О том, как трудно расставаться с одиночеством
Ямайка, 1 июня 1689 г.
Тот день, которого оба они ждали, казалось, всю свою жизнь, пролетел, словно в полусне. Арабелла была прекрасна. В изящном, украшенном жемчугом белом платье, с алым цветком в пушистых каштановых волосах, названия которого Блад не знал, но подозревал, что это их местный, ямайский, нежно пахнущий смесью шоколада и ванили*, – она была совсем такая, какой он представлял ее в самых сокровенных своих мечтах, еще недавно казавшихся неосуществимыми… Даже еще красивее. Должно быть, счастье, которым светилось ее лицо, которым ослепительно сияли ее глаза и улыбка, делало ее такой очаровательной. Кажется, увидев ее утром, Блад на время даже перестал дышать. А его милая Арабелла и сама не отрывала от него восторженного карего взгляда. Весь день среди веселья и танцев, среди десятков поздравлений и тостов, объятий, подарков и напутственных речей, они, не сговариваясь, мечтали остаться наедине. Да, именно сейчас, когда вокруг собралось столько гостей, им совершенно необходимо было уединиться… Им столько нужно было сказать друг другу, дотронуться, поделиться, ответить… И так не терпелось, словно и не было впереди у них целой жизни. Но когда поздним вечером их наконец-то оставили одних в красиво украшенном губернаторском доме, обоих одновременно охватила одна и та же странная нерешительность. Когда, тихо прикрыв за собою дверь, Блад обернулся к Арабелле, та лишь неловко улыбнулась, растерявшись окончательно. Он смотрел на нее, почти не мигая, и в глазах его светилось искреннее счастье, трогательное восхищение и еще что-то приятное, чего она не понимала до конца. Боже! Неужели это из-за нее? Неужели он так счастлив только из-за того, что она согласилась стать его женой? Неужели ей это не снится? Кажется, эта мысль отразилась у нее на лице, потому что губы Питера внезапно дрогнули, а в уголках глаз ясно обозначились смешливые морщинки. Ну вот, он опять над ней смеется. Арабелла почувствовала, что неудержимо краснеет. Ах, в этом платье ужасно жарко!.. Ну что, что она опять делает не так? Будь у нее мать, она бы подсказала Арабелле, как следует вести себя в подобной ситуации и что вообще говорить, если он и так уже все знает. Девушка обиженно насупилась. — Что? — не выдержала она. Питер тихо покачал головой, все так же не сводя с нее улыбающегося синего взгляда. Арабелла робко опустила глаза, растерянно выдернула цветок из своей прически и принялась сердито рвать его на части. Еще два месяца назад все это было для нее несбыточной мечтой. Сладкой, восторженной… и несбыточной. Но вот ее мечта осуществилась. Капитан Блад с сегодняшнего дня ее муж. И что же дальше? Теперь-то Арабелла точно знала, что даже самые безумные мечты имеют порой свойство сбываться. Впредь ей, пожалуй, стоит быть скромнее в своих желаниях... Сейчас же она чувствовала себя маленькой девочкой, которая, забравшись вопреки запретам родителей на головокружительную высоту, не знала теперь, как спуститься обратно на землю, и на помощь позвать не осмеливалась. Господи, ну и дурочка! Как там назвал ее сегодня этот ужасный капитан Волверстон? Недотрога? Верно, недотрога и есть. И трусиха к тому же. Удержавшись, чтобы не всхлипнуть, Арабелла на секунду прижала ладони к горячим щекам. — Моя жена, — тихо произнес Питер, и неожиданно для себя Арабелла вдруг услышала в его голосе столько мальчишеского восторга, столько неприкрытой ласки, что, не выдержав, снова подняла на него блестящий взгляд. Он стоял перед нею, все такой же ослепительно красивый, но теперь совсем ее собственный, и на губах у