1
Дон Роу вздохнул и мрачно уставился на голубое безоблачное небо. Был на удивление приятный погожий денек, настолько приятный, что даже на истерзанной душе благородного дона становилось чуточку лучше. Где-то в лесу, уже золотистом от нежного поцелуя осени, заливисто выводил причудливые трели соловей. Зеленая трава блестела от росы, благоухали разноцветные цветочные ковры на опушке телмарѝтового леса… Вдруг вдалеке что-то блеснуло, и благородный дон вскочил на ноги, вглядываясь в небо, но уже в следующее мгновение устало опустился обратно на травянистый пригорок. На осунувшемся лице отразилась глубокая, пожирающая изнутри печаль. Мужчина рассеянно провел загрубевшими пальцами по орлиному носу и вздохнул. – Всего лишь птица… Каму̀к, его единственный друг и слуга, удивленно оглянулся и повел в воздухе скрещенными пальцами, отгоняя злого духа. – Что-то случилось господин? – Нет, ничего. – Сказал дон и уставился себе под ноги. Серые, похожие на льдинки, глаза проследили за вереницей муравьев, тащивших на своих спинах неудачливого жука. В голову невольно пришло неприятное сравнение, и мужчина передернулся. – Занимайся своим делом, Камук. Слуга кивнул и, повторив жест, вернулся к занятию. Парень прилаживал подошву к своему башмаку, пыхтя от усердия. Совсем недавно она отвалилась, не выдержав, видимо, долгого пути. В другой ситуации дон Роу просто купил бы ему новую обувь, но теперь в его кошельке не было ни гроша. Благородный дон вздохнул и почесал затылок, наблюдая за одиноким циуа̀ном. Хитрая хищная птица некоторое время кружила над заросшим холмиком, а потом стремительно спикировала вниз, тут же взмыв обратно в небеса с диким кроликом в когтях. Дон Роу лишь покачал головой, удивляясь зоркости и ловкости циуа̀на. Вот так же и он когда-то, наметанным глазом высматривал цель и быстро пикировал, не оставляя врагу шанса сбежать. А что теперь? Теперь хитрый и ловкий дон Роу вынужден был странствовать по безлюдным дорогам вместе с единственным слугой, который и не слуга ему вовсе. – Каму̀к, что у нас сегодня на обед? Парень отложил безнадежный башмак в сторону и порылся в заметно полегчавшей за несколько дней котомке. Наконец, он вытащил из нее небольшой сверток и, изучив содержимое, зацокал. – Боюсь, у нас осталась только пара кусков вяленого мяса, господин. Роу кивнул и снова уставился на небо, хоть и знал прекрасно, что ничего там не увидит. Уже неделя прошла с тех пор, как все ушли. Все двести сорок два историка оставили безнадежную, по-видимому, планету и улетели на матушку Землю. Остался один он, да и то по злой насмешке судьбы. Воспоминания захватили воспаленный разум, заставляя раз за разом проматывать в голове ироничные происшествия, которые привели его к такой жизни. Всего только пять лет назад культ пресвятого Микѝ, идеологией напоминавший крестоносцев Земли, захватил Невра̀сию. Казалось, что это единственное исключение из правил, глупая насмешка над теми, кто всю жизнь зубрил основы базисной теории, но к всеобщему ужасу и изумлению вскоре почти всю планету захлестнули религиозные и экстремистские движения, активно прибирающие власть к рукам. Одни стремились загнать люд под золотой обруч веры, а другие превратить в своих рабов. Смысл был одинаковым, но способ подачи и достижения цели у всех различался, что и привело к едва ли не мировой войне. Шесть историков были убиты, трое из них были схвачены и казнены особо зверскими способами, и никто не смог прийти к ним на помощь. Все были заняты в своих регионах и о смертях узнавали только через некоторое время. В конце концов пребывание на планете стало откровенно опасным, и Совет решил вывести своих агентов с планеты, чему немало способствовало мнение дона