we'll play hide and seek to turn this around (give me love like never)

      i.       Луи нетерпеливо постукивает пальцем по столу в такт песне, поскольку не может танцевать. Он оглядывается вокруг, раз, другой; осматривает роскошную столовую в надежде, что кто-то из парней уже вышел с занятий. Томлинсон тихо стонет, когда не видит ни одного знакомого, и откидывается обратно на жесткий, неудобный стул, скрещивает руки на груди и вытягивает ноги в проход. Один из его черных Vans развязался, но ему слишком лень наклоняться, чтобы завязать его. Он смахивает челку с глаз и снова смотрит на двери, но безрезультатно.       Закатив глаза, он теребит маленькую ниточку, свисающую с рукава его новой белой футболки с изображением музыкальной группы. Он купил ее за пять долларов в комиссионном магазине с очень завышенными ценами, так что ему не на что жаловаться. Его летняя работа пошла псу под хвост, так что у него не так много денег, чтобы тратить их на себя, после покупки всех учебников, которые нужны ему для первого семестра колледжа (которыми он даже не будет пользоваться так часто, как утверждают профессора). Так что ношенные футболки по завышенной цене на самом деле лучше, чем абсолютно новые, которые стоят втрое дороже, а может быть, и больше. (Логистика. Логистика.)       Ну, ладно. Что есть, то есть.       Он оборачивается и снова бросает тоскливый взгляд в сторону двери, но неожиданно его прерывает тихий кашель. — Прошу прощения?       Луи поворачивается и видит перед собой высокого, симпатичного парня с шоколадными кудрями, которые слегка касаются его плеч и мягкой молочной кожи. Его губы изогнуты в небольшой нерешительной улыбке, он одет в белую футболку, которая прикрывает его изящные ключицы, и пару узких черных джинсов, облегающих его стройные бедра. Только одна мысль проносится в голове Луи. Горячий.       Томлинсон моргает, прочищает горло и немного приподнимается. — Ты что-то хотел, приятель?       Парень краснеет, на мгновение опускает взгляд, словно переосмысливая то, что он собирается сказать, а затем мягко спрашивает:       — Ничего, если я здесь присяду? Просто все места уже заняты.       Луи кокетливо улыбается, указывая рукой на пустой столик. — Не стесняйся.       Парень снова краснеет, опускает взгляд на стол, когда садится. — Спасибо.       Томлинон оглядывается назад, видя, что его товарищи пришли, как будто это нервная привычка, но когда он видит, что это не так, он снова поворачивается к незнакомцу. Он наблюдает, как тот вытаскивает из рюкзака прозрачную бутылку, наполненную до краев чем-то розовым, похожим на «Pepto Bismol»*.       — Что это? — спрашивает Луи.       Парень поднимает испуганные глаза, широко раскрыв их. — Ох, ох. Это клубничное молоко.       Луи смеется себе под нос. — Клубничное молоко? Я не пил его с пяти лет, наверное.       Мальчик густо краснеет, открывает рот, чтобы что-то сказать, но в итоге передумывает. Именно тогда Томлинсон обращает внимание на то, как парень постукивает пальцами о бутылку точно так же, как он до этого постукивал по столу. Ногти незнакомца покрашены в бледно-мятный цвет, который почти сливается с кремовой кожей парня. Луи чувствует легкое головокружение, словно ему не хватает кислорода. Конечно, он, вероятно, обезвожен, но вид красивого парня с накрашенными ногтями, держащего клубничное молоко, граничит с неизвестностью, и сегодня утром это немного чересчур. Он не знает, хорошо это или плохо.       — Почему у тебя накрашены ногти? — выпаливает он, не отрывая взгляда от немного дрожащих пальцев незнакомца.       — М-м-м, мне это просто нравится, м-м, — парень заикается, глядя вниз. Его костяшки пальцев белеют, и Луи понимает, что он сжимает бутылку.       — Это немного странно.       Парень закусывает губу, его щеки краснеют, а взгляд опущен.       Слова Луи не были грубыми или резкими. Он просто сказал это так, как будто разговаривал с одним из своих приятелей. Он не хотел, чтобы это выглядело так, будто ему противно или что-то в этом роде.       Неожиданно парень поднимает свои заплаканные глаза. Он слабо улыбается и дрожащим голосом произносит:       — Спасибо, что разрешил присесть, но я должен идти.       Луи не должен чувствовать себя так ужасно, наблюдая за тем, как парень, спотыкаясь, выходит из столовой с накрашенными ногтями и клубничным молоком, но он чувствует, потому что он действительно не хотел своими словами обидеть мальчика. Он вздыхает, проводя пальцами по челке.       — Кто это был, приятель? — слышит он ровный голос позади себя, отчего тут же вздрагивает. Он смотрит вверх и видит густые черные волосы и белоснежные зубы. Его приятель Зейн тут же садится на то место, где несколько минут назад сидел клубничный парень.       Луи вздыхает и снова выдирает из футболки очередную нитку. — Не знаю.       — Ну, он в отличной форме, по крайне мере.       Томлинсон пожимает плечами, не упоминая о бледно-мятном цвете, которым были изящно накрашены его ногти. Он также не упоминает, что Зейн никогда не называет парней подтянутыми, но.       Малик смотрит в ответ с морщинками между бровями и легкой растерянной улыбкой. Луи делает вид, что не обращает на это внимания.        — Верно, — произносит Зейн, делая вид, что Луи не ведет себя странно. — Так что, извини, что прерываю тебя, приятель, но мне нужно взять еще несколько учебников. Но Ли и Найл скоро должны быть здесь. Просто хотел зайти и сказать тебе.       Томлинсон кивает, глядя на свои ногти.       (Последняя пара у Луи в понедельник — астрономия, что звучало как классный и простой способ получить зачет по науке. До тех пор, пока ему не пришлось купить дорогой телескоп и учебник. Но он здесь, и он собирается пройти этот курс, потому что у него клевые профессора, к тому же экзамены достаточно легко сдать, если всегда оставаться на связи на онлайн-форумах и научиться пользоваться планисферой.       Большинство студентов уже собрались в аудитории и болтают, и Луи откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди с типичным скучающим выражением лица. Ровно до тех пор, пока, спотыкаясь, не входит кудрявый парень с опущенной головой и раскрасневшимися щеками, занимая место в первом ряду. Интерес Луи достигает пика.       Однако все тело Томлинсона наполняется чувством вины, которое, вероятно, растекается вокруг него невидимой лужицей, когда он замечает, что парень лихорадочно соскребает лак с ногтей дрожащими пальцами.)       ii.       Чувство вины никуда не уходит, хотя должно бы. И, честно говоря, Луи даже не знает, почему ему так плохо из-за этого. Он не виноват, что парень такой чувствительный или что-то в этом роде. Он всегда был честен в таких вещах. Как в тот раз, когда Зейн покрасил прядь волос в белокурый цвет, и все, что он делал, это называл его скунсом все время. Но Луи все еще наблюдает за парнем на их уроке астрономии, и он замечает, что его ногти становятся тусклыми и некрашеными, и на самом деле, он чувствует себя дерьмовым человеком.       (Он также замечает, что парень везде таскает с собой бутылки/баночки/коробки с клубничным молоком, что действительно чертовски странно, но неважно. Луи уже установил в своем сознании, что тот странный.)       Его шанс извиниться выпадает в течение нескольких недель (потому что начало семестра — не совсем подходящее время, чтобы обременять себя такой виной, а также потому что преподаватель по астрономии назначил им проект, который можно сделать в одиночку или в паре, а Луи никогда не любил работать в одиночку.)       Поэтому он решает, что это будет лучший момент для того, чтобы попросить прощения у парня, наконец-то облегчить свою совесть, а также найти напарника. Таким образом, он не впадет в депрессивное состояние и, может, этот мальчик, или девочка, или то, кем он себя идентифицирует, снова начнет красить ногти.       Луи вздыхает, поднимает с пола свою сумку с изображениями комиксов Марвел и идет в переднюю часть класса. Парень сидит на своем месте, теребит в руках сумку и кусает губу, пока люди вокруг него ищут партнеров или начинают свою работу в одиночку. Томлинсон садится рядом, не обращая внимания на то, что парень выглядит испуганным. Луи смотрит на гигантскую доску перед собой, и говорит. — В общем, такое дело, — вздыхает он. — Не обращай внимания на то, что я сказал несколько недель назад. Я не хотел задеть твои чувства или что-то в этом роде. Если тебе нравится красить ногти, то продолжай делать это; и не обращай ни на кого внимания, потому что их мнение ничего не значит, понимаешь? — Луи делает глубокий вдох и смотрит на покрасневшего парня, широко раскрывшего глаза. Не выдерживая, Луи добавляет. — Я заметил, как ты сдирал лак с ногтей и больше не красил их, и я думаю, что ты должен снова их накрасить, потому что это то, что тебе нравится.       Парень краснеет, и Луи думает, что это, может быть, единственное, что он умеет делать. Он отводит взгляд, нервно заламывая пальцы, что вызывает у Томлинсона желание продолжить разговор.       — А еще меня зовут Луи, и я очень хочу, чтобы ты стал моим партнером, так что, может, я смогу доказать тебе, что я не такой уж и придурок, каким, наверное, ты меня считаешь, — он протягивает руку, пожимая плечами и слегка улыбаясь.       Парень внимательно осматривает руку Томлинсона, после чего нежно пожимает ее. Мягко.       — Меня зовут Гарри, — робко отвечает парень, небольшая улыбка тут же появляется на его милом лице, — и я был бы не против стать твоим партнером.       (На следующий день, когда Луи проходит через столовую, чтобы срезать путь к своему следующему занятию, он видит Гарри. Рядом с ним клубничное молоко и сэндвич. Луи также замечает, что его ногти покрашены в светло-розовый цвет, как жевательная резинка, и он не может сдержать легкую улыбку, выходя из дверей кафетерия.)       *       Они договариваются встретиться в квартире Томлинсона на следующей неделе, чтобы начать проект. Луи судорожно убирает свою комнату, расчищая бардак возле окна, чтобы они могли поставить туда свои телескопы. Он собирает с пола грязное белье, убирает всю обувь под кровать и сваливает грязную посуду в посудомоечную машину. Он тайком пробирается в ванную комнату Зейна и крадет у него один из его вкусно пахнущих одеколонов, чтобы распылить в своей комнате — он надеется, что этот запах перебьет запах смазки и дрочки.       Честно говоря, он даже не знает, зачем он убирает свою комнату. Луи никогда раньше не убирался в своей комнате, когда приводил кого-то к себе, чего уже давно не происходило, но это если уж на то пошло, он просто хочет покончить с этим.       — Приятель, мы живем здесь больше года, и я уверен, что это первый раз, когда я вижу, чтобы ты убирался в комнате. Что происходит? — спрашивает Зейн, останавливаясь в дверном проеме и наблюдая за тем, как огорченный и обиженный Луи пытается засунуть одежду в шкаф. — А еще, почему в комнате пахнет моим одеколоном? Ты знаешь, что он чертовски дорогой?       — Кое-кто придет сегодня вечером, чтобы сделать проект, — выдыхает Луи, смахивая челку с лица. — И я не хочу, чтобы первым делом он почувствовал запах бесконечных ночей, полных одиночества и дрочки.       — Подожди, что?       — Партнер. Проект. Сегодня вечером, — закатывает глаза Томлинсон, расправляет плечи и гордо оглядывает свою комнату. Не так уж и плохо.       — Ты не можешь пойти к нему? — спрашивает его Зейн, игнорируя сарказм Луи и его тяжелый труд.       — Это еще почему? — спрашивает Луи, подозрительно прищуривая глаза.       Зейн смущается и пинает рубашку Томлинсона. — Я кое-кого пригласил сегодня вечером к себе и пришел к тебе, чтобы спросить, не хочешь ли ты потусоваться с Найлом или что-то в этом роде, потому что… да.       — Подожди, ты кого-то пригласил? — удивленно спрашивает Луи. Он скрещивает руки на груди с самодовольной улыбкой.       — Хм, да? — отвечает Зейн.       — Ну, и кто она? — любопытно спрашивает его Луи, поднимаясь с пола.       Малик что-то бормочет себе под нос, стараясь не смотреть в глаза Луи.       — Ну же, приятель, ты знаешь, что я не буду тебя осуждать.       — Это не… это не девушка.       — Ох, — выгибает брови Луи.       — Да, ну типа… Я не знаю. Это первый парень, к которому я что-то испытываю и… да, — Зейн краснеет и потирает затылок.       Луи не хочет смущать Малика, по крайней мере, пока. Поэтому он наклоняет голову и мягко спрашивает. — Ну, это прекрасно, Зи. И кто этот особенный парень?       — Лиам, — отвечает Малик, неловко посмеиваясь.       — Не может быть! — шепчет Луи. Он ухмыляется и прикусывает внутреннюю сторону щеки.       Щеки Зейна вспыхивают еще сильнее, чем до этого. Он улыбается, наблюдая за тем, как Томлинсон пытается запихнуть очередную рубашку в шкаф. — Ты ведь не против?       — Приятель, единственное, что меня беспокоит, это то, что ты не сказал мне, что тебе нравится Лиам, потому что я мог бы сделать так, чтобы все произошло быстрее, — ухмыляется Луи. — На остальное мне плевать. Просто знай, мы с Найлом больше не упустим вас из виду.       iii.       Луи любит Зейна и чертовски ненавидит, когда его предупреждают о чем-то в самый последний момент. Когда его, наконец, озаряет, что он убрался во всей сраной комнате без всякой на то причины, единственное, что ему хочется, так это проломить себе голову и поджечь себя, но ладно. Уже нельзя отмотать время назад и потратить его на просмотр «Проект Подиум» или дрочку.       И вот теперь он надевает футболку, которая пахнет так, словно ее не стирали с тех пор, как он впервые купил ее, и натягивает носки с пятнами засохшей грязи на пятках. Однако на самом деле ему все равно, потому что вся его энергия ушла абсолютно ни на что, и он слишком угрюм, чтобы беспокоиться о том, чтобы выглядеть — или пахнуть — прилично.       Неожиданно раздается тихий стук в дверь. Матерясь себе под нос, Луи засовывает ногу в потрепанные черные Vans, подходит к двери и резко открывает ее растерянному Гарри, который смотрит на него сверху вниз. Томлинсон качает головой, выпрямляется и осторожно выталкивает его из дверного проема. Он ловко достает ключи из кармана и закрывает дверь.       — Тут такое дело, — произносит Луи, хватая с пола свой телескоп, который он поставил там за несколько минут до этого, — оказывается, моему соседу, который также является моим лучшим другом, нравится парень, и парень, который ему нравится, тоже мой лучший друг, и он даже не сказал мне, что ему нравится парень, не говоря уже о том, что этот парень — Ли, — Луи машет рукой в воздухе. — Так что, видимо, он собирался вышвырнуть меня сегодня вечером из квартиры. Это звучит глупо, я знаю, — фыркает Луи, наклоняясь, чтобы заправить шнурки в кеды. — Так что ничего, если мы просто пойдем к тебе?       