него играла довольная улыбка. Нет, ей просто показалось. Он над ней не смеется. Он действительно очень счастлив. У него удивительно доброе лицо, как она раньше не замечала? Такое светлое, такое… трогательное. Арабелла неосознанно подалась ему навстречу почти в тот самый миг, когда он сам порывисто шагнул к ней, торопливо заключая ее в объятия. Уже в который раз за сегодня ее наивные мягкие губы доверчиво приоткрылись навстречу его сухим теплым губам. Это было похоже на сон, который вот-вот должен был закончиться, но все никак не заканчивался. Парализованная обезоруживающим теплом, волнами разливавшимся по телу, Арабелла обеими ладошками ухватила Питера за плечи, словно боясь, что тот может исчезнуть, и чувствуя, как его руки смыкаются у нее на талии твердым кольцом, прижимая ее все теснее... Когда от долгого поцелуя ей стало не хватать воздуха, он, словно почувствовав это, легко отнял губы, после чего почти сразу приник к ее подбородку, щеке, виску… Ласково потерся лицом о ее волосы и замер, дыша горячо и часто. — Не могу поверить! — услышала она его радостный шепот. Ей было приятно, ужасно приятно это слышать, потому что она точно знала, о чем он говорит. Она и сама чувствовала то же самое в эту минуту. Сказать ему об этом, чтобы он знал? Арабелла глубоко вдохнула, ощутив сладковатый табачный запах, исходивший, должно быть, от парика ее мужа. «Мужа», — мысленно повторила она и счастливо улыбнулась, произнеся вслух: — Я тоже. Он прижал ее еще крепче, чуть не отрывая от пола, и тихо рассмеялся. От этого искреннего, теплого смеха счастливая улыбка на губах Арабеллы стала еще шире, а глаза почему-то защипало. Она поняла, что уже слышала вот такой его смех, не могла только вспомнить, при каких обстоятельствах**. Задумавшись на секунду, она почти не заметила, как его губы беспечно пристроились у нее на шее, коснулись плеч… Отступая все дальше под его мягким натиском, она наконец уперлась в собственную кровать, а затем медленно опустилась на нее. Питер сел рядом, не отрываясь от ее плеч. Арабелла почувствовала, как его твердые пальцы нетерпеливо теребят завязки ее платья. И вот тут она неожиданно испугалась. Господи! Он хочет..?! Она вздрогнула, осознав, что не может вырваться из этих крепких рук… О Боже! Он же мужчина! Большой сильный мужчина, которого она почти совсем не знает! Не в силах закричать, она резко уперлась обеими ладонями ему в грудь. Первые несколько секунд он пытался преодолеть это неожиданное сопротивление, а потом, почуяв неладное, медленно отстранился, непонимающе глядя на девушку. Она быстро отвернулась, не переставая держать его на расстоянии обеими руками. Питер моргнул. — Арабелла? Она страдальчески зажмурилась, решительно помотав головой. — Что, милая? — огорченно спросил он. — Что случилось? Она всхлипнула, не зная как объяснить ему это, и чувствуя, что он все равно вряд ли это поймет. — Я не могу, — почти шепотом выдавила она. — Питер, прости меня, я не могу. Несколько мгновений Блад молча смотрел на нее, а потом со вздохом убрал руки, неловко положив их к себе на колени, и отвернулся. Повисла напряженная пауза. — Ты… — сбивчиво пролепетала Арабелла. — Ты хочешь… так сразу… я… мне… — Я понял, успокойся, — ровным голосом произнес Питер, ничем не выдавая, что обижен. Затем медленно поднялся на ноги и, подойдя к столу, наполнил хрустальный бокал водой из кувшина. Хотел выпить, но, подумав, протянул его Арабелле. С благодарностью взяв бокал, она торопливо поднесла его к губам и, сделав несколько глотков, почти тут же закашлялась. Блад присел на край кровати, мягко похлопав ее ладонью