Ва̀лды… Дмитрия, поправил себя дон Роу и снова вздохнул, от привычек тяжело избавляться. Дима предлагал оставить живших здесь в покое, и позволить цивилизации развиваться своим чередом, ведь "не нам, людям грешным, брать на себя роль бога". Он привел в аргумент то, что уже даже самым стойким агентам тяжко давалось просто стоять в стороне и наблюдать за растлением общества. В итоге земляне покинули планету и ее обитателей, закончив провалившийся эксперимент. А вот дон Роу остался… Он до сих пор не мог смириться с жестокой иронией. Чтобы выжить, ему пришлось инсценировать собственную смерть в пожаре, который участливо обеспечили некоторые неприятные личности Тивелу̀ра, страны, в которой он собственно и был наблюдателем. Однако результат превзошел все ожидания, он обманул не только врагов, но и друзей, которые улетели, оставив его догнивать на этой проклятой всеми силами вселенной планете. Обруч с видеофоном был поврежден во время пожара, слетев где-то с головы. Тяжело раненый Роу обрел спасение в простом пареньке Каму̀ке, решившем помочь благородному дону то ли корысти ради, то ли из светлых побуждений. В итоге провалявшись в горячем бреду около десяти дней, Роу обнаружил себя единственным оставшимся на планете землянином, да еще и получил в подарок жуткий шрам, пересекающий бедро наискось. Вскоре, весть о бесследно исчезнувших важных и весьма значимых личностях быстро распространилась по всем девяти континентам, что и убедило Роу в том, что его бросили. Мужчина устало потянулся и отвлекся от горестных воспоминаний, принимая из рук паренька кусок попахивающей свинины. – Надо бы в город какой-нибудь заехать. – Опасно, ваше благородие ищут. – Чушь, кому я нужен, – отмахнулся Роу. И правда, кому? Ансало̀ру, королю Тивелу̀рскому? Он, конечно, та еще двуличная скотина, но погибший дон ему даром не сдался. Графу О̀кусу? Этот был бы не прочь поглядеть, как благородного дона Роу публично четвертуют, да только он тоже считает его мертвым. Остальные имена казались какими-то незначительными и невзрачными, поэтому дон яростно оторвал зубами кусок мяса и мотнул головой. – Едем, иначе нельзя. С голоду помрем, да и башмаки тебе нужны новые. Каму̀к, уплетая свою порцию рациона, покорно кивнул и отошел к лошади. Он, конечно же, еще не знал, что у его господина нет при себе ни гроша, и не понимал, что прислуживает, по сути, мертвому аристократу. Все верно, мертвому. Что бы там себе Роу не придумывал, но правда остается правдой, он мертв; не телом, но душой. Мертв, потому что обречен навечно торчать на этой проклятой планете. Конечно, можно было попытаться найти базу и связаться через нее с Землей, однако мужчина прекрасно знал, что нет уже никакой базы. Земляне следов не оставляют, в чем он уже успел убедиться, не обнаружив ничего в трех ближайших тайниках. Всё забрали обратно, а значит ушли надолго, если не навсегда. "Саша, меня зовут Саша. Александр" – странная мысль, прокравшаяся из ниоткуда и без какой-либо причины. Пугающая мысль. Теперь у него нет других имен, нежели дон Роу, и лучше забыть, что были. Теперь он такой же тивелу̀рец, как тысячи других. Незачем вспоминать о Земле, он туда уже не вернется, вероятно, никогда. Тяжело вздохнув и проглотив последний кусок мяса, Роу поднялся на ноги, поморщившись от боли в ноге, и отряхнул безнадежно потрепанный, пыльный плащ. Он последний раз кинул взгляд на небо и махнул пареньку рукой, что бы седлал лошадей. Каму̀к сглотнул, облизал пальцы и заученными движениями принялся за дело. – Надежда умирает последней… Интересно, кто это сказал. Гениальная мысль и такая бесхитростно простая. Дон Роу чуть улыбнулся удивленно поглядевшему на него слуге и отмел все свои темные думы в сторону. У него есть Каму̀к, преданный и храбрый малый, с таким не пропадешь. В конце концов, у дона есть друзья даже среди здешних людей. По сути, все не так уж и плохо. С Землей его связывало мало. Ни друзей, ни родных, что ему Земля? Разницы никакой, кроме чистоплотности и порядка, конечно, но это уже мелочи к которым мужчине удалось привыкнуть. Движимый такими мыслями благородный дон Роу вскочил в подготовленное седло и направил лошадь прямо в столицу Тивелу̀ра. Если уж рисковать, то так, чтоб стыдно не было!2
