~=*=~
Зоро может твердить, что всё в порядке. Как твердил тысячи раз до этого. Михоук победил его, как мальчишку, но всё в порядке. Он отрезал свои ноги лишь наполовину и всё, конечно же, в порядке; к тому же, он успел принять нужную позу. Энель не щадит на него электричества; всё в порядке потому, что Энель уже далеко. Он проигрывает Куме, но какая разница, когда проигрывают они все? Луффи не услышит ничего, отличающегося от «Это моя битва, а у тебя свой противник», хотя и сам это прекрасно понимает. Что может сделать Луффи сейчас? Капитан измучено, но счастливо машет рукой, улыбается, как и всегда, окликает своего старпома. Зоро сидит на земле, держится за мечи и вздрагивает, когда его зовут. Он знает, откуда идёт звук. Знает, кто его источник. Даже знает, как именно машет рукой Луффи в нетерпении. Но он не видит ничего перед собой.~=*=~
— Луффи, Луффи, — глупо и беспомощно зовёт старпом. — Луффи... Помоги. Луффи в непонимании подбегает к смотрящему лишь одним глазом в пустоту накама. Но Зоро, пусть и смотрит, никак не может ничего увидеть. Капитан опускается на колени, берёт чужое лицо в свои ладони, а Зоро всё не может должным образом отреагировать. Он не оглох, он слышит; и только сильнее слышит дыхание капитана, чувствует руки, но никак не может сказать ничего подобающего. Он не просил помощи, тем более у Луффи, но сейчас ничего не остаётся. — Помоги... Мне подняться, — ему кажется, что со зрением он потерял и ориентацию в пространстве. — Я... Я ничего не вижу, Луффи. Капитан понимает, что это не шутки. Не шутки про потерянный за два года глаз и не шутки про кровь, залившую глаза. Зоро дрожит в его руках, словно совсем беспомощен. Луффи сдерживается от того, чтобы сжать руки в кулаки. — Как это случилось? — он почти тихо спрашивает. — Меня ударили по затылку. Очень сильно и прицельно. Я только развернулся, чтобы закончить, — Ророноа говорит с паузами. Спокойно и совсем не зло — точно не хочет буйства капитана. — Кто? — Где-то сзади. Я успел. Луффи переносит руки на шею, одновременно обнимает и сжимает кулаки, совершенно не может ничего сказать. Хочется кричать, проклинать того ублюдка, что посмел сотворить такое с его накама, вот только мстить некому, и он не знает, насколько это хорошо. Что Луффи может сделать против фехтовальщика, если ими всегда занимался Зоро? И сейчас этот факт не беспокоит капитана: кто же будет разбираться с фехтовальщиками. «Да какая, к чёрту, разница?». Он сам готов уничтожить за Зоро любого, кто бы ни встал у него на пути.~=*=~
Зоро плачет. Закалённый в боях, без сил обнимает капитана и утыкается носом в его плечо. Смириться с потерей одного глаза проще, чем со всем зрением. В одном случае, ты лишь уменьшаешь обзор, но не полноту мира, в другом — словно перестаёшь быть его частью. Луффи обнимает его, но не обвивает, растягивая руки, а так по-человечески, не полностью, понимая, что больше не может ничего сделать. — Не говори никому, — всхлипывая, просит Зоро. — Как... Ты это себе представляешь? Луффи тоже почти плачет. Всхлипывает, слишком сильно втягивает носом воздух и давит желание разнести всё вокруг. Он никогда не думал, что такое может случиться. Никогда не представлял, что будет после этого. И не может представить даже сейчас. Капитан мог бы шутить и улыбаться, уверять, что всё будет хорошо и что теперь Зоро особенно крут. Он мог бы поступить в другой ситуации, но не с рыдающим Зоро на плече. Он просто не может улыбнуться, как бы ни хотел. — Я... Я отлично знаю Санни, я вполне смогу ориентироваться там. В первое время.~=*=~
Луффи ведёт его к кораблю под руку. Медленно. Осторожно. Контролирует каждый шаг. Идёт самым длинным, но самым спокойным путём. Зоро дорога кажется вечностью. Луффи пытается завязать разговор, всё же начинает плакать, но не останавливает бессвязный поток слов, подбадривающих. Он говорит, что совсем не обязательно скрывать. Что все всё поймут. Что поддержка ему не помешает, каким бы сильным он ни был. Зоро полностью уверен, что сможет перемещаться по кораблю. Зоро запинается на мостике.~=*=~
