Без правил

Белиал выглядит, как обычно. Собранный и спокойный. Не зная, что у него что-то случилось, нипочем не догадаешься. Синие пряди разобраны на косой пробор, заправлены за уши, приглажены лаком. Тёмно-синие джинсы, светло-синяя рубашка. Разве что жёлтые вушники непривычно дополняют образ. Их Белиалу подарил Карлайл, и теперь Белиал носит их, кажется, не снимая. Маленькие жёлтые шарики в ушной раковине, единственная чужеродная деталь. По ней и не распознать ту огромную драму, что переживает демон. Карлайлу не нужен специальный повод подойти: они с Белиалом, по-прежнему, напарники, их рабочий график все так же сдвоенный. Только вот не обмениваются они во время работы ни единым словом, а после нее каждый своей дорогой расходятся домой. Словно и не было этих совместных ночевок, этих жарких ночей, сладких речей, вкусных поцелуев, совместных поездок, свиданий… Карлайл рядом, и всё, что ему нужно — заговорить с Белиалом. Но начать настолько трудно, что Карлайлу удаётся не сразу. Три долгих дня после исповеди Астарота он продолжает молчать, и только на четвертый решительно идет вслед за напарником, закончив работу. Белиал делает вид, что не замечает. Ни единым жестом не выдает, что знает о существовании преследователя. И, наконец, там же, где произошёл роковой разговор, Карлайл Белиала настигает. Дёргает за рукав и вынуждает остановиться. Белиал, помедлив мгновение, все же вынимает вушники, растворяет, перемещая в хранилище в пятом измерении, и оборачивается к Карлайлу. Лицо его ничего не выражает, и желтый с ужасом думает о том, что все эти дни носил такое же выражение. Слова неожиданно теряются, и на первый план вылезает что-то совершенно ненужное, не то. — Ко мне приходил Астарот, — говорит Карлайл и замолкает, испугавшись блеснувших глаз Белиала. — И он сказал, что я дурак, — тихо признается Карлайл. Делает еще одну паузу и выдыхает: — Прости меня, Белиал. Я солгал. Я не прав. Я… Белиал отворачивается и делает шаг на следующую ступеньку. Карлайл остается стоять. — Прости, — повторяет он. — Я не поверил. Должен был поверить. Это я тебя предал, я во всем виноват. Ты не лгал мне. Ты был честен. А я… Оказавшись перед дверью, Белиал резко оборачивается в тот момент, когда Карлайл уверяется, что сейчас тот зайдет в дом и закроет за собой дверь. Всегда бледное лицо Белиала сейчас пылает, алые пятна сверкают на щеках, кончик носа тоже красный. Карлайл понимает, что Белиал в ярости. — Значит, ему ты поверил, а мне нет? — шипит Белиал. Карлайл чувствует, как в горле собирается ком, лишающий возможности говорить. Поднимает руку и трёт шею, пытаясь избавиться от него. Белиал тяжело дышит, брови его нахмурены, губы поджаты. — Ты ведь не поверил тому, что я сказал… тогда? — кое-как выдавливает из себя Карлайл, и его одолевает кашель. Жёлтый кашляет, согнувшись, и его длинные волосы падают на лицо, закрывая его от Белиала. Когда Карлайлу удается перебороть приступ, Белиала на веранде уже нет. Но дверь в квартиру открыта. Расценив это как приглашение, Карлайл входит в дом. Белиал бьет с размаха точно в цель, и Карлайл хватается обеими руками за шею, вскрикнув. Синий бьет его в незащищенный живот, и Карлайл стонет. Прижав напарника к стене, Белиал смыкает руки на его покрасневшей от удара шее. — Никогда не сомневайся в моих словах, — диктует он. — Верь мне, Карл! Верь, черт бы тебя побрал! Карлайл начинает задыхаться и поспешно кивает, хватая ртом воздух. Белиал отпускает его. — Но ты… Ты ведь не поверил тому, что я сказал тогда? — упрямо повторяет желтый. Синий улыбается: — Конечно нет. У Карлайла першит в носу и ужасно чешутся глаза. Болят живот и шея. На последней он ощущает следы пальцев Белиала: скорее всего останутся синяки. Карлайл ластится к Белиалу, тыкается в него лицом и руками, и Белиал прижимает его к себе. — Я так ревновал, Бел, так сильно!.. — жалуется желтый. — Я ведь думал… думал, ты с ним всерьез… — Идиот, — подводит итог Белиал. — Конечно я не с ним… Это… просто подразнить тебя, возможно… — Зачем, ну зачем меня дразнить?! — отчаянно вопрошает Карлайл. Но прижимающий его к себе Белиал оставляет вопрос без ответа.