Perfect Converse

Намджун пролистывает новостную ленту в твитере и тяжело выдыхает. Все записи фанатов с хештегом «РепМонстр» пестрили однотипными шутками. Мимо проплывает Шуга в одних трусах, видно, только из душа, и почему-то хмурится. Вот и Киму не до смеха. Хотя для айдолов вопрос об идеальном типе был чем-то привычным и естественным, даже тут Джун сумел оплошать. Потому что он описывал свою идеальную девушку, а получился Юнги. Нельзя было сказать, что это действительно был его идеальный тип. Но представляя свои будущие отношения, Киму всегда казалось, что рядом с ним должен идти кто-то именно такой. Кто-то, кто будет улыбаться только ему, и уже не важно, как он будет выглядеть. В дверном проеме появляется розовая макушка. - Джун-а, я возьму твою футболку? - А что, трусы Гука рваные и нечем дырки прикрыть? Ты обычно как-то не заморачиваешься по поводу одежды, - Мон откидывает свой смартфон на подушку, и обращает все внимание на хена. - Фу таким быть, - Юнги брезгливо морщится, но что-то внутри Нама подмечает, что это мило. Старшему нужно почаще кривляться, фанаткам же нравится. – Просто у тебя там такая надпись расчудесно-матерная. Показал на футболку и человек сразу понял, куда и с какой скоростью ему направляться. Мин утопает в шкафу с головой. На нем по-прежнему одни только боксеры, которые смотрелись на Шуге до безобразия нелепо. Ведь ноги у Юнги действительно бабские, с округлыми бедрами, да и задницей его природа не обделила. На старшем смотрелись бы лучше кружевные черные трусики. Но Мин, наконец, выбирается из шкафа, хихикая, что-то вроде «О, заебись!», натягивая так понравившуюся вещь. Взгляд раскосых глаз отрезвляет, и Намджун диагностирует у себя недотрах. Пока Джун театрально убивался из-за фанаток, что так бессовестно толкают его на такие бесстыдные мысли, Шуга злится. Парень тоже не в тайге живет и, конечно же, читает последние новости. В мозгу маленького хена даже мысли не проскакивает о том, чтобы рассматривать Джуна как любовника. В его голове чаще появляются мысли о том, чтобы нагнуть это общество, а не какую-нибудь красотку. Парень вообще давно пришел к выводу, что он существо асексуальное и ему не до этого. Ну, или убедил себя в этом. Но то, как над ним поиздевались стилисты, достойно премии года. Юнги думает даже о том, что стоит все-таки нагнуть парочку коорди-нун. Хосок весь счастливый и довольный ржал громче всех над этим ахаха-каким-смешным-приколом, хлопая себя по коленям, и даже его челюсть стала похожа на вставную от того, как широко он улыбался. Шуга тычет пальцем в надпись на украденной футболке и продолжает испускать волны недовольства. А на следующий день плотность волн увеличивается настолько, что их можно ощутить физически. Потому что сегодня Юнги приснилось, как он течной сучкой стонал под мускулистым телом лидера, расцарапывая в кровь его смуглую спину. Но это было только полбеды. Хуже всего было то, что трусы оказались насквозь мокрыми, а по телу разливалась такая удовлетворенность, что хоть в гроб ложись. Даже сонник умалчивал на запрос «переспал с другом-мать-его-парнем». И Мин бы скинул все на то, что это все последствия шуточек Хосока, мол, самое яркое впечатление за день. Но Шуга не может обманывать сам себя, тут явно постаралось подсознание. Шуга сидит на заднем сиденье их фургона и с прищуром смотрит на Намджуна. К счастью, тот даже не замечал на себе постороннего взгляда. Просто из-за глаз-щелочек создавалось впечатление, что Мин, как обычно, спит. Ага, спит он, конечно, не дай Бог ему теперь когда-нибудь уснуть. Мон тоже бросает на старшего взгляд, почти сканируя. Снизу вверх по стройным ногам, мимо тонких пальцев, а дальше по бледной шее прямо к розовым губам. На них Джун задерживается надолго, невольно вспоминая лепестки сакуры. Ким качает головой. Лепестки сакуры, ха! Что за сравнение? Этот новый концепт с цветущей молодостью слишком плохо на него влияет. А Юнги пытается не трястись, потому что в голове всплывают самые пикантные подробности его сна. И этот взгляд, совершенно нечитаемый, преследовал до сих пор. Шуга тихо бубнит что-то отдаленно напоминающее ругательство и старается