Луффи сидит в лазарете — ждёт Зоро. Капитан не отходит от него ни на шаг всё это время, всюду сопровождает на корабле и всегда берёт всю ответственность на себя. Прошло несколько часов, и Луффи думает, что прошло уже несколько лет, потому что Зоро будто бы поседел. Сам Зоро уже не может точно сказать. — Похоже, — заключает Чоппер, — ему повредили ту часть мозга, что ответственна за зрение. Так можно лишиться тремя способами: повредить глаза, повредить нервы и повредить часть мозга. Мне правда очень-очень жаль, Зоро, — он опускает голову. — Через зрение человек получает 90% информации об окружающем мире и... Мне жаль, прости. К сожалению, твои слух, обоняние и осязание уже не смогут компенсировать зрение сами по себе. — Мне не нужна твоя жалость, — бросает Зоро хриплым голосом, поднимается со стула и выходит из лазарета, уверенно минуя дверной проём. Он останавливается на несколько секунд, припоминая путь, и огромными шагами уходит прочь, держась рукой за стену. — Зоро, подожди! — тут же бросается за ним капитан.~=*=~
Ророноа в своём неведении сбивает с ног кока. — Чёртов маримо, — тут же ругается Санджи, вскакивая на ноги. А потом вспоминает. — Ты как? Помочь? — в любой другой ситуации его голос звучал бы ядовито, наиграно-снисходительно. В любой другой. Зоро знает это. — Это ты, хренов кок? — Алло, спасибо за звонок, — отвечает Санджи, будто говорит по Ден Ден Муши. — Это Дерьмовый Ресторан. Вы хотите заказать столик? — вполне справедливо, если собеседник тебя не видит. Зоро кажется, что он не слышал этой фразы целую вечность. Когда-то давно этим странным словам удалось рассмешить его, а сейчас они лишь вызвали едва заметную улыбку, граничащую с ухмылкой. Неведение — не то же самое, что и «невежество». За один день невозможно привыкнуть различать звуки с поразительной точностью, прислушиваться ко всему вокруг, узнавать Санджи по стуку его каблуков, когда он спускается по лестнице или идёт к тебе навстречу. Различать голоса проще, но Зоро не может быть уже так уверен в своей памяти, утверждая, что перед ним Нами, а не любая другая девушка из чужой команды. Зоро не примет помощи так просто. Точно не от человека, с которым больше двух лет идёт некое подобие холодной войны. Его слабость остаётся с ним, а иногда — с ним и с его капитаном. И она никогда не должна выходить дальше установленных им рамок. Пусть кок готовится хоть продать за него душу, но всё равно не должен увидеть ничего дальше собственного носа. Так и строятся их отношения, когда, будь ты хоть слеп, не примешь протянутую руку вовсе не потому, что не можешь её увидеть.~=*=~
«Раз, два, раз, два, раз, два, йо-хо-хо-хо», — считает вслух Брук. Скелет не слеп, скелет прекрасно видит и даже не нуждается в очках. Любит шутить на эту тему, но, тем не менее, видит. «Раз, два, Ророноа-сан, — повторяет он, как назойливый преподаватель, — раз, два. Вспоминайте азы». Бруку достаточно одного меча и бренного тела, и Зоро вынужден пользоваться только Сандаи Китецу. Отбивать бессмысленные и предсказуемые атаки — всё, что он сейчас может. «Ускоряемся, Ророноа-сан, — слишком снисходительно предупреждает Брук. — Раз, два, три; раз, два, три». Он не бьёт так сильно как мог бы, широко размахивает мечом, смеётся, не спешит обходить со спины, и Зоро злится. — Из-за того, что ты считаешь вслух, я знаю, где ты находишься. Дозор не будет считать.~=*=~
Мир слишком велик для Зоро, когда он его не видит. Мир не может подсказать ему, в каком направлении использовать силу. Его разрушительная «пушка» может быть остановлена кем угодно, а Брук — единственный фехтовальщик, кроме него — не будет стоят рядом во время боя, считать вслух и сыпать шутками, непременно сводящимися к слепоте. Даже в масштабах корабля, мир слишком велик для него. Пение Брука заглушает приближающиеся шаги, а крики Усоппа уже не могут предупредить, летит ли что-то на Зоро. — Надеюсь, вы не репетируете здесь вальс, — и старпом, конечно, не слышал открывающейся двери камбуза. — Зовите Луффи, никто не собирается ждать, пока он стащит нашу еду. Санджи хочет попросить, чтобы кто-то помог подняться Зоро, но понимает, что, пусть и мир для него огромен, первым получит он сам. Санджи знает, насколько горд Ророноа, когда вокруг него команда. Зоро не сразу поднимается на первую ступеньку. Дальше Зоро ведёт подошедший капитан.~=*=~
Луффи проводит много времени в лазарете. Чоппер может быть занят своими делами, абсолютно отвлечёнными от медицины, когда лазарет используется, как собственная комната, а капитан смирно сидит рядом на кушетке. Чоппера смущает чужое присутствие, но он не может ничего сказать. Луффи сложно что-то объяснить; не потому, что он не понимает, а потому, что не хочет понимать. Когда ему говорят, что Зоро так и не сможет ничего увидеть, он только улыбается и заверяет, что так всё не может остаться, будто знает лучше любого врача. А после этого продолжает сидеть и болтать ногами. Луффи наделён верой. Бесконечной верой в свою команду; и в особенности — в своего старпома. Луффи, в общем-то, не очень уважительно относится к людям и их недостаткам. Он то и дело не замечает последних, но усердно не обращать внимания на Зоро он, к сожалению, просто не может. И не может в тот момент, когда это меньше всего нужно Зоро. Он должен дать Зоро возможность снова чувствовать себя гордым и частично отречённым от команды. Но вместо этого капитан по ночам расхаживает по Санни, ищет Ророноа, ждёт в тишине, пока его позовут спать вместе и никак не может поверить, что Зоро не всегда замечает его в темноте. Чоппер боится долго сидеть в лазарете.~=*=~
Луффи совсем не кажется, что он должен кого-то отпускать. Он вполне удовлетворён, когда находит человека, что не желает его ударить, когда что-то идёт не так, сколько бы другом он ни был. Луффи легко и серьёзно отказывается от чужих отказов, так же просто бросается словами, швыряет угрозы в лицо противнику, с размаху доносит правду до остальных и всегда выполняет обещания. Луффи часто забывает спрашивать других. Забывает спрашивать Санджи, когда особо голоден; забывает спрашивать Нами, когда меняет курс; забывает спрашивать Усоппа, когда пробирается в его мастерскую; забывает спрашивать Зоро, когда совершенно не желает его отпускать. Поначалу, ещё до Сабаоди, ещё до потери зрения, его это злит; но совсем немного. Теперь Зоро злит жалость к нему, потому что капитан проявляет её заметнее остальных. Он не может сказать, насколько сильно злится, но водящий под руку капитан злит куда сильнее капитана обычного. Однако, он лучше кого-либо понимает, что Луффи совсем не в ответе за свои слова и действия, пока над ними не нависнет угроза, чтобы этот мальчишка, наконец, стал серьёзен. Поэтому и злиться на него нет никакого смысла.~=*=~
Зоро знает, что теперь не сможет присматривать за своим капитаном. Тем не менее, присматривать за ним проще, когда он всегда под рукой. По лязгу металла Зоро знает, что на палубе, прямо перед ними, огромными шагами носится Фрэнки, словно ему пять лет; по стуку копытц, едва доносящихся до него, знает, что от метровых шагов Фрэнки убегает Чоппер; по ни разу не правдивым возгласам знает, что где-то поблизости должен быть и Усопп; по доносящимся звукам скрипки знает, что Брук где-то над ним, возможно, играет, сидя на перилах; а по мерному, но шумному дыханию знает, что Луффи сидит совсем рядом (он знает это ещё и потому, что ногой Луффи касается его ноги, а рукой придавил пояс, так что просто так не встать). Зоро знает, что если скажет капитану, что ему совсем необязательно сидеть рядом, он никуда не пойдёт, потому что (Зоро тоже знает это) безумно хочет поиграть с остальными и почти истекает слюной, глядя на их игры. Ещё Зоро знает, что, раз они играют, Нами, скорее всего, на верхней палубе, общается с Робин; Зоро знает, что Робин не читает, потому что отвлекает Нами от остальных скучными и женскими разговорами; Зоро знает, что, раз Нами и Робин всё ещё тихо беседуют, кок где-то в камбузе, и ему совершенно плевать, что он там делает. Зоро кажется, что он знает достаточно много для слепого человека.~=*=~
Санджи курит на палубе, рядом с Бруком, что действительно свесил ноги с перил, потому что Зоро слишком привык к сигаретному дыму, а Санджи умеет ходить так, чтобы не стучали каблуки. Кок наблюдает за тем, как по нижней палубе с криками бегают Усопп, Чоппер и Фрэнки, и с наслаждением слушает музыку. Краем глаза видит, как немного наклоняется Зоро, не зная, куда наклоняться, и из-за этого сминает щекой поля соломенной шляпы. Он что-то тихо говорит Луффи, но Санджи разворачивается и возвращается на кухню. Нами в это время находится в женской каюте и изучает книги, которые для неё достала Робин. На палубе слишком шумно («Там всегда слишком шумно», — думает про себя Нами), но даже в каюте, пытаясь погрузиться в чтение, она слышит шаги и крики Усоппа. Нами винит во всём Фрэнки, который не смог позаботиться о звукоизоляции. Робин сидит в камбузе и тоже читает. Обычно она читает под зонтиком на верхней палубе, но сегодня ей пришёлся не по вкусу ветер, переворачивающий страницы за неё. Робин ходит особенно тихо и осторожно. Она не воровка, но её шагов не слышит даже та, которую так называют. Робин читает медицинский справочник, взятый у Чоппера, потому что может позволить себе читать медицинский справочник. Чоппер взял этот справочник у Ло, когда они виделись в последний раз. Тогда Трафальгар сказал, что он ему ни к чему, а Чоппер ужасно боялся попросить, даже когда знал об этом. Поэтому Луффи принёс ему большую стопку книг (большую даже для Луффи) и сказал, что их оставил для одного оленя Траффи. Чоппер был уверен, что некоторые из книг ещё были нужны Ло, однако он просто не мог отказать Мугиваре («Возможно, — думал по этому поводу Чоппер, — он только недавно их достал. Возможно, он заплатил за них много денег. Или, может быть, он взял их из библиотеки Мирового Правительства. А теперь они у меня. Я должен их вернуть», — но он уже не смог вернуть их Ло; поэтому пообещал отдать всё при первой встрече, даже если они окажутся врагами). А Ло не знает, что случилось с Зоро. Альянса не существует, и он далеко от их корабля. Но Ло не знает вовсе не из-за разорванного альянса. А из-за того, что об этом не знала ни одна живая душа за пределами Санни.~=*=~
— Ты же знаешь, что я не смогу больше приглядывать за тобой? — говорит Зоро в тот момент, когда на них смотрит краем глаза Санджи. — За мной не надо приглядывать. Конечно, Луффи хочет казаться самостоятельным. Зоро всегда знал об этом. Как он сам пытается показать, что совсем не нуждается в поддержке команды (так и есть, вот только достаточно поддержки одного), так и капитан делает вид, что обходится без чужой заботы. На самом деле, это не так. — Конечно, — ещё тише проговаривает Зоро и ухмыляется. — Но когда я не приглядываю за тобой, ты избиваешь тенирьюбито. Это слишком, — старпом продолжает ухмыляться и опускает голову, словно смотрит в пол. Луффи хочет возразить. Ему не дают. — А ещё я не смогу тебя защищать, — и от этого Зоро почти смеётся. Луффи не понимает, почему, но тоже сидит, улыбаясь. — И я не знаю, смогу ли теперь... — Сможешь. Зоро не знает точно, улыбается ли его капитан. Как не знает, догадывается ли о том, что он собирался сказать. Ророноа и сам чертовски не любит эту мысль, даже ненавидит всем сердцем, но понимает, что она становится всё реальней, через все его старания. Он хочет что-то сказать. Но говорить ему просто нечего. — Хотите позаниматься, Ророноа-сан? — скрипка перестаёт играть совершенно незаметно для него. Он не может знать, но в этот момент даже играющие останавливаются, чтобы посмотреть на него и узнать ответ. — Конечно, давно пора. Зоро хочет встать, уже берёт свои мечи, но Луффи специально продолжает удерживать его за пояс. Старпом на мгновение понимает, что его пояс держат невероятно сильно, он скорее порвётся, прежде чем Зоро встанет; и понимает, что Луффи делает это совершенно незаметно для остальных и внешне остаётся полностью спокойным, насколько может выглядеть спокойным. — Нет, — отвечает Бруку капитан. — Он не пойдёт. Он нужен здесь. — Никто и не сомневался, — тихо комментирует Фрэнки. И никто не в силах ослушаться капитана.~=*=~