по спине. — Ну, ну, — успокоительно произнес он. — Ну, перестань. Все в порядке. Правда. Откашлявшись, Арабелла отдала ему бокал, вытирая щеки. Он быстро допил остатки воды и поставил бокал на тумбочку возле кровати. Арабелла изучала его напряженный профиль виноватым взглядом. — Ты сердишься на меня? — тихо спросила она, боясь дотронуться до него теперь. — Но ты не должен. Это действительно очень непросто для меня. Я сама не ожидала, что так будет... — она запнулась на секунду, а затем продолжала: — Я бы хотела, чтобы ты понял меня, а вместо этого ты на меня обижаешься. Блад помедлил, словно ожидая, что еще она скажет, а потом ответил, не глядя на нее: — Нет, что ты. Должно быть, я и правда несколько... поторопил события, — он хмыкнул, явно издеваясь над самим собой. — Знаешь, я ведь столько... ждал. Я не подумал, что честную девушку это может напугать. Она согласно покивала, радуясь, что он сам это понял, и что ей не нужно теперь, краснея, объяснять ему причину. — Да, — промолвила она негромко. — Да, я просто немного испугалась. Я думаю, что будет лучше, если мы немного подождем с этим. Она говорила это таким серьезным голосом, что Блад не удержался от кривой усмешки, искренне восхищенный такой невинностью. Он, конечно, знал, какую девушку берет в жены, но такие детские рассуждения все равно звучали для него крайне непривычно. — Подождем? — бодро переспросил он. — Разумеется, милая, я готов подождать еще. Сколько скажешь. Месяц или два. Может, даже пару лет для надежности? Он поднял улыбающийся взгляд на Арабеллу и увидел, как ее губы обиженно задрожали. — Ну как тебе не стыдно, а? Ну почему ты все время надо мной смеешься? Его лицо смягчилось. — Что ты, милая, — уже серьезнее ответил Питер. — Я смеюсь вовсе не над тобой. Просто... что ни говори, а вся эта ситуация чертовски забавна. — Неужели? — Посуди сама! Не далее как сегодня утром ты согласилась стать моей женой. По доброй воле, верно? Быть со мной в горе и в радости, в болезни и здравии… ну и так далее. Но сейчас, прикасаясь к тебе, я чувствую себя по меньшей мере преступником. Арабелла насупилась. — Боже, Питер, ну что ты такое говоришь? Тебе приятно видеть мои слезы? Он посерьезнел, морщинки в уголках его глаз исчезли совсем. — Извини, — тихо произнес он. — День был просто сумасшедший. Он глубоко вздохнул, потирая лоб, и снова взглянул на Арабеллу. — Ты хорошо себя чувствуешь, милая? Ты какая-то бледная. Арабелла устало покачала головой. — Попробовал бы ты подышать в этом платье, посмотрела бы я на тебя. — О, — Блад поднял брови. — Что ж. Будет лучше, если ты избавишься от него как можно скорей, — он встал. — Я позову твою Мэри, чтобы она помогла тебе раздеться. А потом отдыхай. — А ты? — не выдержав, спросила она. — А я пойду к себе, — он слабо улыбнулся. — Я рядом, Арабелла. Я теперь никуда от тебя не денусь.***
Освободившись от свадебного платья при помощи заботливой мулатки, которая поступила к ней в услужение еще в то время, когда ее дядя был губернатором Ямайки, Арабелла наконец вздохнула свободно. Мэри помогла ей переодеться в легкое голубое платье и простые чулки, после чего приготовила для хозяйки чашку шоколада. Через каких-нибудь полчаса, сидя на подоконнике в своей спальне и рассеянно катая в руках круглую конфету в бумажной обертке, Арабелла размышляла о том, что этот день, хоть и был самым счастливым днем ее жизни, все же основательно ее вымотал. Наверное, Питер тоже устал... Она тихо улыбнулась, но улыбка ее тут же угасла. Несмотря на мягкие уверения ее мужа, утверждавшего, что все в порядке, Арабелла не могла избавиться от