Настоящий друг, или История о том, как в отчаянном положении Джереми Питт проявляет несвойственную ему твердость
Тортуга, январь 1689 г.
Ярко-алые борта «Арабеллы» плавно покачивались над водой в Кайоннской бухте. Обнаженные мачты угрюмо чернели на фоне серого неба, верхушки брам-стеньг терялись в предрассветной дымке. С каждой новой волной фрегат печально поскрипывал, но Джереми Питта, его бессменного штурмана, эти усталые вздохи корабля и тихий плеск прозрачной воды за бортом странным образом успокаивали. Бледное сияние занимающегося утра едва успело коснуться горизонта, но Джереми знал, что солнце вот-вот взойдет. На этих низких широтах сумерки всегда длились считанные минуты. Сомерсетширский моряк не сразу к этому привык. Несмотря на ранний час, на палубе было душно. Сезон дождей закончился давным-давно, но от воды все равно нещадно парило. Дни стояли жаркие. Нагретая в течение дня поверхность моря не успевала остыть за ночь, и по утрам горизонт всегда был окутан молочно-белым туманом, откуда сейчас уже показалась верхушка алого диска. Джереми провел на палубе всю вторую половину ночи, хотя здесь на Тортуге, в дружественной гавани и при спокойной погоде в этом не было никакой необходимости. Да и капитан не отдавал никаких распоряжений по этому поводу. Впрочем, с грустью подумал Джереми, он теперь не отдавал вообще никаких распоряжений. Кажется, ему вообще было все равно, что станет с ними и с кораблем. Он проигнорировал уход Кристиана. Не обращал внимания на близкое к срыву настроение других капитанов. После того, как Блад подписал договор с де Кюсси, Джереми радовался какое-то время, рассчитывая, что уж теперь-то капитан вновь станет самим собой. Подготовка к плаванью должна была его расшевелить. Он всегда очень деятельно готовился к походам. Характер Блада вынуждал его лично за всем следить и все контролировать. Поймать его накануне плаванья было невозможно: он не только не сидел на одном месте, но даже, казалось, умудрялся находиться в нескольких местах одновременно. И эти заботы обычно не оставляли ему времени для рома, тоски и прочей дури. Однако надежды Джереми не оправдались. В этот раз Блад не принимал никакого участия в подготовке и снаряжении корабля. Он поставил команду в известность о предстоящем походе. И это было все, на что его хватило. Так что все дальнейшие приготовления велись как обычно, но уже без капитана. Этот факт ужасно раздражал и даже злил штурмана. Им с Дайком и Хейтоном невольно пришлось взять все в свои руки. Блад не пошевелил и пальцем, чтобы помочь. Это было так неестественно, так не похоже на него, что становилось тошно. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Блад забросил их, и этот его чертов запой длится уже лет сто. Но Джереми все никак не мог смириться с этим новым капитаном. Ему отчаянно хотелось разглядеть в этом вечно пьяном, до крайности апатичном существе, потерявшем всякий интерес к жизни, черты того Питера Блада, которого они избрали когда-то своим предводителем, бок о бок с которым они выбирались из таких передряг, что при одном воспоминании невольно распирала гордость. Он не мог и не хотел верить, что тот Блад умер навсегда. А заместо него теперь вот этот субъект, даже внешне напоминающий их Питера весьма отдаленно. Редкие встречи с ним на палубе вызывали у Джереми совершенно непередаваемую смесь раздражения, отвращения и щемящей боли в сердце. Он задыхался от жалости и тоски, от осознания собственного бессилия что-либо изменить. Он мог бы уйти и бросить этого бедового капитана, ставшего теперь совсем чужим. Но это означало бы измену своему слову… своему другу… самому себе. Впрочем, даже не будь всего этого, Питт знал, что просто не сможет уйти, не сможет его оставить... Слишком многим он был обязан этому человеку, слишком сильно был привязан к нему. Питер был ему как старший брат. Надежное плечо. Пример для подражания. И было что-то нелепое, что-то очень страшное в том, что Питер Блад, прошедший войну, тюрьму, рабство, огонь и воду, и бог знает что еще, теперь погибал здесь, на этом мирном острове, среди людей, считавшихся его друзьями. Нет, Джереми никогда бы его не оставил. Но в последнее время Джереми и сам был близок к отчаянию. Он, пожалуй, отдал бы десять лет жизни, чтобы только вернуть того прежнего Питера, чтобы все стало, как раньше. Но надежда на возвращение к прежней