Связь

Нет ночной тьмы, ведь нас двое. Нет холода и резких жестких слов, ведь нас двое. Все, что мы сейчас видим, все, что ощущаем кожей — неважно, важно только то, что нас двое и важно то, что внутри нас. © Саске (Melemina. «Путь»)

Почти стихают возгласы окончательной победы и оседает пыль на поле боя. Вокруг шумят шиноби: считают потери, помогают раненым, но в глазах каждого из них — ликование. Война окончена, победа на их стороне. Наруто сотни раз представлял себе этот момент. Как будет стоять, спокойно сложив руки на груди, смотреть на всех немного свысока, понимая, что заслуживает все эти благодарные взгляды. Ведь мальчик, которого боялись, ненавидели и обходили десятой дорогой, в которого не верил никто, которому не сулили ничего путного... Сегодня этот мальчик принёс мир в их жизнь. Но Наруто наблюдает за всем происходящим, устало прислонившись спиной к большому валуну. Лениво вертит головой по сторонам. Победа эта не вызывает столько ликования, сколько должна была, не имеет важности для него сейчас. Потому что вон там, поодаль, стоит Саске. Так же точно наблюдает за всеми, но в повадках его явное желание поскорее смыться. По-тихому, чтобы никто не заметил. Он оглядывается — никто ли за ним не следит, и встречает взгляд Узумаки. Тот растягивает рот в широченной ехидной улыбке, а потом делает рывок к нему, хватает за руку и коротко бросает: — Бежим отсюда. Они уходят куда-то за скалы, медленно, пока на глазах у народа, чтобы никто ничего не заподозрил. А оказавшись вне зоны видимости, срываются на бег по выжженной убийственной техникой пустыне, потом — под покров леса. Саске и сам не знает, зачем покорно следует за Наруто. Точнее, знает, конечно, но совсем не хочет себе в этом признаваться. Он же Учиха, а Учихам на роду написано всегда быть холодными, сволочными и проявлять минимум эмоций. Они останавливаются где-то посреди леса. Сквозь ряд деревьев виднеется поляна, залитая закатным солнцем, дальше — журчит река, и небо отливает красным в прорехах крон. — И что это было? — равнодушно интересуется Учиха. — А я не знаю! Наруто смотрит на него и всё никак не может поверить, что он настоящий. Хочется подойти и коснуться, а лучше — врезать этому упёртому барану хорошенько, чтобы уж точно убедиться — не мираж, не глюк. Что вот он стоит, пытается строить пофигистичную мину и смотрит куда-то вдаль. Но Узумаки понимает, что это лишь извечная маска Саске, ведь дал уже слабину, когда взял Наруто за руку и пошел за ним. И теперь он никуда не отпустит его, не позволит больше сбежать и пропасть. Наруто слишком долго искал его, ждал, следовал по пятам, сам не понимая названия тому чувству, которое клокочет в груди каждый раз, стоит очередному витку надежды завернуть его на новый путь поиска. Это давно уже была не дружба, просто потому, что не дружат так. Но и чем-то большим, типа странного слова «любовь», Наруто это никогда не называл. Потому что это даже звучит смешно — любить Саске. Как его вообще можно любить? Они молчат, и это молчание не кажется натянутым. Думают каждый о своём, но в основном об одном и том же — пытаются в себе разобраться. Саске скользит взглядом по Наруто так, будто смотрит куда-то вдаль леса, а вовсе не на него. Он еще в прошлую их встречу заметил, как Наруто изменился. И когда пришел на поле боя, Учиху поразила сила, которую тот обрёл. А сейчас Саске думает, что этот белобрысый олух каким был, таким и остался. Потому что улыбка у него всё такая же — сходу может убить своей искренностью. Да, он вырос, и черты лица стали мужественнее, и голос погрубел. Но вот в глазах, в этой лазурной синеве, плещется всё та же детская безбашенность. И, удивляясь самому себе, Саске понимает, что это именно то, чего ему так не хватало эти годы. То, что он прятал в себе, думая о чём угодно — об обучении, о