давящего ощущения того, что все отнюдь не в порядке и вообще должно быть как-то совсем не так. На душе было ужасно неуютно оттого, что они в разных комнатах. Это ведь первая ночь. Новобрачным положено проводить ее вместе. Но если он непременно хочет... Девушка передернула плечами. Разве это так обязательно? Неужели нельзя просто побыть рядом, это ведь так здорово? Она мысленно выругала сама себя всеми грубыми словами, какие только были ей известны. Она понимала, что это глупейшее ребячество. Что рано или поздно это все равно случится. Да и нет в этом ничего особенного. Все люди это делают. И это естественно... Господи! Ну почему же тогда ей так страшно?! Ну почему, почему она такая трусиха?! Она ведь сама этого хотела. Она мечтала, чтобы он стал ее мужем. Мечтала и молилась. А теперь... Несправедливо, нечестно строить из себя несчастную жертву. Она ведь сама этого добивалась, а вывернула все так, что ее Питер теперь чувствует себя виноватым. Наверное, она очень плохая женщина. Но ведь и с его стороны нечестно обижаться на нее. Это ей должно быть обидно в первую очередь. Потому что... Ну, действительно обидно! Неужели всем мужчинам нужно от женщин только одно? Неужели и ее мужу нужно от нее только это? А как же она, она сама? Арабелла со вздохом соскользнула с подоконника на пол, окидывая знакомую комнату невидящим взглядом. Как бы то ни было, а все же он теперь ее муж. И не ее дело рассуждать о его мотивах. Возможно, он вовсе так и не думает, а это был просто... порыв. Она ведь может легко это проверить. И даже если это так... Ее долг быть рядом с ним. Она ведь поклялась всегда быть рядом с ним, что бы ни случилось. И она страшно солгала бы, если бы сказала, будто сама не хочет быть с ним рядом… до боли, до отчаяния, до слез. Она перевела взгляд на часы, которые показывали без двадцати двенадцать. Наверное, сейчас уже очень поздно. Но Боже! Она теперь его законная жена и будет входить к нему, когда захочет! Дойдя по темному коридору до его комнаты, она тихонько постучала, но, кажется, ее не услышали. Она неуверенно толкнула дверь и замерла на пороге. — Входи, чего ты там скребешься, — услышала она чуть раздраженный голос Питера. — Еще какой-нибудь остроумный подарок? Ее муж сидел в кресле у стола, спиной к двери, и задумчиво глядел куда-то перед собой. Его нарядный камзол был небрежно брошен на спинку кресла. Пышный парик лежал рядом на столе. Недавно остриженные и едва начавшие отрастать черные кудри смешно топорщились на затылке. Сердце подпрыгнуло и как бешеное заколотилось о ребра. Арабелла прижала руку к груди. — Ну говори, чего тебе, парень, и проваливай, — с этими словами Блад лениво развернулся, но, увидев жену, подскочил как ужаленный, торопливо вынимая изо рта трубку. — Арабелла, — смущенно произнес он. Больше он не знал, что сказать. Арабелла смотрела на него открыто. Он стоял перед нею, тонкий и твердый, как стальная струна, казавшийся еще выше и тоньше в шелковом черном дублете и белой рубашке с чуть помявшимися пышными рукавами. — Ты не занят? Он покачал головой. — Тогда можно я побуду с тобой немного? — О, — Питер растерянно взглянул на нее. — О, Господи! Зачем ты еще спрашиваешь? — он торопливо пододвинул для нее кресло от окна. — Питер... — Может быть, хочешь что-нибудь? Я мог бы позвать Бенджамина... — Питер! Он замолчал, глядя на нее. — Не суетись, прошу тебя. Я так устала сегодня от всей этой беготни. Я просто тихо посижу рядом, если ты не возражаешь. Он понимающе кивнул и послушно уселся на прежнее место. Неловко взял со стола почти погасшую трубку, рассеянно покрутил ее в руке. — Ты