Не Молаг Бал

      - Шео, – тон Принца Наслаждений тих и вкрадчив, улыбка загадочна, а рука тянется к…       - Шео, бля. Восьмерки дам не бьют.       Новый Шеогорат лишь пытается осознать предложение, покачиваясь так опасно, что приходится ловить его за рукав и прямо-таки водружать на стул. Сангвин, конечно, любит попойки определенного типа, после которых на следующий день остается пара убитых в пьяной потасовке и пара упившихся почти вусмерть – но прошлый инцидент, в результате которого два даэдрических Лорда набили друг другу морды, был явно перебором.       Потому что не на виду же у смертных, ну Дагон-рулет!       - Тогда… тогда… плучай!       - Десятки дам тоже не бьют, Шео.       Сангвин почти флегматичен. Просто разглядывает немного скосившиеся от нечеловеческой дозы алкоголя золотисто-черные глаза. Интересно, каким был их цвет до преображения – голубым, карим, зеленым? А, наплевать – любой поразительно сочетался бы с непослушными русыми волосами борзого утырка.       - А, – ик! – так?!       Сангвин только вздыхает очень и очень тяжело, глядя на очередную карту.       - Да, Шео. Валет – как раз та карта, которая бьет дам.       Смазливая физиономия Безумца деформируется в долгом радостном «Ыыыы», а Сангвин решает, что тот, скорее всего, слишком пьян для исполнения задуманного. Хотя, вероятно, будь он менее пьян – задумка бы провалилась с треском.       В любом случае, не должна такая красота доставаться орчихам, когда есть…       - Ты опять прдул, Сань, – Шеогорат вновь усмехается весело – жаль, не похотливо – и протягивает:       - Таак чтооо…       - И без тебя помню, мелочь пузатая, – Сангвин сосредоточено пытается справиться немного заплетающимися пальцами, и потому беззлобен.       Но наконец пряжка тихонько звякает, поддаваясь, и ремень остается в руках, а штаны улетают вниз, освобождая гордость хозяина – изящные ноги – от своего плена. Хотя, на самом деле, у Сангвина, Принца Наслаждений, все тело – гордость.       Впрочем, один участок – особенно. Тот самый, до сих пор набедренной повязкой закрытый.       - Рмень!       И все-таки Сангвину до безобразия нравится Новый Шеогорат. Даже под слишком большим пока для не-до-конца-даэдрота градусом, красный от вина, бренди, вина, смешанного с бренди, флином, шейном, скумой, – всем сразу, – он остается угрожающе-торжественным. Даже почти падая со стула или припадая к косяку. Если хочет, конечно.       - Рмень! – снова повторяет Шеогорат, но уже с большей угрозой в голосе.       Сангвин думает, что, наверное, начинает понимать, почему на этого уебана взъелся Дагон и за что смертные назвали его Чемпионом Сиродиила. И как не назвать? Выразительный профиль, сияющие опасностью глаза, и это он еще пьян…       - Блть, Снь, мыж договаривались. Рмень брсай, он за одежду нищитается!       Принц Наслаждения только задумчиво щелкает им. Вообще, Сангвин знает множество применений такому простому, на первый взгляд, предмету. Например, им можно легко стянуть руки уже откровенно заторможенного мальчишки. Или с определенной силой хлестать по чувствительным местам – почему-то Сангвин уверен, что таких удовольствий юный Принц еще не знает. Или…       Сангвин отбрасывает-таки ремень в сторону, потому что самого себя искушать – последнее дело, и, ну правда, Молаг Бал он, что ли?       В ответ на это Шеогорат лишь усмехается. Все еще не похотливо. Все еще очень жаль.       Впрочем, Сангвин легко может это изменить. Ведь карты в его руках тасуются, мелькают с нечеловеческой скоростью. Вообще, конечно, он поступает нечестно, потому что карты – это не его сфера: явление, подконтрольное обманщику-Вайлу. Но только работают начинающие мастера крапа в компаниях, чуть более трезвых, чем Шео сейчас, но все равно мертвецки пьяных, чтобы особо стараться-то было не надо. Так что, фактически, он остается на своей территории.       Шеогорат лишь следит за ловкостью его рук, смешно, заторможенно моргая. Вот-вот отрубится, через игру или две. Да, Сань, это была не самая лучшая идея…       - Ну что, мелочь, еще партейку? – и все-таки Сангвину нравится облик Сэма Гэвена. Потому что не каждое смертное существо кинется на импозантного четырехрогого дремору, а если и кинется – не обязательно без намерения снести голову обливионской твари. Человеком, безусловно, проще. Впрочем, и на человека не каждый кинется.       