— Мне нужно тренироваться, — словно в своё оправдание говорит Ророноа, принимая прежнее положение. — Не нужно, — а капитан произносит это слишком хмуро и грозно. — Ты не будешь больше тренироваться. Я буду тренироваться за нас двоих. — Ты не тренируешься, — упрёк. — Именно. Слишком много заботы. Слишком много заботы о том, кому она не нужна. Слишком много такой неумелой заботы, граничащей с эгоизмом. Зоро хочет возразить, но его совершенно точно не будут слушать. — Потом. Обещаю. Ты будешь тренироваться потом. Когда всё будет хорошо. Когда ты сможешь видеть. — Нет, Луффи, уже не смогу. Про себя Луффи думает, что Зоро просто не знает, о чём говорит. Что он слишком прислушивается к Чопперу, даже если Чоппер врач. А к Чопперу нельзя прислушиваться всегда. Потому что капитан гуляет под дождём и не болеет, много ест и у него не болит живот, получает раны в сражении, хотя Чоппер запрещает ему их получать. Так зачем он слушает Чоппера, если Чоппер просто не всё понимает? Не желая слушать, он затыкает уши руками и валится на бок, в другую сторону от Ророноа, только чтобы его не донимали словом «невозможно». Луффи не любил это слово, потому что для него не было невозможного. Тем не менее, он с ним сталкивался. И ничего не мог сделать. Зоро протягивает к капитану руку, пытается притянуть обратно за щёку, однако та попросту не тянется, а Луффи упирается. — Не разрешаешь себя тянуть? В ответ молчание и недовольное выражение лица. — Хорошо. Хорошо, Луффи. Всё будет. Обязательно будет как раньше, — и он уже может потянуть на себя чужую щёку. — Вот увидишь. Луффи садится ровно. И уже спустя секунду склоняется на другую сторону, ложится на скрещенные ноги Зоро и ему, на самом деле, очень неудобно. — Капитан, — снова с упрёком и едва слышно произносит Зоро. Капитан только что-то мычит в ответ. Нет, Луффи. Не будет.~=*=~
— Как вы думаете, Робин-чан, всё будет хорошо? Обычно Санджи не отвлекается от готовки. Но он ставит тушиться мясо, и несколько его часов почти свободны. К тому же, он не всегда пристаёт к Робин, что бы о нем ни думали. Санджи убавляет огонь, однако продолжает стоять у плиты. Он не любит курить на своей кухне, так что просто смотрит в потолок, ожидая ответа. — Это слишком философский вопрос, чтобы я смогла на него ответить. Но я всего лишь археолог. А Робин всё ещё называет себя «всего лишь археологом», будто и не часть большой семьи, будто всё ещё сама по себе. И Робин не отвечает на вопрос, хотя прекрасно знает, что имел ввиду Санджи. Большую часть времени у неё глаза и уши по всему кораблю — совершенно незаметные и почти ненужные. Они смотрят и слушают вовсе не потому, что Робин шпион, а потому, что так спокойнее и всегда знаешь, кому нужна помощь. Это немного сложно, но она привыкла. — Санджи-сан, вы как никто знаете, что счастье команды зависит от вашей еды, — и она улыбается, а рука из цветочных лепестков задувает огонь под мясом. Санджи спокойно зажигает огонь снова, и в этот раз рука не появляется. Только Робин сидит с лёгкой улыбкой и смотрит на него, подперев голову рукой. Санджи понимает, что уже не нуждается в ответе. Но та часть, беспокоящаяся о Зоро, слишком малая часть, чтобы управлять всем, всё ещё жаждет услышать. Робин продолжает говорить: — Вы волнуетесь. Мы все волнуемся. И в это время наш капитан даёт обещания, которые не может исполнить. Что ж, — она взмахивает свободной рукой, и на нижней палубе словно из ниоткуда появляются нежно-розовые лепестки, — его воля. Никто не может её ослушаться, даже милая Нами, которую он тоже может отделить от своих дел, если захочет. Я давно не сомневаюсь, что именно он станет Королём Пиратов, — Робин снова улыбается. — Но разговор не о нём, — выпаливает Санджи и волнуется из-за того, что сказал слишком резко. — Вы правы. — Она выравнивается, закрывает книгу и складывает руки на бёдрах. Её спина, как и всегда, безупречно пряма. — Разговор не о нём. Как удивительно, что сложные времена наступили, когда мы никому не нужны и никто не нужен нам. Потому что у нас есть мы и можно подумать, что этого достаточно. Но нам не хватает прежних нас. Нашему капитану, даже если разговор не о нём, не хватает Ророноа, способного видеть. А Ророноа-сан нуждается в капитане, но вовсе не в том, что сейчас на палубе. Ему не хватает капитана, который его не всегда замечает; который иногда забывает о нём; который бежит за ним через весь остров, потому что мы, конечно же, отплываем немедленно. Ему важно вливаться и выливаться из коллектива, даже если он первым стал его частью. Вы знаете, Санджи-сан... Можете сделать кофе? Кок согласно кивает и тянется за чашкой, продолжая слушать. — Так вот. Вы знаете, Санджи-сан, что Ророноа-сан рассказывал, словно когда он только встретил нашего капитана, он был готов его убить, если тот встанет на пути? А мне, почему-то, совершенно не верится, — она снова улыбается. Санджи любит, когда она улыбается особенно такой, солнечной улыбкой. Робин продолжает: — Но мы не всегда понимаем, что как прежде уже не будет. — Она взмахивает рукой, и Усопп проигрывает потому, что отвлекается на летящие лепестки. — Скелет-сан. Он прекрасно знает, кто он и как на него реагируют люди. Его повседневная жизнь в любом портовом городе сложнее, чем у кого бы то ни было из нас. Он знает, что уже не вернёт мышцы и кожу, но иногда думает над тем, что это было замечательное время. Впрочем, он думает так очень редко. И вы. Вы иногда хотите вернуться в ваш ресторан. — Я готов слушать вас часами, но вы не ответили на мой вопрос. — Тогда что изменится, если я скажу, что хорошо будет только в том случае, если Ророноа-сан позволит себя жалеть? — Этого не случится. — Вот видите. Вы не хотели знать ответ на ваш вопрос. Перед ней Санджи опускает чашку с кофе. Робин благодарит его, встаёт, поправляет юбку, берёт кофе и книгу и выходит на палубу. Санджи остаётся следить за мясом, не зная, что Робин солгала.~=*=~
«Раз, два, раз, два, раз, два, йо-хо-хо-хо», — вновь считает вслух Брук. Зоро не любит, когда ему поддаются. Он уже легко отбивает удары, иногда переходит в нападение. «Раз, два, три, раз, два, раз, два, три, четыре, Ророноа-сан, вы не пользуетесь третьим мечом», — Брук делает ровно столько шагов и ударов, сколько считает. Чередует их количество, силу, последовательность и частоту. Он считает до двадцати, нанося непрерывные удары, а на «Двадцать один» путается в ногах и падает. Из этих двадцати Зоро пропустил три сильных и быстрых. «Сможете без счёта, Ророноа-сан?» — Брук заливается смехом от удачной шутки, а Зоро быстро заходит ему за спину и разрезает позвоночник надвое. Кости, ударяясь друг о друга, падают на палубу. — Зачем же вы так жестоко? — строго спрашивает скелет. — Молока, подайте мне молока. Палуба полна. Но только Зоро случайно находит бутылочку, специально поставленную поблизости, носком сапога и бросает её за спину, но не попадает. Поэтому верхняя часть Брука вынуждена ползти за бутылочкой, пока Зоро поднимается по лестнице.~=*=~
— Зоро! — сердито кричит ему Луффи, стоящий на противоположной лестнице. — Ты обещал, что не будешь тренироваться, пока... — Я ничего тебе не обещал, — прерывает его Ророноа. А после добавляет, и это звучит очень неприятно: — Капитан. Зоро в тишине уходит в камбуз за выпивкой. Он не знает, стоило ли говорить хоть что-то из сказанного.~=*=~