думать о цветочках. О гребаных цветочках на чьей-нибудь могиле, желательно Хосока. С каждым днем Мин становился все дерганей. Потому что он хронически не высыпался. Стоило прикрыть глаза хоть на минуту, сразу появлялся образ Намджуна и начинал вытворять с ним такое, что даже самым продвинутым режиссерам Бразерс не снилось. А вот Юнги, мать вашу, снилось! Причем все виделось и чувствовалось настолько реалистично, что белье наутро можно было выжимать и идти за гонораром в банк спермы. В голове гаденько хихикал Хоуп, мол, чем ты недоволен, пусть такие, но серьезные отношения. Оттого что страдал Юнги, начал страдать Джун. Шуга был до мозга костей уверен в том, что виноват именно Ким, ведь из-за него Мин лишился самого любимого – сна. Мон уже научился определять хена по ауре, точно чувствуя его присутствие. Инстинкт самосохранения велел бежать куда подальше. Но Намджун не привык подчиняться каким-то там инстинктам, он всегда полагался на мозг, который, кстати, тоже был занят мыслями о Юнги. Просто фанаты все еще не унимались. Наоборот, разбушевавшаяся фантазия арми породила несколько страниц кеша с фанфиками. Конечно, столь большое внимание к своей скромной персоне немного льстило, поэтому, выдохнув что-то типа «мазохист ебучий», Мон принялся за чтение. Хватило парня примерно на одну ночь, после которой очень хотелось забиться в ближайший угол и плакать: «Нет, я не педик!». Проще говоря, оставило большой отпечаток на его тонкой душевной организации. Плюсом к этому Шуга продолжал ходить по дому в одних трусах, щеголяя своей задницей, эпитетов к которой он теперь знал очень много. А Юнги лишь щурился и все время бубнил: «Опять ты! Везде ты!». Даже спустя неделю парни продолжали ебать себе мозг. Мин еще страдал от недостатка сна и переизбытка оргазмов, а вот Джун перешел на новый уровень. Однажды в его светлой головушке проскользнула мысль, почему Юнги родился парнем, а не девушкой. И все, этот вопрос сразу же встал в один ряд с «Быть или не быть?». Ведь нарисованный образ строптивой и одновременно холодной красотки в конверсах был действительно близок к его идеалу. А потом Мон еще долго смотрел на фото Шуги в костюме горничной, тихо матерясь на себя: «Ким Намджун, ты ебучий пидорас!». Юнги сидит на кухне, чешет шрам от аппендицита на животе и пьет чай. Как же, черт возьми, скучно. Мин даже и не подозревал, что он так много спит. С появлением такого количества свободного от всего времени Шуга вообще начал много чего замечать. Например, то, что у Чимина есть привычка абсолютно по-дурацки складывать губы, что Тэхен из всех мемберов больше всего похож на айдола, что Хосок ненавидит, когда его кто-то тискает, а все эти кривляния у него только на камеру. Но, конечно же, больше всего Шуга наблюдал за Моном. За его манерными руками, за его мимикой, походкой, чтобы во сне воспроизвести все максимально точно. Мин уже даже начинал привыкать. Ведь эти сны не несли какого-то явного вреда, только вот Юнги начал шарахаться от Нама и почти с ним не разговаривал. Намджун шаркающей походкой заходит на кухню и сладко зевает. В тусклом свете кожа младшего кажется еще темней, что так ярко контрастирует с выбеленными волосами, еще чуть влажными после душа. Черная футболка и спущенные серые спортивки висели, как мешок из-под картошки, и скрывали всю фигуру. Которая у Джуна офигенная, кстати, Юнги знает не понаслышке. Ким достает из холодильника бутылку воды и жадно пьет. Кухня очень маленькая, Мон стоит почти вплотную и смотрит, слегка щурясь. - Чего не спишь? - Не хочу, - тихо отвечает Мин, подбирая под себя ноги. - Ого, - наигранно удивляется Нам. – Да где-то медведь сдох. Шуга громко фыркает и тычет на футболку со знакомым матерным посланием. Намджун отчего-то широко улыбается и хрустит пальцами. - Ты ее все еще носишь. - Да. Она мне нравится, - смущенно бубнит Шуга. Почему-то у старшего было такое чувство, что он сейчас не о футболке говорит, а в любви признается. Джун хмурится и осматривает хена. - Почему ты родился не девушкой? Мин вздергивает брови и смотрит снизу вверх. Ким старается выглядеть абсолютно невозмутимым, хотя сам от себя такого не