Что косвенно подтверждает и юный Шео, окидывая его мутным взглядом и почти трезво от испуга заявляя:       - Нет, Сань. Я тя голым видеть не хочу.       Вообще, в этот момент Сангвин не уверен, восхищен он или разочарован больше. Ведь добыча, которая способна прервать охоту, находясь в футе от силка – о, какая это добыча!..       Какая-какая? Непойманная.       - Но я все еще хочу играть, – невозмутимо замечает Принц Наслаждения, мешая карты и пристально глядя на младшего товарища. – Да и ты, я чувствую, тоже.       - Ну не на раздевание же! – Шеогорат краснеет пуще, чем от вина, и, Ану и Падомай, как же ему идет эта краска!..       - А на что тогда? – Сангвин мурлычет, по-настоящему мурлычет, вспоминая о том, что каджиты зовут его Котом Крови.       На лице Шеогората отражается тяжелое пьяное раздумье. Сангвин прямо-таки видит, как шестеренки в голове бывшего Чемпиона Сиродиила вращаются: медленно и со скрипом.       Наконец тот поднимает глаза и выдает свой вердикт:       - Играем на информацию.       Наверное, лицо Сангвина вытягивается впервые за эту небольшую попойку с карточными играми.       - Ненуачо. Я ж о вас, Лордах, нискампа не знаю. Прям ни-скам-пу-шень-ки, – Шеогорат едва сохраняет вертикальное положение и как-то расплывчато грозит указательным пальцем, но продолжает излагать. – А мы, типа, коллеги. И я вам, типа, должен быть теперь больше своим, чем людям. Но как я это сделаю, если не знаю ничо?!       Сангвин просто кивает и раздает карты.       Как бы там ни было, эта тирада его действительно покоряет. Шорово сердце, какой безумный рационализм! Нет, мальчик действительно на своем месте. И ему, разумеется, потребуется проводник в этом сложном даэдрической мире. Хаскилл?..       «Скампа с два!» – думает Сангвин, рассеянно отвечая на:       - Чтыре туза!       - Их два, Шео, но уговорил.       - А вот те еще король!       - Это девятка, Шео, но ход твоих мыслей мне нравится.       Разумеется, вопроса о том, у кого к концу партии остается целый ворох карт, совсем не стоит.       - Ну, рассказывай, – наивный мальчишка просто лучится самодовольством.       Сангвин думает, что рассказать, очень недолго. Затем возвращает Шеогорату улыбку, изящно стекает на кровать и интимно шепчет:       - В моей постели побывали почти все Лорды даэдра. Кроме одного.       Ухмылка Шеогората медленно преобразуется в гримасу «о-девятеро-зачем-я-это-узнал».       Сангвин видит в глазах мальчишки незаданный вопрос и готов уже дать ответ на него, когда Новый Шеогорат понимает все и без того.       Стул падает, беспомощно скрипя сразу всеми ножками, а Шеогорат начинает метаться по небольшой комнатушке таверны раненым зверем. До Сангвина долетают только осколки фраз:       - К даэдротам, всех шестнадцать и… ну вот какого скампа… Сангвин же… дурак, дурак дурак!... Надо играть на…       - Желание?       Шеогорат прекращает метаться и медленно оборачивается.       Сангвин опять сидит, опять ловко тасует карты и улыбается. Той самой своей улыбкой, которую во Внешних Мирах приписывают Одному, который собрал в себе всех Лордов.       - Чо?..       - Ну, победитель загадывает проигравшему желание. Решайся, Шео, ты же выигрывал все это время!       Мальчишка думает, чувствует кожей подвох, но все-таки неуверенно кивает.       Это оказывается самой большой его ошибкой.       По крайней мере, так думает Сангвин, с каким-то даже сожалением глядя на белое как мел лицо бывшего героя, которое закрывает веер из практически целой колоды. Нет, он действительно думал, что поддаваться ему будут вечно?       Сангвин встает с постели и хватает Шеогората за кисть. Тот не сопротивляется – честный, паладин Мартина и Девяти, знающий, что такое отдавать долги.       Но Сангвин не попросит многого. Вот правда. Ну не Молаг Бал же он…       Чемпион Сиродиила открывает глаза оттого, что по лицу скачут первые солнечные зайчики наступающего дня, и тут же зажмуривается. Голова болит. Нет, это не то слово – голова раскалывается, как будто по ней саданул мечом Джиггалаг. А меч у него, между прочим, тяжелый, как скамп знает что. И потому Чемпион Сиродиила пытается заснуть под гул в голове, волны накатывающей тошноты и теплое дыхание в плечо.       