Сказка о белых цветах

Когда-то, давным-давно, когда на месте нынешних гор плескалось море, а на месте морей возвышались к небу острые горы, жил на свете молодой князь. Очень любил тот князь охоту лесную. Но однажды гадалка предсказала ему, что вскоре он не сможет даже смотреть на охотничьи забавы. — Не люба тебе станет потрава зверя лесного. Князь посмеялся над старой ведуньей и велел ее прогнать со двора. А сам отправился на охоту. Как ему, охотнику удачливому, да потрава не мила будет? — Ты хоть не ходи в заповедный лес, князь, — прокричала ему гадалка вслед. Молодой охотник, разумеется, свернул на тропинку к лесу, куда никто из местных жителей не осмеливался заходить. — Что я буду слушать старую ворону, — проворчал он. Сперва лес казался князю самым обыкновенным. Деревья переговариваются, птицы о чем-то перебраниваются меж собой. Но внезапно понял он, что заблудился. И никак не может обратно дорогу разыскать. Словно кто-то кругами водит, шагу лишнего ступить не дает. Осерчал владыка. — Покажись, лесной дух, — молвил князь. — А зачем? — засмеялся чей-то голос. — А ну покажись, — еще пуще парень серчает. — Я в этих местах владыка, как ты смеешь надо мною надсмехаться? Снова захохотал лесной дух. И вышел из теней леса к князю. Глянул тот на хозяина леса. И понял, что пропал. Зелены глаза у духа лесного, белы косы долгие, прохладна кровь его, сок березовый. — Ну вот, показался. Что теперь делать будешь? — Пойдем со мною во дворец, — князь молвит. — На руках носить буду. Ветру северному тронуть крылом не дам. Засмеялся дух лесной: — Да где ж это видано, чтобы хозяин леса в каменные людские дворцы ушел? Молчит князь. И дух молчит. — Пойдем со мною, — второй раз князь зовет. — Глянуть косо никто не посмеет, шагу на плиты ступить не дам, все на руках пронесу. — Не дело это, князь, ты задумал. Не выжить мне в камнях да цветах неживых ваших. Снова молчат оба. — Идем со мной, — в третий раз князь зовет. Кивнул дух, руки тонкие протянул. — Забирай меня, княже, уноси, куда душа твоя возжелает. Подхватил его князь в объятия, унес в палаты высокие каменные. И впрямь, шагу ступить по камням горячим да полам холодным не дает. Насмотреться не может, из рук не выпускает. Налюбиться не может, да и дух к нему все льнет, с неохотой объятия размыкает. Права гадалка была — и не смотрит князь на охоты, лук охотничий паутиной покрывается, скулят жалобно псы охотничьи. Только и дух все вянет. Тяжко ему, лесному, в садах человеческих. Бледнеет, все прозрачнее становится, с постели не встает. Горюет князь, любимого обнимая. Как помочь милому, коль не лекарь он, да нелюдь тот. — Отнеси меня в леса мои, — дух просит тихо. — Оживу я там, росой умоюсь, воздухом травным надышусь, сил наберу. Хмурится князь, не по сердцу ему разлука. А дух и не просит уже, тает все сильнее. — Ну да будь по-твоему, любовь моя. Подхватил снова на руки счастье свое князь, да пустил коня по тропе. Все быстрее конь мчится, все тише дух плачет. Летит конь по тропе птицею, не спотыкается, ветви лесные вслед ему тянутся. Оживает дух лесной. Глаза зеленеют, косы расцветают. — Спасибо, князь мой. Не погубил любовью своей, сумел ты отпустить меня. И владеть тебе мною навечно, пока срок твой земной к концу не подойдет. Только как княжеству без владыки? Вернуться пришлось князю в палаты каменные. Да в одиночестве. Не посмел любимого снова на смерть нести. Не посмел снова с собою звать. Невесел лес заповедный. Льют над ним дожди, плачет в разлуке дух. И князь невесел, на свет не смотрит. Не то обоим беда, что князю править надобно, а то беда, что жить ему недолго. Короток век людской, ложится снег в кудри черные, порошит не цветом яблони — годами прожитыми. — Ворона-то стара, да мудра, — гадалка старая снова явилась. — Слушай меня, князь. Есть одна такая тропинка, чтоб из человеческой судьбы в иную перейти. Ищи цветы белые. Да иди, куда они путь укажут. Коль крепка любовь твоя — сыщешь ты путь неведомый. Оставил князь по слову ведуньи свой трон, пустился в дальний путь. Наказал любимому ждать его, сердце не затворять. Облетели листья в заповедном лесу, наступила зима. Ждет дух, спит да во снах любимого видит. А князь идет по дороге. То подснежники приметит — и в лес по сугробам, пока цветы дальше путь не направят. То за ландышами вслед идет. Через