том, чтобы стать сильнее, об отмщении всем, кому не лень. А сейчас это чувство — он не знает ему названия — будто рвёт цепи, на которые было посажено. И, в конце концов, Саске просто не может не признаться себе, что скучал по этому идиоту. Наруто тем временем перестает играть в молчаливые гляделки и отходит к краю леса, шагает вдоль поляны до небольшого, но крутого спуска к реке. Он не оглядывается — и так знает, что Саске следует за ним. Эта нить, которая протянута между ними, никогда не разорвется. Она красной линией расчерчивает всю их жизнь — и прошлое, и настоящее, и будущее. Ей не страшно время, расстояние. Это не дружба и не любовь, это что-то, что выходит за рамки привычного понимания. Просто Связь, которую невозможно ни порвать, ни прекратить. Она есть, и нужно просто смириться с тем, что они связаны. — Красивый закат, да? — Наруто протягивает руку вперед, к горизонту, пальцами меряет диск солнца, будто пытаясь взять его и передвинуть. И Саске, поддавшись неведомому порыву, подходит ближе, обнимает Наруто, прижимается к его спине. Тот замирает, так и не опустив руку, напрягается всем телом. Саске зарывается носом в его волосы, спускается ниже, к сгибу шеи, глубоко вдыхает. Узумаки пахнет пылью, жженой травой, пóтом и еще странно-знакомым запахом, родным. Кажется, так пахнет Коноха — солнцем и лесной прохладой. Саске сам не понимает, откуда в его голове возникает такое сравнение, ведь он так давно не был... дома? А Наруто так и стоит, замерев, боясь спугнуть то ли Учиху, то ли это мгновение. Тот приподнимает его кофту и поглаживает холодным шершавыми пальцами кожу над тазобедренной костью. Эта неожиданная ласка вдруг заставляет Наруто судорожно вздохнуть, а потом прикрыть глаза от удовольствия. Он расслабляется и откидывает голову назад, уложив затылок на плечо Саске, чувствует его дыхание на шее, позволяет руке забраться глубже под одежду. Учихе нравится касаться его. Кожа у Наруто тёплая, но пальцы то и дело спотыкаются о небольшие рубцы. Саске не выдерживает, разворачивает его к себе лицом и дергает молнию на кофте. Наруто ойкает от неожиданности. Его торс усеян сеткой мелких шрамов, а от ключиц по груди вниз алеет еще не до конца затянувшийся длинный росчерк. Узумаки смотрит на него, будто спрашивая: «Ну а ты чего ожидал, что у меня не будет шрамов? Можно подумать, у тебя таких нет!» И это вот уже абсолютно странно — вот так без слов понимать, о чём он хочет сказать. Да и вообще всё, что происходит сейчас — крайне странно. Но это не удивляет Саске, он ясно понимает — его действия правильные, он впервые за много лет делает то, чего хочет, а не то, что должен, на что сам себя запрограммировал. И он подается вперед и прижимается губами к рубцу. Рубец старый, явно не от последнего боя, но Саске нравится ощущать его рельефность губами. А потом — выше, к шее, по кадыку и подбородку, услышав, как шумно сглотнул Наруто, и к губам. Они у него горячие и сухие, поцелуй — если так можно назвать это касание губами — смазанный, неуверенный вначале, но потом Узумаки всё же приоткрывает рот, позволяя. Он не совсем понимает, какая муха укусила Учиху, но Наруто нравится то, что тот делает. Хотя это всё непонятно как-то. И слишком приятно. Узумаки совсем не умеет целоваться, что неудивительно, в общем-то — за постоянными тренировками, позже — поисками и миссиями, времени научиться как-то не было. И эта неопытность смущает, когда Саске затягивает его нижнюю губу, обводит контур верхней языком и проникает в рот — он умеет. Когда только успел опыта набраться, гад? Наруто неуклюже стукается зубами о зубы Учихи, и, судорожно выдохнув, пытается ответить. И даже сейчас, жмуря глаза, чувствует, что Саске усмехается сквозь поцелуй. Удивляет то, что его обветренные губы — тёплые. Наруто скорее подумал бы, что они у него