ожидал. - Ну, ты же не родился мудаком. Но почему-то стал им, - грубит Шуга, пытаясь потешить задетую самооценку. К счастью, Мону все равно, и в голове даже не промелькнула мысль обидеться. - То есть ты хочешь сказать, что если захочешь, то ты можешь стать девушкой? - Ага, подкинь мне пару миллионов, и современная хирургия сделает из меня красотку с обложки плейбоя. - Я б посмотрел на это, - Нам мечтательно смотрит в потолок и улыбается образу в собственной голове. - Ой, бля! Что за разговор такой дебильный?! - Шуга подскакивает со стула и хочет уже уйти. Но проход так удачно загораживает Мон. Юнги пытается обойти, но слишком однозначно задерживается в такой манящей близости, что даже мурашки пробежались вдоль по спине и до загривка. Ким прикрывает глаза, глубоко вдыхает запах лимонного шампуня и старается изо всех сил держать руки при себе. Мин уходит, обронив за собой «извращенец», а Намджун, наконец, может расслабиться. - Фетиш ходячий… Хоуп смотрит на Намджуна и хмурится. А потом заявляет с неоднозначной улыбкой, что Ким смотрит на их мини-хена так, будто он хочет его то ли убить, то ли трахнуть. Мон хохлится, как воробушек, от возмущения и обещает трахнуть Хосока, желательно в рот, чтобы больше такими идиотскими словами не разбрасывался. Чон хмыкает, мол, не для тебя мама розочку растила, а потом уходит жаловаться Чимину и Тэхену на большого злого дяденьку, который его обижает. Для Джуна стало нормой приходить на кухню около часа ночи, встречать там Юнги и выпивать полбутылки воды. Шуга предпочитал молчать и корчить рожи, всем своим видом показывая то, что компания Нама ему, мягко говоря, обременительна. Мон лишь изредка хихикал и подшучивал над Мином. В итоге все заканчивалось психозом старшего, после чего он пулей вылетал из кухни. Ну, почти пулей. Рядом с Кимом словно в американском боевике включался слоумоушен. Вплотную к груди, носом вдоль шеи, чтобы потом увидеть это шикарное тело, эти черные глаза во сне. Второй час ночи. Юнги стоит уперевшись руками в столешницу и смотрит на свое отражение в мойке. Шуга сканирует свое серое лицо и думает, как вообще докатился до этой жизни. А еще он ждет. Ждет, когда Намджун зайдет на кухню, возьмет бутылку и выпьет ровно половину, ни больше, ни меньше. Младший не заставляет себя долго ждать. Он заходит на кухню и удивленно смотрит на Мина, словно не ожидая его здесь увидеть. На Наме только черные свободные шорты и носки. Юнги шепчет тихое «о, Боже», выкручивает оба вентиля на полную и подставляет голову под струю воды. Брызги разлетаются во все стороны, Джин будет орать. Да и хрен с ним. - Что это за акт самоуничтожения? – Мон смотрит огромными глазами на старшего. - Мне стало жарко. - На улице плюс восемь, ночь, - скептически уточняет парень. Шуга пожимает плечами, мол, ничего не знаю, я сказал жарко. Намджун подходит ближе и растрепывает чужие мокрые волосы. Юнги дергается и облизывает губы. Вроде бы ничего необычного, только вот в голове всплывает Хосок с едкой фразочкой: «Я видел один порно фильм, который начинается точно так же!». Язвительное настроение сходит на нет, и Шуга видит, как чернеют глаза напротив. Мин, как обычно в своих снах, млеет, и приходится вцепиться в столешницу, чтобы вовсе не упасть на пол. Мон чувствует, как все внутри горит и сводит желудок. Хочется сжать в кулак волосы и прогнуть под себя, чтобы его маленький хен жался и цеплялся за плечи, чтобы просил еще. Юнги закрывает глаза и ждет. Он готов к любому исходу событий, все, что решит Джун. Старший чувствует, как Нам вжимает его в столешницу и нависает хищником. По спине бегут мурашки, и неизвестно от чего: то ли от капелек воды, бегущих вдоль по шее, то ли от тяжелого вздоха Кима у самого уха. Младший тихо рычит, хватает бутылку воды и уходит в свою комнату. Шуга, наконец, сползает на пол, а этой ночью ему снится, как Намджун берет его прямо на кухне. - Хосок, серьезно, ты задолбал уже, - рычит Юнги и дергается. Девушка-стилист тихо ойкает, опасаясь обжечь чужое ухо плойкой. Но, кажется, об этом переживала лишь она. Хоуп расхаживает по комнате ожидания от Шуги к Мону и обратно и многозначно хмыкает. Символически