No more cold

Дождь умывает доктора Лектера, смывает чужую кровь с его пальцев, с его выточенного, безразличного лица. Холодными струями проходится по телу. Дорогая одежда мокнет, прилипая к коже. Ганнибал поднимает глаза к небесам, как забавно, Бог позволяет убивать и лишь безмолвно плачет по тем, чьи вздохи сегодня были последними. Казалось бы, Лектеру стоило бы поплакать в унисон с господом, но - нет. Сегодня - день триумфа. День победы и начало новой эры, эры спокойствия. Свободы от грубости, от человеческой наглости, от мерзости. Ведь теперь Ганнибал совершенно не один. Бледная рука Лектера сжимает трясущуюся руку профайлера. Уилл переступает через распростертую на полу Алану осторожно, но быстро, будто стараясь не видеть. Эбигейл, их милый, маленький олененок, следует за своей семьей. Соединенной вновь. Удивительно, но ее тело могло сейчас лежать на полу, могло содрогаться, жадно хватая воздух. Дергаться в предсмертных муках - словно простреленное, маленькое животное. И над ней склонившись сидел бы профайлер, созерцая дело не рук, но выбора своего. Но Ганнибал не был предан. И дождь плакал лишь по лишним фрагментам диковинной мозаики. По их слепой смелости, по жажде поймать то, что они не в силах даже осмыслить. Уилл похож на маленького, мокрого щенка. Он не упивается дождем, не наслаждается леденящими каплями, он - потихоньку замерзает. Ганнибал ощущает как рука, такая желанная, такая родная рука холодеет и мокнет. Серийный убийца-каннибал притягивает Грэма к себе, ближе. -Ты так совсем простудишься. - замечает доктор абсолютно бытовым и спокойным тоном. Уилл молчит, но пальцы его вцепляются в руку Лектера сильнее чем ранее, будто заявляя: "Что мне твоя простуда, Ганнибал? Что мне твоя простуда, когда я видел, как истекают кровью мои друзья? Твои лже-друзья, Ганнибал. Как украшенная сотней мелких осколков лежит Алана, как хрипло дышит Джек Кроуфорд? Что мне твоя простуда, доктор Лектер, что мне твой холод? Что есть замерзнуть, если чтобы поехать с тобой - я должен заморозить свое сердце навеки?" -Я вижу тебя, Ганнибал. - хрипло шепчет Уилл. Своим голосом, сорванным истошными криками, плачами по тем, кто никогда более не вернется назад. Но Ганнибал делает вид, что не знает о том, что испытывает профайлер, по чистой случайности ввязавшийся в историю доктора-безумца. Лектер прижимает Уилла к себе, согревая его, прикрывая рукой его глаза. -Лучше будь слепым, но теплым, Уилл. - говорит Ганнибал, и пальцы его оставляют кровавый след на закрытых веках Уилла. И профайлер, несчастный, сошедший с верной дороги профайлер молча идет за своим поводырем. Как за одной из своих собак, что тащит поводок. Да, за одной из своих любимых, милых собак, что никогда не укусят человека, если он не полезет на них с палкой. Что ластятся и нежничают, дай им хоть толику любви. Что такие же теплые, как Ганнибал сейчас. -И что дальше? - раздается голос Эбигейл. -А дальше - мы приведем нас в порядок и полетим туда, где вы с Уиллом никогда не были, Эбигэйл. - отвечает Ганнибал своей murder дочке. И Уилл понимает, что она тоже избрала быть слепой. Быть слепой, но не быть холодным трупом. Быть слепой, но быть в тепле хоть какой-то, но семьи.