Гарри одет в узкие черные джинсы и прекрасный университетский свитер, а его кудри убраны за еще более красивый платок, а не спадают на лоб. Его щеки покраснели, и он держит свои учебники близко к груди, его телескоп свисает с его красивого широкого плеча. Луи внезапно чувствует себя неуютно оттого, что заставил этого прекрасного парня идти весь путь пешком напрасно.       Он чувствует себя еще хуже, когда Гарри хмурится, смотрит вниз и говорит. — Эм, я на самом деле…       Луи понимает, насколько он груб, и вздыхает. — Эй, как насчет того, чтобы я понес все это, а? Потому что ты прошел весь этот путь, а я дерьмовый человек, и вот, позволь мне взять это, — Томлинсон забирает у Стайлса телескоп и закидывает к себе на плечо вместе со своим телескопом.       Гарри пытается протестовать, но Луи также забирает его учебники, и тот остается стоять без всего, кроме потрепанного свитера, который выглядит на нем лучше, чем должен. Луи действительно думает, что Гарри довольно симпатичный, если честно, хотя и прячет эти мысли где-то на задворках своего разума.       — Нет, правда, все в порядке. Ты ведь живешь не слишком далеко? — нежно улыбаясь, спрашивает его Луи.       Гарри снова краснеет, глядя вниз. Он легонько пинает пол, и Луи чувствует, как зуд раздражения подкрадывается к его горлу, потому что он держит все это, в то время как мальчик просто стоит и выглядит красивым, и, ради бога, в ближайшем будущем ему, вероятно, понадобится операция на спине или что-то в этом духе.       — Хм, на самом деле, мы могли бы пойти не ко мне, а попробовать сделать проект на улице или еще где-нибудь?       Луи приходит в замешательство от этих слов. — Эм, что?       — Типа, я не знаю, я просто…       — Гарри, уже поздно и холодно, и нам, вроде как, нужен свет. Что такого, если мы пойдем к тебе?       Опять же, он не хотел, чтобы его слова прозвучали так резко, но, возможно, так оно и есть, потому что внезапно Гарри резко вздыхает, и Луи снова чувствует себя придурком. Он просто не привык к чувствительным людям, он привык к громким и саркастичным придуркам вроде него самого.       — Эй, эй, — вздыхает он, аккуратно ставя все вещи. Он осторожно проводит рукой по плечу Гарри, и странное ощущение мягкости пронизывает его тело. — Мне очень жаль, хорошо? — мягко говорит он. — Я не злюсь на тебя или что-то в этом роде, я просто раздражен, потому что целый день убирал для тебя свою комнату, и все это было напрасно, понимаешь?       — Это не… это не из-за тебя. Просто… — Гарри качает головой и отступает назад, разрывая контакт. — Если мы пойдем ко мне, пообещай, что не будешь смеяться или что-то в этом роде.       Томлинсон в замешательстве смотрит в ответ, но тем не менее кивает. — Обещаю, Гарри.       Гарри тоже кивает, в очередной раз судорожно вздыхает и растерянно смотрит на коридор. Он решительно наклоняется, чтобы забрать свой тубус, но Луи останавливает его.       — Эй, я сказал, что понесу.       Стайлс краснеет, отстраняется и, не выдерживая, начинает хихикать.       Луи приподнимает брови, выпрямляется и улыбается, когда замечает, как по щекам Гарри медленно начинает распространяться так знакомый ему румянец.       — Ты милый, — бормочет Луи, замечая, как щеки Гарри становятся ярко-красного цвета. — Куда нам идти?       *       Всю дорогу они почти не разговаривают. Гарри идет рядом, заламывая пальцы и покусывая губу. Луи буквально может видеть надпись «я нервничаю», светящуюся над Гарри, как и сиреневый лак, элегантно нанесенный на его подстриженные ногти. Томлинсон ловит себя на том, что хочет взять парня за руку и заверить его, что все в порядке.       Дрожащей рукой Гарри достает с кармана ключи, и ему не удается даже попасть ими в замок.       Луи вздыхает, нежно беря руку Гарри в свою. Он замечает, что тот вздрагивает от прикосновения, но игнорирует это. — Приятель, love, успокойся, ладно? Все хорошо.       Томлинсон направляет ключ в дверной замок, Гарри моргает и медленно кивает, когда раздается тихий щелчок. Он быстро вдыхает и отводит взгляд, после чего медленно открывает дверь, когда Луи отпускает его руку. Он сначала впускает Луи, и сам спотыкается, когда тянется, чтобы включить свет.       Томлинсон не знает, что он ожидал увидеть, но, опять же, он никогда по-настоящему не знает, какой сюрприз может преподнести ему судьба.       Грязно-белые фоторамки развешаны по всей стене, которая, в свою очередь, окрашена в мягкий розовый цвет; маленькие декоративные гирлянды, висящие по всему периметру комнаты, отбрасывают нежный желтый свет на стены. Возле стены стоит бледно-розовый диван, можно даже сказать почти белый, и, похоже, он стоил приличную сумму денег. Он украшен пушистыми подушками с розовым кружевом, а в центре комнаты красуется темно-фиолетовый ковер. Вокруг все выглядело чопорно и правильно, и Луи куда интереснее, как у Гарри оказалась вся эта светлая и чистая мебель, а не зачем она ему.       И если уж на то пошло, из-за этого всего Луи хочется пройтись через чистящие щетки автомойки.       Гарри старается не смотреть в глаза Луи, пока ведет его куда-то еще. — Эм, у меня в комнате есть балкон. Так что да, — краснея, добавляет он.       Его комната выкрашена в мягкий белый цвет, а не розовый, как гостиная. Еще больше гирлянд уютно висят на стенах и свисают с туалетного столика, заставленного лосьонами, скрабами и несколькими разбросанными лаками для ногтей. Его кровать заправлена мятным покрывалом, которое, на первый взгляд, выглядит невероятно мягким и пушистым; с потолка вокруг изголовья свисает прозрачная белая москитная сетка. Лаки для ногтей выстроены в ряд на полке на стене, где помимо всего стоят модные духи и разные спреи. Цветочные венки висят на булавках, а баночки с блестками разных оттенков розового и пурпурного стоят на полках вместе с книгами и вазами с цветами. Кружевные занавески распахнуты и контрастируют с темным небом. В комнате сладко пахнет, и Луи предполагает, что этот запах исходит от незажженных, наполовину использованных свечей.       В целом, комната очень милая и нежная, и Луи вспоминает, как Лотти показывала ему комнату своей мечты в каталоге.       Действительно, это логично. Парень красит ногти, поэтому, оказавшись здесь, Луи думает, что это не так уж и удивительно. На первый взгляд ты не ожидаешь, что такой высокий парень с низким голосом будет любит девчачьи штучки, но после того, как Луи провел с ним немного времени, он понимает, что все это подходит ему, даже если он и парень.       Но парень ли он вообще?       Он вспоминает лекцию Лиама о гендерах и сексуальности и о том, как много может быть комбинаций того, как люди идентифицируют или как ведут себя. Для Луи все это до сих пор странно, или более подходящим словом будет незнакомо, но только потому, что он никогда не встречал никого, чьи поведение и гендер от рождения не совпадали. А даже если и встречал, то никогда этого не осознавал.       Он молчит, несмотря на все те мысли, которые приходят ему в голову, и аккуратно кладет все вещи на паркетный пол.       Он наблюдает за тем, как Гарри выскальзывает из своих ботинок, а затем начинает стягивать носки, после чего делает паузу. — Э-э-эм… ничего, если я сниму носки?       Луи моргает, хмуря брови. — Да, конечно, — неловко отвечает он. — Тут нет футфетишистов, — шутит он, чтобы разрядить обстановку.       Стайлс прикусывает губу, чтобы сдержать смех, но ямочки сильно его выдают и Луи кажется, что это даже мило. Так что он улыбается, глядя, как Гарри усаживается на своей кровати, скрестив ноги, с нерешительной улыбкой на лице.        Томлинсон присоединяется к нему, садясь на край матраса.       — Итак, — начинает он, подбирая слова. — Ты хочешь быть девушкой или что?       Ебать, как же он красноречив.       Гарри прочищает горло, берет в руки мягкую мятную подушку и начинает играть с ее уголком. — Нет, — тихо и кратко отвечает он.       — Тогда почему у тебя так много девчачьих штучек? — спрашивает Луи, обводя рукой всю комнату. Он знает, что, если бы Лиам был здесь, он бы врезал ему.       Гарри вздыхает:       — Мне нравится быть парнем, я просто… мне нравится чувствовать себя милым парнем.       — Знаешь, — робко начинает Томлинсон, — тебе не нужно все это, чтобы быть милым. — Гарри смотрит в ответ, с широко раскрытыми глазами и красными щеками. — Потому что, я имею в виду, ты довольно симпатичный. Типа, невероятно симпатичный, и ты будешь таким же и без всего этого.       Луи прикусывает губу после своей речи. Он немного сбит с толку, не понимая, почему Гарри считает, что ему нужны все эти вещи, чтобы быть милым, особенно когда он так скрывает это. Конечно, у Луи есть свои собственные ритуалы любви к себе, например, как он тайно любит принимать ванну с пеной, пока Мэрайя Кэри тихо играет на заднем плане, но он не думает, что это все является чем-то похожим для Гарри. Его томмо-интуиция подсказывает ему, что это нечто большее.       Гарри смотрит вниз, по-прежнему теребя угол подушки. Однако он улыбается, и Луи рад этому. — Мне просто это нравится, понимаешь? От этого я чувствую себя лучше.       Томлинсон глупо улыбается, наблюдая за стеснительностью парня. — Я понимаю, — говорит он, наконец, даже если на самом деле он ни черта не понимает. — Это здорово.       — Ты так думаешь? — спрашивает Стайлс, слишком восторженно глядя вверх, но Луи это нравится. Ему нравится, что он может определить, что Гарри старается скрыть улыбку.       — Да. Ты симпатичный, и все остальное здесь довольно симпатичное, — честно отвечает Луи.       Когда огромная улыбка появляется на лице Гарри, Луи не может сдержаться и протягивает руку, чтобы тыкнуть пальцем в ямочку на щеке парня. Щеки Гарри тут же окрашиваются в розовый цвет, сочетающийся со всеми вещами вокруг них, а его глаза и расширяются.       Они работают быстро и легко: записывают названия звезд, созвездий и быстро набрасывают рисунки. Гарри не сложно рассмешить или смутить, и Луи пользуется этим, чтобы в очередной раз услышать его громкий, яркий смех.       В самый разгар учебы Луи замечает, что ногти на ногах Гарри окрашены в тот же цвет, что и на руках, что его смех нежный, а почерк округлый. И Луи продолжает замечать как его заносит. Заносит в том плане, что ему хочется завернуться в мягкий плед, выпить теплый мятный чай и смотреть на приятный свет свечи перед собой — и он хочет, чтобы Гарри был рядом.       (В какой-то момент, Луи наконец удается найти Сатурн с помощью своего телескопа и планисферы. Он взволнованно подпрыгивает, не сводя глаз с телескопа, и машет Гарри. — Гарри! Гарри! Смотри! — и все, что Гарри делает, это аккуратно сплетает их пальцы вместе и нежно отводит его голову в сторону. Луи успокаивается, чувствуя, как его тело тает от прикосновения. Он не знает, дышит ли он вообще, ощущая, как непонятное, нежное тепло распространяется по всему его телу в розовых и красных тонах. Его сердце громыхает в груди как обувь в сушилке, а щеки горят, и Гарри пахнет клубникой и огурцами.       Высокий парень так нежен, что Луи начинает чувствовать себя неуверенно рядом с ним. От него самого, наверное, воняет сигаретами Зейна, и, кто знает, чем еще, а футболкой, которая на нем надета, он мог случайно вытереть сперму и не заметить оставленные следы. Он пытается убедить себя, что единственная причина, по которой Гарри вызывает у него головокружение, заключается в том, что он не привык ко всем вещам, связанными с тем, кем является Гарри. Он привык к Зейну, Лиаму, Найлу и парням, которые не помнят его имя утром.       Это лишь его реакция на то, как непривычно слышать глубокий голос Гарри и чувствовать его мягкие прикосновения. Вот и все.)       Они даже не осознают, когда наступает десять вечера. Они закрывают учебники, решив, что начнут вырезать материал позже на неделе.       Прямо сейчас они оба сидят на ворсистом покрывале, Гарри скользит пальцем по цветному узору одеяла, а Луи отправляет сообщение Найлу. Найлу, который так и не ответил, можно ли остаться у него на ночь.       — Спасибо, — слова нежные и повисают в чудесно пахнущем воздухе, заставляя Луи поднять взгляд.       — За что?       — За то, что, ну, не смеялся надо мной.       Луи улыбается и поглаживает Гарри по руке. — Тебе не нужно благодарить меня за что-то подобное. Мне было несложно не смеяться над этим, — успокаивающе говорит он. — Это просто немного отличается от того, к чему я привык, но это мило.       Гарри застенчиво кивает.— Ты мог бы никому не рассказывать об этом? Я имею в виду, ты первый человек, который был здесь.       — Не волнуйся, кудряшка, я никому не расскажу об этом, — улыбаясь, отвечает он, глядя на свой телефон. У него есть много вещей, о которых он хочет спросить Гарри, но он просто не знает, как это сделать.       Гарри слегка кашляет и улыбается. — Ну, и как проходит свидание твоих друзей?       Луи пожимает плечами.— Я не знаю, и, откровенно говоря, я не хочу знать, — ухмыляясь, отвечает он. — Я просто жду ответа от другого моего друга, чтобы узнать, могу ли я остаться у него, потому что, если честно, не хочу их прерывать.       Гарри кивает и опускает взгляд. — Эм, если хочешь, можешь остаться здесь, — он хмурит брови. — Я имею в виду, если твой друг не отвечает или если ты просто захочешь остаться. Я… я не против, — тихо добавляет он, дергая одеяло.       Луи смягчается и нежно улыбается. Нельзя отрицать, что этот парень предельно милый. — Только если ты уверен в этом, — мягко отвечает Томлинсон.       Гарри быстро поднимает взгляд, его глаза сияют, когда он качает головой, заставляя Луи расплыться в широкой улыбке от его энтузиазма.       — Ну, и отлично.       — Я могу приготовить нам поесть, — говорит взволнованно Гарри, сдерживая улыбку.       Луи в ответ смотрит на него в замешательстве, тем не менее с улыбкой и Гарри немного колеблется, снова краснея. — Прости, я просто никогда не приглашал к себе никого.       — Ты только что переехал сюда или что? — спрашивает Луи, отправляя Найлу короткое «забей» и убирает телефон.       — Эм, нет. У меня просто никогда не было друзей? — голос Гарри становится тише, когда говорит это, переводя взгляд на одеяло, но улыбка, тем не менее не сходит с его лица.       — Ох, — это все, что Луи может сказать.       — Да, я имею в виду, был один парень, но… — Гарри скручивает пальцы. — Был, но, эм, — Гарри тут же обрывает себя и качает головой. — Не бери в голову, — добавляет он, хмуря брови.       