До города они добрались к вечеру, и дон Роу приказал слуге ждать его у таверны "Дохлая крыса", стараясь не влезать в неприятности. Каму̀к только покорно кивнул и, взяв лошадей под уздцы, отправился к мрачному заведению. Роу тем временем зашагал к дому своего старинного "друга", который обитал как раз неподалеку от северных врат города. Когда дверь открыл сухой маленький старичок, Роу лишь по-волчьи оскалился и шагнул вперед, оттесняя беднягу внутрь. Дверь за его спиной захлопнулась, и старичок аж подскочил на месте от неожиданности: – В-вы кто такой б-будете, б-благородный дон? – чувствовалось, что бедняга не привык к подобным визитам. – А ты не узнал старого друга, хитрец? Старик неуверенно заглянул под капюшон и тут же шарахнулся от мужчины, делая множество витиеватых и непонятных знаков, по-видимому отгонявших призраков и им подобных. – Сама Смерть за мной пожаловала, ты же мертв! Кто ты? Бог? Дьявол? Бессме-е-ертный?! Дон Роу только расхохотался и резко рассек воздух ладонью: – Молчи, Тушѐ, или я заберу тебя туда, откуда пришел. Впрочем, толстый кошель умилостивит меня… на время. Старик Тушѐ сглотнул, не отводя взгляда от воскресшего покойника и, вытащив из-за пазухи довольно увесистый кошелек, бросил его к ногам Роу. Видимо, привычка носить деньги с собой всегда и везде никуда от торговца не делась. Мужчина поцокал языком и, подкинув мешочек вверх носком сапога, ловко поймал рукой. Взвесив кошель на ладони и, оставшись удовлетворенным, благородный мертвый дон подмигнул белому, как мел, купцу и вышел из его дома, осторожно прикрыв за собой дверь. Он уже ушел на приличное расстояние, когда услышал истошный вопль своего не самого приятного знакомого, но опять лишь усмехнулся. Страх на некоторое время удержит старика от опрометчивых действий. Во всяком случае до утра можно было не волноваться. Что ему теперь до этих людей? Все семь лет своего пребывания здесь он старался оставаться гуманным, искал выход в размышлениях над базисной теорией, но теперь все пошло прахом. Ни базисная теория, ни подготовка уже не в силах были сохранить гуманность дона Роу - он слишком презирал здешний народ. Под гнетом таких мрачных дум мужчина добрался до "Дохлой крысы". Это было весьма сомнительное заведение с покосившимися стенами и вечно протекающим потолком. Причем протекал он всегда, даже когда на небе не было ни тучки, многие ломали голову над этой загадкой, но ответ так и не был найден. Заметив Каму̀ка, болтающего о чем-то с местной куртизанкой, Роу только покачал головой и, оттеснив девушку подальше, вложил в ладонь парня несколько монет. – Купи новую обувь и каких-нибудь припасов, но смотри у меня, под юбки девкам деньги совать даже не думай. До закрытия лавок должен обернуться, приступай. Каму̀к что-то пробурчал под нос и скрылся в направлении рынка. Солнце еще не зашло, так что парнишка должен успеть. Во всяком случае, дон Роу очень на это надеялся. Появление мужчины в таверне не произвело никаких волнений: Роу умел быть неприметным, когда хотел, чем не раз и пользовался. Заметив в самом темном углу подозрительного типа, медленно потягивающего пиво, мужчина направился прямо к нему осторожными, витиеватыми шагами, превратившими