Жених из Ада

Чонин смущенно топтался у двери Ханя, то и дело поправляя галстук и глядя на цветы, которые держал в руках. Чондэ сказал, что таков был этикет свиданий, но парень все равно чувствовал себя невероятно глупо. Вечер субботы, он на пороге дома своей Пары, а нервничает так, будто вновь отправляется на бой с Люцифером. Словно почувствовав его нерешительность, Лу просто уже открыл дверь, тихо посмеиваясь: - Вот смотрю я на тебя в глазок уже минут пять и думаю, по что ж мне такой трусишка в альфы достался? - Я не трус! – возмутился Ким, желая было перейти через порог квартиры, но Лу остановил его, крепко сжав плечо, и указал взглядом наверх. Туда, где над их головами висел маленький венок из омелы. – Что..? - Когда двое людей стоят под омелой – им нужно поцеловаться, - невинно протянул омега, а затем подался вперед, обнимая Чонина за шею, и прошептал: - Привет… - Привет, - неуверенно улыбнулся Чонин, прикасаясь губами к губам Ханя и чувствуя, как все его тело охватывает трепет. Неужели он никогда к этому не привыкнет? - Заходи, - взяв Чонина за руку, Лу провел его в свою квартиру и даже выделил персональные тапочки. Чтобы тут же потянуть за собой в гостиную и в полной мере насладиться тем восторгом, который загорелся в глазах мальчишки при виде большой, ярко наряженной елки, освещавшей своими огнями темную комнату. Украшения на стенах, тихо играющие рождественские гимны… И Хань. Для Чонина это Рождество обещало стать самым лучшим. Обняв своего альфу за талию, Лу мягко улыбнулся, целуя его плечо и глубоко вдыхая родной запах, которого был лишен последние несколько дней из-за напряженной работы Совета. А теперь в глазах Чонина отражались праздничные огни, в комнате царил полумрак, а на столе был накрыт ужин на их двоих. Мог ли Хань за свои двадцать три года чувствовать себя когда-либо счастливее? Определенно, нет. - Спасибо, что пришел, - улыбнулся омега, погладив младшего по волосам. – Садись за стол. - Столько всего… Но… Я же нарушу заповедь о чревоугодии… - немного помялся альфа, однако решительный взгляд Ханя заставил его тут же замотать головой. – Но, конечно же, я все съем! Ведь ты так старался ради меня! - То-то же, - прыснул Лу, наполняя бокалы шампанским, а тарелки – горячим и салатами. – Я, между прочим, очень старался… - Я вижу, - Чонин кивнул на руки омеги, вернее, на пальцы, перемотанные пластырем, и Лу со смущением скорее спрятал их за спину. Но Чонин взял их в свои и, поднеся к губам, поцеловал. Ладони, пальцы, тонкие запястья. И самого Ханя, невольно задержавшего от такой нежности дыхание. – Спасибо. Они почти не разговаривали во время ужина – Хань включил один из самых известных рождественских фильмов и наблюдал за тем, как его большой ребенок радуется, смеется и пугается вместе с героями. И для самого омеги такое зрелище было куда интереснее. Он убрал тарелки, заварил чай и принес пирог, даже подсел к Чонину поближе, положив свои ноги к нему на ноги – благо, они перебрались из-за стола прямо на пол, накрывшись пледом. Хань передразнивал персонажей, веселя Чонина, щекотал его и все покушался на его «честь и достоинство» поцелуями в щеки и шею, прикосновениями к рукам и волосам. Сам Ким много улыбался и смеялся, и даже позволил себе приобнять своего Лу за талию, пока они обсуждали фильм, а затем и какой-то концерт, что шел по телевизору. Как разговоры переросли в поцелуи, никто из них, кажется, не заметил. Хань опустился спиной на ковер, утягивая за собой Чонина и наслаждаясь тем, что он старался проявить инициативу – слегка оттягивал зубами его губы, ласкал язык – показывал, что он был очень послушным и прилежным учеником. Лу не мог удержать в себе стонов, он тяжело дышал и отвечал на ласку с неменьшей страстью, торопливо расстегивая на Чонине рубашку и развязывая галстук. Кожа Кима пылала от прикосновений сильных пальцев, но очарованный, он поддавался искусителю навстречу, кажется, внутренне готовый быть изгнанным из своего личного Рая. Кожа Ханя была снегом, и Чонину казалось, что он может испачкать ее, ведь контраст их тел был заметен даже в мерцании огней. Хань осторожно оттолкнул от себя альфу, укладывая его на спину, а затем тихо рассмеялся: - Прости, но здесь мне придется тебе помочь, чтобы все прошло так, как надо… Щеки Чонина залила краска, и он закусил губу: - Ч..