знаешь, я совсем не против, — произнесла вдруг Арабелла, понаблюдав за ним и решив, что было бы слишком жестоко лишать его всех привычных радостей одновременно. Он взглянул на нее вопросительно. Она кивнула на трубку и пояснила: — В смысле, ты можешь спокойно курить при мне, если хочешь. Я не стану кричать и ругаться. Я знаю, что в наших краях очень хороший табак, — она слабо улыбнулась и добавила мягко: — Мой отец тоже курил трубку. Блад облегченно хмыкнул. — И мой, — ответил он, развязывая кисет. — Я могу?.. — Да, пожалуйста. Он быстрым движением досыпал в трубку еще немного табаку и, ловко прижав его большим пальцем, поднес к нему лучинку, зажженную от свечи. Зажав мундштук в зубах, несколько раз быстро вдохнул, заставляя табак снова разгореться. Арабелла подумала, что и ее отец делал все почти точно так же. Вот только он всегда раскуривал свою трубку со второго раза. Он говорил, что так правильно. Ей почему-то стало смешно. Интересно, ее муж знает, что делает неправильно? Она уже хотела было ехидно поинтересоваться этим вслух, когда обратила внимание на его лицо. Питер смотрел куда-то перед собой серьезно, если не сказать – хмуро. А потом вдруг заговорил сам: — Знаешь, большую часть своей жизни я очень не хотел быть похожим на своего отца. А сейчас думаю, что, наверное, я был бы гораздо лучшим человеком и уж точно лучшим мужем, если бы мог хоть немного походить на него. — Таких хороших людей не бывает на свете, — тихо произнесла Арабелла. — Что? — не понял он. — Для меня ты ведь и так самый лучший. Я даже не знаю, чего мне еще желать. Блад смущенно опустил ресницы. — Просто ты еще плохо меня знаешь, дорогая. — Как и ты меня, дорогой, — парировала Арабелла. — Впрочем, у нас впереди еще уйма времени, чтобы узнать друг друга. Она перевела осмелевший взгляд на стол, где среди прочего беспорядка стояло что-то, торопливо прикрытое от глаз шейным платком. — Вот, например, сейчас мне интересно узнать, что это ты от меня прячешь? — Не... — хотел ответить Блад, но Арабелла уже сдернула платок, тихо ахнув. Блад вздохнул. — Не от тебя, милая. От самого себя, скорее. — Боже! — пораженно прошептала Арабелла. — Господи, Питер, но ведь это... — Да, это она, — он печально улыбнулся. — Только маленькая. После этих слов Блад по-кошачьи зажмурился на несколько секунд, потом неторопливо выпустил струйку дыма из ноздрей, а еще через мгновенье выдохнул весь оставшийся дым через рот. Арабелла осторожно взяла в руки маленький алый кораблик под белыми парусами. Он был совсем как настоящий: с тончайшей тугой паутинкой такелажа, крохотными медными якорями, малюсенькими пушками, блестевшими в раскрытых портах, и позолоченной фигуркой морской богини на форштевне. — Откуда она у тебя? Питер чуть поднял брови, снова выдыхая сладковатый дымок. — Мне подарили сегодня. Один друг подарил. — Мистер Питт? — спросила Арабелла. Блад удивленно улыбнулся. — Джереми Питт, да. А как ты догадалась? — Очень просто, — Арабелла улыбнулась ему в ответ. — Только он постарался вручить тебе подарок так, чтобы я не видела, — она перевела взгляд на свою тезку и добавила с грустью в голосе: — Странное чувство юмора... Блад задумчиво глядел на кораблик в руках жены. — По правде говоря, дорогая, я не думаю, что он хотел пошутить. Скорее, совсем наоборот. — Наоборот? — Ну... Судя по всему, старина Джереми никак не может смириться с тем, что я окончательно сошел на берег, — Блад улыбнулся, и в улыбке его горечи было больше, чем веселья. — Похоже, я и сам еще не до конца это понял. Арабелла почувствовала, что на щеках у нее выступает виноватый