Это почти удается ему в момент, когда тело прошибает холодный пот. Дыхание в плечо.       Он не помнит, что было вчера ночью – только Сангвина, эту комнату и карты. И Барбаса, который едва согласился остаться на конюшне.       Дальше – пустота.       Пока он силится понять, что за даэдрец, не открывая глаз, чтобы не столкнуться с самым худшим из своих предположений, сопение сзади ненадолго прекращается. Шео стремно так, как никогда не было даже в Мертвых Землях.       Затем его обнимает рука. МУЖСКАЯ рука.       - Ты уже проснулся, радость моя, – сонно мурлычет Сангвин – очевидно, Сангвин! – из-за спины. – Поспи еще немного. Сегодня у нас по плану сложный перехо-од. Шеогорат вскакивает, выпрямляется, как струна, несмотря на то, что Сангвин зевает, а его самого мутит, как море во время шторма.       - Ну ладно, мой милый, – жмет плечами даэдрот. – Не хочешь спать – не спи. Кстати, немного о постели…       Санвин потягивается и протягивает ему красную розу. РОЗУ.       - Вчерашний вечер был просто замечателен, Шео, – Сангвин смотрит в глаза, и лицо его, как с ужасом понимает Шеогорат, все ближе. И в момент, когда губы Принца Наслаждений накрывают его…       - Дреморы твои, Сань. Что за цирк с конями ты вообще устроил?       Барбас не понимает. Не понимает настолько, что даже хвост его свивается в вопросительный знак вопреки всем законам зоологии.       - Я не понимаю, о чем ты говоришь, – уверенно заявляет Принц Наслаждений, утирая так и не прекратившуюся кровь из носа.       Барбас бы подлатал его, будь сам даэдротом или человеком. Но, увы, увы, он просто пес, а Новый Шеогорат, белый как мел и красный как мак попеременно, убежал далеко вперед и старается даже не оглядываться.       Впрочем, правильно делает. Потому что на лице Сангвина, по которому будто бы чокнутая кошка в течке когтями водила, время от времени проскальзывает невероятное удовлетворение.       Барбас рад этому, потому что потасовка, закончившаяся, судя по всему, плохо для Сангвина, при наличии Шео в таком состоянии может закончиться куда фатальнее. Тем более что даэдренок убежал далеко вперед, и у них с Саней на повестке дня стоит очень и очень важный вопрос. Потому что…       - Сань, я же не дурак, в отличие от него.       Сангвин поднимает бровь, как будто не может понять, к чему эта фраза. Барбас вздыхает тяжело и пытается достучаться до совести бессовестного:       - Сань. Ты же с ним не спал.       - С чего ты взял? – Сангвин смотрит, ухмыляясь, прямо в спину Шеогората. Тому неуютно. Он явно чувствует взгляд между лопаток. Но не оборачивается.       - Потому что я помню, что с Клавикусом творилось после первой ночи с тобой. Он ухмылялся как скумный и шатался как пьяный. А еще у него ужасно болела задница. К тому же Шео выбежал от тебя полностью одетым, чего в таком состоянии не сделал бы, не будь ИЗНАЧАЛЬНО одет.       Сангвин хмурится и фыркает, но все же, припертый аргументацией к стенке, легко соглашается:       - Не спал.       - ТОГДА КАКОГО ХРЕНА, САНЬ?! – Барбас взвывает, и хвост его, кажется, свивается и в вопросительный, и в восклицательный знак одновременно.       Четырехрогий жмет плечами и морщится от боли в лице, но все же отвечает:       - Просто.       Барбас возмущен. И прекрасно знает, что Принцы Даэдра ничего не делают «просто», в особенности - с другими Принцами.       Потому после получаса рычания и лая Сангвин наконец признается:       - Ну ладно, ладно. Он проиграл мне в карты желание. И я попросил поцелуй, который, видимо, забрал не в самый подходящий момент.       Барбас фыркает. Все становится понятно, но…       - А почему только поцелуй? Сань, он же человек чести. Сделал бы все, что попросишь, и не поморщился бы.       Разноцветные глаза Сангвина смотрят с таким укором, что Барбас скулит и поджимает хвост.       - Ты за кого меня принимаешь, дружище? Я Принц Наслаждений. По слогам повторить? Нас-лаж-де-ний. Не изнасилований. Меня, представь себе, зовут Сангвин, а не Молаг Бал. Я забрал лишь то, чего хотел. А он, – гетерохромные глаза сверкают, – придет за тем, что захочет сам. Если придет.       - И что, стоил поцелуй в кровь расцарапанной рожи? – это откровенный сарказм, ведь Барбас прекрасно знает, что нет.       Но Сангвин в очередной раз вытирает кровь с губы и признается:       - Стоил.