жизни таяла с каждым днем. Стараниями штурмана, лейтенанта и боцмана «Арабелла» все же была приведена в боевую готовность, нагружена пресной водой, провизией, порохом и ядрами. Предварительный курс был проложен. Команда в полном составе находилась на борту со вчерашнего дня. На дворе стоял январь 1689 года. Погода установилась в самый раз для морского путешествия. И, по мнению Джереми, уже сейчас была пора поднимать якоря и выходить в море. Ибо к концу января их ждали в Пти Гоав, где капитаны пиратской флотилии должны были встретиться с главнокомандующим сухопутными и военно-морскими силами Франции бароном де Риваролем. Накануне вечером Питт отнес капитану карты с проложенным курсом, ожидая, что тот по обыкновению ознакомится с ними и при необходимости вызовет штурмана, чтобы вместе они могли скорректировать курс в соответствии с его планами. Блад завел эту привычку давно, как только овладел искусством навигации. И несмотря на сложившуюся ситуацию, Джереми все же рассчитывал получить от капитана хоть какие-то распоряжения. В конце концов, медлить с отплытием дальше им было нельзя. Но и отправляться вот так, без указаний капитана, было невозможно. Пока молодой штурман терзался этими нелегкими мыслями, над морем взошло солнце и на корабле началось привычное шевеление. Среди выползающих на свет божий матросов Джереми нашел взглядом Бена, чернокожего слугу Блада, который, ловко выбравшись на руслень, уже поднимал из-за борта ведро с водой. – Бенджамин, – окликнул он парня. – Капитан уже встал? Негр водрузил ведро на планширь и сам перебрался обратно на палубу. – Никак нет, мистер Питт, сэр, – ответил он. – Поторопи его, Бен! Нам надо бы отплыть сегодня, дружище… Хочет он того или нет, но ему придется поучаствовать. – Но капитан… еще спит, сэр, – неуверенно произнес Бенджамин. – Так разбуди его! – начал раздражаться Джереми, заметив нерешительность на лице собеседника. – Ну в чем дело, Бен? – Я не посмею, сэр. Капитан будет рассержен, сэр. Он поколотит Бена, если Бен разбудит его, сэр. Вчера вечером он уже грозился переломать Бену все кости. Джереми вздохнул. – Ладно. Так и быть. Я сам его разбужу. – Но сэр!.. – Не серди меня, Бен! Я ведь тоже могу тебя поколотить, – он взглянул на перепуганное лицо парня и добавил. – Да не трясись ты! Если что, я скажу ему, что ты пытался мне помешать. Оказавшись у темной резной двери капитанской каюты, за которой еще совсем недавно жил его друг, а теперь обосновался просто какой-то незнакомый капитан, Джереми некоторое время стоял в нерешительности. Потом постучал. Не дождавшись никакой реакции, он постучал еще раз, гораздо громче. Но ответом ему вновь послужила тишина. Возмущенный до глубины души таким небрежным отношением к делу, Джереми раздраженно толкнул дверь и храбро шагнул внутрь, решив, что хуже уже не станет. В нос ему тут же ударила едкая смесь перегара и табачного дыма. Воздух в каюте был тяжелым и очень душным, несмотря на то, что кормовые окна были распахнуты настежь. На переборках и дощатом потолке каюты дрожали солнечные блики, отраженные колышущейся прозрачной рябью за кормой. Его карта лежала свернутая на столе, на том самом месте, где он оставил ее вчера. Было очевидно, что капитан не соизволил ознакомиться с ней, полностью доверившись своему штурману. Возле карты среди обгоревших свечей стояла пустая бутылка из-под рома. Тут же чернела горстка пепла, который капитан, видимо, вытряхивал из трубки прямо на стол. Рядом были брошены потертый кожаный кисет и сама злосчастная трубка. Джереми перевел взгляд на кровать в углу и не смог сдержать тяжелого вздоха. Капитан все еще крепко спал, свалившись прямо поверх покрывала, и был почти полностью одет. Разве что заботливый Бенджамин стащил с него сапоги. Блад лежал на животе, уткнувшись виском в сжатый на подушке кулак, и мерно сопел. Грязные спутанные волосы почти полностью закрывали его лицо. Вторая рука капитана, тонкая и безжизненная, чуть свешивалась с постели. На полу возле изголовья стояла еще одна наполовину пустая бутылка. Отметив эту деталь, Джереми тихо выругался, не в силах спокойно вынести это зрелище. И громко окликнул капитана, не ожидая, впрочем, никакой реакции. И ее действительно не последовало. Питт медленно подошел к кровати, поднял бутылку и переставил на стол. А затем молча сел рядом с капитаном. Крепкий перегарный запах, исходивший