Без правил

Когда-то все было хорошо. Ты был третьим по силе демоном Ада, имел напарника, которого действительно имел вдоль и поперек, заочно трахая и того, в кого он по-настоящему влюблен. Пил алкоголь, попадал в сердце пулей из пистолета на расстоянии сорока метров с закрытыми глазами, криво усмехался и демонстрировал всем желающим малиновые волосы и татуировку пистолета на животе. А потом все покатилось к Дьяволу. И ты теряешь абсолютно все. Оказываешься заперт в теле смертной девушки, большеглазой, слабой и, как насмешка, как указание на того, кого натягивал столькими способами, — рыжей. Теряешь привилегии демона, живешь на Земле один и не можешь ничего, абсолютно ничего изменить. Не получается ничего. Женские пальцы не желают складываться в кулаки и наносить смертельные удары. Смазливая внешность совершенно не вызывает опасений, но вместо этого притягивает ублюдков со всего света. А ты не можешь их отвадить, кулаки-то не бьют. И ты швыряешь банку с томатным соком об стену, не сумев ее открыть, и пьешь спирт так. Ты посылаешь к черту всех и каждого голосом, который не ожидают от очаровательной девушки. Которая курит по четыре пачки сигарет в день. Перекрашивает копну рыжих волос в малиновый. Набивает на ноге револьвер, заправленный под подвязку чулка. Носит с собой пистолет и попадает в центр мишени с сорока метров с закрытыми глазами. Ты все еще сражаешься. Ты не сдаешься. Ты не умеешь сдаваться, как и тот, кто не умеет этого еще лучше. Кто сейчас ходит счастливый рядом с тем, кого добивался все это время, о ком страдал века, чье имя шептал сквозь слезы, лежа с заломленными руками под тем, кто сейчас не нужен абсолютно никому. Ты не просто проиграл, это уже не игра. Ты раздавлен. Унижен. Уничтожен. Эта месть стала самой горькой местью за все существование Преисподней. Демоны — зло, и мстят они по-злому. Так, чтобы накрывало отчаяние, чтобы хотелось рыдать от боли, царапать себя, пытаясь сорвать ненавистную кожу, оболочку, скрывающую тебя самого, который остался прежним, но только в душе. В черной душе, которая все так же ненавидит. Ты никогда не простишь. Не изменишься. Не спасешь никого, а особенно того, из-за которого с тобой так поступили. Ты будешь ненавидеть, будешь желать ему смерти, будешь ждать лишь мгновения, когда можно будет всадить в него все свои патроны. Ты готов убить его, ты хочешь этого, ты уверен, что сделаешь это, когда представится случай. Но вместо этого ты, не задумавшись ни на мгновение, бежишь на рельсы, чтобы откинуть его в сторону и быть размазанным составом самому. Ты так хотел избавиться от жалкой оболочки, и твое желание сбылось. Твоей последней мыслью стала мысль о том, что его взгляд сейчас такой же, как когда-то давно. До того, как ты первый раз его ударил, до того, как первый раз изнасиловал, до того, как вы стали напарниками, до того, как тот, кого он любит, ушел прочь, не понимая, на кого его оставляет. Ты не ждешь прощения и искупления. Но получаешь их. На голове малиновые волосы, бритые виски, на губах кривая усмешка, татуировка на животе, пистолет в руке, из которого ты попадаешь в голову с расстояния в шестидесяти метров с закрытыми глазами. Теперь ты стреляешь своим жертвам в лоб. Чтобы наверняка.