его в сгорбленного ветхого старика. С кряхтением усевшись напротив самого известного осведомителя Тивелу̀ра, мертвый дон просто перекатил через стол серебряную монетку, которая тут же исчезла под складкой плаща собеседника. – День на удивление хорош, благородный старый дон, – бродяга казался совершенно пьяным и приветливо улыбался всеми четырьмя гнилыми зубами. Роу усмехнулся началу словесной игры и перекатил еще две монетки одну за другой. – Какие новости? – А с кем имею честь, простите? – осведомитель по прозвищу Шуш Раздвоенный язык попытался заглянуть под капюшон и погладил столешницу, намекая, что за сохранение секрета требуется еще монетка. Монетки, впрочем, он не получил, хватило одного хищного взгляда из капюшона, чтобы хитрец мигом протрезвел и приложился к кружке, понизив голос сразу на несколько тонов: – Что же это, неужели благородный дон вернулся с того света? Когда мертвые воскресают, а десятки людей внезапно исчезают, невольно начинаешь задумываться, не близок ли конец нашего света. Дьявол или ангел пришел ко мне сегодня? Роу нахмурился и положил подбородок на сцепленные пальцы: – Это зависит только от того, кого бы ты больше хотел увидеть, друг мой. Я могу разрушить твой мир или спасти его. Однако без тебя и твоих ушей, я не могу ровным счетом ничего. Мне нужен ты и твоя голова, а также все-все, что в ней содержится. Осведомитель покосился по сторонам и, снова отпив простой воды из своей кружки, наклонился ближе к столешнице, хотя со стороны казалось, что парень просто сгорбился. – Правит Ансало̀р, королевство стоит, как ни в чем не бывало. Сюда жрецы еще не дошли, да и не придут, все корабли досматриваются королевским флотом, на дорогах патрули. А церковь, как известно благородному дону, тут властью никакой не пользуется. Армия все так же крепка и не разделяется на маленькие группы, три войска стоят теперь в долине, под Альшамо̀ном и на берегу Океана, близ порта Тильфа̀р. Графов Душа, Мухо и Перфелука убили, их именья сожгли. Большая часть донов бежала за границу, в королевстве тирания, – снова зыркнув по сторонам, бродяга понизил шепот так, что он стал едва различим, – убил тебя граф О̀кус, по приказу его величества. И, между прочим, доблестный граф теперь главнокомандующий армиями Тивелу̀ра, так что волен пускать в ход любые средства. Вот и все новости. Дон Роу на минуту задумался над своим положением. Значит, всех друзей кроме одного перебили, только к графу Бучу, он и может сейчас податься. Лишь старый друг не вызвал на себя гнев королевских любимцев. Вздохнув и перекатив через столешницу золотой кружочек, Роу поднялся и, поправив плащ, молча вышел из таверны. Шуш ничего не скажет, слишком уж он боится его, да и невыгодно. Тот, кто воскрес однажды, может воскреснуть еще раз и отомстить, а такой глупости бродяга не допустит. Так что мертвый дон был совершенно спокоен. Быть может, даже случится так, что осведомитель позаботится о его дальнейшей безопасности. Народ Тивелура, несмотря на все старания короля, был поразительно религиозен и ужасно боялся божественных или дьявольских явлений. Более того, Шуш скорее всего распустит слух о мстителе, пришедшем с того света. О всаднике с громадным клинком, рубящим бывших врагов на части. О воине, которого не берет сталь и пламя. Прекрасная сказка, восхитительный образ, но Роу пока не решался вступать на столь сомнительный путь.3