румянец. — Но ведь это не из-за меня, Питер? Ты ведь по долгу службы должен быть теперь на берегу? Это же не моя вина? Он молча покачал головой. Арабелла чуть нахмурила темные брови, ни капли не убежденная. — Не следовало мистеру Питту этого делать, — строго произнесла она. — Так ты никогда не сможешь ее забыть. — Я бы и так не забыл, родная. Я вспоминаю о ней каждый раз, называя тебя по имени, — он неуверенно улыбнулся. — Ты сам виноват. Не нужно было называть ее так. Это просто корабль, не человек, — Арабелла смотрела по-прежнему строго. — Одного я никогда не пойму, — продолжала она. — Зачем? Она не ждала, что он ответит на этот вопрос. Этот вопрос был скорее риторическим. И, наверное, очень личным. Тем сильнее было ее удивление, когда, со вздохом отведя взгляд в сторону, Питер ответил ровным голосом: — Когда мы сбежали с Барбадоса, я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Но я знал, что рано или поздно до тебя дойдут слухи обо мне. Не самые лестные, а возможно, и не самые правдивые слухи. И когда однажды это случилось бы, я не хотел, чтобы ты поверила лжи... Я хотел, чтобы ты знала, что я – по-прежнему я, что я тебя не обманывал и не притворялся, что я ничего не забыл, понимаешь, — он помедлил, опустив глаза. — Я надеялся, что, услышав имя моего корабля, ты догадаешься и... возможно, не будешь думать обо мне слишком плохо. Красная как вишня Арабелла смущенно гладила его руку. — А я-то дура, — пробормотала она, так же не глядя ему в глаза, — решила, что ты просто посмеялся надо мной вместе с твоими ужасными пиратами. Он чуть улыбнулся и погасил трубку. — Я же говорил, что ты меня не знаешь, — он вытряхнул пепел и принялся вычищать стенки чаши лезвием маленького ножа. — Я никогда не смеюсь над женщинами. Арабелла даже привстала от возмущения. — Да неужели, Питер?! И с каких это пор, интересно знать? Блад ничуть не смутился. На губах у него появилась раздражающе снисходительная улыбка. — С юности, — усмехнулся он. — Это мой жизненный принцип. Я на редкость хорошо воспитан. Арабелла от души пихнула его в бок, а потом не выдержала и рассмеялась вместе с ним. — Что ж, и от излишней скромности ты, как видно, тоже не страдаешь. — Сказать по правде, я всегда считал себя очень скромным. Он посмотрел ей в глаза, и улыбка исчезла с его лица так же быстро, как появилась, сменившись взволнованно приоткрытыми губами и чуть растерянным взглядом. У Арабеллы отчего-то защемило сердце. Господи, ну до чего же она глупая!.. Он же весь целиком принадлежит ей. Он ее муж. Ближе и роднее, чем он, у нее никого на свете нет. Разве способен он причинить ей зло? Разве не глупо с ее стороны бояться его, мучить его, не доверять ему? — Скажи, что любишь меня, Питер, — попросила она неожиданно. Он насупился. — Неужели это обязательно нужно говорить вслух? — Неужели тебе так сложно просто это сказать? Питер вздохнул. — Я люблю тебя, Арабелла, — просто ответил он. Она ласково погладила его по щеке и, мягко приблизив к себе кудрявую голову своего мужа, прижалась лбом к его горячему виску. Он чуть развернулся, ища ее губы. Невольно закрыл глаза, разомлев от последовавшего за этим поцелуя. Но уже через мгновенье она медленно отстранилась, поднялась на ноги и, шагнув к нему, обняла за плечи, снова приблизив лицо к его щеке. — Я люблю тебя, Питер. Очень-очень люблю. Арабелла почувствовала, что он улыбается, накрыв ее руки своими ладонями. — Спасибо. — Ну за что ты меня все время благодаришь, балда? Я же твоя жена! — Да, — Питер снова улыбнулся и смущенно потер переносицу. — Эй, ты что делаешь?! — тихо воскликнул он, когда руки