Прошлое и настоящее

Сегодня Артура опять потянуло на магические опыты. Для этого он полез в шкаф, чтобы достать хранившуюся там с незапамятных времен книгу заклинаний (некоторые злые языки утверждали, что по ней же он и готовит). По закону подлости, талмуд оказался на самой верхней полке, так что пришлось подтаскивать табуретку и аккуратно, кончиками пальцев стягивать книгу с места, где она лежала, молясь про себя, чтобы с полки ничего не упало ему на голову. Но сегодня высшие силы явно смотрели в другую сторону, так что с полки, кроме книги, слетели еще и две коробки, одна из которых съездила Англию по макушке. Результат – куча каких-то бумаг, хранившихся в коробках, рассыпалась по всей комнате, так что помещение скорее выглядело подсобкой неряшливого архивариуса, чем местом, где живут люди. Чертыхнувшись, Артур слез с табурета, положил книгу в кресло, опустился на колени и начал собирать с пола письма, проекты договоров и прочий мусор, никому, по сути, не нужный, но хранимый из-за воспоминаний. Так потихоньку Артур уже заполнил всю первую и половину оставшейся коробки, когда он мельком бросил взгляд на очередную бумажку. Это не было письмом, договором или еще чем-то подобным. Это был… детский рисунок. Криво изображенный человек в стиле " ручки ножки-огуречик", рядом какой-то перекошенный домик и солнце в небе. Внизу неуверенной, явно детской рукой было написано: "Артуру от Альфреда". Но дело было даже не в надписи. Англия и сам прекрасно помнил тот день, когда смущенный, красный до ушей Альфред преподнес ему этот рисунок. Тогда он искренне благодарил, хвалил его… Но кто же знал, что сейчас, через две с лишним сотни лет этот рисунок останется единственной памятью о бывшем воспитаннике? Как ни старался Англия забыть о том, что Америка прямым текстом сказал ему, что не нуждается в его опеке, все равно память вылезала в самые неподходящие моменты. Например, как этот. Да, в XVIII веке, он уже начал замечать, что Альфред все чаще старается реже общаться с ним, поменьше видеться, но отнес это на счет каких-то внутренних неурядиц в стране, а не желания свободы. Тогда, 4 июля, Артур дал своему воспитаннику независимость – тот смог доказать свое право быть самостоятельным, и, как бы Англии не хотелось, он не мог продолжать его удерживать. Хотя ему очень хотелось сказать, что он – самое дорогое, что у него есть, он не мог этого сделать. Опыта Англии было не занимать, да и характер Альфреда он знал – тот, скорее всего, остался бы, но со временем возненавидел своего опекуна. И ничем хорошим это не закончилось бы. А так он хотя бы мог с ним общаться – иногда, не в протокольной обстановке, на переговорах, и у Америки сохранилось хоть какое-то подобие теплых чувств к Артуру. Англия положил рисунок в коробку, когда в кармане джинсов задергался мобильник. Он посмотрел на высветившийся номер: "Не поминай нечисть, появится", – пришла в голову пословица. Звонил Альфред. - Алло? – взял трубку Артур. - Привет, Артур, это ты? – жизнерадостно вопросил Америка. - Ну да, я. А кому ты звонил? – мигом вжился Англия в образ язвительного циника. - Тебе. - Кто бы мог подумать! – фальшиво изумился тот, – Ладно, зачем позвонил-то? - Просто я недавно к Шотландии летал – обговорить поставки продуктов его легкой промышленности, вот и решил заодно тебя проведать. Ты как? Сможешь? - Я сейчас очень занят. Так что времени у меня нет. - А, ясно, – чуть расстроено сказал Альфред, – Тогда пока. Но я все равно к тебе загляну чуть позже. Я ведь герой! - Я сегодня весь день буду занят. Так что не выйдет, – в голосе Англии прорезались металлические нотки. - Тогда пока, – фыркнул Америка и отключился, не дожидаясь ответного прощания. Артур сидел, сжимая в руке телефон. Он солгал Альфреду, что занят сегодня. Он сказал это, потому, что, когда встретился со светлым прошлым, нельзя выдержать встречу с настоящим.