ледяные, ведь он весь такой — холодный, каменный, непроницаемый. Впрочем, явно не сейчас. Ведь Узумаки чувствует, как с каждым мгновением поцелуй затягивается, объятие становится крепче. И он не выдерживает сумбурности происходящего у себя в голове, разрывает контакт, отвернувшись. — Да что мы делаем вообще, даттебайо?! — восклицает, глядя куда-то в строну. На самом деле, Наруто очень не по себе от того, что всё это настолько приятно. Что внизу живота уже потяжелело, и у него начинает мутить в мозгах. Саске смотрит снисходительно, с лёгкой насмешкой. Узумаки сейчас ощущает себя странно, Саске понимает это, но останавливаться не собирается — он уже отпустил все поводья, на которых держал свои чувства. И он снова притягивает к себе Наруто. Но тот выворачивается из его рук. — В конце концов, я грязный и пыльный! — звучит, как последний аргумент. — И ты, к слову, тоже! — И он, гордо вздёрнув подбородок, вприпрыжку спускается к берегу реки по крутому склону. На песок летит яркая кофта, штаны и сандалии. Наруто стоит у воды в одних трусах, уперев руки в бока, а Саске, глядя на него, пытается сдержать смех. Хотя, конечно, чего уж там: белые семейники в крупных ярких сердцах — вполне себе в стиле Узумаки. — Знаешь, — говорит Учиха, тоже спускаясь к нему, — тебе всё равно их придётся снять, если собираешься купаться. Уже вечер, они не высохнут. Это явно вводит Наруто в ступор. Он, часто моргая, смотрит на Саске, не зная, чем парировать. А тот, как ни в чём не бывало, стягивает с себя одежду. Оставшись в одних трусах — они у него обычные, чёрные — без сомнений снимает и их. Наруто заливается краской от созерцания этой картины. У него даже нерв под глазом начинает дёргаться. Голый Саске красив, даже слишком. Бледная кожа кажется гладкой, несмотря на шрамы и рубцы, матовой в лучах закатного солнца, её хочется трогать. И Наруто становится вдвойне неловко от того, что он не может отвести взгляда. Бродит глазами по телу, а когда останавливается на эрекции, которую Учиха даже не пытается прикрыть, у него чуть ли не дым из ушей валит от смущения. И он, молниеносно вылетев из своих трусов, забегает в воду, смешно прыгая, как лягушка, прикрывая пах руками. Ныряет с головой в приятную прохладу, которая остужает и тело, и голову, заодно смывая пылищу и гарь. А когда Узумаки выныривает где-то на середине реки, Саске уже нигде нет. Подозревая, что Учиха тоже нырнул, а теперь запросто может незаметно подплыть и сделать какую-нибудь пакость, Наруто мощными гребками возвращается обратно к берегу. Подозрения не оправдываются — Саске появляется через пару минут, спокойно подплывает на мель и выходит из реки, усаживается на траве. — Узумаки, прекрати вести себя как маленький ребенок. У тебя там всё устроено так же, как и у меня, ничего нового я не узнаю. Наруто всё же выходит из воды, плюхается рядом с Саске, борясь с желанием прикрыть всё, что должно быть прикрыто. Он прекрасно понимает, что Учиха издевается над ним. Этому гаду просто нравится наблюдать за дурацким поведением Наруто. И совсем непонятно при этом, почему тот умудряется так себя вести. Это ведь он — тот самый парнишка, который несколько часов назад принёс победу всему миру шиноби? Тот самый, который отважно сражался, который рисковал собой, не боясь, не сомневаясь? Да, это он сейчас ведёт себя как последний балбес, потому что рядом с ним сидит голый Саске. Наруто будто возвращается в то прошлое, когда он еще был неопытным генином, ничего не умеющим, но очень самоуверенным. Он будто снова стоит посреди школьного двора, промахнувшись кунаями мимо целей, а за спиной Учиха — надутый осёл, идеально справившийся с заданием. Наруто смахивает с себя это воспоминание. Ну действительно, чего это он? Вот же Саске — рядом сидит. За ним больше не нужно гоняться, он тут, он