Что прошло? - Сегодня ночью ты станешь мужчиной… И еще ты будешь во мне. Хочешь? – горячий язык скользнул по груди и животу альфы вниз, и того словно ударило током. Он выгнулся: - Не… Не знаю… - Правда? – лукаво улыбнулся Хань, медленно расстегивая брюки на Чонине и столь же медленно стягивая их с его бедер. Дальше последовали белье и носки, и лишь когда и сам омега остался обнаженным, он навис над Чонином, глядя ему прямо в глаза: - Неужели, я тебе не нравлюсь? - Нравишься… Но… - Но что? – Хань раздвинув ноги альфы, устраиваясь между ними. – Твое тело говорит за тебя, мальчишка. Чувствуешь? – пальцы омеги сжали возбужденный член Кая в кольцо, медленно скользя по всей длине. – Влажный, твердый… Хочешь, чтобы он был во мне, Чонинни? - Я… Я… Никогда… - Я знаю… - скользнув вниз, Хань осторожно подул на влажную головку, и Чонин выгнулся, почти в тот же миг от острых эмоций пачкая пальцы Ханя своей спермой. Но при этом член его и не думал терять свою силу. Распаленный такой реакцией до безумия, Лу стал медленно и тягуче слизывать соленые капли, стараясь ни одной не упустить. – Хочу, чтобы ты кончал без остановки… Чтобы ты сошел с ума… - О, Боги, ты снова хочешь это… Сделать… Ааааааарх..! – Чонин вцепился пальцами в ковер, когда Лу быстро втянул напряженную головку себе за щеку, посасывая ее и упруго лаская ее языком. Его пальцы не останавливались ни на минуту, и Ким уже не понимал – мир ли плывет у него перед глазами или это всего лишь отблеск рождественских огней?.. Хань все глубже вбирал его член в свой рот, будто желая тут же довести Чонина до точки слома вновь. И ему удалось. И пары минут не прошло, как Чонин сжал волосы Ханя, стараясь отстранить его голову от своих бедер, но тот лишь расслабил горло… и Ким ощутил, как головка легко проскользнула в него. Вскрикнув, он прогнулся в спине, казалось, что даже до хруста, и мир помутнел перед его глазами. Было только довольное лицо Лу, язык, скользящий по припухшим губам, и лихорадочный блеск его глаз. - Боже… Ты прекрасен, Чонин. - Опять? – сдавленно простонал Ким, когда Хань слегка поерзал, сменив положение. – Я… Я больше не выдержу… - Тогда почему он все еще такой твердый, мой гадкий мальчишка? – прошептал Хань, тихо посмеиваясь. – Хорошо, что я успел себя подготовить перед твоим приходом… - Под… Подготовить? - Растянуть, - нетерпеливо объяснил Лу. – Потом… Все потом… А пока… Чонин захрипел, вцепляясь в узкие бедра, когда омега, уже такой горячий и влажный, осторожно направил его член в себя и стал медленно опускаться. Ким не мог сдержать рычания и стонов, нервы словно выжигало огнем… А еще это был его первый раз, и он ужасно боялся оплошать. Впрочем, он видел, что и сам Лу невероятно возбужден. Опустившись на член любовника до самого основания, парень наклонился к нему, выдыхая в самые губы: - Ну что, до сих пор не уверен? - Это… Это так приятно… Что я… Кажется… Могу заплакать… - честно прошептал Чонин, а когда омега слегка повел бедрами, и вовсе вскрикнул и заскулил, словно он сам был текущей омежкой, в которой впервые оказался мужчина. – Так горячо и узко… Мой член… В тебе… Хань, Боже… Я… Ах, нет! Нет! Не двигайся! - Почему же? – протянул Лу, поднимаясь и опускаясь, оставляя в себе лишь головку и тут же насаживаясь на член Чонина до самого основания. Альфа исстонался, он сжимал бедра Лу до синяков, пытаясь остановить сильные, но такие приятные его движения, что с каждым разом все ближе подводили его к точке. Лу целовал и кусал его набухшие соски, оглаживал яички, заведя руку за спину, двигался то медленно, то резко, и полностью управлял ситуацией. Управлял Чонином, который уже не мог удержаться от крика. Ему казалось, что он взорвется. Сойдет с ума. Раз за разом он нарушал заповеди, которые поклялся блюсти перед лицом Господа. Не прелюбодействуй. - Да… Да… Сильнее… - Хань с хриплым стоном прогнулся в спине, когда Чонин невольно стал и сам толкаться в его тело, чувствуя, что он слишком близок к развязке. – Я больше… Больше… Не могу… Аааааах, Чонин!.. Не поминай имя Господа твоего всуе. - О, Боже… - зарычал Ким, вмиг теряя зрение, слух, возможность дышать и изливая свою страсть в тело своей Истинной Пары. Не создавай себе кумира. Хань без сил упал ему на грудь, устало, но счастливо улыбаясь, и, слегка подтянувшись, прикоснулся губами к подбородку Чонина. - Я так тебя люблю… - выдохнул альфа. Теперь он точно будет гореть в пламени Ада. Но пока рядом с ним его омега – это того стоит. - Ну же, давай скорее, чего ты боишься?! – возмущенно бурчал Хань, пытаясь растолкать замершего на пороге альфу. Тот никак не ожидал, что после их сумасшедшей ночи, парень заставит его вновь надеть тот костюм, привести себя в порядок… И приведет в храм. Перед ним, радуясь снегу, бегали дети, семьи ожидали воскресной службы, а Хань улыбался так ярко, словно зимнее солнце. - Я… Я слишком много грешил, да и мы… Вчера… - Мы – будущая семья, - спокойно ответил Хань. – А наш Господь любит всех, вне зависимости от того, кого мы любим и что мы делаем. Я верю в это. Все табу пришли уже позднее, Чонин. Он смотрит на нас, и радуется тому, что мы нашли друг друга. Это главное. А потому хватит уже морозить своего омегу! Мне еще рожать! – фыркнув, Хань как следует толкнул Кима в спину, заставляя его все же перешагнуть порог храма и слегка испуганно замереть. Впрочем, ничего плохого не случилось. – Ну вот, видишь. Не сожгли же тебя, молния в тебя тоже не ударила. Пойдем скорее, служба скоро начнется! – улыбаясь, Лу сжал руку Чонина в своей. – Пойдем попросим у Господа благословение для нашей любви? Чонин улыбнулся, прикрывая глаза. Лу Хань делал его счастливее каждый миг.