Луи замечает это. Он видит и слышит это в его надломленном голосе. Он знает, что здесь скрывается нечто большее, и он даже еще не на самой поверхности этого «нечто». Он понимает это еще до того, как это произойдет.       (Он привяжется.)       (Он знает, что уже глубоко повяз в этом, но в тоже время, еще не совсем.)       Он кусает губу, ожидая, собирается ли Гарри сказать что-нибудь еще, а когда этого не происходит, он протягивает руку и проводит пальцами по костяшкам пальцев парня. Гарри поднимает взгляд, и между его бровями и закушенной губой есть какая-то связь. Луи узнает это чувство, появляющееся, когда кто-то обижает его младших сестер. Это знакомая смесь гнева и желания защитить.       Он дарит Гарри очередную нежную улыбку и говорит. — Как насчет того, чтобы ты приготовил поесть, а? Знаешь, с тех пор, как ты стал разгуливать повсюду с клубничным молоком, мне тоже его захотелось.       Улыбка Гарри стоит целого мира, и даже больше.       (Гарри делает канапе в форме сердечек и наливает два стакана клубничного молока. Они смотрят музыкальные видеоклипы на ноутбуке Гарри и спорят насчет исполнителей и групп. («Панк-рок в тысячу раз лучше, прости.»; «Что? Нет. Инди музыка…»; «Хипстерская музыка, это хипстерская музыка.»; «Жанр буквально говорит о том, что это инди…»; «Хипстер.») Гарри — это постоянный калейдоскоп смущения и смеха, и Луи причина всего этого.       Когда Луи идет в ванную комнату Гарри, он видит, что там висят мягкие розовые полотенца и стоят свечи с запахом сахарной ваты. Ряды разных скрабов для тела вперемешку с гелями для душа со всевозможными запахами стоят в углу на тумбочке. Маленький мусорный бак наполнен мылами для тела, и Луи кажется это немного странным — более странным, чем все остальное в жизни Гарри, но Луи пытается не вдаваться в подробности.       Гарри уступает ему свою кровать и идет спать на диван. Луи не хочет засыпать от запаха подушки Гарри, но он не может заставить себя перевернуться и лечь на спину.)       iv.       Утром Луи сонно трет глаза и встречается взглядом со стеной, которая определенно не его, и одеялом, которое не пахнет спермой. Ему требуется немного времени, чтобы осознать, что он у Гарри — кудрявого Гарри — который красит ногти и пьет клубничное молоко.       Затем он слышит тихий голос, пробивающийся сквозь тишину квартиры: «Если бы я стал парне-е-ем, хотя бы на один де-е-ень», и Луи не может сдержать смех, утыкаясь лицом в вельветовую подушку. Он подумывает о том, чтобы украсть наволочку, правда.       Томлинсон встает с постели Гарри, быстро заправляя ее, что, опять же, очень странно, потому что он не заправляет свою постель с тех самых пор, как съехал из родного дома. Он потягивается, быстро натягивает джинсы и, спотыкаясь, идет на кухню. Гарри выглядит мягким со спутанными кудрями и блестящими глазами, посыпая хлеб посыпкой. Он также замечает, что на Гарри надеты только штаны. Они настолько сильно обтягивают его бедра, что поверх пояса появляются складки на боках. Луи обращает на это внимание, а также на тот факт, что на ногах Гарри нет волос. Он также принимает во внимание факт, что Гарри кажется ему действительно… симпатичным. Не таким симпатичным, какими он считает большинство девушек, несмотря на отсутствие к ним интереса, или парней, с которыми хочет заняться сексом, а симпатичным в том плане, что у Гарри могло бы течь молоко из носа, и он все еще будет для него милым. Это очень сбивает с толку.       Луи моргает, отводит взгляд и произносит. — Бейонсе?       Гарри удивленно поднимает голову и краснеет до груди.       Не сдерживаясь, Луи запрокидывает голову назад и громко смеется.— Все в порядке, приятель. Всем нравится Бейонсе, — подмигивает он, глядя, что Гарри делает. — Могу я спросить, что ты делаешь?       Гарри улыбается и смущенно опускает вниз глаза. — Хм, волшебные сэндвичи. Я и тебе приготовил, — он жестом указывает в сторону стола, где на другой тарелке лежит разрезанный пополам хлеб, покрытый розовой посыпкой и маленькими кусочками бананов.       — Вау, — тихо выдыхает Луи. Он не хотел этого говорить, но все же сказал.       — Что? — спрашивает его Гарри.       — Просто, то, как ты живешь. Я тебе немного завидую, если честно, — он не шутит, ведь все, что окружает его, выглядит таким аккуратным, прекрасным и мягким, и Луи вроде как нравится это, по сравнению с его собственной убогой жизнью с жирной едой и пакетиками чипсов.       Гарри не отвечает, поэтому Луи принимается за свой завтрак, громко издавая стон от того, как это вкусно.       — Ты не обязан, — наконец отвечает Гарри, не отрываясь от нарезания банана.       Луи хочет задать вопрос, заставить Гарри сесть и объяснить, но он только вздыхает (потому что даже не знает его), и смотрит на то, как Стайлс наливает ему стакан клубничного молока.       — Передашь мои наилучшие комплименты шеф-повару? — тихо произносит Луи, чувствуя, как нарастает напряжение между ними. Однажды Найл вручил ему награду за то, что он умеет разряжать ситуации (при условии, что это было нацарапано на листе бумаги, а Найл был пьян, но тем не менее).       Гарри смущенно улыбается в ответ.— У него сейчас перерыв, но я обязательно передам ему, когда он вернется.       Это не так уж и смешно, тем не менее Луи начинает смеяться настолько сильно, что его лицо сиюсекундно становится багровым, а слезы из глаз начинают катиться большими каплями по подбородку, потому что он думает, что это именно то, что нужно Гарри.       (Прежде чем Луи уходит, он говорит миллион раз спасибо, пока Гарри не улыбается так широко, что его ямочки кажутся постоянными, а его щеки покрыты светло-розовым оттенком. Луи берет у Гарри номер телефона и обещает написать ему, как только вернется домой.       И он это делает. Посылает ему кучу маленьких «х» и улыбающихся смайликов.       Когда он заходит в квартиру, Зейн и Лиам сидят на диване в обнимку. Луи не выдерживает и громко стонет.       — Боже, мне уже противно, — говорит он, оставляя их наедине, пока собирает по комнате свою грязную одежду. Он просто решает, что пришла пора постирать ее.       Может быть, потому что он давно этого не делал, а может быть, потому что он чувствует вдохновение — неважно.)       v.       Он снова сидит в кафетерии один, теребя свою недавно выстиранную футболку, которая пахнет зелеными яблоками и клубникой, и к кудрявому парню это не имеет абсолютно никакого отношения. Это именно то, как он чувствует себя в данный момент.       Так или иначе, он один и раздражен, потому что он не любит быть в одиночестве. От этого он чувствует себя нервным и злым, а еще он выглядит глупо, что довольно-таки глупо, потому что он больше не в старшей школе. Многие люди сидят в одиночестве.       Но все это вмиг улетучивается, когда он видит некого нежного парня, грациозно спотыкающегося о порог кафетерия и входящего в помещение. Парень тревожно осматривается вокруг, и Луи, не раздумывая, машет ему. Когда их глаза встречаются, Гарри застенчиво улыбается, кивает и пробирается через толпу к Луи, одетый в спортивные штаны и хлопковой свитер. Томлинсон думает, что он выглядит очень мило и уютно и все, чего ему хочется, это обнять парня и угостить горячим какао.       — Эй, приятель, как ты? — нежно спрашивает его Луи, освобождая место для Гарри и располагаясь напротив него за круглым столом.       Гарри улыбается ему и достает из рюкзака бутылку клубничного молока, его пальцы смешно выглядывают из длинных рукавов свитера и Луи видит, что они все еще окрашены в фиолетовый цвет. — Я в порядке, а ты?       Луи подпирает голову рукой, делает вид, будто гладит несуществующую бороду, и задумчиво щурится. — Что ж, — произносит он. — Я постирал одежду. Вот такие дела.       Гарри хихикает, отчего его глаза становятся еще ярче.       — Нет, серьезно, ты должен меня понюхать, давай.       Луи протягивает рукав футболки Гарри. Стайлс смеется, но все же наклоняется и нюхает. — Яблоки?       — Зеленые яблоки, — кивает Луи, а затем добавляет, — и клубника.       — Тебе подходит, — отвечает Гарри между глотками клубничного молока.       — Это то, что я хо… — Луи прерывает громкий хлопок, и лицо Гарри искажается от страха. Он вжимается в стул, а его глаза широко распахиваются. Выглядит так, будто он пытается раствориться в пластике, полностью исчезнуть, пока не станет не чем иным, как салфеткой для грязных ног.       Луи замечает это. Он видит, как Гарри уходит в себя, поглощенный беспокойством, и это словно смотреть на звезды, которые в какой-то момент просто гаснут. От них не остается абсолютно ничего. Ни вспышек света, ни жизни в их необыкновенной красоте. Просто — ничего.       Требуется немного больше времени, чтобы отвести взгляд, но, как только Луи поворачивается, то видит Найла, швыряющим поднос на стол и испугавшего Гарри.       — Я просто не понимаю, почему я узнаю об этом последним! — говорит он Лиаму и Зейну, которые, обнявшись, стоят за его спиной. Зейн закатывает глаза и тихо что-то бормочет Лиаму на ухо.       Луи поворачивается к Гарри и видит, что его прежде розовые щечки стали матово-белыми, а сам он нервно перебирает своими прекрасными, длинными пальцами. Луи хмурит брови, приходя в замешательство.       — Все хоро… — начинает шептать Луи, но его тут же прерывает Лиам.       — Кто это, Лу?       Парни садятся за стол, и Лиам тут же под столом переплетает свои пальцы с пальцами Зейна. Найл пользуется ситуацией и свободным пространством и широко разводит ноги.       Они начинают пялиться на Гарри, как будто он чумной, во всяком случае так это выглядит. Луи чувствует отвратительный зуд под кожей, зуд, от которого ему хочется наорать на них, сказать, чтобы они перестали так пялиться на него, потому что с Гарри что-то не так, и хотя он едва знает мальчика, он все еще заботится о нем, чувствует, как ему некомфортно, и хочет исправить это.       Вместо того, чтобы что-то сказать своим друзьям, Луи осторожно проводит большим пальцем по костяшкам Гарри, чувствуя, как погружается между каждой щелью сустава, вдавливая утешение в каждую щель. Парень вздрагивает от неожиданного прикосновения, но затем растворяется в них, словно лодка, потерпевшая кораблекрушение. — Парни, это прекрасный Гарри!       Он переводит взгляд на Гарри и мягко добавляет. — Гарри, это Найл, Лиам и Зейн, — он указывает на каждого из парней, представляя, и Гарри кивает и робко улыбается.       — Приятно познакомиться, приятель, — произносит Найл. Он протягивает ему руку, и Луи мгновенно вскакивает, прерывая их приветствие, потому что знает, что Найл по-любому увидит его лак на ногтях, и он также знает, что он по-любому спросит его об этом. Луи мысленно видит, как Найл и Лиам начинают спорить насчет прав человека, его гендерной роли, о том, какой мировой лидер является лучшим, почему необходимо использовать мятные леденцы от кашля, а не фруктовые.       (Он едва знает этого мальчика, но у него уже есть такое сильное желание защитить его.)       — Парни, извините, что уходим так внезапно, но сегодня нам с Гарри нужно быть в классе астрономии пораньше, чтобы немного поработать над проектом, — говорит Луи, указывая на Гарри, который медленно кивает и осторожно поднимается со своего места. Луи собирает его и свои вещи, быстро запихивая их в свою сумку.       Зейн и Лиам бросают в их сторону смущенные взгляды, в то время как Гарри кусает губу и быстро прощается.       Как только они выходят из двустворчатых дверей, Гарри останавливается. Луи замечает это быстрее, чем следовало, и поворачивается к нему в замешательстве, наблюдая за тем, как Гарри нервно начинает ковырять рукав своего свитера. — Ты не… хочешь, чтобы я познакомился с твоими друзьями?       Вот дерьмо. — Гарри, черт. Нет, дело не в этом, честно. Блять, это не то, о чем ты подумал.       Гарри смотрит в замешательстве, и Луи продолжает. — Ты просто выглядел таким напуганным, и я не знал, почему, и мои друзья очень прямолинейны в некоторых вещах, — Томлинсон делает паузу, затем продолжает. — Они очень шумные и раздражающие, и я просто, блять, черт, прости меня, — Луи качает головой и тихо фыркает. Он пропускает челку сквозь пальцы, а другую руку кладет себе на бедро. — Как насчет того, чтобы сегодня вечером ты пришел ко мне? Зейн живет со мной, и я уверен, что Лиам тоже придет. Я могу позвать и Найла. Тогда ты сможешь познакомиться с ними должным образом, и я знаю, что они тебя полюбят, и да. Пожалуйста? — Луи смотрит на Гарри отчаянным взглядом, его губы надуты, и он полон смятения и ненависти к себе.       Потому что Луи, Боже, Луи знает, что их общение с Гарри не прекратится, когда закончится их проект. Он знает это, потому что уже слишком сильно привязался к парню и хочет, чтобы он остался в его жизни.       — Эм, — Гарри неловко сглатывает, — Хорошо.       Луи отправляет сообщения парням, предупреждая, что Гарри вечером придет к нему и он хочет, чтобы они встретились с ним должным образом, и что они должны вести себя мило, потому что Гарри очень чувствительный. Следом же он посылает второе сообщение, говоря им о том, что Гарри любит красить ногти, и чтобы они не задавали никаких глупых вопросов по этому поводу.       На астрономии, когда они вырезают фигурки для их проекта, Луи, не выдерживая, спрашивает:       — Гарри?       Стайлс вопросительно хмыкает в ответ.       — Почему ты тогда испугался?       Гарри какое-то время молчит. Он вырезает звезды и прикусывает губу, и Луи практически уверен, что может увидеть кровь от того, как сильно зубы парня впиваются в нее, но он терпеливо ждет ответ.       — Мне просто не нравятся громкие звуки, — наконец, отвечает он.       Луи чувствует, что это только половина правды, но он все равно кивает. — Ладно.       (Когда Гарри приходит в квартиру Луи, парни играют в видеоигры с пивом в руках. Гарри застенчиво улыбается и тихо здоровается. Найл тут же вскакивает и оборачивает свои руки вокруг Гарри. — Приятно познакомиться, приятель, — говорит он громко, и Луи видит, как Гарри вздрагивает и осторожно обнимает его в ответ. — Кроме того, — шепчет Найл так, чтобы Луи не слышал, — Я думаю, что ты действительно нравишься Луи, я никогда не видел, чтобы он вел себя так, как сегодня.       Гарри краснеет, глядя на Луи блестящими глазами, когда Найл отстраняется. Маленькая стая бабочек начинает порхать в его животе — ему все равно, что они знакомы всего пару дней.       Парни пожимают ему руку и представляются снова. Гарри, улыбаясь, мягко здоровается с ними, а Луи внимательно наблюдает за ним. Когда Найл вручает Гарри пиво, он замечает его ногти, но лишь улыбается и говорит: «Ничего себе, чувак, твои ногти круто выглядят. Даже у моей мамы не получается накрасить их так хорошо, а она делает это на протяжении всей своей жизни, клянусь. Она вечно выходит лаком за края, я уж не говорю о том, как ужасно выглядит правая рука. Господи».       