поглаживая подбородок, Хосок пытался просканировать парней, ведь те, по его мнению, вели себя слишком странно в последнее время. Мин фыркает и думает, что их одногруппник уж слишком внимательный. Намджун пересчитывает полоски на рубашке и старается выглядеть максимально непринужденно, даже не догадываясь, что выдает себя этим с головой. - Я чувствую, что ваши головы заняты чем-то очень странным, - Хоуп щурится, растягивая гласные в словах. Так ему казалось, что голос становится более мистическим и интригующим. - Ну и чем же они, по-твоему, заняты? – басит Нам. - Не знаю. Но мысли и желания у вас одинаковые. Я чувствую вашу ауру, - Чон многозначительно качает головой, - она фиолетовая. Шуга умирает на секунду. Чон-мать-твою-Хосок словно взял сейчас и вылил на Мина ведро холодной воды. В отражении зеркала Юнги перехватывает чужой взгляд и умирает еще на секунду. У Намджуна вместо глаз были черные бездны, у которых на дне плескалось звериное желание. Шуга млеет: под ложечкой начинает сосать, руки трясутся, а кровь, словно на рефлексах, начинает приливать к члену. Мон сжимает челюсти и молится всем богам, хотя он вроде не особо религиозный. Что же этот маленький хен делает с ним своей податливостью, словно юная девственница: вроде и хочется до безумия, но попросить гордость не позволяет. И сколько бы этот взгляд не умолял сделать что-нибудь, Джун был уверен, что Шуга сначала будет ломаться. А потом сломленный желанием совсем будет так сладко стонать, словно русалка решила спеть Намджуну. Только от одних этих мыслей хотелось разложить Шугу где-нибудь на ближайшей горизонтальной поверхности. Мон дергается и пинает Хоупа в колено. Тот хнычет, мол, за что. Намджун ничего не отвечает, а Юнги громко матерится, потому что ухо ему все-таки прижгли. Шуга решает, что его все задолбало, и все, что ему сейчас нужно, это его любимая студия. Все равно по ночам не спит, пусть хоть польза какая-нибудь от этого будет. Телефон в кармане тихо пищит, оповещая о новом сообщении в КакаоТолке. Юнги думает, что это, наверное, Чимин прислал какую-нибудь фотку, и даже не хочет открывать приложение. Но интуиция подсказывает, что это все-таки что-то важное. Новое сообщение светится напротив имени Намджуна, и Мин холодеет. Не так уж часто они друг другу пишут. «Хен, ты где?» - высвечивается на экране. Шуга почти негнущимися пальцами набирает ответ. «Иду в студию». «Я буду тебя там ждать», - и оффлайн. Юнги убирает телефон в карман и ускоряет шаг, хотя знает, что его там ничего не ждет, кроме неприятностей. Шуга закрывает за собой дверь и осматривается. Темно и тихо. Рука тянется к выключателю, но чужие пальцы перехватывают запястье. Юнги даже удивленно ойкает. Он знает эти пальцы, очень хорошо знает. Мин упирается спиной в дверь и чувствует, как его придавливает горячее и сильное тело. Нам очень близко, Шуга даже может разглядеть его лицо. Глаза напротив черные и глубокие. Джун упирается лбом в чужой лоб и тяжело выдыхает. Юнги дрожит, одновременно и упираясь руками в попытке оттолкнуть, и хватаясь за чужую рубашку. - Что ты делаешь? – тихо шепчет старший. Два дыхания сливаются в одно, и Мин молится, чтобы Ким ничего не отвечал, ведь он может задохнуться. - Я устал, хен, - басит младший. Его голос глубокий, и Шуга старается не застонать в голос. – Знаешь, что в тебе самое сексуальное? - Что? – шепчет в ответ Мин. - Твой разум. Юнги стонет и, наконец, сдается. Ведь он тоже устал: устал от всех этих глупых снов, устал хотеть наяву, а получать только во сне, устал делать вид, что он не хочет. Поэтому парень решает, что сейчас самый лучший вариант – это клин клином. Шуга сам тянется вперед и целует так, словно в губах Нама скрыт его смысл жизни. А через мгновение Мин уже даже уверен, что так оно и есть. Мон думал, что Юнги придется долго ломать, но, кажется, старший был уже на грани. Намджун вжимает тощее тело Шуги, нависает и целует так, как хотелось: чтобы с прогибом, долго и глубоко. Губы у Мина нежные и прохладные, и Ким окончательно убеждается в том, что это лепестки сакуры. Юнги цепляется за чужие плечи, когда полные губы касаются чувствительного места на шее, а