Мед и магия

   — Это Фенрис.    На слова Хоук Лавеллан подняла взгляд.    Сквозь откинутый полог огромной палатки вошел седовласый эльф и огляделся, замечая и спальники, и ящики с сухой провизией в углу, и приставленный к стенке меч, и наконец деревянный столик, за которым сидела Лавеллан, занеся перо над разбросанными бумагами. Расставленные по столу и ящикам свечи озаряли палатку теплым светом.    За Фенрисом внутрь вошла Хоук, опустив за собой кожаный полог. Она увидела Инквизитора за столом и улыбнулась. Разбойница была на волосок выше эльфийского спутника.    Фенрис не отходил от входа в палатку. Он принял к сведению метки валласлина на щеках у Инквизитора: завитки чернил на крови расцветали на скулах и убегали к ушам. До посоха было рукой подать, его прислонили к стойке с мечами за ее спиной. Фенрис нахмурился.    Лавеллан знала, что состоится знакомство. Когда Хоук впервые заговорила, что у нее в Крествуде есть знакомый Страж, она также упомянула встречу со своим спутником, Фенрисом. Он выслеживал группу тевинтерских работорговцев, которые охотились на беженцев вдоль перевала на пути в Скайхолд. Хоук заверила Лавеллан, что Фенрис в одиночку справится с угрозой, и планировала воссоединиться с ним сразу, как они станут лагерем за пределами гор. Крествуд все еще оставался в паре дней пути, даже с учетом лошадей, и в тот же вечер они разбили лагерь. Ей оставалось лишь дождаться сообщения Хоук, что Фенрис появился. Выведав у Варрика крупицы информации, она с нетерпением ждала встречи с мужчиной, который владел сердцем Защитницы.    Сейчас же он казался довольно неразговорчивым. Под его хмурым взглядом Лавеллан склонила голову, отложив перо на стол, и указала на стулья.    — Пожалуйста, садитесь.    Хоук, перекинув на плечо короткие кудряшки, стянула со спины крепеж для двух клинков. Прислонив кожаный чехол к углу стола, она уселась напротив Инквизитора. Фенрис на секунду замешкался, но устроился рядом.    Хоук со вздохом потянулась над столешницей за кружкой, стоящей на вершине бочонка на краю стола. Губы у нее расползлись в нетерпеливой усмешке, а от вида меда до жути зачесались ладони.    — Инквизитор Лавеллан, это мой Фенрис. Фенрис, это важная шишка.    Лавеллан на это лишь ухмыльнулась, покачав головой, — с Хоук они подружились. Эльфийка перевела взгляд на Фенриса, а тот не спускал с нее глаз, даже заговорив с сидящей рядом женщиной:    — Ты не сказала, что она маг.    Лавеллан выгнула бровь, от столь явного отвращения разрываемая весельем и замешательством. О, как она любила принимать вызов.    Хоук подвинула Фенрису пенящуюся, переполненную кружку, и он поблагодарил ее кивком. Налив меда и себе, Хоук закатила глаза, обращаясь к Инквизитору:    — У него пунктик насчет магов.    Лавеллан не поняла, были ли слова извинением, объяснением или предупреждением, и поэтому лишь хмыкнула.    — Это не «пунктик», — запальчиво возразил эльф, стрельнув взглядом в Хоук. — Это совершенно разумная и оправданная осторожность.    Хоук отмахнулась, ставя перед собой кружку.    — Я же сказала: пунктик.    Лавеллан откинулась на деревянный стул и потянулась за своей, наполовину опустевшей за ночь кружкой рядом с пергаментом.    — Но трудностей это не вызовет? — за мелодичным и приглашающим тоном даже Фенрис ощутил скрытую угрозу.    Этого хватило, чтобы в его душе зародились ростки уважения. Он стал хмуриться меньше, взял в руки выпивку и, сверкнув глазами, продолжил:    — Я иду туда, куда идет Хоук. Если она считает, что ты того стоишь, у меня нет причин беспокоиться.    Лавеллан моргнула. Такое простое заявление символизировало глубокое доверие и непоколебимую верность. Она заметила посланную Фенрису гордую улыбку, и его чуть изогнутые губы, едва заметные за стенкой кружки. На душе вдруг потеплело.    — Я о тебе наслышана.    — Скорее всего от Варрика, а его россказни совершенно не заслуживают доверия, — Фенрис удобнее устроился на стуле.    Лавеллан улыбнулась:    — Ну, он упоминал, что у тебя могут возникнуть трудности с моей магией.    — У меня трудности с любой неконтролируемой угрозой.    Она не знала, почему ее так сильно задели эти слова.    — Я для тебя не угроза, Фенрис.    Он мрачно хмыкнул:    — Заверение мага едва ли утешает.    Хоук раздраженно фыркнула и положила руки на стол, удерживая кружку.    — Создатель, только не снова.    Лавеллан мельком посмотрела на Хоук и, прислонившись к спинке стула, перевела внимательный взгляд на Фенриса.    — Нет, я бы с удовольствием поговорила. Нам все-таки сражаться бок о бок, раз вы присоединились к Инквизиции. Нужно узнать друг друга, разве нет?    Фенрис молча поджал губы.    Лавеллан побарабанила пальцами по столу, другой рукой обхватив кружку.    — Меня впечатлило, что среди ваших спутников в Киркволле были маги.    — Если по-честному, — начала Хоук, — они были моими друзьями. Фенриса просто… затронуло знакомством.    — Мне не нравится это выражение.    Хоук отмахнулась.    — Тебе много чего не нравится.    — А что твоя сестра? — встряла Лавеллан. — Твоя сестра Бетани ведь была магом? То есть, как оно было?    Фенрис что-то проворчал.    Хоук засмеялась:    — Куча ядовитых замечаний и своя доля споров.    — Что часто заканчивалось алкоголем, — мягко заметил Фенрис.    Хоук ему ухмыльнулась:    — А он все уравнивает.    Лавеллан отпила из кружки.    — Где она сейчас?    На лице Хоук промелькнула нежность и неуверенность, и ее взгляд на секунду опустился на выпивку.    — Где-то в Вольной Марке, пытается найти корабль до Ривейна.    — Почему Ривейна?    Фенрис легко и изящно коснулся предплечья Хоук.    — У нас там знакомая…    — Подруга, — протянула она.    Фенрис усмехнулся.    — Подруга, которая сможет обезопасить Бетани и не даст влезть в войну магов и храмовников, пока все не уляжется.    Лавеллан их оглядела.    — Думается мне, вы оба увидели свою долю последствий из этого противостояния.    — Билеты в первом ряду, не слышала?    Эльфийка минуту задумчиво молчала, заметив едва различимую заминку в смехе Хоук, после чего женщина отхлебнула из кружки. Фенрис снова обеими руками держал выпивку, но настороженно поглядывал на Хоук из-под полуприкрытых век, что дрогнули, когда она заговорила.    Лавеллан покатала на языке слова и только после решилась высказаться:    — Я слышала, Андерс был твоим другом.    Хоук на миг сжала пальцами кружку.    — «Был» — ключевое слово.    — Одержимый мертв, — слова Фенриса вышли резкими и решительными. — Поздно поднимать эту тему.    — Фенрис… — в голосе Хоук послышалось неодобрение, но тихое и неуверенное.    Эльф не смог удержаться от твердого взгляда на любимую женщину.    — Не вини меня за ненависть. Он не стоит твоей защиты.    — Я не защищаю его, идиот, я просто… — Хоук поджала губы и оглянулась на Лавеллан. — Надо сказать, для нас это щекотливая тема.    Лавеллан тихо усмехнулась:    — Да я заметила.    Фенрис сделал основательный глоток из кружки.    — На ком, как не на нем, показано зло, которое есть магия.    — Зло? — чуть не прошипела Лавеллан.    — Сиськи Андрасте, — застонала Хоук в кружку, ожидая неизбежного спора.    — Именно, — без зазрения совести подтвердил Фенрис. — Нельзя добрее описать магию и ее обладателей.    Лавеллан выпрямилась на стуле, позабыв о выпивке.    — Ты говоришь так, будто мы поголовно преступники и мерзавцы, но едва ли это так.    Хоук заново наполнила кружку и вернулась на место наблюдать дальше.    Фенрис скрестил руки.    — В твоей компании хватит властолюбивых и равнодушных магов, чтобы поставить на всем крест.    Инквизитор фыркнула:    — Значит, по преступлениям отдельных личностей ты судишь всех? Даже весь Тедас не надо приводить в пример, и так видно абсурдность твоего заявления.    — «Весь Тедас» не восприимчив к одержимости, — Фенрис наклонился вперед, при каждом слове упирая палец в стол. — Уникальные обстоятельства предрасположенности и уязвимости магов к извращению сути делают их гораздо опаснее обычных жителей.    — Так стоит лишь обладать силой, и тебя будут бояться? В том же Тедасе правил не один тиран.    — Дело не в «обладании» такой силой, а в том, как ей будут управлять. Часто ее использует вовсе не носитель, а кто-то другой. Магами могут завладеть демоны и обернуть против своих же. Они станут лишь пустыми сосудами для зла. Даже если маг слаб, он все равно несет угрозу. Опасность. Если им не хватит сил управиться с собственной мощью, если они станут жертвами темной магии, то на краю гибели окажутся даже их любимые. В случае магов, слабые наравне с сильными угрожают безопасности, — ноздри Фенриса дрогнули, и он вперил в Лавеллан тяжелый взгляд. Его тело вытянулось струной, готовой в любой момент лопнуть.    Инквизитор сквозь зубы выпустила воздух и прищурилась.    — И за это ты их осуждаешь? За слабость? Они тоже жертвы, — ее голос взвился, и эльфийка бессознательно наклонилась вперед. — Мы не тыкаем пальцем в жертв, пострадавших от зла. Когда кого-то убивают, никто не говорит «Ну что, ему не достало сил отбиться, так что сам виноват». Почему нельзя пожалеть и посочувствовать магам со слабой волей? Почему бы не найти другой выход, а не осуждать? Почему бы им не помочь?    — Потому что, потакая их слабости, ты рискнешь жизнями окружающих.    Лавеллан замолчала на секунду, внимательно его разглядывая. Следующие слова были взвешенными, но отрывистыми:    — Ты ведь был рабом?    Фенрис сверкнул глазами.    — А он все еще раб.    От неожиданного вмешательства Хоук оба эльфа пораженно распахнули глаза. Она, ссутулившись, сидела в кресле, держа у губ кружку с медом, и улыбалась.    — Раб любви, — протянула она, смеясь.    Фенрис возвел глаза к небу и потер лицо.    — Создатель, надели меня терпением.    Лавеллан выпустила задержанное за время жаркого спора дыхание и едва сдержала смешок. Вместо этого она схватила позабытую кружку и долила меда до краев.    Фенрис, прищурившись, поглядел на Хоук.    — Что? — поинтересовалась она, в свою защиту подняв руку. — Я решила, что пора развеять обстановку.    Фенрис поджал губы и покачал головой, отвернувшись к Лавеллан, пока разбойница не вытянула из него улыбку.    Инквизитор сделала глубокий вдох и поудобнее уселась на стуле.    Эльф вздохнул.    — Да, я был рабом. Но не вижу, как это обстоятельство связано с нынешним спором.    Лавеллан постучала пальцами по кружке.    — Хозяин приказывал тебе убивать? Против твоей же воли?    У него быстро сузились глаза. Фенрис набрал полную грудь воздуха. В ее вопросе он не почувствовал ни обвинения, ни осуждения за ответ, о котором она уже догадывалась. Но от самого наличия вопроса Фенрис застыл. Он вспомнил Воинов Тумана, сырое, забрызганное кровью утро, теплую грязь под ногами и пустые небеса, наполненные лишь криками.    — Да, — медленно, болезненно ответил он.    Ресницы Лавеллан дрогнули. Она признала бремя такого признания и перевела взгляд выше его плеча, из уважения не осмеливаясь заглянуть ему в глаза. Эльфийка облизала губы и обхватила чашку ладонями.    — Нам судить тебя за то, что не хватило сил противостоять хозяину?    Хоук моргнула и чуть напряглась, внимательно глянув на Фенриса.    Эльф стоически сидел на стуле, положив руки на деревянный стол.    — Их кровь на моих руках, — ровно, многозначительно произнес он.    Лавеллан вздохнула:    — Что-то ты не сдался ближайшим стражникам.    Фенрис стиснул зубы, не мигая глядя на Лавеллан.    Инквизитор отхлебнула меда и отставила кружку на стол.    — И хотя ты можешь чувствовать вину за содеянное, вину в тебе я не вижу. Потому что не было злого умысла.    