Там, где нужен

Так беги уж хоть на согнутых Ты животное особенное К дикой жизни приспособленное В развороченном раю (с) Э. Шклярский

У каждого человека должно быть место, где ему хорошо. Просто хорошо, без условностей, без «если бы…», без вежливого «да-да, тут просто прекрасно...» Почему-то так вышло, что такого места у меня нет, но есть воспоминание, где мне по-настоящему хорошо. В этом воспоминании я нужен. Нужен как воздух, как вода. В этом воспоминании я – жизнь, я – спасение, я – единственный, я – его. Наверное, я действительно чокнутый и ненормальный, как говорили Дурсли, только мне, и правда, хорошо там, в этом воспоминании, где я лечу на метле из горящей Выручай-комнаты. Всю свою жизнь я кому-то что-то доказывал, пытался быть лучше, оправдывался сам и оправдывал для себя поступки других людей, и так вышло, что всё это время, всю свою жизнь был свободен. Свободен, а иными словами - не нужен никому. Там же, на метле, я был тем, кого Малфой не променял бы на все сокровища мира. Да, я понимаю, что выбора у него особенно не было, но краем глаза успел заметить, как он смотрел, когда я не успел подхватить его на первом заходе. В глазах словно читалось: «Ты вернешься за мной», и это был не вопрос. Я вернулся за Малфоем, не думая, не взвешивая, не рассчитывая варианты. Уже потом, на Гриммо, лёжа в кровати, я размышлял о том, что даже не попытался подхватить Гойла, хотя мог бы - тот карабкался следом. Но мне-то что? Я же за Малфоем туда летел. Он был нужен мне, а я – ему. Даже когда он «не узнал» меня в Малфой-мэноре, я не ему нужен был, а всем, и его семье в первую очередь, а в Выручай-комнате, на метле… Закрываю глаза и проваливаюсь в эти мгновения, пытаясь собрать их по порядку, словно бусины на нить: вот я протягиваю ладонь, а рука Малфоя выскальзывает, он смотрит испуганно и с досадой; вот я делаю круг, не обращая внимания на окрики друзей, - у меня, как у одержимого, зацикленного, в голове скачет «Я нужен ему! Нужен!»; и потом, когда мне удается подсадить Малфоя позади себя, когда он вцепляется мертвой хваткой мне в живот, прижимается грудью к спине, рвано дышит в шею - я чувствую облегчение и восторг. Однако когда мы вылетаем, всё заканчивается. Малфой отпускает меня без малейшего сожаления и бросается к наглухо закрытой двери Выручай-комнаты, шарахает по ней кулаками, пытаясь отпереть, затем поворачивается, глядя на меня огромными от ужаса глазами, и шепчет: «Там… там же Крэбб остался… Винс...» Так и возвращаюсь в тот момент, когда нужен, когда без меня совсем никак… На суды и допросы Малфоев я ходил как привязанный. Нарциссу опросили и отпустили почти сразу - она чиста. Ни метки, ни палочки. У нее на войне была своя сторона - Драко. Ей было плевать, кто победит. Она выиграла - Драко остался жив. Судя по всему, только это имело для нее значение. Люциуса допрашивали ежедневно почти три месяца. Я тогда уже проходил практику в Аврорате. Старший Малфой сжимал губы, смотрел твердо и спокойно в глаза и начинал говорить только со старшим аврором и только в присутствии адвоката. Меня до сих пор поражает это умение держаться, манера, тон, жесты. Он был предельно вежлив и корректен, говорил грамотно и по существу и, кажется, совсем не замечал быдловатые насмешки рядовых авроров. Люциус не лебезил, не язвил и не боялся. С другой стороны, кого бояться-то? Авроров? С какой стати? Они – слуги закона, мелкие пешки. Избивать заключенных они не имеют права, и Малфою это было прекрасно известно. Единственное, от чего темнели его глаза – когда упоминали Нарциссу или Драко. Ни один мускул на лице не дергался, Люциус продолжал говорить ровно, не прерываясь и не меняя интонации, только глаза становились, словно тучи на грозовом небе – свинцово-серыми. Люциуса отпустили, и даже не потому, что я как-то повлиял, или из-за старых связей. Просто ничего у авроров на него не было – палочку Волдеморт сломал почти сразу, как забрал Малфоя из Азкабана. Выходит - выкрал, выходит - заложник, выходит - жертва... И как это у Малфоев всё время получается? Однажды, после одного из таких допросов, у меня состоялся очень интересный разговор с Кингсли (он тогда ещё только исполнял обязанности Министра магии). Шеклболт говорил о том, как же несовершенна магия, со всеми её зельями и заклинаниями, сокрушался, что нельзя вывернуть Малфоев наизнанку, рассмотреть, как на ладони, ухватиться за что-то, чтобы прижать. Нашли на что свалить! - Магия несовершенна, говорите? – хмыкнул я, опираясь на его стол. – Надо же… Представляете, Кингсли, у магглов вообще «Веритасерума» нет, у них только условно-научный прибор «Полиграф». Всё. Проводки, мониторчики, прищепки и человек, который расшифровывает показания. У вас же, благодаря магии, есть всё! Понимаете, когда маггл ломает позвоночник – это значит, что он никогда не сможет больше ходить, и нет у магглов такого зелья, чтобы срастить эту травму, и хроноворота нет, чтобы предотвратить. От боли можно принять таблетку, но это ничто по сравнению с зельем. И это я вам сейчас говорю как человек, выросший с