Найл улыбается Луи, и Луи благодарит Бога за Найла, потому что Гарри начинает улыбаться настолько ярко, что Луи думает, что может ослепнуть.       Томлинсон откидывается на спинку кресла с пивом в руке и старается не думать о том, как сильно ему уже нравится этот мальчик.)       vi.       — Итак, почему ему нравится красить ногти? — спрашивает Зейн за миской хлопьев.       Луи в ответ только пожимает плечами.       — Он транссексуал или типа того?       Томлинсон качает головой.       — Нет, — отвечает он. Он отчаянно хочет позвонить Лиаму, чтобы тот прочитал Зейну ту же лекцию, которую однажды завел ему.       — Он тебе нравится?       Луи смотрит на друга широко раскрытыми глазами и хмурит брови.       — Ты просто странно ведешь себя, когда он рядом, — пожимает плечами Зейн.       Луи закатывает глаза. — Как и ты, когда рядом Лиам, — отвечает он с сарказмом.       Малик краснеет и смотрит вниз.— Он мне нравился долгое время, Лу.       Томлинсон тут же смягчается при ответе друга. — Да, как и ты ему. Он до сих пор отключается, когда пялится на тебя.       — Да? — улыбаясь, спрашивает Зейн.       Луи закатывает глаза. — Да, Зи.       vii.       Кому: Кудряшка :): о боже, пожалуйста, спаси меня, они такие отвратительные       От: Кудряшка :): хочешь приехать? :)       Луи чувствует себя необычайно благодарным за то, что Гарри не задает никаких вопросов. Потому что он может составить список — список — того, насколько отвратительны Лиам и Зейн. Томлинсон сожалеет, что позволил им миловаться при нем, потому что они мерзкие. В одну минуту они целуются, обнимаются и разговаривают друг с другом как сраные младенцы, а в следующую минуту трутся друг о друга и стонут, фу. В такие моменты Луи хочется перерезать себе горло и прыгнуть в бассейн с лимонным соком.       Луи быстро посылает Гарри «иду». Он не думает о том, что голубки вообще замечают, как он выскальзывает за дверь.       Следующее, что он помнит, это то, что он сидит, скрестив ноги, на полу в спальне Гарри, рука мальчика лежит на его бедре, а сам Стайлс откидывается назад и смеется так громко, что его соседи могут его услышать.       — Я никогда не говорил, что я хорош в покраске ногтей, — произносит Луи, облизывая большой палец и вытирая яркий красный след с кожи парня.       — Ты ужасен в этом, — хихикая, отвечает Гарри и скрещивает пальцы.       — Я могу сказать тебе, что было по-настоящему ужасно, — бормочет Луи себе под нос, и Гарри снова хихикает.       — Они были настолько отвратительны? — спрашивает он с явной улыбкой в тоне, пока Луи проводит пальцем по указательному пальцу парня.       — Да, боже. По крайней мере, у меня хватает совести уводить своего парня в более укромные места. Все, что они делают — это обнимаются на диване, на моем диване, и целуются, и, господи, они наверное прямо сейчас занимаются сексом, — стонет Луи, заканчивая красить средний палец Гарри.       — Значит, у тебя есть парень? — спрашивает Гарри почти осторожно, но Луи только качает головой.       — Нет, на данный момент никого. Мои последние отношения были больше года назад, и после этого я решил взять небольшой перерыв, понимаешь? Мы расстались по взаимному согласию, и, по правде говоря, я бы мог позвонить ему, и мы пообщались с ним как друзья, но знаешь. Просто это не тот человек, с которым я мог бы видеть себя в долгосрочной перспективе.       Луи поднимает глаза и видит, как Гарри кивает на то, что он говорит. Луи жестом просит сменить руку, и Гарри слушается. — Ну, а что насчет тебя, Гарри? Кто тебе нравятся: парни или девочки? — Томлинсон не ожидает, что у Гарри кто-то есть, потому что он упоминал, что у него нет друзей, но он думает, что все-таки должен задать этот вопрос.       — Парни, — застенчиво отвечает Гарри. — И нет, я ни с кем не встречаюсь в данный момент.       Луи добивается большего успеха на этой руке: большой палец покрашен почти идеально, с минимальным закрашиванием кутикулы, и Томлинсон признает, что очень горд собой.       Он самодовольно улыбается и смотрит на Гарри. — Никаких противных бывших или чего-то в этом роде?       Это всего лишь поддразнивание, но Луи замечает, как Гарри напрягается от этих слов.       Их глаза встречаются, и Гарри отводит взгляд в сторону, бормоча. — Нет, не особо.       Луи наблюдает за ним минуту. Он знает, что Гарри лжет. Он задумывается, может, у Гарри никогда не было настоящего парня и он этого стыдится, или, может, он до сих пор не пережил прошлое расставание и это все еще причиняет ему боль. Он не углубляется в тему, не желая доставлять Гарри дискомфорт.       Но. Теперь они сидят в тишине. Причем, это не просто тишина из-за отсутствия звуков, это тишина, которая ощущается. От этого у Луи мурашки по коже.       Так что, возможно, Луи говорит это, просто чтобы заполнить пустоту, или, может быть, потому что думает, что это сделает Гарри счастливым.— Эй, как насчет того, чтобы накрасить мои ногти после того, как я закончу с твоими? Посмотрим, так ли ты хорош в этом.       Глаза Гарри ярко загораются, а ямочки на щеках вмиг становятся заметными. — Правда?       Луи пожимает плечами. — Да, почему бы и нет.       Томлинсон быстро заканчивает с последними двумя пальцами Гарри. Парень рядом с ним широко улыбается и от нетерпения буквально подпрыгивает на месте. — Какого цвета ты хочешь ногти?       — Как ты думаешь, какой цвет мне пойдет? — спрашивает Луи, глядя на Гарри сквозь ресницы.       Гарри закусывает губу, встает и задумчиво смотрит на полку с лаками, где стоят лаки разных цветов и брендов. Он берет в руки бледно-голубой и садится обратно на ковер.       — Я думаю, что этот подойдет идеально, — застенчиво отвечает он, хватая руку, которую Луи ему протягивает, и аккуратно встряхивает флакон. Он откручивает крышку и кладет ее рядом с собой       — Почему ты думаешь, что он подойдет идеально? — весело спрашивает Луи, наблюдая, как лицо Гарри постепенно становится нежно розовым. Успокаивающее чувство разливается по телу Луи от прохладного ощущения дака на ногтях.       — Он красивый, как и твои глаза, — просто отвечает Гарри.       Луи чувствует это сейчас. Он чувствует, как неподдающееся контролю тепло разливается по всему телу, словно маленькие лесные пожары, и он точно знает, что это такое. Гарри симпатичный и милый, и он знаком с ним всего пару недель, но он знает это чувство и отталкивает его, когда ощущает, как мягкая кисточка скользит по его ногтям.       — Ты действительно думаешь, что они настолько красивые? — дразняще спрашивает он, драматично хлопая ресницами, когда Гарри поднимает взгляд, но затем снова отводит его, и мягкий румянец смущения начинает расползаться по его лицу.       Он осторожно кивает, и говорит. — Эм, да. На самом деле это было первое, что я заметил в тебе.       — Правда? — спрашивает Луи, прикусывая губу. Гарри переходит на другую руку.       — Угу, это мой любимый цвет.       Луи улыбается, не обращая внимания на румянец, который становится ярче на его собственных щеках. Он улыбается и бормочет. — Хм, ладно, тогда мой любимый цвет — зеленый.       (Это чувства неизбежны, когда Гарри смотрит на него яркими, изумрудно-зелеными глазами и с сияющей улыбкой.)       viii.       За проект они получают «отлично», и у Луи больше не остается причин продолжать общение с Гарри. Но внезапно он проводит с ним каждый день, и три дня превращаются в три недели, а затем и в три месяца. У него даже появляется собственный ящик в комнате Гарри, наполненный спортивками, футболками и запасными штанами. Луи думает, что лучшей частью всего этого является то, что однажды он находит одну из своих футболок в корзине для белья Гарри, и Луи точно знает, что ее он не носил.       От этой мысли его сердце начинает биться сильнее, о боже, неужели. Мысль о том, как Гарри надевает одну из его футболок, когда его нет рядом, мысль о том, что он спит в одной из них. Луи самодовольно улыбается этому маленькому факту: он немного шокирован, но, в основном, доволен.       Дело в том, что Гарри — воплощение прекрасного. Все его тело состоит из мягких изгибов и красивых очертаний, и Луи безнадежно влюблен в него. Он безупречно испорченный человек. Он слишком сильно краснеет, хихикает, как ребенок, и заикается во время своих слов, и, боже, Луи никогда раньше не встречал такого мальчика, как он. Не только потому, что он — парень, который красит ногти и любит милые вещи, а потому что он просто по-настоящему добрый и милый по своей природе, и Луи нравится это. Томлинсон встречался только со скейтерами, торчками или язвительными придурками, похожими на него самого. И ему просто… Ему очень, очень нравится Гарри.       Ему нравится то, как он хихикает с клубнично-молочными усами, и то, как его язык обводит губы, когда он слизывает их. Ему нравится, что Гарри всегда зовет его к себе, когда готовит блюда для кулинарных курсов, чтобы услышать честное мнение — и это не потому, что Луи очень придирчив, когда дело касается запахов, нет, все потому, что Гарри доверяет ему. Боже, ему так нравится, что его ногти всегда окрашены в сочетающиеся цвета, ему нравится, что его кожа гладкая и молочная, ему нравится, что у него есть свой сладкий одеколон. Аромат, который украшает его кудрявые шоколадные кудри и милые, объемные свитера.       Луи находит очаровательным то, что он любит бальзамы для губ, брить ноги и сладко пахнущие ароматизированные свечи, которые Луи всегда задувает, заставляя тем самым Гарри дарить ему этот взгляд возмущения, и, когда он вновь зажигает их, его взгляд в сию же секунду становится нежным. Он прекрасен в том, как любит звезды, так же сильно как и Луи; Луи нравится то, как мягко он разговаривает. Гарри так прекрасен, что когда он улыбается, кажется, будто все в нем — начиная от кожи и заканчивая глазами — светится, и то, что его безопасное место — пол на кухне.       (В некоторые дни родимое пятно на его запястье выглядит как слеза, а в другие — как надежда.)       Так что Луи, вероятно, довольно близок к тому, чтобы влюбиться, но он особо не думает об этом, потому что его мама всегда учила его восхищаться красивыми вещами, и Гарри не вещь, но, черт, он такой милый.       Прямо сейчас они идут в квартиру Гарри из местного магазина, в котором продаются бутылки клубничного молока и довольно миленькие розы. Луи несет пакеты с продуктами, потому что он очень настаивал на этом, и рассказывает Гарри о том, что ему следовало бы произнести речь Лиаму и Зейну касательно секса на кухонном столе. Гарри просто кивает, смеется и дарит ему несколько недоумевающих взглядов. Действительно, это все выглядит настолько мило, что Луи ощущает, как тает его сердце, пока они идут к Гарри домой.       Но затем, в разгар всего этого, Гарри останавливается и наклоняется вниз, и Луи сначала не замечает, но когда он оборачивается, то видит Гарри, опускающегося на колени рядом с маленькой девочкой с длинными кудрявыми волосами и светлыми глазами. По ее лицу катятся маленькие слезинки, сама она сидит прямо возле небольшого магазинчика. — Ты принцесса? — слышит он ритмичный вопрос Гарри, и Луи скрещивает руки на груди и прикусывает губу, чтобы сдержать улыбку.       Девочка смущенно смотрит на него и всхлипывает.       — Ты так похожа на одну мою знакомую принцессу.       Глаза девочки расширяются, она вытирает рукой свой красный нос и тихо спрашивает. — Правда?       — Да, разве что, — Гарри наклоняется ближе и шепчет ей в ушко, — Ты гораздо красивее, чем она.       Все тело Луи плавится, и, улыбаясь, он выдыхает тихое «оооох». Глаза девочки расширяются еще больше, через секунду на ее лице появляется яркая улыбка.       Гарри улыбается девочке и подзывает Луи к себе, чтобы вытащить из пакета розу. И конечно же, он убирает колючки, прежде чем вручить цветок ей. Она принимает его с небольшим писком. — Каждой принцессе нужен цветок, — мягко говорит Гарри. — А где твоя мамочка, милая?       Девочка оглядывается назад на магазин.— Она работает там.       — А почему ты не с ней?       Девочка фыркает и утыкается носиком в лепестки роз. — Я злюсь, потому что хочу жвачку из автомата, но она не дает мне четвертак.       Гарри хмурится. — Принцессы не должны злиться на своих мам за такие вещи.       Девочка поджимает губы и смотрит вниз, топая ногой о землю. — Я просто хочу жвачку.       Гарри сочувственно улыбается.— Если я дам тебе четвертак, ты обещаешь быть милой с мамой? Если да, то ты будешь самой красивой принцессой из всех, что я знаю.       Луи улыбается, наблюдая, как девочка быстро кивает. Гарри роется в карманах джинсов и через секунду достает оттуда монету. — Обещай, что будешь хорошей принцессой, ладно? Будь ласкова с мамочкой.       Девочка радостно кивает и благодарит, после чего бежит обратно в магазинчик. Гарри встает с легкой улыбкой, краснея, когда встречается взглядом с Луи.       — Гарри Стайлс, кто ты вообще такой, — говорит Луи, аккуратно оборачивая пальцы вокруг запястья парня и увлекая его за собой.       Гарри краснеет еще больше, улыбается и смотрит на тротуар. — Что ты имеешь в виду?       — О чем я?.. Гарри, — отвечает Луи, слегка раздраженно, — Ты, серьезно, самый милый человек во всем мире, Господи.       — Нет, это не так, — застенчиво отвечает Гарри.       — Честное слово, Гарри. Эта девочка, наверное, теперь влюблена в тебя. Черт возьми, каждый, кто встречает тебя, вероятно, уже влюблен в тебя, — бормочет он, делая вид, что не замечает, как быстро Гарри переводит на него взгляд.       — Каждый? — быстро спрашивает Гарри.       Луи закусывает губу и прищуривается, глядя на лицо Гарри. Он качает головой и смотрит в сторону.— Да, каждый.       (Рука Гарри случайно сталкивается с его рукой, как все его тело вспыхивает цветом, которого он никогда раньше не чувствовал. Он не близок к тому, чтобы влюбиться, нет, он знает, что уже влюбился.)       ix.       Луи заворачивается в пушистое одеяло. Лиам и Зейн, наконец-то, решили куда-нибудь сходить вместо того, чтобы тратить все свое время, занимаясь сексом в комнате, так что вся квартира теперь находится в распоряжении Луи. Рядом с ним лежит пачка чипсов и литр газировки, и, честно говоря, эта ночь только для него. Этой ночью он собирается побаловать себя: он будет смотреть фильмы, которые заставляют его рыдать, и никто, блять, никто не сможет посмеяться над ним.       Ночь Луи, думает он, это наверняка звучит прикольно.       (В одиннадцать вечера Луи получает сообщение от Гарри.)       