и снова отвернулся. – Наверное, – дрожащим голосом добавила Марго, пытаясь исправить свою ошибку, хотя не понимала точно, где именно она ошиблась. – Наверное, с месье Вернером это было бы намного больней. Блад вздохнул, не переставая хмуриться. – Да уж… – негромко ответил он. – Что-то не так, лейтенант? – наивные бровки Марго печально изломились. Он посмотрел на нее мрачно. – Если честно, Марго, то все не так. – Месье?.. – Ты здесь, хотя должна быть у себя в спальне. Марго смотрела на него несколько секунд, чуть приоткрыв губы. – О!.. О сударь!.. – внезапно переполошилась она. – Простите, простите меня, ради Бога! Я просто… Я сейчас уйду, месье лейтенант. Я сейчас же уйду!.. С этими словами девушка попыталась соскочить с постели, но обнаружила, что мужчина крепко держит ее руку, не отпуская. – Лейтенант? – А что теперь толку, Марго? – произнес он, глядя на нее как-то совсем непонятно. – Это ведь все равно ничего не исправит. – О, лейтенант! – прошептала она. – О чем вы говорите?.. Он задумчиво откинулся на подушку, снова отводя глаза в сторону. – Не нужно было этого делать. Ладно ты, глупая девчонка… Но и я ведь тоже хорош… Да не смотри ты на меня так, Марго! Вряд ли ты сейчас способна понять, какую ужасную ошибку совершила. Глаза Марго странно заблестели. – Зачем вы это говорите мне? – Марго… – Вам хочется сделать мне больно? – Конечно нет! И именно поэтому… – он рассерженно выдохнул. – Мне ведь действительно нечего тебе предложить. Ты не понимаешь разве, что я… – Месье Блад! – серьезно перебила она. – Вы и так сделали для меня слишком много, я этого никогда не забуду. – Ты... – И я совсем не такая глупая, какой вы меня считаете, лейтенант. Я знаю, что вы никогда… на мне не женитесь, и что вы никогда… не свяжете себя с… Я все понимаю! – О Марго… – грустно произнес он. – Неужели ты и правда не видишь… Дело ведь совсем не в тебе. Ты чудесная девушка. Ты мне очень… нравишься. Нравишься даже больше, чем я бы этого хотел, – он опустил глаза, запнувшись на секунду. – И оставляя тебя здесь после всего, я знаю, что поступаю, как мерзавец. Но поверь мне, Марго, я был бы еще большим мерзавцем, если бы потащил тебя за собой. Я не жду, что ты меня простишь, но… Марго... Она осторожно прижала пальчики к его губам, заставив замолчать. И тихо склонилась над ним, целуя лоб и волосы… Он медленно прижал ее к себе, закрывая глаза… – Спасибо! – со слезами в голосе зашептала она возле самого его уха. – Спасибо, что сказал это, спасибо… – Марго, – он потянулся к ней рукой, но она быстро поймала его ладонь и прижала к губам.***
– О, а где же ваши кудри, лейтенант? – огорченно воскликнула она, стянув с него немного растрепавшийся парик и обнаружив, что голова у него острижена теперь совсем коротко. Он чуть смутился. Длинные ресницы опустились на мгновенье, но тут же взлетели вновь. – У тебя в руке, – с улыбкой ответил он, попытавшись отшутиться. – Вы знаете, что я имею в виду! – расстроилась Марго. – Ваши собственные волосы. Такие красивые!.. Ну зачем вы их остригли! – Ну… по правде, с ними уже становилось жарковато. Приходится иногда их укорачивать. Да отрастут они, Марго, не переживай. Марго покачала головой, забирая у него перевязь и шпагу. – Ничего-то вы мужчины не понимаете в красоте. Он окинул ее взглядом чуть более откровенным, чем позволяли приличия, и вздернул подбородок, обнажая зубы в лукавой улыбке. – Ну уж нет! Что ни говорите, мадемуазель, а я все же наделен неплохим вкусом. Можете убедиться, – он отошел от зеркала, давая ей взглянуть на ее собственное отражение. Марго подняла на него блестящие глаза. – Не смешно, месье Блад. И думаю дело тут совсем не в вашем вкусе, – она чуть нахмурила брови. – А только в вашей доброте. Он лишь беспечно пожал плечами. – Вот уж чего точно никогда за собой не замечал.***
Она тихонько скользнула рукой по его груди, с некоторой досадой отметив про себя, что легко могла бы пересчитать у него все ребра, и погладила пальчиками живот… Так здорово было ощущать его теплое дыхание совсем рядом. Внезапно она почувствовала, как он замер, и все мышцы под ее руками вдруг напряглись. Марго еще не успела сообразить, что случилось, когда Блад поймал ее руку и остановил. – Перестань, Марго, – строго сказал он. Она посмотрела на него удивленно. – Почему? – Просто не надо так делать, пожалуйста. В глазах девушки промелькнуло подозрение. – Да ты… Да ты щекотки боишься, Питер! – внезапно воскликнула она, улыбаясь во весь рот. – С ума сойти! И правда боишься! Блад взглянул на нее исподлобья. – Я, кажется, этого и не скрываю… Марго, что ты делаешь? Марго!.. Мар… – его голос сорвался, когда со злорадным смехом девушка безжалостно сунула обе руки ему под рубашку. Когда через несколько минут Марго все же решила сжалиться над ним, из глаз Питера катились слезы. – Ах… ах ты!... – сипел он, пытаясь отдышаться. Марго глядела на него с улыбкой. – Прости! Я никому про это не расскажу. – Да какого черта! – обиженно пропыхтел он, потирая измученные ребра. – Ну, мне просто хотелось убедиться, – честно призналась Марго. – Я никогда не слышала, как ты смеешься. Ты все время такой мрачный. Блад удивленно поднял брови. – Глупости, – ответил он. – Просто я… серьезный. И умудренный жизненным опытом. Она усмехнулась. – И ревнивец к тому же. – Что? – удивился он. – Так говорят. Раз боишься щекотки, значит ревнивый. Правда это? Он задумался. – Ну… я не знаю. Честно. – Да врешь ты все. Держу пари, ты будешь до смерти ревновать свою жену, – она помолчала. – Если, конечно, когда-нибудь женишься. – Что вряд ли, – со вздохом заключил Блад.***