После ночи, проведенной в дешевой гостинице, дон Роу пребывал в превосходном расположении духа. Впервые с тех пор как он умер, дела начали налаживаться. Каму̀к успел купить припасов и даже выторговать себе удобные кожаные сапоги, чему Роу немало удивился: он никак не ожидал от паренька задатков торговца. Путники взяли курс на запад и, спокойно миновав Старые ворота, выехали на довольно широкий Тирошѝрский тракт. Тирошѝрским он назывался потому, что был единственной крупной дорогой, по которой можно было добраться до Тиро̀ша, избегая проблем с бандитами. Обуславливался данный факт тем, что большая часть влиятельных графов имела поместья именно по пути этого тракта, так что редкий разбойник оказывался столь смелым или глупым, чтобы потревожить дорогу. Роу прикрыл глаза и, привстав на стременах, вдохнул полной грудью, отчего кожаные ремешки на его панцире тихо заскрипели. Какой бы сильной не была его неприязнь к этой планете, но воздух здешний он любил как ничто. Безупречно чистый, наполненный ароматами трав, цветов и чистой, неоскверненной природы… Природа всегда была слабостью дона Роу, и в своем доме он содержал немало редких саженцев, которые сейчас превратились в холодный пепел… Но грустные воспоминания забылись, как только он заметил на ветвях кассаро̀ков маленькие цветочки. Осень уже хозяйничала в этих краях. Весь тракт был погружен в дурманящий сладкий аромат, из-за которого местные жители и любили эти удивительные растения. Аромат и осеннее цветение - две поистине экзотические черты прекрасного растения. Кассаро̀ки – деревья, чем-то напоминающие земную липу, но более ветвистые, похожие на гигантский кустарник. Круглые нежно зеленые листочки, покрывающие все дерево так, что оно казалось полностью состоящим из листиков, тоже источали приятный терпкий аромат. Вообще, словосочетание ка̀ссар рок, в переводе с языка Къель'Даннов, означало Сладкий Дух, и дерево вполне оправдывало свое название. Дон Роу повернулся в седле и подмигнул удивленному Каму̀ку. Жизнь, по мнению мужчины, налаживалась, и цветущие "сладкие ду̀хи" были лучшим подтверждающим знаком. Даже рубец на бедре перестал саднить, как будто сам воздух стремился исцелить и физические и душевные раны забытого историка. Когда путники, наконец, достигли развилки, за которой начинались владения графа Буча, солнце перевалило невидимый барьер и медленно покатилось к горизонту. Внезапно Дон Роу вытянул правую руку в сторону, показывая слуге, что нужно остановиться. Мимо в боевом порядке промаршировал внушительный отряд пехоты. Два пилигрима в широких плащах с капюшоном никаким образом не заинтересовали солдат. По их лицам было заметно, что они выдержали весьма тяжелую битву и торопились вернуться в город до заката. За стройной колонной показались обозы с ранеными и убитыми, и вереница эта оказалась куда внушительнее остального отряда. Можно было предположить, что бой превратился в бойню… Роу внутренне напрягся, солдаты шли по дороге, выходящей из владений его друга. Либо они защищали его от чего-то, что маловероятно, либо… Как только колонна скрылась за поворотом, мужчина пришпорил своего гнедого кхарна̀кского жеребца, устремляясь вперед. Каму̀к старался не отставать, но его серая кобылка явно проигрывала боевому скакуну хозяина, поэтому он остался позади Роу и не успел увидеть боль и ужас на лице господина. Когда паренек вылетел из-за поворота и резко осадил свою лошадь, он увидел только гнев и ярость полыхавшие в прозрачных серых глазах дона Роу. Одного взгляда на усадьбу хватило, чтобы понять почему. Некогда красивый дом, обнесенный невысокой каменной стеной, имел порядка трех этажей, что по меркам Тивелу̀ра было весьма внушительно, и позволить такое мог далеко не каждый влиятельный граф. Когда-то стены украшала красивая резьба, а оконные рамы были покрыты заморской белой краской, что лишь подчеркивало статус хозяина. Теперь же от трех этажей остались лишь обугленные сваи, а краска на покореженных деревянных досках, валявшихся на земле, облупилась и покрылась пузырями. Повсюду