От: Кудряшка:): пожалцств призоди ко мн4       Луи не может объяснить, почему беспокойство наполняет его тело. Он торопливо надевает вансы и выбегает из квартиры, ничего не убирая за собой. Он бежит до квартиры Гарри, несмотря на то, что, скорее всего, ничего серьезного не случилось. Он просто… он любит Гарри, понимаете?       Луи не стучится, когда добирается до места, вместо этого он просто поворачивает ручку двери, замечая, что та уже открыта. Это беспокоит его, потому что уже почти полночь, Гарри не следовало бы оставлять дверь незапертой. Он проскальзывает внутрь и видит, что единственным светом в квартире является гирлянда, освещающая комнату изящным цветом слоновой кости.       — Гарри? — тихо зовет он парня, разуваясь на входе и запирая дверь.       В ответ он слышит тихое хихиканье, и, несмотря на растерянность, он все еще немного переживает. Он слегка улыбается и стучится тихо в дверь Гарри, после чего заглядывает внутрь.       — Я нашел… — Луи замолкает, замечая Гарри, лежащего на полу в окружении бутылок с алкоголем; этот запах ударяет ему в лицо, словно товарный поезд. Луи не пил давно, правда. Он тусил с парнями по несколько ночей в неделю, но в основном он проводит все свое свободное время с Гарри, пробуя его новейшие десерты и смотря ужасные романтические комедии.       — Гарри, ты в порядке? — он прикрывает за собой дверь, даже не уверенный, для чего он это делает, и осторожно приближается к Гарри. К Гарри, чьи кудряшки слиплись на лбу и шее, а кожа стала светло-розовой. Его глаза блестят, а губы красные.       — Луи, ты здесь! — хихикая, говорит Гарри. Он раскрывает руки для объятия, Луи улыбается и осторожно обнимает в ответ.       — Да, я здесь. Гарри, как долго ты уже пьешь? — спрашивает Томлинсон, после чего смеется, когда Гарри морщит свое милое личико и вытягивает руки перед собой.       — Вот столько! — он показывает шесть пальцев, и Луи не уверен, часы ли это, минуты или количество напитков, но он принимает ответ.       — Все в порядке, love, — мягко произносит он — Я думаю, с тебя хватит, хорошо? Он пытается забрать у бутылку, но Гарри поджимает губы и отодвигает ее в сторону.       — Еще один глоточек, Луи. Последний, — бормочет он, и, черт, Луи так нравится это. Но смотря на это, он все же пытается отнять алкоголь. — Гарри, нет, я думаю, с тебя на сегодня хватит.       Гарри снова качает головой, высовывает язык и передразнивает писклявым голосом. — Я думаю, с тебя хватит.       Луи смеется и прикусывает губу. — Давай же Гарри, просто отдай ее мне, ладно? Я уложу тебя, а утром угощу вкусным жирным завтраком.       — Я не хочу завтракать, я хочу клубничное молоко!       Кричит Гарри, но спустя секунду смущается и начинает хихикать. Луи успевает прикусить щеку, чтобы тоже не засмеяться. Но, черт, он ничего не может поделать, Гарри настолько очарователен, и, честно говоря, Луи никогда не думал, что он будет считать пьяного парня очаровательным.       — Ты не должен пить молоко после пьянки, love, это ненормально. И если ты выпьешь еще хоть немного, у тебя утром будет просто нереальное похмелье, ты меня понимаешь?       Гарри поджимает губы и смотрит на горлышко бутылки. Глубоко вздохнув, он говорит. — Можно я допью? Лу, позволь мне допить и тогда я остановлюсь.       Луи глубоко вдыхает и неуверенно кивает. Он садится рядом с Гарри на ковер и осторожно тыкает большим пальцем в щеку Гарри. — Ладно, это последняя.       — Последняя, — бормочет тот тихо, медленно потягивая содержимое бутылки.       Он действительно пьет медленно, в том-то и дело. А еще он бормочет и невнятно говорит Луи мелочи, которые тот все равно не может понять. Ему удается уловить несколько слов и предложений, но остальное — тарабарщина.       Однако свет отбрасывает на лицо Гарри небольшие тени, и Луи признает, что Гарри все еще выглядит таким красивым, даже несмотря на то, что у него блестящие глаза и покусанные губы. Он постоянно хихикает, и Луи просто сидит рядом с ним и улыбается его глупостям.       Его телефон начинает жужжать, Луи привстает и достает его из кармана, чтобы ответить на сообщения, игнорируя все, что Гарри пытается ему сказать.       От: Зейн: где ты?       Кому: Зейн: у Гарри, не волнуйся. хорошо вам с Лиамом провести время ;)       От: Зейн: ага, в твоей постели ;)       Луи собирается ответить что-то столь же остроумное и саркастическое, когда слышит это. Он слышит это, он действительно слышит это. Громкое, ясное и хорошо сформулированное предложение, как будто Гарри долго практиковался перед тем, как это произнести. Эти слова высасывают кислород из помещения и заменяют его на удушливый яд, от которого мурашки бегут по спине Луи. Он торопливо поворачивается к Гарри, его глаза широко раскрыты, а сердце колотится, чертовски колотится, и он не… он, черт возьми, надеется, что ослышался.       — Что, Гарри? Что ты только что сказал? — осторожно спрашивает его Луи, нервно прикусывая щеку и стараясь делать глубокие вдохи.       Гарри смотрит в ответ стеклянными глазами, пару раз моргает и говорит. — Вот почему мой бывший парень бил меня.       Луи шокировано смотрит на Гарри. Его тело начинает дрожать. — Кто тебя бил, Гарри?       — Мой бывший парень, Марк. Он лапал меня, и после его прикосновений я чувствовал себя грязным.       И Луи… он… Луи… Он не знает, что должен чувствовать, потому что его кровь закипает, а кулаки сжимаются от злости. Но потом он видит лицо Гарри, его красивое и мягкое лицо, и злость вмиг пропадает. Он просто… все, чего он хочет, это обнять Гарри и защитить его. Он просто... как кто-то мог причинить ему боль?       — Вот почему мне все это нравится! Эти вещи заставляют меня чувствовать себя прекрасно, я чувствую себя милым и чистым, — тихо хихикая, продолжает Гарри. — А клубничное молоко заставляет меня чувствовать себя хорошо изнутри!       Луи не знает, когда начинает плакать, но он чувствует, как слезы текут из его глаз, собираясь где-то в груди в форме неверия и горя.       Прежде чем он осознает это, Гарри наклоняется и стирает с его мокрых щек слезы, пьяно бормоча. — Не плачь, Луи, я поделюсь с тобой клубничным молоком, и тогда мы оба будем чувствовать себя хорошо.       Луи чувствует себя разбитым, блять, как будто он переживает заново самые болезненные моменты своей жизни. Он качает головой, пытаясь заставить себя улыбнуться.       — Я в порядке, Гарри, я в порядке. Мы в порядке, — бормочет он сквозь слезы, оборачивая руки вокруг талии парня. Он запутывает руку в его кудрях и прижимает близко к себе.       — Что ты имеешь в виду, Лу? — бормочет Гарри, громко зевая, а его веки опускаются. — Что ты имеешь в виду?       Гарри медленно засыпает, бессознательно прижимаясь к груди Луи, и тот осторожно опускается на пол. Он бормочет глупые мелочи, пока тело Гарри не тяжелеет в его объятиях, а его пьяное дыхание не касается лица Луи. Но он не возражает.       Луи тихо плачет, пока не засыпает, потому что это все, что он может делать прямо сейчас.       x.       Томлинсон просыпается от того, что Гарри выпутывается из его рук. Затем он слышит удушающий звук рвоты.       (Он почти забывает.)       Он смотрит на часы, четыре пятнадцать ярко мигают в его усталых глазах. Однако он встает, чувствуя, как его тело дрожит против его воли, и быстро следует за Гарри в ванную. Он находит его на коленях, слезы капают на край унитаза, пока он опорожняет желудок. Луи делает паузу, после чего осторожно подходит ближе. Он хочет убедиться, что Гарри комфортно находиться рядом с ним.       Когда Луи убеждается, что все в порядке, то садится на край ванной рядом с туалетом и нежно проводит пальцами по кудрям Гарри, убирая их со лба назад. Он чувствует, как его самого тошнит, но по совершенно другой причине.       Гарри поднимает взгляд на Луи, хлюпая носом, и, убедившись, что его больше не рвет, тихо спрашивает.— Что ты здесь делаешь, Лу?       Луи прикусывает губу, проводя большим пальцем по уголкам рта Гарри, чтобы вытереть немного рвоты. Гарри делает смешное лицо, словно пытаясь решить, отвратительно или мило то, что делает Луи.       — Ну, Гарри, — наконец отвечает Томлинсон, вытирая пальцы о свои штаны, — прошлой ночью ты написал мне и попросил прийти, — Гарри кивает на то, что Луи говорит ему, и опирается головой о сиденье унитаза. — И когда я пришел, ты был пьян, — и затем он добавляет, — и… ты сказал… кое-что.       Гарри краснеет и быстро спрашивает. — Что я сказал?       Луи прикусывает губу, пытаясь успокоить дыхание. — Ты сказал, — начинает он мягко, — Что твой бывший парень бил тебя.       Гарри снова рвет. Его рвет, он плачет и кричит, царапая себя руками. Он дрожит, крепко зажмуривает глаза, а из приоткрытого рта вырываются рыдания; он будто сдается, пытается исчезнуть, уменьшиться и обхватывает себя руками. Гарри дрожит, он, блять, дрожит.       Луи прикусывает губу, чувствуя слезы в собственных глазах, когда он становится на колени и обнимает Гарри. Он прижимает его к груди, одной рукой держит голову, а другой водит вверх-вниз по позвоночнику трясущегося мальчика.       Гарри снова тошнит, его тошнит на них обоих, и он рыдает в бессвязных извинениях. — Все нормально, все хорошо, Гарри, все хорошо, шшш, ты в порядке.       Луи видит следы человека, который не должен был их оставлять.       — Прости, прости, — бормочет Гарри, его голос похож на помехи на телефонной линии. Луи прогибается под его тяжестью, но держится.       — Все в порядке, Гарри, все в порядке — это не твоя вина, это никогда не было твоей ошибкой, — он делает паузу, говорит себе быть сильным, быть сильным ради Гарри, потому что ему это нужно. — Идем, — Луи встает, не зная, что делать, и протягивает руку Гарри. — Примем ванну, ладно? После этого я собираюсь отвести тебя на завтрак, мы пойдем в любое место, куда ты захочешь, но после этого мы поговорим, хорошо? — шепчет Луи, убирая волосы парня назад. — Ладно, Гарри? — повторяет он. — Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, — Гарри кивает и сжимает в кулак футболку Луи и утыкаясь в нее носом.       — Хорошо, давай. У нас вся одежда в рвоте, love, — Луи пытается отшутиться, но из его горла вырываются лишь маленькие всхлипы. Он садится в ванну и тянет Гарри за собой. Парень пытается снять футболку, но Луи тут же останавливает его. — Останемся в одежде, хорошо? Сейчас не лучшее время для этого.       Пальцами ног Луи откручивает кран, настраивая теплую воду. Гарри сворачивается у него на груди, тихо плачет и приглушенно что-то бормочет. Его дыхание неприятное после выпитого алкоголя, но Луи притягивает его ближе к себе. Он проводит пальцами по его волосам, тихо успокаивая его и оглядываясь по сторонам в поиске геля для душа. И в этот момент он понимает, почему у него столько разных баночек. Гарри хочет чувствовать себя чистым, он хочет чувствовать себя чистым снова. Все, что они собой представляют — это синяки, удары и кровь, замаскированные в средствах для мытья тела, которые должны сделать его лучше, он просто хочет, чтобы ему стало лучше.       (Неожиданно Луи понимает, что с тех самых пор Гарри не чувствовал себя в порядке. Он прятался и скрывался, и это не придавало ему чувства безопасности.)       — Ладно, как насчет корицы, звучит неплохо, правда? — Луи всхлипывает, пытаясь скрыть дрожь в голосе, когда он тянется к парню (чувствуя удар), обхватывая рукой талию Гарри, и игнорируя то, как его мокрые спортивки неприятно липнут к телу, а затем выключает воду.       — Я помою твои волосы, хорошо? Я хочу позаботиться о тебе, — бормочет Луи, наливая немного шампуня на ладонь и, вспенив его, начинает мягко массировать кожу головы Гарри.       Гарри теплый и податливый, и Луи задается вопросом, как давно он пытается смыть с себя грязные ощущения. Как долго он пытается стереть грязь, чтобы снова почувствовать себя чистым. Как долго Гарри пытается начать чувствовать мягкость.       Луи берет в руки чашку, которая стоит в углу ванной, и заполняет ее водой. Он выливает воду на его голову и смывает с нее шампунь, прикрывая наполненные слезами глаза парня.       Он выливает еще немного геля на руки и нежно забирается пальцами под футболку Гарри, нежно проводя ими по его спине и груди, чтобы смыть с них остатки рвоты. И он просто… он не может представить, что кто-то пытался отнять у него эту очаровательность. Он не может представить, что кто-то пытался разбить его на части, несмотря на его тихие мольбы, он не может представить, как кто-то был неласков с ним.       (У его кожи молочный оттенок, его глаза большие, а сердце еще больше — кто вообще посмел разрушить это?)       Он качает головой, сдерживая рыдание, и быстро смывает с себя рвоту, не заботясь о своих волосах, и нежно встряхивает Гарри. — Ты в порядке, love?       Гарри тихонько всхлипывает, и грудь Луи сжимается, после чего он крепко обнимает парня.       — Все в порядке, Гарри, — тихо говорит Томлинсон, снова перебирая мокрые кудри. — Я собираюсь отвести тебя на завтрак, ладно? И после этого мы поговорим, хорошо?       Гарри кивает, и Луи помогает ему подняться, после чего спускает воду из ванны. Он берет самое пушистое и самое розовое полотенце, которое только может найти, обматывает им голову Гарри и вытирает его кудри, после чего передает его парню и просит уйти в комнату переодеться. Луи быстро достает полотенце из шкафа и для себя и хватает с пола свою грязную одежду, которую оставил здесь пару дней назад. Переодевшись, он предупреждает Гарри, что собирается войти, после чего открывает дверь, чтобы убедиться, что парень тоже уже одет.       Гарри сидит на краю своей кровати, не поднимая глаз, но его щеки покраснели, и Луи понимает, что он все еще плачет, по тому, как его плечи сгорбились и трясутся. Луи подходит, нежно проводя большим пальцем по щекам Гарри, вытирая слезы.       — Пойдем.       *       Гарри бормочет Луи, где он хочет поесть, и они спокойно направляются туда. Гарри не отрывает взгляд от земли, пока они не садятся за столик и не берут в руки меню, после чего Гарри не отрывает взгляд уже от него.       — Закажи, что хочешь, хорошо? Мне все равно, сколько это стоит.       Гарри кивает и прикусывает губу. Луи может точно сказать, что он еле-еле сдерживает слезы.       *       После того, как официант принимает заказ, Луи наклоняется через стол и слегка проводит пальцами по руке Гарри. У него столько вопросов, на которые ему нужны ответы.       — Насколько это было ужасно? — тихо спрашивает Луи, но Гарри лишь хмыкает и пожимает плечами в ответ. Томлинсон вздыхает. — Как долго это продолжалось?       