– Это буква «Р». С нее начинается твое имя? – Да, верно, – он улыбнулся. – А говорила, что не умеешь читать. Девушка печально вздохнула. – А я и не умею, – сказала она серьезно. – Раньше я знала только букву «М», а теперь знаю еще и эту букву. Жаль, конечно, – она вздохнула. – Иначе мы могли бы с тобой переписываться... Говорят, в моем возрасте уже нельзя научиться читать… – О, Марго, это говорят либо лентяи, либо дураки. Учиться никогда не поздно, – он посерьезнел. – Я бы мог научить тебя, будь у нас чуть больше времени. Марго положила на стол квадратный желтый конверт, который все еще сжимала в руке, и задумчиво взглянула на лейтенанта. – А тебе… обязательно надо идти на войну? Он грустно улыбнулся. – Марго... Посмотри на этот конверт. Это действительно буква «Р». Тут написано «Приказ». Служебное предписание выдвинуться во Фландрию. Какие тут могут быть вопросы? – Ясно. Она помолчала еще немного. – Но ты хотя бы... будешь меня вспоминать? – робко подняв глаза, она наткнулась на его пристальный взгляд. Осторожно положив руку ей на талию, он медленно притянул ее к себе. – Даже если бы я и хотел тебя забыть, Марго, то все равно не смог бы. – И я вас не забуду, лейтенант, – с готовностью ответила Марго. – Я буду каждый день молиться, чтобы на войне вас не убили. Он нахмурился. – Нет, Марго, этого не надо. Не надо, слышишь? Я обязательно вернусь и научу тебя читать.**********************
Он не научил. Наверное, это было единственное обещание, которое он нарушил. Послышалось тихое шипение и в комнате стало темнее. Еще одна свеча догорела на низеньком столе. А бледного сияния оставшейся едва хватало, чтобы различать очертания собственных рук. Марго обнаружила, что плачет, сидя возле постели капитана. Дьявол! Да что с ней сегодня такое! Она точно сошла с ума! Точно спятила!.. А если бы кто-то увидел это! Если бы он увидел это!.. Что бы он сказал… Как бы посмеялся он над ней!.. Он бы окончательно перестал ее уважать… Словно застигнутая на месте преступления, Марго поскорее утерла слезы рукавами сорочки, но они все продолжали течь. Какой же он глупый, какой бессердечный! Он знал, как болит ее сердце… из-за него. Знал, как оно разрывается… Он прекрасно это знал. Но ему было все равно. Имей он хоть каплю жалости, он бы позволил ей помочь ему! Он бы ее не оттолкнул. Странно. Она считала его своим единственным другом, хотя и злейший враг не смог бы причинить ей столько боли. И все же, несмотря на это, она готова была бы простить его… И единственным препятствием оказалось то, что сам он вовсе не ждал ее прощенья. Ему было все равно. И это было самое страшное. Ему было плевать на ее чувства, плевать на окружающих, плевать на самого себя... Он погиб. Его нет. Осознай ты это уже, наконец! Наверное, ей было бы легче это пережить, если б она хотя бы знала, почему… Мужчина снова дернулся во сне, судорожно вдохнув, словно был напуган... До крови кусая губы, не давая вырваться рыданиям, она медленно поднесла руку к его лицу. Почти не дыша, провела по колючей щеке самыми кончиками пальцев, дотронулась до напряженного плеча… погладила твердую, худощавую ладонь. Его пальцы медленно сжались, мягко удерживая ее руку. Он тихо пробормотал что-то по-английски… Сначала Марго не поняла, что именно, а потом вдруг неожиданно ясно различила одно единственное слово, которое он повторил несколько раз: – Милая… Ее сердце сжалось. Вряд ли он думает сейчас о ней… Но… раз уж она рядом… – Я здесь, – тихо сказала она, глотая слезы и стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ласково. – Я здесь… Питер. Все хорошо, – она погладила его по волосам свободной ладонью. – Все хорошо… Спи. Постепенно его дыхание снова выровнялось. Тонкие сухие губы по-прежнему были приоткрыты. Марго не отнимала у него своей руки. И думала только об одном. Что бы с ним ни случилось, каким бы он ни стал теперь… даже если он погиб безвозвратно и ничего уже не исправить… Она все равно никогда не забудет, каким он был. Она всегда будет это помнить. Потому что таких, как он, она не встречала больше… Потому что он... что бы он там сам о себе ни воображал, но он был самым храбрым, самым добрым, самым лучшим на земле! Он был… удивительным. Он был ее ангелом. И она никогда не забудет того, что он сделал для нее когда-то. Медленно склонившись к самому его лицу, она нежно отвела рукой влажные черные пряди и тихо поцеловала его горячий лоб. – Я не забыла, – прошептала Марго, с тоской вглядываясь в его лицо. – И не забуду. Он не шелохнулся. Она помедлила еще минуту. А потом мягко отняла у него свою руку, бесшумно задула свечу и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь.