Доверие

За окном начинал заниматься серый дождь, пытаясь смыть с потрясенного города следы недавних террактов и оплакать их невинных жертв. Дело было завершено, но никто из команды не спешил домой, у каждого остался терпкий осадок на душе. Первой ушла Торрес, сразу после обеденного перерыва, ей нужно было к своей второй половине. Лайтман не винил её, напротив, он был даже рад тому, что она уехала раньше, возможно сегодня он не услышит резких бичующих речей в его адрес от этой девушки. В конце концов, он тоже порядком устал. Держать внешнее спокойствие и волноваться за всех, начиная от дочери, напряженно думать о деле, временами возвращаться к мыслям о жене…господи, конечно к бывшей жене, иногда он забывал или хотел забыть, о том что перед словом жена для него теперь должна быть приставка –экс, и никак иначе…помнить, о том, что соврал Торрес и невозмутимо пытаться убеждать в правильности этого решения и себя и Фостер… В груди что-то болезненно сжалось и точно острыми когтями кошки заскрипели на сердце. Разумеется, он не мог не заметить, как Джиллиан была сегодня расстроена. И разумеется, они оба должны были изображать, что все эти проблемы не важны сейчас, что сейчас не время. Горькая правда лишь в том, что надо было именно изображать. Но какого черта теперь? Время рабочего дня давно вышло, и дурацкая формальная необходимость изображать исчезла. Уверенными шагами Лайтман двинулся к кабинету Фостер, в котором все ещё горел свет. Он вошел без стука, по своей старой привычке, считалось, что за застекленными дверями итак нечего скрывать. Но сегодня он мысленно обругал себя, Джиллиан хоть и развернулась быстро, готовая к разговору, но слезы на своих глазах спрятать не успела. Что бы избежать неловкой паузы, способной перерасти в многосекундую тишину, граничащую с вечностью, Лайтман сразу же обратился к Фостер: - Что ты здесь делаешь? Рабочий день уже закончен…Ты в порядке? - Да. Да. Я в порядке. Джиллиан умело надела маску с улыбкой, но от Кэла не укрылось то, с каким усилием ей это далось. - Ты уверена? Не хочешь поговорить, дорогая? - У меня всё хорошо… - Джилл? – он аккуратно положил ладонь на её плечо и тут же почувствовал, как она робко вздрогнула. Доля секунды и Фостер встала, легко освобождаясь от его руки, но отчетливо понимала, что уже поймана и дальше скрываться нет смысла. На одном дыхании она выложила перед Лайтманом всю правду: - Я и Алек расходимся…Я съезжаю. - Я сожалею, – так же на одном дыхании проговорил Лайтман, под прямым взглядом этой женщины он не смел давать и намека на жалость. Он понимал, что сейчас это сломает её, поэтому тут же перевел разговор на безопасную тему: - Мне нужно ехать в больницу… - К Торрес.. - Да.. Он мысленно проклинал себя за эту игру, за это формальное изображение, что всё нормально. Он ненавидел это слово «нормально», фактически не говорящее ни о чём, и фальшиво прикрывающее реальное положение дел. А она, она держалась достойно, господи, она даже сейчас улыбалась одной из своих самых очаровательных улыбок. Она моргнула и слёзы всё-таки оставили свой след на её щеках. Не вытирая их, а лишь отводя взгляд, она продолжила: - Знаешь, а ведь я даже не могу представить, как это…быть одной, даже не могу… - Это вероятно надолго, но ты привыкнешь…всё будет хорошо. Лайтман уже более уверенно похлопал её по плечу, и на этот раз она не отходила. Но чем дольше он на неё смотрел, тем труднее ей было справляться с собой. Она прикоснулась ладонью к его груди, это был довольно интимный жест для них, но он знал, что она уже отстраняется. - Ты должен идти, правда, иди Кэл. Он не успел перехватить её руку, прежде чем она сделала шаг назад. Видимо его взгляд при этом она не могла выносить, и разорвала зрительный контакт. Снова эта стена между ними. И Кэл не был уверен, что сейчас именно то время, когда стоит попробовать её преодолеть, поэтому ему ничего не оставалось, как пойти за дверь. Эта его вечная привычка к повышенному вниманию. Конечно, он даже со спины услышал, как она тяжело вздохнула, и когда он уже фактически вышел из её офиса до его уха донесся очень краткий всхлип растерзанной чувствами женщины. Он помнил, что отправил Локера домой, и что на этаже в это время никого не было, поэтому он не стал утруждать себя закрыванием офиса. Никто не мог их увидеть. Фостер была слишком погружена в себя, и не услышала, как он подошел из-за спины, но когда между ними осталось расстояние, позволяющее ей почувствовать его неровное дыхание на своём затылке, она заговорила: - Кэл, уходи, я прошу тебя не сейчас… - Джиллиан, дорогая… Он на замер на месте, как бы спрашивая позволения приблизиться, и это промедление было для него ужасной пыткой. Но Фостер была непреклонна, всхлипывая, она продолжала его отталкивать: - Пожалуйста, Кэл… Он не мог больше бездействовать и обнял её со спины, в тот же миг, будто невидимая сила покинула её, и она полностью обмякла в его руках. Опустив лицо и пытаясь закрыть его руками, она плакала и громко шептала: - Я не хочу что бы ты видел меня такой, Кэл, дай мне самой… - Чшш, дорогая, - быстро стал успокаивать Лайтман, крепче обнимая её за плечи и талию, - я и не буду смотреть. Я просто побуду с тобой здесь, пока ты немного не успокоишься, а смотреть не стану, обещаю. Хорошо, дорогая? Она не обернулась, а просто кивнула ему. Она знала, что может ему доверять, и это доверие они оба ценили больше всего остального, что было между ними. Доверие всегда оставалось их оплотом друг для друга. И в этот вечер было также. Им оставалось только пережить его.