Гарри по-прежнему не отвечает, лишь продолжает кусать нижнюю губу и смотрит на стол.       — Давай, Гарри, сейчас не время вести себя так. Ты можешь мне доверять, ты можешь поговорить со мной об этом, ладно? Я никому не расскажу и не сделаю ничего, что ты не захочешь, хорошо? Я просто хочу, чтобы ты поговорил со мной об этом, love, вот и все.       — Два года, — тихо бормочет Гарри.       — Два года? — переспрашивает его Луи.       — Я не видел его уже два года.       Луи кивает, воспринимая эту информацию с благодарностью. — Как ты смог уйти от него?       Гарри резко вдыхает, слезы наворачиваются на его глаза. — Я уехал, как только накопил денег.       — Ты говорил кому-нибудь об этом?       Гарри качает головой, поднося руку к лицу, чтобы вытереть щеки.       — Почему нет? — мягко спрашивает Луи.       — Они знали.       Луи смотрит на парня в замешательстве. — Что ты имеешь в виду?       — У меня были друзья до того, как я встретил его.       — Ладно, — тихо говорит Луи.       — Я познакомился с ним… когда мне было шестнадцать. Он сказал мне, что я не должен дружить с ними, потому что они не понимают нас, — он делает паузу, — и я сначала не понимал, каким он может быть, потому что он был симпатичным и еще он покупал мне вещи, и уже мог водить машину. Но однажды он разозлился за то, что я продолжал с ними общаться, я попытался с ним поговорить и… он сделал мне больно.       — Почему ты продолжал быть с ним?       — Потому что он извинился и купил мне цветы, он сказал мне, что он никогда не сделает этого снова, а я… я был очень юн, и я не… — он прерывается. — Я не знал. И я продолжал придумывать ему оправдания. Мама всегда говорила моей сестре, что если парень грубо ведет себя по отношению к ней, то это потому что она ему очень нравится, и я просто… я… — Гарри всхлипывает. — Просто синяки выглядели точно так же, как когда он очень крепко целовал меня, и я перестал замечать разницу. И… и… — он снова всхлипывает и судорожно вытирает слезы, катящиеся по его щекам, — И он всегда заглаживал свою вину.       — Мои друзья сказали мне уйти от него, что то, что он делает — плохо, и… и я не знаю, почему я этого не понимал. Просто я считал, что он прав, когда говорил, что они не были моими друзьями, потому что они не могли видеть, какой он хороший, — Гарри вытирает щеки, глотает воздух и быстро продолжает. — Потом мы стали жить вместе. Сначала все было хорошо, потому что я, ну, чувствовал себя взрослым. Но… но потом он стал прикасаться ко мне, когда я этого не хотел, начинал злиться и бить меня, когда я пытался убежать. А потом я… через несколько лет я понял, что это не любовь. Поэтому я открыл тайный счет в банке и откладывал туда половину зарплаты каждый месяц.       — Гарри, — вздыхает Луи. — Мне так… блять… мне так жаль. Я… я… почему ты не сказал мне этого раньше?       — Потому что ты — первый человек, с которым я смог подружиться за два года, Луи! Я не хотел тебя потерять. Я не хочу, чтобы ты бросил меня, — Гарри издает небольшой, надломленный всхлип, и Луи быстро огибает стол, чтобы усесться рядом.       — Гарри, я никуда не уйду, я обещаю, — Луи оборачивает свои руки вокруг парня и прижимает близко к себе, переплетая их пальцы.       (Я никогда не допущу, чтобы моя рука выскользнула от касаний твоих пальцев, обещаю.)       — Ты не думаешь, что я грязный? — рыдая, спрашивает Гарри.       — Гарри, милый, ты уже давно чист.       xi.       Они почти не говорят об этом. Луи пытается спросить у Гарри, хочет ли он получить квалифицированную помощь, или рассказать об этом полиции, или еще хоть что-то. Но от этих слов Гарри сразу же закрывается, начинает рыдать и шептать: «Пожалуйста, Лу, я не хочу говорить об этом». Затем он рыдает еще сильнее, а после этого просит клубничного молока. Луи тяжело вздыхает, приносит ему стакан, а затем оборачивает руки вокруг него и держит в объятиях так крепко, как может.       (Ссора:       — Гарри, «забыть и простить» — это хреновый метод! Ты не должен прощать таких людей! Ты не должен прощать непростительные вещи!       — Убирайся!       — Гарри…       — Я сказал: убирайся!       Луи возвращается на следующий день с бессвязными, но искренними извинениями. Он прислоняется к двери Гарри и говорит через нее.       — Гарри, послушай. Я очень извиняюсь за то, что было вчера. Ты — тот, кто прошел через все это… все еще проходишь… Я просто… я не хочу, чтобы ты думал, что то, что он делал с тобой, было нормальным, потому что это не так. Просто… пожалуйста, впусти меня. Я… я скучаю по тебе.       Дверь открывается, и Гарри тут же налетает с распростертыми объятиями и извинениями, которые он бормотал в шею Луи.)       *       Они становятся ближе. Гарри не скрывает ничего от Луи. Он рассказал ему, что подвергался сексуальному, физическому и эмоциональному насилию, и Луи никогда не задавал лишних вопросов. Он сдерживает дрожь в губах и все слезы, которые грозятся скатиться с его щек; он старается быть сильным для Гарри. Каждая небольшая мелочь, которую Гарри так отчаянно скрывал, наконец-то обретает смысл. Теперь Луи понимает то, о чем раньше даже не догадывался.       Луи проводит большинство своих дней и ночей у Гарри. Они не спят в одной кровати, но раскладывают море подушек и одеял на полу, и в основном спят там вместе.       Луи тратит свободные деньги на то, чтобы покупать Гарри красивые вещи. Вещи, которые он заслуживает иметь. Гарри заслуживает многого. В основном, Луи покупает ему свечи, потому что, когда Гарри впадает в депрессию, горящий огонек и тающий воск успокаивают его. Луи смотрит, как Гарри сидит перед новой маленькой свечой, пока она полностью не погасла, и воздух не наполнился ароматом жевательной резинки.       Иногда они пропускают занятия, открывают шторы, ведущие на балкон, и немного приоткрывают дверь. Они закутываются в одеяла, берут в руки стаканы с теплым клубничным молоком и смотрят на то, как подтаявший снег падает с неба. Луи красит ногти Гарри в теплые тона, чтобы согреть его тело. Между перерывами Луи нежно целует костяшки его пальцев, вызывая тем самым нежный румянец на щеках.       Луи просто так любит Гарри, что это причиняет боль. Он не заботится о том, насколько очевидно это выглядит. Он хочет, чтобы Гарри знал, что он любит его; он хочет, чтобы он знал и чувствовал это, понимал, что существует хорошая любовь.       Но, по правде говоря, это все, что Луи может сделать. Он может делать мелкие, незначительные вещи, намекающие на его чувства, но он не может просто сказать это или что-то инициировать между ними двумя. Гарри столько всего пережил, и Луи не может причинить ему боль, напугать или каким-либо образом разрушить их близкую дружбу. Он должен убедиться, что с Гарри все в порядке — это важнее его собственных желаний и потребностей, это важнее — и он надеется, что однажды что-то произойдет между ними. Надеется, что однажды Гарри будет в порядке.       (И он знает, что Гарри никогда не будет в порядке, не после того, что случилось. Громкие звуки всегда будут пугать его, стены, выкрашенные в светло-коричневые и красные пятна, всегда будут заставлять его морщиться. Луи не ждет, пока Гарри будет в порядке, он ждет, когда он будет достаточно стабильным. Он ждет, когда Гарри подпустит его ближе.)       — Да они, блять, буквально трахаются везде, — говорит Луи, делая паузу для того, чтобы откусить бутерброд. Гарри сидит напротив него, хихикает и вертит соломинку от своего молочного коктейля, — А я сижу такой и говорю: «Эй, ничего, что у меня-то есть только мои пальцы», — Луи закатывает глаза, наблюдая, как Гарри давится соломинкой своего молочного коктейля, подавляя смех.       — У тебя нет, типа, фаллоимитатора или чего-то в этом роде? — застенчиво спрашивает он.       Луи в ответ только пожимает плечами. — Да я не так часто и снизу-то был, если честно.       Гарри кивает, на этот раз потягивая свой напиток без смеха.       — А у тебя? Держу пари, у тебя есть что-нибудь такое, — Луи насмешливо приподнимает брови, наблюдая, как Гарри ухмыляется поверх соломинки и краснеет.       Он слегка смеется и смущенно смотрит на стол. — Больше нет.       — Подожди, что? — переспрашивает его Луи. — Что ты имеешь в виду, что больше нет? Что с ним случилось? — спрашивает он почти испуганно. — Ты его сломал?       Гарри в ответ только фыркает. — Моя задница не ломала дилдо, Луи Томлинсон, — отвечает он в притворной защите, пытаясь выглядеть потрясенным, но вместо этого выглядя очень, очень мило.       Луи прищуривается и, ухмыляясь, спрашивает. — Ты потерял его? — Луи делает паузу. — Если да, то пытался поискать его в своей заднице?       Гарри снова фыркает, на этот раз обхватив губами соломинку, издавая булькающие звуки в своем молочном коктейле, когда смеется. — Боже, — начинает он, — Я бы и не додумался поискать его там.       Луи закусывает губу, чтобы скрыть улыбку, кладет локти на стол и, наклонившись, с интересом спрашивает. — А если серьезно? — тихо шепчет Луи. — Что с ним случилось?       Гарри вздыхает и отодвигает стакан подальше. — Я… э-эм, — он прочищает горло, и предыдущее выражение игривости моментально пропадает с его лица, — Он не, эм, не позволял мне иметь такие вещи.       — Ох.       — Да.       Луи хмурится, наклоняется через небольшой обеденный стол и нежно прижимается большим пальцем к внутренней части локтя Гарри. Кожа там самая мягкая, уязвимая и деликатная. — Почему ты просто не купил себе его?       Гарри пожимает плечами. — Я-я не… — он замирает, прикусывает губу и слегка качает головой.       — Ты боишься? — мягко спрашивает Луи.       Гарри поднимает глаза и ловит взгляд парня. Луи знает ответ.       — Хочешь, мы купим его тебе? — осторожно спрашивает он с любопытством.       Гарри краснеет, снова отводя взгляд.       — Эй, — Луи садится ровнее, нежно касается пальцами подбородка Гарри и разворачивает к себе. — Я только что рассказал тебе о том, что сую себе в задницу пальцы, будто говорю о погоде. Мы же лучшие друзья, мы можем говорить о таких вещах. У тебя нет причин испытывать неловкость или бояться чего-то, — Гарри снова краснеет, и Луи закатывает глаза. — Серьезно, Хаз. Зейн показал мне, как дрочить. В буквальном смысле, он схватил мой член и показал мне, как это делается.       Гарри фыркает и испуганным взглядом смотрит в ответ. — Ты серьезно?       — Да, — серьезно отвечает Луи, после чего на его лице появляется улыбка. — Он ночевал у меня, когда я впервые проснулся со стояком. Я был был чертовки напуган, — Гарри смеется громче, а Луи усмехается, — Это не шутки, мистер Стайлс, я думал, что мой член сейчас отвалится!       Гарри кладет руку на живот, откидывает голову назад и громко смеется. Его смех громкий и беззаботный, а на его щеках появляются две ямочки. Луи так любит этого парня, так сильно любит.       Луи начинает смеяться и сам, наблюдая за тем, как парень рядом с ним смеется.       — Не могу в это поверить, боже мой.       Луи любяще закатывает глаза. — Да, и я поверить не могу, что у тебя нет дилдо. Так не годится, — цыкает он. — Нам все равно придется покупать подарок для этих голубков. Как насчет чего-нибудь смущающе-извращенного для них, и новенького резинового члена для тебя?       Гарри фыркает в неизвестно-какой-раз за этот день краснеет, и Луи воспринимает это как согласие.       *       — Луи, это дорого, — шепчет Гарри, кусая губы и рассматривая игрушки в темном магазине.       — Просто найди то, что тебе понравится, хорошо? — Луи проводит пальцами вдоль спины Гарри, ощущая, как парень начинает дрожать под его прикосновениями. — У меня есть сбережения, Хаз. Я не такой уж и бедный студент.       Гарри вздыхает, косясь на Луи, чтобы увидеть, лжет ли парень. Он снова вздыхает и через секунду кивает. Он скользит глазами по стеллажу и рассматривая различные формы анальных пробок и анальных шариков, съеживаясь от вида огромных дилдо. Есть также стеллаж с различными бандажами. И кучей латекса. Гарри растерянно смотрит на Луи.       — Ну же, Хаз, ты знаешь, что хочешь его, — Луи хватает тридцатисантиметровый дилдо с небольшими пупырышками, и… о, да, он еще и вибрирует. На коробке написано: «Вибростимулятор простаты», и глаза Гарри широко распахиваются. Его щеки вмиг становятся огненно-красные, заставляя Луи рассмеяться и поставить вибратор обратно на полку. — Нам придется поработать над этим, — дразнит его Луи. — Но пока что… как думаешь, с каким ты справишься?       Гарри закатывает глаза на комментарий Луи и пробегает пальцами по выпуклостям красного дилдо среднего размера.       Луи вздыхает и осматривается вокруг, пока его взгляд не падает на приличных размеров вибратор розового цвета с блестками. Ага, думает Луи, это то, что нужно.       Он быстро хватает Гарри за руку, сплетает их пальцы и тащит его к полке. Гарри спотыкается, но следует за ним, глядя на Луи в замешательстве, а также вниз на их переплетенные пальцы.       — Вот этот, Гарри. Это то, что тебе подойдет, — улыбается Луи, особенно когда понимает, что Гарри не отпускает его руку.       Гарри берет его свободной рукой. Его щеки чуть ярче розового цвета игрушки, и Луи может сказать, что он сдерживает улыбку.       — Симпатичный, — бормочет Гарри.       — Хочешь его?       Гарри краснеет, смотрит на цену и тут же хмурится. — Лу, это слишком дорого, я не могу себе его…       — Тише, — отвечает Томлинсон, забирая у Гарри дилдо и поворачиваясь, чтобы заплатить за него. Он все еще держит Гарри за руку и тащит его вперед. Луи думает, что его рука очень хорошо подходит к руке Гарри.       — Луи, ты не должен…       — Гарри, успокойся, — резко отвечает Луи. — Я. Хочу. Купить. Его. Для. Тебя, — четко произносит он каждое слов, хлопая членом по носу Гарри.       — Прекрати, — смеется Гарри, скуля и смахивая дилдо от своего лица.       Луи ухмыляется и еще раз ударяет парня по носу.       Он думает, что это любовь.       *       — Лучше бы ему не валяться без дела, Гарольд, — говорит Луи, дразня парня после совершения покупки, и вручает Гарри черный пакет с эмблемой магазина, который лишь закатывает глаза. Они больше не держатся за руки, но и дуться Гарри перестает.       Они идут через торговый центр, Луи, закатывает глаза каждый раз, когда Гарри шепчет «спасибо, Лу»; и Луи пытается делать вид, что это не звучит так уж мило, но черт, это правда мило. Все это продолжается до тех пор, пока Луи не видит вывеску «Скидка на все 50%». Он останавливается, и Гарри медленно останавливается чуть впереди него.       Это магазин нижнего белья, прекрасный, маленький магазин нижнего белья. А еще у Зейна и Лиама сегодня годовщина — полгода вместе — и вот почему они с Гарри выбрались в центр города. Они ищут им подарок, потому что полгода — это серьезная дата.       