Чоппер паникует, когда видит, как Зоро разрезает надвое позвоночник их музыканта. Чоппер почти в истерике, когда слышит, как зовёт Луффи своего старпома. — Всё будет хорошо, — успокаивает его сидящий рядом Усопп и сильно прижимает к себе. На самом деле, он тоже очень боится того, что происходит. — Не бойся. Они не начнут драться, — заверяет Усопп, а сам дрожит, потому что помнит, как наставлял рогатку на Луффи. — Зоро ему ничего не сделает. «Ему никто ничего не сделает», — про себя продолжает успокаивать Усопп, но уже себя; а слова вдруг звучат невероятно странно.~=*=~
Луффи выходит из любого помещения, если туда заходит Зоро. Если Зоро выходит на палубу, он зайдёт в любую ближайшую дверь или заберётся в воронье гнездо. В вороньем гнезде по ночам спит Ророноа, потому что не может уснуть в неудобных койках мужской каюты. Они сидят рядом только во время обеда и ужина, потому что еда для Луффи — святое. И Зоро уже знает, что виноват. Знает, что не должен был ничего говорить. Знает, что он не обещал, но вселил надежду, что Чоппер врёт — не такую и неблагородную надежду. Знает, что особенно дорог для своего капитана сейчас. Но ему кажется, что он знает слишком мало для слепого человека. Робин говорит и думает «наш капитан», имея ввиду, что капитан принадлежит всей команде. Зоро говорит и думает «мой капитан», однако вовсе не потому, что капитан не является таковым для всех. Он говорит и думает «мой капитан», потому что про него говорят: «Его старпом». Совсем не «их». Зоро знает про всех то, что их удивит. Скорее, даже удивит потому, что он откуда-то это знает, ведь никто никогда об этом не говорил. Нами не любит свои мандарины — для неё слишком больно их любить. Усопп бежит потому, что боится себя; потому, что боится, что не сможет защитить. Но он бывает храбрее любого. Чоппер не любит, когда его хвалят. Не потому, что так говорит, а потому, что делает это не ради похвалы. Ещё Чоппер очень переживает из-за книг Трафальгара. Санджи хочет вернуться в «Барати». Иногда настолько сильно, что готов бросить Олл Блю и пройти Калм Белт. Робин любит говорить. Но не все готовы её слушать, и она это знает. Фрэнки не хочет быть киборгом. Никогда не хотел. А Брук иногда поёт потому, что надеется, будто его услышит Лабун. Никто не подойдёт и не скажет ему об этом. Он просто знает. Поэтому никогда не скажет такого про себя — все ведь знают и так. Что он может сказать про Луффи? Он никогда не копается в Луффи. Но Ророноа знает, что говорил про него Эйс в Арабасте (ещё в Арабасте). Хотя Луффи вряд ли что-то понял. Он знает, что Эйс пообещал, будто понимание придёт через несколько лет, когда они встретятся в следующий раз. Что ж, они встретились гораздо быстрее.~=*=~
Их путь удивительно спокоен и долог — это чувствуется даже ночью. Зоро спускается из вороньего гнезда за второй бутылкой: он с удивлением заметил, что знакомый ящик перестали запирать и там всегда есть хоть бутылка воды. Его походка тверда и он почти привык, что в передвижении нет различий между днём и ночью; от этого хотелось грустно улыбнуться. По пути обратно он замечает, что возле входа на кухню кто-то сопит. Когда ему только помогали различать всех по шагам и голосам («Это идиотизм, совершенно точно»), он научился отличать даже волосы Брука и Усоппа без шляпы (всё дело в их росте; если ты никак не можешь достать до чужого затылка — это Брук) и волосы Нами от волос Робин по чёлке. Зоро опускается рядом, немного мешкает, но понимает, что возле камбуза уснул Луффи, не найдя на глазу блондинистой чёлки. Луффи совершенно точно спит. После первого глотка старпом понимает, что продолжать сидеть рядом — не дело. Ророноа вспоминает, что знает Эйс о нём и о чём не знает Луффи (может быть?), но встаёт и про себя спрашивает: «Ты знал, что так будет?» — хотя вряд ли ему кто-то мог ответить. Он уходит в воронье гнездо. Забираться туда всё ещё немного трудно.