леса, через овраги. Долго ли, коротко ли, дошел князь до огненного озера. Переливается пламенем жарким оно, пляшут ящерки по краям, лапки нежат да брюшки греют тварюшки пламенные. Заприметили князя, в стороны порскнули, одна осталась. — Что ищешь, человек? — спрашивает его огненная ящерка. — Судьбу свою из человеческой на иную сменить хочу. — Окунись в озеро огненное. Будешь ты огнем яростным, пламенем жарким. Призадумался князь. Станет он огнем. Не обнять будет любимого, пожжет он духу руки нежные. Да и каково в лесу огнем жить, любимого губить. — Спасибо за совет, ящерка огненная, да только не моя это судьба — огнем быть. И дальше идет князь. Видит вихри на поляне пляшут, деревья с корнями выворачивают, травы разметывают. Заприметили князя, в стороны разлетелись, один остался. — Что ищешь, человек? — ветер спрашивает. — Судьбу свою из человеческой на иную сменить хочу. — Окунись в столб воздушный. Будешь ты ветром свирепым. Призадумался князь. Станет он ветром. Не обнять будет любимого, только косы встреплет ему. Да и каково в лесу ветром жить, деревья губить. — Спасибо за совет, вихрь воздушный, да только не моя это судьба — ветром быть. Кивают цветы белые, манят князя дальше по тропинке. Долго ли, коротко ли, вышел князь к реке. Видит, сидит на берегу девушка, плачет горько, да в руках что-то баюкает. — Что плачешь, девица? — князь вопрошает. — Превратила колдунья злобная брата моего младшего в рыбку. Старший брат жизни своей не пожалел, колдунью ту извел, да чары с гибелью старухи не развеялись. Быть брату моему рыбою безмолвной, пока заклятие не развеется, да не явится человек тот, кто жизнью с братцем моим младшим сменяется. Да где же сыскать того, кто судьбу свою сменить на водное царство решится. — Рыбкою стану… Буду в руках любимого только рот разевать… Пошел дальше князь. Отошел недалеко. Призадумался крепко. Да махнул рукою: — Пожил я человеком, поживу и рыбою, с любимым-то всяко легче судьбу избывать свою, да и дух он лесной, язык рыб понимает. А ребенка безвинного погубить не дам. Вернулся князь. Сидит девушка, плачет, рыбку в ладонях баюкает. — Я судьбу свою поменять хочу, девица. Не быть мне человеком, стану рыбкою серебристою. Пускай братец твой обратно к жизни вернется. Ударила молния, потемнело кругом все. Упал князь без сознания. Открыл он глаза, слышит, плачет девушка та. Да радостно так. Смотрит князь — сидит возле девушки паренек лет пятнадцати. Заприметил, что очнулся князь, встал, до земли поклонился. — Спасибо тебе, человек добрый, спас ты меня. Глядит князь — а у него ниже пояса хвост рыбий. А выше человеком так и остался. Сжалилась судьба, не дала князю бессловесною рыбкой стать, сделала его русалом речным. — Помогите в реку добраться, — русал молвит. — Мне самому несподручь. Столкнули его брат с сестрой в реку. Снял князь перстень с руки. — Быть вам владыками княжества отныне. Правьте мудро. А коль совет надобен будет — ступайте в лес заповедный, да на берегу реки лесной покличьте. Плеснул он хвостом. И поплыл в лес, к любимому. Плывет русал, смотрит по берегам. Весна вокруг, оживает все. Цветы ввысь тянутся, звери лесные перекрикиваются А на берегу реки уже дух стоит, руки протягивает. — Нашел я тропу заповедную, — русал молвит. — Люб ли тебе теперь буду, рыбой-то. — Люб, княже мой, — тянет руки дух. — Не князь я больше, ладо мой, тварь речная, русал лесной. А по воде уже круги пошли — торопятся к русалу рыбки малые да рыбки большие, поклон несут, торопятся к русалу в белых рубашечках девчонки-русалочки да девицы-русалки, корону тащат. Не быть ему князем людским, стать ему отныне князем речным, рыбками повелевать да русалочьи пляски на лугу стеречь, чтоб русалочек малых парни человеческие не обидели, чтоб русалки взрослые на березах качаясь, рассвет не простерегли. А по берегам реки той цветы белые растут, каких свет не видывал. Светятся огнем неземным, звенят тихо, качаются. Вьются по стволам огоньки лесные, пляшут на лугу русалки, ноги человеческие отрастившие. Притихли люди по земле — разгулялась нечисть лесная, хохочет да ухает, свадьбу владыки лесной да речной играют. — Говорила же, не люба тебе потрава будет, — на суку и ворона старая хохочет, перья клювом чистит. — Накаркала, — русал водой в нее брызжется. Смеется ворона старая, мать духа лесного, довольна.