Во всяком случае, он думает, что женское белье — прекрасный подарок, потому что, если честно, Луи не знает, что еще можно им подарить: конфеты, цветы, смазка (определенно, не смазка, потому что он, если честно, уже устал от того, что они трахаются на каждом предмете мебели, который у них есть). Так что Луи думает, это идеальный вариант, потому что это немного извращенно, но это не совсем то, чем его друзья действительно бы увлекались. На самом деле это пустая трата денег, но в хорошем смысле. Луи ничего не хочет слышать. Вывеска большая, розовая и манящая, и гласит «Скидка на все 50%».       Гарри понимающе улыбается, и они входят внутрь. Луи быстро хватает с полки подвязки, женские чулки и корсеты. Он также хватает пару трусиков и бюстгальтер, и думает, что это то, что нужно. Зейн, вероятнее всего, умрет от смеха, а Лиам — от смущения. Вокруг него много черного, и красного, и кружевного, и еще множество вещей, которые он понятия не имеет, как надеть. Это дешево и забавно, и он даже позаботился о том, чтобы подобрать размер, который, вероятно, подойдет им обоим, ну, просто на всякий случай. Он отличный лучший друг.       После того как он заканчивает с выбором, добавляя в корзину ванильный лосьон, Луи замечает, что Гарри нет рядом. Он оглядывается вокруг — безрассудный страх моментально сковывает его тело.       Но потом он замечает парня. Его коричневая курчавая голова наклонена вниз, и он рассматривает трусики на небольшом стенде. Он с нежностью скользит пальцами по кружевам мятного цвета, его губа зажата между зубами, а на его лице застыло любопытство. Луи клянется, что он точно знает, о чем он думает.       — Хочешь их?       Гарри испуганно поднимает взгляд и тут же краснеет.       — Хм, нет, все хорошо, — он мягко улыбается, и Луи закатывает глаза.       — Да ладно, давай купим их. Можешь взять еще несколько. Я не знаю, как долго эта распродажа продлится, а ты, может, узнаешь, что у тебя есть пунктик на трусики. Ну, если ты понимаешь, о чем я, — подмигивает Луи, и Гарри краснеет еще сильнее.       — Ты не можешь тратить все свои сбережения на меня.       Луи закатывает глаза, перекладывая корзину с вещами в другую руку.— Честно, Гарри, у меня есть деньги, и мне нравится покупать тебе вещи, — Луи смотрит на стойку с нижним бельем, — кроме того, — ухмыляясь, говорит Луи, — они будут хорошо смотреться на тебе.       Глаза Гарри загораются, и он прикусывает губу с почти притворной невинностью. — Правда?       — Конечно, малыш, — отвечает Луи, делая вид, что не видит, как Гарри слегка улыбается.       Между ними повисает небольшая пауза, после чего Гарри улыбается и снова спрашивает.— Могу я хотя бы заплатить за них? — на его губах ухмылка, и Луи делает вид, что не замечает ее.       Вместо этого он стонет и насмешливо говорит. — Честно, малыш, ты отплачиваешь мне тем, что позволяешь жить с тобой бесплатно. Клубничное молоко, должно быть, очень дорогое.       Гарри улыбается шире, оглядываясь на трусики. — Я просто чувствую, что ты мой сладкий папочка или что-то в этом роде.       Луи громко смеется. — Ох, котенок, тебе просто стоит назвать меня «папочкой», и папочка купит для тебя все, что хочешь.       Гарри закатывает глаза, но тем не менее берет мятные трусики.       — Как ты думаешь, папочка может выбрать мне еще одни трусики? — говорит он с сарказмом, но Луи знает это ощущение, которое разрастается в его животе.       Луи ухмыляется, перебирает вешалки, пока не замечает шелковистые, бледно-розовые трусики с белыми кружевными бантиками по бокам. Они нежные и очаровательные, и Луи знает, что они идеальны.       К концу дня Луи тратит больше ста пятидесяти долларов, но он не возражает. Ведь у Гарри теперь есть новый дилдо и шесть пар трусиков. Его живот скручивается, когда он представляет Гарри в них. Кроме того, у его лучших друзей есть странное нижнее белье на случай, когда они решат принять эту сторону своей сексуальной жизни. Замечательно.       xii.       Это тот редкий случай, когда Луи нет в квартире Гарри. Он мог бы быть там, но у Лиама и Зейна сегодня вечером запланировано свидание, которое да, не должно касаться его, но касается, потому что Лиаму нужно неделю присматривать за кошкой своего кузена, пока он в какой-то важной командировке. Так что сейчас Луи дома, сидит на диване, на котором, он уверен, парни занимались сексом, наблюдая за толстым рыжим котом, который даже не может сделать сальто. Видимо, двоюродный брат Лиама очень привязан к нему, так что ладно.       Луи щелкает по каналам, переключая сериалы, которые он смотрел раньше, но бросил, потому что трудно наверстать упущенное, когда ты пропустил уже сто серий, а все потому, что Гарри для него важнее.       Он находит какое-то шоу про кошек и включает его, а затем берет в руки жирного кота и тычет его мордой в экран. «Твоя семья!» — кричит Луи, только по той причине, что крик казался уместным в данный момент. Но, видимо, коту это не нравится: он мяукает и кусает его за мизинец, и Луи сразу же решает, что он ненавидит кошек. Сильно.       Луи сует в рот раненый мизинец и ложится обратно на диван, слыша вибрацию телефона. Он протягивает руку, понимая, что это от Гарри, а затем он также понимает, что это первый раз, когда Гарри написал ему сообщение за весь день, и он начинает волноваться, возясь с паролем своего телефона, чтобы увидеть сообщение.       От: Кудряшка: этого достаточно для того, чтобы расплатиться? х       И-и, ох.       Луи кусает губу. Фотография на телефоне заставляет его смущенно захныкать, медленно скользя глазами по маленькому экрану. Он не знает, дышит ли он.       На фотографии изображена голенькая попка Гарри, его молочные ягодицы обтянуты тонким шелком, который идеально облегает его изгибы и кремовые бедра. Блять. Его задница выглядит потрясающе. Непристойно и абсолютно фантастично.       Луи быстро печатает ответ, прикусывая губу и просто, блять.       Кому: Кудряшка:): более чем. блять, ты выглядишь великолепно.       Луи не думал, что этим вечером ему придется стягивать с себя штаны, а его член встанет и будет краснеть, зажатый в руке, но это именно то, что происходит, когда он смотрит на изображение. Он смотрит на бледную кожу Гарри; все его мягкие изгибы и пышные формы. Маленькая попка Гарри, похоже, специально создана для этих изящных, маленьких трусиков, которые неприлично обтягивают его кожу и, блять. Луи такой твердый, а Гарри такой милый.       Черт возьми, блять.       От: Кудряшка:): играю со своей новой игрушкой х       И Боже, Луи стонет, закрывает глаза и начинает быстрее скользить рукой по члену. Он даже не может припомнить, когда в последний раз так сильно возбуждался. Особенно так быстро, блять. Но он не может винить свое тело за то, что оно ведет себя так, будто бы ему снова шестнадцать. Трусики, дилдо и Гарри. Чертовски непристойно.       Кому: Кудряшка:): да? я надеюсь ты думаешь обо мне       Он не думает о том, что происходит прямо сейчас, что происходит между ними. Он не думает о том, что все это значит, потому что не может. Все, что он делает, это прижимает большой палец к своей щели, кусая губу, чтобы перестать хныкать, и надрачивает член в руке. Луи представляет Гарри, раскинувшегося на своей прекрасной постели, и свет гирлянды, мягко отбрасывающий красивые цвета на его жемчужную кожу, покрытую потом. Его трусики отодвинуты в сторону, чтобы предоставить доступ розовому дилдо, которым он себя трахает. Тихие стоны срываются с его клубничных губ, и Луи знает, что он исчез, даже не начав.       От: Кудряшка:): всегда х       К сообщению прикреплено фото розового вибратора, зажатого между губ Гарри, глаза парня закрыты, а щеки впалые, и Луи предполагает, что он сосет его. Красные губы контрастируют со светло-розовым вибратором, и Луи видит мягкое свечение желтой гирлянды на его лице. Легкий румянец нежно выделяется на его щеках, и Луи, боже, он на грани.       Он не может… он даже не может ответить, поэтому быстро нажимает на кнопку быстрого набора Гарри, и через несколько мгновений слышит из динамика задыхающийся стон, и скулит в ответ. — Блять, Гарри, ты такой… я так… — он замолкает, сжимая руку чуть сильнее у основания, и через секунду слышит в ответ крошечный вздох.       — Луи, — задыхаясь, стонет Гарри, и Луи слышит звуки резины, и смазки, и он знает, что дилдо сейчас внутри парня, — Все для тебя.       Луи задыхается, и с его губ срывается стон. — Ты так хорошо выглядишь Гарри, ты такой хорошенький. Блять… — и Луи знает, что он двигает рукой слишком быстро, и Гарри, наверное, может услышать это сквозь телефонную линию, но он такой твердый; смазка выделяться с кончика и головка покраснела так сильно. Живот сковывают знакомые спазмы наслаждения, и, черт, он чертовски близко и больше не может сдерживаться. Потому что этот милый скулеж Гарри подталкивает его, и Луи размазывает предэякулят, выделяющийся с его кончика. — Можно… еще одну фотографию? — шепчет Луи и закрывает глаза, слыша, как Гарри издает небольшой стон, что, предположительно, можно принять за согласие.       Через мгновение он получает фотографию, где Гарри лежит на спине, его ноги подняты вверх, половина вибратора торчит из его задницы, пока он трахает себя им. Красная головка члена сексуально выпирает из верхней части розовых шелковых трусиков, и все, что Луи может произнести, это:       — Блять… ты такой красивый… Гарри… ох, — и через секунду он кончает с именем Гарри на губах.       Луи дрожит на диване, чувствуя себя глупо и блаженно. Его дыхание прерывистое и неровное, веки тяжелые, а рот немного приоткрыт. Он слышит, как Гарри кончает через некоторое время, громко выкрикивая его имя. Теперь Луи хочет слышать свое имя только так из губ Гарри. И никак по-другому.       Через мгновение раздается тихий смех, и Луи, не сдерживаясь, тоже начинает смеяться, чувствуя, как его сердце начинает трепетать. Он задумывается, достаточно ли это подходящее время, чтобы рассказать Гарри, что он уже давно влюблен в него, но сразу же передумывает, потому что Гарри отправляет ему фото своего животика с белыми каплями спермы. Ебать.       xiii.       Дело в том, что они не… они не говорят об этом.       Фактически, прошел почти месяц с тех пор, как это произошло, и ни один из них не поднял эту тему.       На следующий день после того, как это все произошло, Луи направился прямиком к Гарри. Гарри просто покраснел, улыбнулся и впустил его, как и всегда. Они не говорили о случившемся, у них нашлись другие темы для разговора: например, астрономия, пока они пили клубничное молоко, Зейн и Лиам, пока красили ногти, а затем за обедом в маленьком кафе они решили подшутить над Найлом. И все происходит так, будто ничего не произошло, и это немного расстраивает Луи.       Луи хочет Гарри так сильно. Он хочет обнять его и поцеловать, дать ему понять, насколько он привлекательный, и он хочет, блять, просто прикоснуться к нему. Прикасаться везде, мягкими кончиками пальцев и нежными губами. Он так влюблен, но не может заставить себя сказать об этом Гарри, потому что очень напуган.       Луи не забывает тот момент. Он замечает, как Гарри становится более приставучим, он не возражает против прикосновений Луи и сам тянется к нему. Он замечает, как щеки Гарри краснеют при определенных вещах, то, как он хихикает ему в шею, и то, как Гарри добавляет мягкие комплименты. Также Луи замечает, что, когда он наклоняется, из-под узких джинсов выглядывают фиолетовые, кружевные стринги, а еще он слышит, как Гарри стонет его имя в душе достаточно громко, чтобы Луи услышал его, когда сам лежит уже завернутый в одеяло. Он знает, что Гарри хочет его так же сильно, как и он сам, но, видимо, он тоже боится сделать первый шаг.       (Но Луи не может сделать первый шаг. Не может.       Не может, потому что Гарри прошел через многое, и Луи должен знать, что Гарри уверен в этом на все сто процентов. Он боится, потому что не знает, что теперь Гарри понимает под словом любовь — он не знает, боится ли он ее, хочет ли он когда-нибудь еще снова влюбиться или, возможно, он уже влюблен.       Однажды ночью, когда они, свернувшись калачиком, уютно лежат в постели, Гарри прижимается своими губами к его. Через секунду он отстраняется, переворачивается, бормоча тихое «спокойной ночи, Лу». Луи пару раз моргает, касается губ кончиками пальцев и улыбается в ладонь, чтобы сдержать счастливое хихиканье.)       Прямо сейчас жидкостью для снятия лака Луи убирает темно-зеленый цвет с ногтей парня, так как Гарри решает, что теперь он хочет, чтобы они были желтыми. Луи быстро совершенствуется в этом деле, и Гарри разрешает ему это делать все чаще и чаще.       — Они уже пробовали твой подарок?       Луи ухмыляется. — Они делают вид, что ненавидят его? Притворились, что были возмущены им. Но спустя неделю знаешь, что я заметил? — Гарри заинтересованно кивает на слова Луи, прикусывает губу и наблюдает за тем, как ресницы Луи касаются щек. — Через неделю я замечаю, что пакет больше не валяется в гостиной, но я особо об этом не задумывался. А затем в корзине с грязным бельем я вижу трусики.       Глаза Гарри расширяются.— Нет.       Луи кивает, ухмыляясь.— Так что я отправил Зейну фотку? Он умолял меня не рассказывать об этом Найлу, и спросил, где я покупал им белье.       Гарри смеется, его глаза сверкают— Значит, им это нравится?       — Приятель, ты даже не представляешь себе, насколько. На прошлой неделе я искал свои черные джинсы, и вся корзина была буквально заполнена только дамским бельем.       — Нет, — шокировано произносит Гарри снова.       — Ооо, да.       xv.       Луи не собирался этого делать.       Он действительно не собирался. Но Найл прислал ему сообщение с вопросом, не хочет ли он сходить перекусить, и Луи шел в ресторан, когда увидел это.       Она лежала на небольшой белой подставке, золотая, сверкающая и идеальная. Все, о чем Луи мог думать во время обеда с Найлом, это о том, как красиво она будет смотреться поверх шоколадных кудрей Гарри, с ней он будет выглядеть приторно-сладким и особенным, и Луи знал, что он должен купить ее. Он должен увидеть нахальную ухмылку парня, когда эта вещичка запутается в его кудрях, должен услышать, как он спросит, похож ли он на маленькую принцессу, и, блять, Луи тратит тридцатку за эту чертову диадему.       И он, правда, не собирался покупать еще и трусики. Но когда он идет и проклинает себя за то, что ведет себя так нелепо, то видит их в витрине маленького бутика. Они такие милые, такие нежные. Розовая надпись «принцесса» вышита на задней части, вокруг которой налеплены маленькие золотые блестки, и, черт, Луи понимает, как гармонично они будут смотреться с диадемой. Он должен купить их.       Может, он слабовольный, но он не может устоять.       Луи засовывает два этих предмета, завернутые в розовую ткань, в маленький подарочный пакетик с гребаными кружевными оборками, и да, он жалок.       Однако он игнорирует все это. Он идет к Гарри, чтобы провести с ним время, наблюдает за тем, как его губы изгибаются в улыбку, щеки загораются, а смех льется из губ. В самый жаркий день лета он ерошит рукой ему волосы, неосознанно примеряет обновки. Они пьют клубничное молоко, ходят на свидания во время обеда и смотрят фильмы, которые оставляют их эмоционально опустошёнными. Луи также моет ему спину, когда Гарри слишком слаб, чтобы сделать это самостоятельно, и с нежностью смотрит на то, как его кудри смешно подпрыгивают, когда он танцует у себя на кухне утром.       (По пути Луи замечает лосьон и блестящий бальзам для губ и он правда не хотел их добавлять к подарку, но это неизбежно.)       Смелость приходит, когда Гарри печет вафли в форме короны на чертовой вафельнице для принцесс, и Луи уверен на сто девять процентов, что Гарри — реальная, чертова принцесса. Он красивый, мягкий и грациозный, и Луи не может перестать думать о том факте, что Гарри мог бы легко вписаться в Диснеевский фильм. У него большие глаза, как у олененка, и прекрасные кудри, и Луи безнадежно влюблен в мальчика. Так что, черт возьми, ему нужна корона.       Поначалу он чувствует себя немного — очень — смешным, потому что, черт возьми, знает, что Гарри на самом деле не принцесса. Он просто самый красивый мальчик во всем мире, которому выпала плохая колода карт. Просто Гарри действительно заслуживает того, чтобы с ним обращались как с принцессой и чтобы у него были красивые вещи. Однако это не для того, чтобы он чувствовал себя хорошо по этой причине, и это не имеет ничего общего с тем, что с ним случилось.       Гарри действительно самый добросердечный человек, которого знает Луи, а розовый цвет, кружево и мягкость только добавляют ему нежности. Что-то настолько нежное, мягкое и чертовски сильное заслуживает хорошего обращения. Луи просто очень хочет иметь возможность поцеловать мальчика, обнять и прикоснуться к нему, скользнуть нежными кончиками пальцев вниз по его спине.       Он просто, блять, влюблен.       Итак, вот он, закусив губу, несет пакетик дрожащими пальцами, от которого у него скручивает желудок. Он нервничает — и пытается напомнить себе, что это Гарри, краснеющий и бормочущий Гарри, но, господи, он так нервничает, а ведь он даже купил мальчику чертов фаллоимитатор, ради всего святого.       (Луи просто так сильно в него влюблен, он никогда прежде не чувствовал такие сильные чувства к кому-то. Он никогда так не боялся кого-то потерять.)       — Дверь открыта, — слышит Луи знакомый голос с другой стороны. Он осторожно входит, глубоко вдыхая знакомый запах смеси воска и муки и чего-то, что принадлежит только Гарри.       — Эй, Лу… это что? — спрашивает Гарри, выходя из кухни в мягких, черных штанах и белой футболке.       — Ох, э-эм… я принес тебе кое-что, — застенчиво улыбаясь, отвечает Луи, ставит пакет на журнальный столик и идет на кухню, откуда только что пришел Гарри.       — Могу я посмотреть? — звонко спрашивает его Гарри.       — Да, конечно, смотри. Я пока возьму что-нибудь попить, — отвечает Луи, нервно наливая себе стакан клубничного молока. Он пьет медленными глотками, прислушиваясь к шороху ткани и любопытных пальчиков. Затем наступает тишина, глубокая и явная тишина. Луи хочет вернуться в гостиную, снять напряженность, которая медленно поднимается от кончиков его пальцев, но в ту же секунду слышит мягкий топот ног Гарри, щелчок закрывающейся двери и замирает.       Он не двигается, может быть, даже не дышит пару минут, просто ждет. Луи слышит еще один щелчок двери, в этот раз открывающейся. Мягкий кашель заполняет каждый уголок кухни, Гарри смущается и робко говорит. — Луи?       Луи отрывает взгляд от стола и заставляет себя встретиться глазами с Гарри. Он скользит взглядом по его телу и… о блять.       Корона располагается немного криво, и она явно запуталась в его каштановых волосах, его белая футболка изящно висит на худых плечах и ключицах. С замиранием рассматривая каждую деталь его гардероба, Луи замечает, что через подол ткани отчетливо просвечиваются красивые, розовые трусики, которые плотно обтягивают его бедра, также он замечает выпирающий контур его члена, прижимающегося к бедру, а тонкое кружево подчеркивает его задницу. «Принцесса» написано на задней части трусиков, и Луи знает, что задержал дыхание.       — Блять, Хаз, — шепчет Луи, делая осторожный шаг ближе, затем еще один. Гарри ничего не делает, Луи подходит вплоть до того, что чувствует, как дыхание Гарри мягко касается его лица. Его руки двигаются без его собственного разрешения, он кладет их на бедра парня, медленно поднимает вверх белую футболку и скользит ладонью по горячей коже. Не отрываясь, он смотрит на то, как белая кожа гармонично сливается с нежного цвета трусиками. Он красивый.       — Может… — одновременно начинают они, глядя друг другу в глаза.       — Что? — спрашивает Гарри, затаив дыхание, его глаза мерцают.       Луи качает головой, кусая нижнюю губу. — Ты первый.       Гарри краснеет и прикусывает губу. — Может, ты хочешь помочь… мне… с… эм… лосьоном?       Луи моргает, чувствуя, как начинает кружиться голова, словно он не получает достаточного количества кислорода, спустя секунду он кивает. Гарри краснеет, стая маленьких бабочек моментально заполняет его живот, он переплетает их пальцы вместе. Он ведет Луи в свою спальню, словно парень еще не знает, где она находится.       Гарри нерешительно ложится на кровать, хватает лосьон из подарочного пакетика и передает его Луи.       Луи кусает губу, пытаясь напомнить себе, что надо двигаться, глотать, и дышать. Он осторожно садится между ног Гарри и, затаив дыхание, тихо спрашивает. — Эм…все в порядке? — спрашивает он, затаив дыхание.        Гарри кивает, приподнимаясь на локтях, диадема немного сползает с его головы.       Луи наливает немного лосьона с запахом сладкой ваты себе на руку, распределяет между ладонями, а затем осторожно начинает втирать его в ногу Гарри. Сначала он медлит, но через какое-то время его движения становятся уверенными. Луи прижимает пальцы к пятке парня, поглаживает кожу на ней круговыми движениями, затем переходит к лодыжке, любуясь розовыми ногтями на ногах, которые накрасил ему вчера. Он не знает, зачем он это делает — может, потому, что чувствует себя немного пьяным — но поднимает ногу Гарри и сгибает таким образом, что можно было поцеловать маленькие пальчики. От этих действий парень начинает смеяться и тихо хихикать.       Луи медленно прокладывает свой путь вверх по гладким бритым ногам Гарри, слегка надавливая на колено. — Ты хочешь… чтобы я, эм, поднялся выше? — спрашивает его Луи, кружа у молочной кожи колена. Луи поднимает глаза и видит, как щечки Гарри стали розовыми, а сам он нервно прикусывает нижнюю губу между зубами.       Гарри кивает, его реснички-бабочки трепещут на скулах.       Луи качает головой и наливает немного больше ароматизированного лосьона себе в руку, а затем осторожно, мягкими движениями, начинает втирать его в мягкую кожу выше колен. Он покрывает ее золотистым маслом и упивается плотной кожей его бедер. Он трет ее, пока не доходит до линии трусиков, и Луи даже не осознает, как высоко добрался, пока Гарри не издает резкий вдох, отчего и сам Луи резко вдыхает.       Затем он переходит к другой ноге, делая то же самое, так мягко погружаясь в тишину комнаты, заставляя себя не позволять глазам скользить выше того места, где его руки втирают крем.       Когда Луи заканчивает с ногами Гарри, он подползает выше. Гарри по-прежнему опирается на локти, его грудь и голова немного возвышаются над поверхностью кровати. Луи блуждает голодным взглядом по телу Гарри, его пальцы аккуратно приподнимают подол футболки, и пальцы проходятся по тазовым косточкам, посылая дрожь вверх по рукам. — Могу я.?       Гарри смотрит на Луи снизу вверх, их лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга, и он кивает, губы его дрожат, а глаза сияют.       Он ложится на кровать, поднимает руки вверх, так, чтобы Луи мог снять футболку через голову — и в итоге диадема падает на пол. Луи нервно смеется, нежно устраивая ее на прежнем месте и параллельно убирая локоны, которые падают ему на лицо. — Принцесса, — бормочет он себе под нос.       Гарри прикусывает губу, его глаза сияют, когда он наблюдает, как Луи нежно втирает лосьон в его живот и грудь, заставляя мальчика хихикать, когда щекочет животик вокруг пупка. Его большие пальцы скользят по хрупким ключицам, размазывая лосьон по плечам, а затем вниз по рукам.       Заканчивая покрывать последний кусочек кожи лосьоном, Луи переплетает их руки, не зная, что делать дальше. Он смущается и нерешительно смотрит вверх. Парень с трудом сознает, что до сих пор сидит у Гарри на бедрах, все еще нависая над ним.       — Луи, — шепчет Гарри хриплым голосом, — Пожалуйста, поцелуй меня.       Луи сглатывает, глядя вниз на свои руки. Его сердце бешено колотится, щеки красные, а тело уже горит в огне. — Ты уверен?       — Да, — вздыхает Гарри, сжимая его руку. Это так интимно, так нежно, что мир на секунду содрогается.       — Я не хочу причинить тебе боль, — шепчет Луи, глядя на их руки.       — Ты не причинишь, Лу, я обещаю, — он делает паузу, — Я прошу тебя, пожалуйста.       Луи глубоко выдыхает, наклоняясь вниз, и прислоняется лбом ко лбу парня. Его губы всего в миллиметре от губ Гарри, так близко, так рядом. — Я люблю тебя, знаешь, — шепчет он.       Гарри поднимает голову, касаясь губами губ Луи. — Я тоже тебя люблю.       Сердце Луи трепещет, как ресницы Гарри, когда он слишком сильно смеется, а его желудок продолжает прыгать вслед за восходом и заходом солнца. Звезды мерцают в глазах Гарри, и черные дыры постепенно поглощают их. То, как глаза Гарри скользят вниз между слишком близко расположенными лицами, заставляет Луи прижаться губами к губам Гарри; нежно, долгожданно, правильно. Через секунду Луи отстраняется, наблюдая за тем, как глаза Гарри широко распахиваются, и целует его снова. Медленно, мягко и томно, их носы касаются друг друга.       Всепоглощающее чувство горячего языка Гарри, который давит на его губы, подводит Луи к краю, и он добавляет большего давления между ними, раздвигает губы парня, позволяя Гарри скользнуть языком в его рот и получить все медленные поцелуи, которые он захочет. Это так медленно, так чувственно, он так долго об этом мечтал. Когда Гарри медленно скользит пальцами под футболку Луи, проходится кончиками по ребрам и прижимает его ближе к себе, Луи запускает свои пальцы в кудри Гарри и легонько тянет за них.       Луи оставляет засосы от челюсти и до ключиц Гарри, даря его телу мягкость, нежность и столько любви, что он даже не уверен, что Гарри чувствует эти прикосновения, но затем он бормочет. — Это то, как и должно быть?       Его сердце разбивается на кусочки, и он продолжает целовать щеки Гарри, его веки, лоб, губы.       — На что это похоже?       — На безопасность.       И Луи знает, что это нормально. Все будет хорошо.       Поэтому он целует Гарри крепче, вдыхая воздух в легкие при каждом влажном скольжении языка о язык. И когда Гарри прижимается к нему, позволяя тихому всхлипу сорваться с его прекрасных губ, Луи не сдерживает его бедра и не говорит ему притормозить, вместо этого он прижимает его ближе, целуя еще сильнее, чем раньше.       — Ты такой красивый, Гарри. Моя принцесса. Такой хорошенький, — шепчет он в губы, осторожно скользя руками по бокам, поглаживая горячий член сквозь ткань. Тот в ответ громко стонет и подается прикосновениям, позволяя Луи тереться об него, трогать через миленькие трусики и гладить сквозь ткань.       Луи снова прижимается губами к губам Гарри, вздыхая и лениво и томно целуя его, проводя большим пальцем по головке члена Гарри, торчащего из-под трусиков, горячего и истекающего смазкой. Он прерывает поцелуй, когда Гарри стонет ему в рот, глядя вниз между ними и наблюдая, как предэякулят капает на живот Гарри.       Гарри дрожит под ним, тихо стонет и извивается, и издает тихие звуки, которые Луи ловит губами.       Луи чувствует, как руки Гарри скользят по его талии, легонько забираясь под спортивные штаны. — Только если хочешь, — тихо бормочет Луи, успокаивая своего симпатичного мальчика.       Гарри кивает, наклоняется и захватывает в плен нижнюю губу Луи, а затем скользит рукой в штаны парня, повторяя действия Луи и поглаживая его член сквозь одежду.       Все это горячо и грязно, их действия полны влажных поцелуев и еще более влажных членов. Вокруг их ртов кожа покрыта слюной от того, как они неистово целуются и стонут друг другу в губы, посылая вибрации.       Все так горячо, нежно и эротично, и когда Гарри кончает Луи в ладонь, то издает самый прекрасный стон, держа глаза закрытыми и хватая ртом воздух. И Луи не может не провести пальцем по красным губам и прошептать «великолепный», прежде чем кончить самому.       (Это беспорядочно, чувственно и безопасно, и Гарри засыпает с запутавшейся в волосах диадемой и кем-то обнимающим его, что заставляет его чувствовать себя уютно так, будто он снова нашел свой дом.)       Когда Луи просыпается, он слышит, как кто-то поет в кухне: «Опьяне-е-е-енный любо-о-овью-ю-ю».       Он смеется и скатывается с кровати с самым головокружительным чувством. Он не утруждает себя тем, чтобы застелить кровать, как и надеть штаны или что-то другое, он просто идет голым из спальни на кухню. Он находит его, своего мягкого мальчика со спутанными кудрями и розовыми щечками, наливающего клубничное молоко совершенно голым — и все, что Луи может сказать, это: «Бейонсе?»       (Они начинают медленно и нежно целоваться, прислонившись к холодильнику, и когда Луи приподнимает Гарри, чтобы усадить его на столешницу, они случайно опрокидывают стакан клубничного молока на пол, и все, что они могут сделать, это хихикать друг другу в рот.)       (*       Это происходит несколько лет спустя. Ногти Гарри окрашены в синий цвет (у Луи — в зеленый), а слезы заполняют глаза, когда Луи надевает кольцо ему на палец, шепча:       — Я согласен.       Когда Гарри бросает букет, его ловит Зейн, хихикая глядя на Лиама, когда тот краснеет.       Они чувствуют себя безопасно. Все было в порядке в последнее время.)