Фенриса слишком переполняли воспоминания и застарелая ненависть, чтобы сейчас он беспокоился о споре. Поэтому он сцепил пальцы и положил руки на стол, пристально разглядывая долийскую магессу. Направленный на него взгляд Хоук был нежным и понимающим.    — Маг со слабой волей действительно подвергает всех угрозе, если становится одержимым. Но хаос выпускает на волю демон, а не маг. Умысел — демонский. Печаль положения в том, что мы до сих пор не знаем, как спасти мага, однажды ставшего одержимым, и от этого только труднее различить демона и жертву.    — Я повидал много жертв, — низко проговорил Фенрис. — По-моему, их не так уж трудно отличить.    Лавеллан оглядела его с любопытством, но продолжила:    — Дело в том, что врожденная способность к магии беспристрастна. Магия не склоняется ни ко злу, ни к добру. По своей сути это просто сила. Кого подозревать и кого привлекать к ответственности, так это того, кто ей пользуется. Ведь на самом деле злой умысел может идти от любого, обладай он магией или нет. Нужно видеть разницу между «силой» и «намерением». Мы же не зовем каждого мечника убийцей. И не ждем, что каждый король станет тираном. Не говорим, что если у человека есть сила творить зло, он обязательно ей воспользуется. Так почему на магов так быстро ставят клеймо? Маг — это конкретный человек, а не просто сосуд силы. Маги — люди из плоти, крови и чувств. Как ты и я. И когда мы принижаем их, мы принижаем себя же.    Фенрис откинулся на спинку стула, опустив руки на колени и оставив без внимания мед на столе.    — Ты молода, — просто ответил он. — И еще не знаешь всех ужасов мира, — от печали и мягкости в его голосе Лавеллан впервые почувствовала, что для них она как ребенок. Фенрис вздохнул. — Желаю, чтобы ты еще не скоро их испытала.    Эльфийка отдала должное серьезности в его голосе, хотя болезненно приняла упоминание о своей наивности. Она перевела вопрошающий и горячий взгляд на Хоук.    — А ты, Хоук? Ты согласна со мной или нет? — ей отчаянно нужно было узнать, что магия не проклята, не столь ужасна, не столь разорительна. Как и само существование. Ей нужно было узнать, что она не недоразумение.    Хоук провела пальцем по краю кружки, размазывая влагу. Взгляд ее затуманился.    — Согласна.    Ни капли не удивленный Фенрис отпил из кружки, задумчиво и проницательно глядя на любимую женщину.    Лавеллан на секунду потеряла дар речи, пораженно рассматривая Защитницу. Она не думала, что с ней согласятся. Эльфийка откашлялась и поерзала на сидении.    — Значит, ты за свободу магов от Кругов?    — Нет.    Ответ Хоук был настолько уверенным и бесспорным, что застал Лавеллан врасплох. Долийка вопросительно склонила голову, на секунду приоткрыв рот, и затем закрыла, будто не в силах подобрать слова.    Хоук молчаливо отпила из кружки.    Лавеллан взвилась:    — И почему же нет?    Хоук вздохнула, отчего стало ясно, что она не впервые получает такую реакцию.    — Я надеюсь, что за свою жизнь застану время, когда маги смогут насладиться свободой. Но горькая правда в том, что люди просто напуганы. Просто по-глупому напуганы и понятия не имеют, какого демона делать со своим страхом.    Лавеллан поджала губы и нахмурилась.    Хоук отставила кружку.    — А это значит, что пока большинство жителей Тедаса не отнесутся к ним с состраданием, которое только что продемонстрировала ты, Круги — лучший способ обезопасить всех тедасцев.    Лавеллан, скрестив на груди руки, возмущенно выдохнула:    — Ценой основных свобод?    Защитница сдвинула брови, сильнее сжав пальцы на кружке. Фенрис погладил ее по предплечью. Хоук не подала виду, что заметила.    — Если так прольется меньше крови, то да, — и она вздохнула, смиренно блеснув глазами. — Человечество — доля намного горше, чем ты можешь себе представить, — в изгибе ее губ проглядывали какая-то надежда, нежность и сожаление.    