Арабеллы неожиданно переместились ему на грудь и робко принялись расстегивать крючки его нарядного дублета. — Милая? — Мне кажется, тебе жарко, — с улыбкой прошептала Арабелла. — Я тебе немного помогу, если ты не против. Блад рефлекторно распрямился на кресле, выпятив грудь. — Я не против, — любезно заявил он. Арабелла хихикнула. Он сам расстегнул последние крючки, торопливо стянул с плеч дублет, оставшись в одной тонкой рубашке, и встал, обернувшись к своей жене. Изредка поглядывая на него снизу вверх и не обращая внимания на его настороженно-тревожный взгляд, девушка с интересом взялась за завязки на его рубашке. Питер смотрел на нее как зачарованный, не препятствуя ей делать все, что она пожелает. Но когда Арабелла уже собиралась распахнуть рубашку на его груди, твердая худая ладонь вдруг накрыла ее руки, удерживая. — Сейчас самое время остановиться, любимая. Если ты не хочешь, чтобы... Собрав в кулак всю свою смелость, Арабелла взглянула ему в глаза снизу вверх. — А если я не хочу останавливаться? — одуревая от собственной наглости, спросила она. О, как же все-таки трудно расставаться с одиночеством! В особенности, если оно не желает тебя отпускать! И больно жалит в бессильной ревности каждый раз, когда... — Я не уверен, что... Она ласково поцеловала удерживавшую ее руку в качестве аргумента и, освободившись, медленно стащила рубашку с его плеч. Ее трогательно блестящие глаза невольно, с истинно детским любопытством, принялись изучать его тело, хотя она знала, что это очень невежливо, и даже видела, как Питер опустил ресницы, чуть покраснев под ее взглядом. Он был загорелый, как мальчишка, и действительно очень худой, несмотря на довольно крепкие мускулы, четко обрисованные под кожей. Взгляд Арабеллы украдкой зацепился за его правое плечо, украшенное уродливыми втянутыми рубцами, которые выделялись на этом смуглом плече особенно ярко своим бледно-розовым цветом. Арабелла машинально дотронулась пальцами до этих шрамов. — Что это, Питер? — А, — он хмыкнул, махнув рукой. — Это меня собака покусала. Еще в детстве. Мы с другом влезли в соседский огород, уже и не помню зачем, ну и… Чертовски злая псина оказалась у хозяина***. Она ни на секунду ему не поверила, хоть он и говорил очень убедительно, но ничего не сказала. Только обняла его за талию, прикоснувшись губами к его груди. Она знала, что это нечестно по отношению к нему – вот так беззастенчиво лезть в его тайны, а самой не жертвовать ничем. Пристыженная этой мыслью, она медленно отстранилась. Затем, глядя в пол и отчаянно краснея, неловко потянула дрожащими руками завязки платья на спине и почти сразу запуталась. Напряженная тишина ударила в уши. Арабелла закусила губы, не поднимая глаз. — Помоги мне, Питер. — Не надо, родная, что ты делаешь, — торопливо пробормотал он. — Это совсем необязательно. Мы же договорились, помнишь. Я не стану, пока ты… — Я хочу, чтобы это было сегодня, Питер, — прошептала она, решив покончить с этим раз и навсегда. — Пусть это будет сегодня, пожалуйста. Только… сделай это быстро. Одиночество скорчилось от ужаса, оскалив клыки. После секундной паузы она подняла глаза и обнаружила горящий синий взгляд в дюйме от своего лица. На этот раз она даже не успела испугаться и только сдавленно ахнула, когда он внезапно прижался к ней губами, двумя руками схватив ее за талию и оторвав от пола. Уже через мгновение она оказалась на кровати. Похоже, мужу потребовалось гораздо меньше времени, чтобы справиться с упрямыми завязками – и платье соскользнуло с ее плеч. Арабелла ахнула снова, вдруг почувствовав себя без защиты, но он почти