Meet with you

Время три часа ночи, почти утро, но ты не спишь. Глаза пытаются закрыться, но ты собираешь всю свою волю в кулак и изо всех сил не даешь своему организму уснуть. Какой к черту сон? Сегодня знаменательное событие – конец тура, конец телефонным звонкам и по «Скайпу», конец счету этим бесконечно тянущимся дням, словно прилипшая жвачка к подошве кедов. Ох, какой уютный диван… Странно, почему же в обычное время он кажется таким жестким? Боже, еще бы сюда подушку – было бы замечательно… Стоп. Нет. Фу. Нельзя. Медленно сползаешь по стене, нещадно раскрыв рот. Это не картина Мунка, это девушка, хотящая спать после бессонной ночи перед зачетом. "Как? Сдала? Да. На «отлично». Умница, я знал, что ты это сделаешь. Я прилечу, и мы с тобой это отметим". Закрываешь глаза, представляя любимый лик. В очках, без очков, в очках, в латах… Вздрагиваешь от звука открывающегося замка. Скрежет ключа, скрип двери… И вот он! Твои муки вознаграждены! Уставший, измотанный, но такой родной! Весь сон мигом улетучивается. Вопя от восторга, отлипаешь от стены и бежишь ему навстречу. Он подхватывает тебя на руки, утыкается носом в волосы и блаженно шепчет твое имя. Судорожно всхлипывая, пытаешься найти его мягкие теплые губы, чтобы запечатлеть на них поцелуй, такой долгожданный. Боже, какое это счастье – просто обнимать родного человека и чувствовать его ладонь на своей талии. -Скучала? –уставший голос, немного хриплый, но такой… Такой… Крышесносящий. -Оставь глупые вопросы на потом, -вновь запечатываешь его губы поцелуем, чтобы ерунду больше не говорил. Наконец, слезаешь с него, думая, что твоя тушка весит прилично и доставляет ему неудобства, и берешь его за руки, глядя в эти карие глаза с хитринкой, скрывающиеся за стеклами очков. -Как тур? -Ты действительно хочешь это знать прямо сейчас? –ирония сквозит в каждом слове, и ты начинаешь смеяться. Легко и весело, впервые за несколько месяцев. Все вопросы будут с утра, когда он, свежий и отдохнувший, будет сидеть напротив тебя и с аппетитом уплетать завтрак, который ты ему приготовила. А сейчас… -Я в душ, -констатирует он, чмокнув тебя в лоб. Молча идешь в спальню за полотенцем, пока он катит чемоданы следом за тобой. Открываешь шкаф и пытаешься достать эту чертову махровую тряпку, но не хватает пару сантиметров. Чувствуешь его теплые руки на своей талии, а затем и то, как твои ноги отрываются от земли. Тянешь руку, и - о чудо – полотенце у тебя в руках. Он знает, что лучше поднять тебя, чем сделать все самому, а потом полчаса убегать от разъяренной тебя, кричащей «я сама!». Он знает, что ты ненавидишь вареный лук, поэтому вылавливает его в различных блюдах за тебя. Он знает, что тебе нравятся миниатюрные фарфоровые фигурки, поэтому с каждого концерта привозит новую. А ты знаешь, сколько ложек сахара он кладет в кофе. Или не кладет вообще. В зависимости от настроения. Которое ты, кстати, можешь угадать лишь по одному его взгляду. Ты знаешь, сколько пар очков в его коллекции. Знаешь дату и место их покупки. Каждой паре ты дала номера, и его это забавляет. Ты знаешь, кому он молится перед особо важными мероприятиями. Но никогда и никому об этом не скажешь. Ибо это самое сокровенное, что есть на этом свете. Ты знаешь, насколько ты его любишь. Беззаветно, бескорыстно. Наверное, даже немного по-детски. Но любишь. И не представляешь своей жизни без него. Недовольно ворчишь и натягиваешь одеяло повыше, когда скрипит дверь спальни, и входит он. Чуть ссутулившись, устав от долгого перелета, в одних пижамных штанах, сидящих на бедрах, и с полотенцем на плечах. Тихонько, стараясь не разбудить тебя окончательно, он кладет полотенце на комод, рядом с новой фигуркой рыжего котенка, и ложится рядом с тобой. Ты тут же поворачиваешься к нему лицом и утыкаешься носом в его сильную, вкусно пахнущую грудь. А он, в свою очередь, нежно обхватывает тебя и прижимает к себе еще крепче, шепча нежные слова. Ты довольно мурлычешь, и сон, взяв свое дело, уносит тебя на несколько часов из реального мира в мир вымышленный. Где, кстати, нет никаких концертов, турне и вареного лука. Лишь только ты, он и куча маленьких фарфоровых фигурок, в беспорядке стоящих на многочисленных полках огромной светлой комнаты.