от одежды спящего, заставил молодого штурмана поморщиться. В этот момент, буркнув что-то, Блад чуть повернул голову, но не проснулся. Предоставив молодому приятелю возможность рассмотреть его хорошенько. До чего же уязвим он был во сне… Подходи и бери голыми руками… Джереми с тоской всматривался в это до боли знакомое, но ставшее таким чужим лицо. Черные брови капитана Блада хмурились, ресницы беспокойно подрагивали, на лбу выступила испарина... Кто он, этот человек?.. Неужели тот самый доктор, спасший его, Джереми, от виселицы? Тот Питер, вместе с которым они бежали с Барбадоса? Тот капитан Блад, который вывел их из Маракайбо?.. Умом он понимал, что это тот же самый человек, но сердце колебалось… Нет, оно было в смятении! Почему все это? Что за нелепость!.. Глядя на того прежнего капитана Блада, никто из них никогда бы не поверил, что однажды он может вот так сломаться, так опуститься, и в конечном итоге превратиться в то, что Питт наблюдал сейчас перед собой. Он ведь был для них почти богом. Он мог найти решение любой проблемы, выход из любой западни, справиться с любой болезнью. Не было такой раны, за которую не взялись бы эти твердые руки. Он был командиром, врачом и просто верным другом для каждого из них. Ради них он мог бесконечно жертвовать собой. Они не видели от него ничего, кроме добра. И он… Да, черт возьми! Он приносил им удачу! И вот теперь… Джереми тяжело вздохнул, задумчиво глядя на склоненную темноволосую голову. Да, это был их Питер. Но только его словно сглазили. Он был болен. Ему требовалась помощь. А они прозевали момент, когда он нуждался в ней больше всего. Возможно, он и не принял бы ее. Возможно, оттолкнул бы их протянутые руки. Но осознание того, что он не один, что друзья рядом и не бросят в случае чего, – уже само по себе могло бы помочь, могло бы удержать его от падения в эту черную бездну. – Зря… старый волк… – глухо пробормотал Блад. – Уже не пират… Молодой человек насторожился, но капитан продолжал спать. Глядя на него сейчас, Джереми почему-то вспомнил корабль, на котором их привезли в Америку. Должно быть потому, что Питер тогда был такой же… обросший. Там, в темном, сыром, вонючем трюме торговца у Джереми была возможность в полной мере оценить то, каким удивительным человеком был этот Питер Блад... Что он не бросает. Не унывает. Не проходит мимо чужой беды. Умеет быть верным другом. Он был… неравнодушным. Он был настоящим… человеком. И вот теперь погибал сам. Господи, Питер, что же с тобой случилось? Наверное, если бы рядом с тобой оказались такие же люди, как ты сам, все было бы иначе. И все-таки почему? Почему, черт возьми?!.. Неужели Волверстон прав и это все – из-за женщины? Нет… Нет. Не может быть, нет. Капитан обиженно застонал. – Трудно бегать… мисс… – выдавил он свистящим шепотом. – В такую жару… Питт раскрыл рот, но внезапно Блад весь напрягся и, крепче сжав кулаки, выдал чуть ли не в полный голос: – Джереми!.. Форт! Поворачивай!.. Поворачивай… Джереми решил, что раз уж Питер вспомнил о нем, пришла пора ворваться в его сны. – Капитан, – он крепко взял его за плечо и чуть встряхнул. – Капитан! Блад сначала не реагировал, а потом вдруг дернулся с такой силой, что Джереми едва не свалился на пол, и резко сел на постели. Несколько мгновений он смотрел на молодого человека невидящими глазами… И в конце концов, словно осознав что-то, болезненно сморщился, закрывая лицо руками. – Джереми, – хрипло простонал он. – Какого дьявола?.. Джереми поднялся, чтобы полюбоваться на эту сцену со стороны. – Хотел задать тебе тот же вопрос, капитан. Блад медленно отнял руки от лица и чуть тряхнул головой, тупо глядя прямо перед собой. – Ну что еще? – сварливо осведомился он. – Неужели нельзя было подождать до вечера, приятель? – Я бы не торопил, но побоялся, что вечером ты будешь не в состоянии воспринимать человеческую речь. Блад склонился, будто что-то ища на полу возле кровати, но после этих слов штурмана нахмурился и глянул на него исподлобья. – Так что я решил поговорить с тобой сейчас, – заключил Питт, игнорируя этот угрожающий взгляд. Капитан уже готов был разразиться язвительной тирадой, но тут внезапно в поле его зрения попал стол со стоявшей на нем бутылкой, которую он, по всей видимости, и пытался найти возле кровати. – Джереми, друг, ты не мог бы… – он вытер влажный лоб рукавом рубашки. – У меня во