рядом. Нужно просто сделать шаг ему навстречу. Ведь Наруто с самого начала знал, был уверен, что всё так и будет. Что они встретятся, что он найдет Учиху, вернет и не позволит ему уйти. Вцепится мёртвой хваткой и не отпустит. Так какого чёрта теперь пасовать? Он поворачивает голову и смотрит на Саске. Тот встречает взгляд синих глаз и видит в них, наконец, не сомнения и бестолковость, а решительность. — Ты ведь не уйдешь больше? — Наруто и сам не знает, спрашивает он или утверждает. Но ответ читается в глазах Учихи. И в следующий момент Наруто, перекатившись, нависает над ним, не смущаясь более, не сомневаясь. Всё так же неумело и неуклюже прилипает губами к его губам, целует, пытаясь отдать всю искренность, весь тот сгусток эмоций, который клубится в груди. И в ощущении крепких объятий и горячих рук на спине меркнет окружающее. Остается желание раствориться в этих мгновениях, стать чем-то большим, чем два отдельных человека. Смелее губами по шее, кадыку, ключицам. Глубже вдыхать запах волос, кожи. Руками по телу ниже, чувствуя под пальцами жар и напряжение. Сжать зубы, пытаясь сдержать стоны, потому что руки Саске двигаются в унисон, а наслаждение — одно на двоих — разливается по телам. Быстрее и резче, по стволу вверх-вниз, большим пальцем по уздечке и скользкой головке. И Саске не выдерживает первый — срывается на стон, сам удивляясь такой несдержанности. Наруто выдыхает ему в рот, улыбаясь победно, а потом на него новой волной накатывает удовольствие, и стон повторяется, только теперь стонет он сам. Всё становится неважным, стираются границы: где Саске, где Наруто, кто из них кто. Просто сейчас, когда вот так максимально близко, нет понимания, чьё из сердец бьется, и кажется, что от его стука трещат рёбра. И оргазмом — тоже одним на двоих — уносит так сильно, что и неясно вовсе, где небо, где земля. Есть только дрожь по телам, пальцы, вцепившиеся в золотистые волосы, чтобы не отпустить, пока целуешь до опустошенных лёгких, чтобы продлить это мгновение, утопая... — Даттебайо! — Наруто скатывается с Саске. Он смотрит на свою руку — она испачкана, липкая — и вытирает её об траву. Учиха смотрит в небо — оно постепенно темнеет под наплывом ночи — и позволяет себе непривычно-широкую улыбку. — Сумасшествие какое-то, — комментирует Узумаки. И Саске согласен с ним. Ничего безумнее и придумать не выйдет — быть настолько связанным с человеком. Одной неразрывной линией судьбы по их жизням. Ему вдруг становится смешно от самого себя. Вот сейчас, когда Наруто развалился рядом с ним на траве, положив ладони под голову, пребывая в прострации, Саске ощущает себя полнейшим идиотом. Он искал свой путь в ненависти и мести, а всё, что ему нужно было — просто обернуться назад. Потому что там, за его спиной, по его следам всё это время шел Наруто. И Учихе следовало раньше развернуться и перестать убегать. И какая ирония ведь: обойдя полмира, найти своё настоящее там, откуда начинал дорогу. — Очень хочется спать... — Узумаки зевает, переворачиваясь на бок. Смотрит на Саске: — Нас ведь никто тут не найдет? — Да плевать на всех. Наруто улыбается. Эти слова от непроницаемого и вечно закрытого Учихи звучат почти признанием. Саске спокойно. Наруто спит, тихонько посапывая, пускает слюну в траву. Саске спокойно, и эта неясная щемящая нежность под сердцем, которая возникает, когда он смотрит на лежащего рядом идиота-Узумаки, нравится ему намного больше, чем ненависть, которой он жил раньше. Саске спокойно. Он даже обнял бы Наруто, но делать это слишком не по-учиховски. В своеобразной ласке он проводит пальцами линию по загорелой коже на предплечье — та покрывается мурашками, дыбятся светлые волоски. И тихий шепот, чтобы его ни в коем случае не услышали: — Узумаки, какой же ты всё-таки придурок. Спасибо, что не переставал искать меня...