Лавеллан прислонилась к спинке стула, опустив взгляд на свою кружку. Пару мгновений она сердито всматривалась в непритязательный напиток, пока не услышала тяжелый вздох и скрип стула — это Хоук поднялась и, вытянув руки за голову, теперь разминала шею.    — Что ж, самая неловкая ситуация, чтобы уйти, — пояснила она, улыбаясь Инквизитору, и взглянула на Фенриса, предлагая ему руку. — Я устала. Уложишь меня?    Ухмыляясь, Фенрис покачал головой и принял руку, поднимаясь со стула. Хоук потянулась за парными клинками у стола, а эльф тогда же кивнул Инквизитору.    — Спасибо за мед и разговор, леди Инквизитор. Надеюсь, не последний.    Лавеллан втянула через нос воздух и медленно, вынужденно улыбнулась.    — Очень в этом сомневаюсь, — она пожелала им вслед счастливого пути, и пара покинула палатку. Хоук напоследок отсалютовала двумя пальцами и странно улыбнулась, запахивая за ними полу.    Снаружи Хоук с Фенрисом бок о бок направились к собственной палатке, по пути пройдя мимо разведчиков Инквизиции у костра и пары спорящих соратников Лавеллан: гигантского кунари и другого мага, которого Инквизитор, кажется, представила как «Дориан».    Хоук улыбнулась про себя и тихо заметила:    — Она мне нравится.    Фенрис выгнул бровь и, дойдя до палатки, откинул полог.    — Тебе все нравятся.    — Не правда, — возразила она, выставив на него палец. Хоук сразу скинула оружие на стол и занялась кожаным доспехом. — Мне не нравится как-там-его, парень этот… парень с забавными татуировками…    Фенрис засмеялся, когда она прищелкнула пальцами, пытаясь вспомнить имя, а другой рукой нашаривала пряжки на плече. Он покачал головой и сам взялся за ее ремешки.    — А, тот парень. Конечно, знаю, о ком ты.    На пол полетела кожа, а Фенрис изящными пальцами уже развязывал пояс на доспешной юбке.    Хоук прищурилась.    — Очень смешно. Очень, — она принялась расстегивать ремешки на руках.    Фенрис усмехнулся и вытянул пояс, отправляя и юбку на пол. Хоук шагнула из брони и, подняв ее, уложила на стойку у спальных мешков. Она осталась в свободной хлопковой рубашке и штанах и, усевшись на пол, начала развязывать длинные сапоги. Фенрис уже расправлялся с латными перчатками и нагрудником.    — Но я серьезно.    — Ты? — выгнул он бровь.    Хоук кинула в него рукавицу.    Фенрис со смешком поймал предмет и опустился рядом на землю меж ног Хоук, а сама она сидела, положив руки на колени.    — Прости. Продолжай, — успокоился он и приподнял брови, побуждая рассказывать дальше.    Хоук подозрительно на него воззрилась, но заговорила вновь:    — Мне кажется, она хорошо подходит на роль Инквизитора. Чистая. Идеалистичная. Без единого пятнышка, понимаешь?    Фенрис тихо вздохнул:    — Разве «идеалистичная» — нужное качество для лидера?    Хоук пожала плечами:    — Иногда.    — Она такая молодая. Зим двадцать только, — в голосе проскользнула грусть. Будто они не ждали, что она проживет дольше.    Хоук молча кивнула.    — Мы тоже такими были, — она шумно выдохнула. — Устами младенца, да?    — Будем надеяться.    И Хоук улыбнулась.    Фенрис убрал завиток ей за ухо.    — Подождем и увидим.    — О да, ты просто воплощение терпения.    Фенрис игриво зарычал, наклоняясь к ней, по-волчьи ухмыляясь. Хоук взвизгнула.    — Эй, Хоук! — раздался голос Варрика, а за ним в проеме показалась и сама голова. — Кто выиграл?    Пара остановилась и уставилась на него. Фенрис приподнял бровь, упираясь коленями в пол.    — Плати, старик, — хихикнула Хоук, протянув раскрытую ладонь.    Варрик цыкнул, бросил ей золотой и ушел, ворча, попутно задернув за собой полог.    Фенрис перевел вопросительный взгляд на Хоук.    — Кто выиграл в чем?    Хоук от смеха сморщила нос и засунула золотой в карман.    — Мы спорили, скажешь ли ты «мерзкий магистр».    Фенрис нахмурился.    Хоук просияла.