Без правил

Утро светлое и тихое. Акварель неба окрашивает золото, растёкшееся на восточном крае палитры. Янами не был здесь годы и сейчас не может поверить: всё осталось прежним. В этом месте ничего не меняется. Яблоня, по-прежнему, ломится от яблок. Ветви её, с облупившейся корой у подножия и покрытые мхом у разветвления, клонятся к земле. Заросли осоки, за ними — равнина густой свежей травы. Здесь снова лето. Здесь оно всегда. На краю сплелись изгородью черёмуха и рябина. Воспоминания заставляют вздрогнуть, и Янами отводит взгляд. Берёзы, кусты смородины: чёрной, красной и белой. Янами помнит, что чёрная сладкая, красная кисловатая, а белая самая редкая. Какой же у неё вкус?.. Поле цветов от самых ступней и до горизонта: душистое, пёстрое разнотравье. Янами скользит взглядом по настилу, и названия сами всплывают в памяти. Бархатцы, ромашки, подсолнухи, гладиолусы, лилии, дельфиниум, пионы, флоксы… Анютины глазки. Мелисса. Малинник у северного края, там же кусты карины. Нейро порывается встать, шагнуть вперёд, разомкнуть губы и назвать имя, но не может себя заставить. Ему давно не снился Рай, но он помнил, чем всё закончилось в прошлый раз. Громкий оклик, и всё закружилось в разноцветном танце вокруг него, зелень вскинулась вверх, голубизна небес стала всё уменьшающимся пятном, пока не вспыхнула реальностью. Тогда он проснулся в слезах и скулил, как раненный котёнок, пока большой чёрный кот, его верный оборотень, не пришёл на зов и не обнял, прижав собой, спрятав от боли хоть на время. Нейро знает, что так произойдёт и сейчас, если он рискнёт нарушить мгновение. Дуновения ветра Янами не чувствует, ведь это сон, он эфемерен. Зато слышит звуки, что доказывает то, что жизнь идёт своим чередом, и только он сам здесь — чужак. Каркает вдали ворона. Вскрикивает какая-то другая птица, кажется, с верхушки ели. Спряталась, наверное, промеж тяжёлых ветвей. Вторят ей пиликаньем другие крылатые обитатели лесов, что обступают сферу за спиной. Нейро не может обернуться. Он сидит у подножия Райских врат и знает, что внутрь ему нельзя. Не заслужил пока, потерянный сын, не испытал себя, не выполнил наказ. Ворота он представлял себе множество раз. Они златые и переплетения их тонкие, изящные, достаточно коснуться подушечками пальцев, и отворятся. Ворота стоят посередине цветочного поля, и только пройдя сквозь них, можно попасть туда, куда Нейро так стремится. Но нельзя, пока нельзя, он уже пытался и, раз за разом падая в зелень трав, рыдал, видя только укоризненно покачивающий ветвями лес на отдалении. Воздух становится плотнее, и за спиной словно бы раздаются шаги, доносятся откуда-то издалека. Нейро сидит, в своей белой футболке и чёрных штанах, босой, дрожит от смятения чувств: страха, восторга, надежды — всего сразу. И не может вымолвить ни слова. Шаги затихают. А потом начинают отдаляться. Янами не выдерживает. Вскакивает, оборачивается рывком и разрывает пространство раскатистым: «Мама!» И словно бы успевает на этот раз увидеть светлые волосы, взметнувшиеся за мгновение до того, как небо снова прижало его к земле. Кидиан гладит по волосам и шепчет на одной ноте что-то кошачье, баюкает как ребёнка, подталкивает носом. Нейро думает, что это Кидиан — огромная чёрная пума, оборотень, принявший облик человека, которого он так сильно полюбил, а котёнком Рок считает почему-то его. Прижимается к другу теснее и выдыхает: «Спасибо. Я так сильно тебя люблю». Рок тёмный по рождению, оборотней на стороне света не бывает. Но не бывает и тьмы. Кидиан знает это, а Нейро только догадывается, разрываясь между двумя частями единого целого. Будущий король, должный взять на себя право регулирования всем миром, он рвётся неутомимо и отчаянно всего лишь в один затерянный на карте Вселенной край. Попасть в который можно через золотые ворота, стоящие в центре цветочного поля. Рок гладит светлые волосы Нейро и обещает, что Янами попадёт в Рай каким угодно способом: хоть через мгновенный портал — в центр столицы, хоть прямиком в зал здания Небесного совета. Нейро качает головой и молчит. Ему не нужно туда, куда приглашает его Кид. Истинный Рай Нейро потерян. Рай, в котором находятся все те, кого настигла окончательная смерть, которая в мире бессмертных была всего несколько раз за вечность. Нейро рассказывает про берёзы и ель, перечисляет названия давно не существующих цветов, и у Кидиана сердце разрывается от боли. Он, не выдержав, материализует уши и хвост, обвивает его вокруг ноги Нейро и, как кот урча, придвигается ближе. Янами замолкает и начинает поглаживать Рока. Выдыхает и улыбается, уверенный, что его сон верен, и это место есть. Даже если никто не знает о нём, кроме Янами. Даже если творцы миров, магистры, молчат. Если нет записей ни в одной из книг. Даже если в Рай можно попасть за десять со — такая межпланетная, Вселенская валюта. Говорят, если их материализовать, они напоминают колечки дыма. Деньги растворяются как дым, Рай встречает светом и теплом, да только другой он, совсем другой. Нейро ходит по городу, смотрит на яблони, пытается углядеть знакомые цветы. Поднимает взгляд к небесам, спрашивая подсказки. Кидиан ходит рядом, телохранителем, другом, всем. Смотрит на всех пристально, высматривая угрозу для будущего короля. И никак не может рассказать Янами, что его золотые врата всего лишь сон, чей-то рисунок, зацепившийся за подсознание, картина, иллюстрация из книги, выстроенный чьим-то пером вымысел. Нейро тянет Кида за руку за собой, улыбается и, подмигнув, шутит: «Чего хвост повесил, веселей давай! Мы с тобой снова домашнее задание для университета будем делать за один вечер: снова ведь в Рай улепетнули. И что учителям сказать?..» Рок улыбается и становится привычным котом, язвительным, остроумным, проницательным. Хмыкает лукаво, растягивает губы в усмешке, подёргивает кольцо в ухе. Архангел Гейл Андерсен смотрит на них в который уже раз, понимая, что ноша слишком тяжела, и скрывать от Янами больше нельзя. Харт тянет его за рукав к себе, одёргивает и, пристально смотря в глаза, велит: «Выждем ещё. Он сможет сделать больше, не разрушив баланс. Подожди. Он всё равно получит своё. Ещё немного». Серебро глаз Кристьена зачаровывает, и свет отходит в тень здания, позволяя прислужнику Дьявола скрыть архангела от Янами. Кристьен облизывает разрезанным языком губы и думает, что его ноша ещё тяжелее. Но вот об этом пока лучше молчать.