ладони сжимают его ягодицы. Мон слушает рваное дыхание и думает, что тело Шуги именно такое, какое он думал. Кожа и правда бархатная, а бедра фигуристые и плавные. Младшего до скрипа зубов бесят эти джинсы на Юнги, ведь так хотелось кожа к коже. - Боже, как же я хочу тебя, - выдыхает Мон. Мин мычит, мажет губами по щеке и целует парня в висок. Нама начинает мелко потряхивать, ведь это его самое чувствительное место. - Откуда…? - Вещий сон, - улыбается Юнги и многозначно трется стояком о чужое бедро. Джун тихо рычит и подхватывает маленького хена за бедра. Шуга жмется и думает, что на Намджуне удобно. Диван прогибается под тяжестью двух тел. Ким нависает над Юнги и, наконец, начинает стягивать с парня одежду. Футболки, джинсы, белье – все летит куда-то в сторону. Намджун наваливается сверху и целует. Кожа к коже, бесконечный танец языком. Сладко. Младший спускается ниже, оставляет несколько засосов на впалом животе. Юнги стонет и послушно раздвигает ноги. Мин никогда не отличался излишней скромностью. Джун ведет дорожку поцелуев по внутренней стороне бедра, но Шуга дергает бедрами вверх, прося большего. Мон ухмыляется и берет в рот настолько глубоко, насколько может. Ким ловит чужие сладкие стоны. Юнги запрокидывает голову, тяжело дышит и скулит на слишком резкие движения. Нам останавливается и смещается чуть ниже, где нервно сжимается колечко мышц. Младший проводит по нему языком, и Шуга, наконец, начинает ломаться и протестовать. Но его просьбы остановиться выглядят так неубедительно, что Намджун лишь ухмыляется. Хорошо увлажнив, Мон вводит первый палец, нависает над Мином. - Посмотри на меня, - хрипит Нам. Шуга стонет и пытается сфокусировать взгляд на чужом лице. Глаза блестят нездоровым желанием, и Ким понимает, что сдерживаться сил больше нет. Юнги впивается короткими ноготками в смуглые плечи, когда Джун входит. Все движения плавные и почти не больно, но почему-то хотелось немного покапризничать. Шуга протяжно стонет, когда Мон начинает медленно двигаться. Чувствовать каждый толчок – пытка. Шуга скулит и просит быстрее. Намджун рычит и срывается. Ведь хотелось именно чтобы резко, с прогибом. Юнги почти кричит и кончает, пожалуй, слишком быстро. Видно слишком долго терпел. Тело под Намом трясет от волн оргазма, и парень почему-то этим любуется. Сладко, кажется, даже от тела исходит запах сахара. Джун успевает выйти и кончить в руку, сцеловывая капельки пота с висков. Юнги успевает лишь услышать короткий рык и почувствовать тяжесть тела на себе, перед тем как вырубиться. А снятся ему цветочки, которые он дарит Хосоку. Юнги просыпается от того, что все затекло. Парень лежал в позе эмбриона в попытке согреться, ведь тонкий плед почти не грел. Да и из одежды на нем были только трусы. Впрочем, Мин оценил такую заботу. Шуга тянется и идет в небольшую уборную в их студии, прихватив свои вещи. Живот был немного липким, а зад немного побаливал. В зеркале Юнги рассматривает созвездие засосов по всему телу и охает. Намджун оказался настоящим животным, эти собственнические метки. Мон обнаруживается за пультом, нависнув над листом с бумагой с новым текстом. Мин смотрит тому через плечо и хмыкает. - Тут лучше заменить слова, а вот тут лишние, - тихо говорит старший, тыча тонким пальцем в нужные строчки. Мон поднимает взгляд на хена и тяжело выдыхает, словно очень устал. - Ты как? - Нормально, - отвечает Юнги и, присаживаясь, старается не скулить. Намджун запускает пятерню в волосы и снова зависает над текстом. Юнги подбирает колени к подбородку, ведь знает, что сейчас будет важный разговор. Он знает Кима словно самого себя. - И что теперь? – Джун разворачивается на стуле и подъезжает ближе. Мон гладит старшего по голым ступням, греет их, ведь в студии всегда немного прохладно. - Будем пробовать, - улыбается Шуга. – Ты же не можешь упустить свой идеал. Когда Намджун описывал свою идеальную девушку, получился Юнги. И если раньше парень был уверен, что это проделки стилистов и фантазии фанатов, то сейчас понимает, что случайностей не бывает. А где-то в общаге сейчас хнычет Сокджину Хосок и просит принести воды, потому что он задолбался икать.