стоял отвратительный сладковатый запах жаренного человеческого мяса и металлический аромат свежей крови, которой было залито буквально все пространство перед домом. Очевидно, защитники усадьбы сражались до последнего, и невысокая стена обеспечила им возможность забрать немало жизней врагов. Все это медленно проворачивалось в угнетенном сознании дона Роу. Каждая ужасная деталь, будь то распятые члены семейства или раскрытые в беззвучном вопле рты обугленных тел. Он даже не стал спускаться с коня, что бы попытаться найти тело друга, Роу никогда не был сентиментален, а тут и без подтверждений все было предельно ясным. Пришли, разрушили, ушли. Тихий шепот сорвался с узких бескровных губ мужчины: – За что тебя так? Почему? Кому ты успел сделать зло, друг мой? - ответ пришел сам собой. - За то, что был дружен со мной? За это они приговорили и тебя и всю твою семью? Ублюдки, которые жестоко поплатятся за свое безумие. Закованная в вороненую сталь рука сомкнулась на рукояти полуторного клинка, именуемого в народе бастардом. Действительно, меч для такого как он…. Рожденный против желания… Роу резко развернул коня и кинул мрачный взгляд на Каму̀ка, который с юношеской бездумной решимостью положил свой короткий клинок поперек седла. Вчера ночью парень поведал господину о том, что был сыном кузнеца и умеет обращаться как с деньгами, так и с мечами. Что ж, возможно, эта наука не раз спасет в будущем его жизнь, и на душе дона Роу стало лучше, когда он понял, что этот мальчик стал его лучшим другом в будущей войне. Хотя Каму̀к уже не мальчик, он мужчина, который понимал, на что они идут. Юнец в нем умер в тот день, когда он вытаскивал едва живого дона из рушащихся стен пылающего дома. Не наживы ради, а из преданности. Роу был уверен в своем спутнике даже больше, чем в самом себе. На ум благородному дону пришла странная мысль. Он вспомнил мифы древности с родной планеты и как-то удивленно усмехнулся. Древний герой Ахилл, неуязвимый телом, но пораженный в пяту. Так и он – дон Роу, неуязвим для здешнего оружия, пока на нем рубашка из металлопласта. А потом мысли двинулись еще дальше. Чингисхан, Аттила, Бонапарт и многие другие, что начинали с нуля, практически безродные, но оставшиеся в памяти людей. Они словно пережили свои века заранее. Что если все они, герои и великие полководцы, были не более чем забытыми богами, брошенными историками гуманных экспедиций, подобными ему – дону Роу? Что если и он останется в легендах этого мира навеки? Дьявольская усмешка показалась на губах благородного мертвого дона, и он повернул коня назад. Он не знал, что ждет его в будущем: смерть или слава, но кое-что решил для себя однозначно: это не проклятие было, быть забытым здесь - это благословение. И еще он знал одну важную вещь: никто из солдат, учинивших разбой, не вернется сегодня в казармы. Ведь что такое двадцать усталых пехотинцев, против всадника на кхарна̀кском боевом скакуне, вооруженного острым как бритва клинком. Против рыцаря, владеющего приемами боя, которых не знают лучшие из здешних воителей… Ничто! И эта мысль, обволокла голову дона Роу, как нимб. Теперь он понял свое предназначение. Пусть Шуш распускает свои слухи, теперь Роу был готов их подтвердить. Он изменит лик этой планеты, не гуманно и без всякой эстетики, сделает то, что не смогла вся экспедиция. А правильным ли будет избранный путь... что ж, пусть судят другие. Как сказал однажды его друг с Земли: "Никогда не оборачивайся и всегда смело иди вперед, чем бы ни плеснула тебе в лицо судьба: вином, кровью или грязью". Так он и поступит.+++
Пояснения автора: Телмарит – аналог земного клена. Циуан – аналог земного ястреба, но с более светлым окрасом и несколько больших размеров.