сразу накрыл ее собой – и стало спокойно и тепло. Словно загипнотизированная нежными прикосновениями, она больше не сопротивлялась. Будь что будет. К черту проклятое одиночество! Почти в тот же миг она ощутила, как теплая мужская ладонь осторожно накрыла ее обнаженную грудь. На мгновенье она устыдилась, зная, что грудь у нее совсем маленькая и не очень красивая. Но быстро расслабилась, почувствовав кожей его горячий поцелуй. Кажется, его это не смущает. Арабелла невольно хихикнула – ей стало щекотно, когда его губы коснулись ее живота. Скорее услышала, чем увидела его довольную улыбку. Он ласкал и жалел ее еще несколько минут, прежде чем решился, наконец, дотронуться до ее коленей. Арабелла все же вздрогнула, хотя морально крепилась изо всех сил. Заметив это, Питер медленно поцеловал сначала одно ее колено, потом – второе. Осторожно погладил нежные девичьи бедра. Она слышала, как напряженно он дышит. Было уже не страшно – просто как-то... не по себе. Но Арабелла решила ничего больше не говорить. Время от времени все еще вздрагивая от непривычных прикосновений, она зажмурилась и в конце концов расслабила ноги... Все оказалось совсем не так ужасно, как она боялась. И даже почти не больно. Непонятное было чувство. Наверное, это нужно еще распробовать. Ее озверевшее одиночество взвизгнуло в последний раз и отступило навсегда, оставив их вдвоем. Вдвоем. Она теперь не одна, а вдвоем с ним. На всю жизнь. До самого конца. Все еще тяжело дыша, муж прикрыл ее плечи простыней и устало опустился на подушки рядом с ней. Несколько мгновений они лежали в тишине. Потом Питер каким-то совершенно ребяческим движением пододвинулся к ней поближе. — Все хорошо? — шепотом спросил он, когда его дыхание почти выровнялось. Арабелла кивнула, тоже подвигаясь ближе к нему. Обняв его рукой, с улыбкой уткнулась носом в его плечо. Ей нравилось, как он пахнет. Просто до сумасшествия. Кто бы что ни говорил, а она, Арабелла, все же была тепличным цветком. И обычно запах чужого тела заставлял ее брезгливо морщиться. Но, кажется, это был не тот случай. Совсем не тот. — А давай, — прошептала она, движимая внезапным добрым порывом, — давай будем всегда спать в одной комнате. Питер тихо засмеялся. — Боюсь, ты быстро устанешь от меня, дорогая. Я ведь вообще-то не подарок. — Ничего не хочу слушать! — она обняла его крепче, прижимаясь щекой к его груди. — Ни на день, ни на час, ни на минуту не хочу тебя больше отпускать, слышишь! Ты теперь мой. На всю жизнь. Приобняв свою маленькую леди, Блад ласково гладил ее по волосам одной рукой и думал о том, что на самом деле принадлежал ей уже давно… Не только душой, но и телом, с того момента, как узнал ее. Просто она этого пока не понимает. Но как же чертовски хорошо, что все кончилось именно так! И что теперь он не один. Питер счастливо вздохнул, не выпуская из рук свою Арабеллу. Он никогда больше не будет один, потому что он теперь вдвоем с ней. На всю жизнь. Свирепо блеснув черными глазищами, его поверженное одиночество отпрянуло в прохладное безмолвие тропической ночи за окнами и растворилось в темноте. ____________________________________ *Автор тоже не уверен на сто процентов, но подозревает, что это был цветок хлопкового дерева, произрастающего на Ямайке. **Арабелла не ошиблась. Чтобы выяснить, при каких обстоятельствах это было, следует обратиться к фику «Конфуз» одного известного автора) ***На самом деле это были следы тяжелого ранения, полученного Бладом во времена наемнической службы, того самого, из-за которого он вынужден был осесть в Бриджуотере, так и не добравшись до родной Ирландии.