рту все пересохло. Джереми проследил за направлением его взгляда. Подойдя к столу, он наполнил стакан водой из серебряного кувшина и протянул его Бладу. – Прошу. Черные брови капитана саркастично изогнулись. – Очень смешно, – ядовито процедил он. – Просто верх остроумия. Проигнорировав стакан с водой, он скинул ноги с кровати и начал искать свои сапоги. – Не понимаю, о чем ты, – отозвался Джереми, возвращая стакан на стол. – Лично мне ни капли не смешно. Блад нашел сапоги и начал медленно их натягивать. – Если ты пришел читать морали, Джереми, ты выбрал не самый удачный момент. – Неужели? – Да! Я бы побеседовал с тобой о смысле жизни, но сейчас мне слишком паршиво для этого. Уверен, ты даже не представляешь насколько. – Думаю, я все же могу себе это представить, капитан. Но тем не менее, – он шагнул к столу и, опередив Блада, схватил злосчастную бутылку. – Меня выводит из себя эта дрянь! – и он рассержено швырнул ее прямо в распахнутое окно. – Эй! – возмущенно воскликнул Блад. – Именно так! – обалдевая от собственной наглости, Питт сурово сложил руки на груди. – Я не намерен больше это терпеть. Капитан выпрямился перед ним во весь рост, нахмурившись весьма угрожающе. Прежде такое выражение на лице Блада могло бы не на шутку испугать молодого штурмана, но не теперь. Поведение капитана в последние месяцы стерло всяческие границы между ними, которые Питт все еще держал из уважения. Блад словно прочел его мысли. – Мое состояние, каким бы оно ни было, не освобождает вас от необходимости соблюдать субординацию, господин штурман. Ваше дело выполнять мои распоряжения, а не обсуждать их. – Я только за этим и пришел, – заявил Питт. – Хотел получить твои распоряжения. Мы ведь отплываем в Пти Гоав сегодня?.. – Неужели? – У нас все готово, как я уже сообщал тебе вчера. Блад поднял брови, глядя на штурмана с искренним удивлением. – Да, – подтвердил Питт, заметив это выражение. – Сообщал. – Что ж, не спорю. Возможно, все так и было, – Блад помедлил. – Сами управились. Молодцы. Но что же ты хочешь от меня? Питт окинул его с ног до головы мрачным взглядом и вздохнул. – Думаю, будет лучше, если ты хоть немного приведешь себя в порядок и появишься на квартердеке. – Хорошо, – серьезно ответил капитан, поднимаясь. – Бен, – Питт обратился к негру, который с минуту уже стоял в дверях. – Принеси-ка воды. – И рому, Бен, – добавил Блад. Джереми рассержено посмотрел на него. Блад, однако, ничуть не смутился. – Один стаканчик, дружище. Штурман уже собрался возражать, но капитан раздраженно его перебил. – Черт возьми, Джерри! Ты же видишь, что меня всего трясет! Да и голова… раскалывается просто. Ты ведь не думаешь, что я смогу что-то делать в таком состоянии. Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих секунд, после чего Блад сдался первым и отвел взгляд. – Я покончу с этим, Джерри, обещаю. Но только… не сегодня, ладно? Джереми некоторое время продолжал разглядывать его хмурый профиль, а потом медленно кивнул. – Да, и просигналь ребятам на других кораблях, чтобы тоже готовились. – Сделаю, – ответил Питт. Он уже шагнул к двери, когда вдруг понял, что так и не сказал самого важного. – Питер, – вновь повернулся он к капитану. Блад поднял голову и Питт смутился, когда лихорадочно блестящие синие глаза выжидающе уставились на него. – Может быть, – неуверенно пробормотал Джереми. – Может быть, тебе нужна какая-нибудь помощь? – Что? – не понял Блад. – Может быть, – тверже произнес Питт, – я могу что-нибудь сделать для тебя? Питер как-то странно смотрел на него несколько мгновений, в течение которых Питт уже понял, что ничего не выйдет, а потом хрипло расхохотался. Он смеялся вполне искренне, но Питту подумалось, что за всю свою жизнь он не слышал ничего менее веселого, чем этот идиотский смех, полный яда и горечи. – О чем ты, Джереми? – все еще улыбаясь, произнес Блад. – Ты ведь и так взвалил на себя почти всю мою работу. Даже не знаю, что бы я без тебя делал. – Да… наверное, – рассеянно отозвался Питт, глядя, как капитан откупоривает принесенную Бенджамином бутылку рома и наполняет стакан. – Питер. – Ну что еще? – Ты помнишь, что ты говорил мне о женщинах? – Что именно? Не припоминаю... – Неважно. Просто ни одна из них не стоит того, чтобы губить свою жизнь ромом. Блад горько усмехнулся. – Ты прав, друг, – вздохнул он, поднося к губам стакан. – Совершенно прав.