магглами. Если тебе выдирают зуб – это значит, что на его место можно поставить только протез. Нет руки - протез, нет ноги - протез или коляска. Спорим, вы даже не знаете, что такое протез? У магов есть зелья и заклинания на все случаи жизни, так неужели вы не можете ценить то, что имеете? Да вы даже живете почти в два раза дольше по сравнению с магглами! - Гарри, но у нас тоже не рай, - раздраженно возразил Кингсли. - Да? А не вы ли этот рай вытоптали и обезобразили, взращивая Волдемортов? Став магом, я многое приобрел, но и потерял достаточно, чтобы оценить все плюсы и минусы магического мира. И знаете, Кингсли, по-моему, Малфои – это те животные, которые приспособлены жить в этом развороченном раю... - эта догадка пришла внезапно. Я хмыкнул и добавил, глядя Кингсли в глаза: - Я сделаю всё, чтобы они были на свободе. Всё. - Зачем это тебе, Гарри? – тихо спросил Кингсли. - Я хочу и дальше за ними наблюдать. В естественной среде, так сказать. На воле, - широко улыбнулся я и вышел из кабинета. То ли против Люциуса и Драко на самом деле было слишком мало улик, то ли Кингсли просто не хотел со мной связываться, понимая, что я пойду до конца – не знаю. Но Малфоев отпустили, оправдали и даже вернули арестованное имущество. Единственное, что оставили - наблюдение за Драко. Всё же, как ни крути, а палочка у него была всё то время, пока он служил Волдеморту - сначала его собственная, затем матери. Мне действительно нравилось наблюдать за Малфоями: на приемах, благотворительных вечерах, даже порой на улице или где-нибудь в магазине. Поначалу было ощущение, словно они двигались, как хищные животные, на полусогнутых, по-кошачьи прижав уши и припав к земле, но чем дальше, тем прямее становилась спина, смелее взгляд, тверже шаг. Все как один. Семья. Жалею, что у Уизли такого нет. Если Малфои – прайд, то Уизли скорее стая птиц. Нора – это большое-большое гнездо, откуда с каждым годом разлетаются дети-птенцы в разные концы не только Англии, но и мира. Малфои же, кажется, будут всю жизнь жить если не в одном доме, то где-то очень-очень близко друг к другу, в поле зрения, на расстоянии вытянутой руки. Они нужны друг другу – это ощущается. *** Было раннее утро, когда Кингсли прислал патронуса, требующего моего немедленного прибытия в Аврорат. Ну да, конечно, кинулся! Утром в субботу, после пятничной попойки, после того, как мы с Роном высосали полторы бутылки текилы и заполировали это дело ромом – прямо спешу и падаю. Когда в комнате затрещал камин, я хотел его закрыть и даже взял в руки палочку. - Малфоя задержали по подозрению в покушении на тебя, и сейчас его допрашивают. Но если эта семейка тебе, наконец-то, больше не интересна... Нужно ли говорить, что собрался и протрезвел я в рекордно короткие сроки? Кингсли встретил меня в Аврорате с серьезным лицом. - Я тебе говорил, что Малфои… - начал было он. - За что его задержали? - Он следит за тобой уже несколько месяцев. Кроме того, сегодня утром он был задержан на пороге твоего дома, при попытке попасть внутрь. В тот момент мне показалось, что сердце остановилось, а затем с утроенной силой застучало где-то в горле. - Я к нему, да? - показал я на выход из кабинета. - Да. Сейчас вызову Диксона, а ты за ним. Но я тебе… - Говорил, ага, - кивнув, я надел мантию-невидимку. Внутрь камеры для допросов я осторожно скользнул после Диксона, которому Кингсли наплел про меры безопасности. Драко, как оказалось, уже почти час, как заведенная кукла, повторял одно и то же: - Я не следил за Поттером, я случайно оказался возле его дома. - Да чего мы с ним нянчимся? В рожу дать, да и… - Диксон замахнулся, но Симус его остановил. - Нельзя. Министр приказал не трогать заключенных. Особенно этого, - он мотнул головой в сторону Малфоя. – Ну, ничего. Сейчас расскажет, «Веритасерум» уже должен был подействовать. Драко ошарашенно уставился на Симуса: - К-когда?! - Когда я тебя «Агуаменти» после «Петрификуса» в сознание приводил. Там немного, но для того, чтобы ты перестал врать, хватит, - оскалился Симус и посмотрел на часы. – Еще минут десять подождем. Хотя… Зачем ты сегодня шарился на пороге дома Гарри, а вчера ошивался у бара, где мы пили? - С-случайно, - будто на пробу ответил Драко и облизал губы. - Хорошо, допустим. А позавчера, когда Гарри был у мадам Малкин? А в понедельник? А все эти месяцы? – Симус был явно доволен собой, а меня тошнило. Похмелье это или от происходящего, я не знал и знать не хотел. Смотрел на Драко, как тот вздрагивал от каждого вопроса, сильнее и сильнее сжимая бледные губы. - Да-да, слишком много сразу, Симус, - притворно пожурил его Диксон, затем повернулся к Драко и хлопнул его по плечу: - Я по одному вопросу буду задавать, не переживай, Малфой. Так что насчет бара? Я словно в замедленной съемке видел, как Драко разжал челюсти, шепча что-то. - Не слышу, но давай дальше. Почему в понедельник ты околачивался около лавки Фортескью всё то время, пока там Гарри был? – Диксон наклонился к самому лицу Малфоя, а я понял, что сатанею, что ещё немного, ещё хотя бы пальцем до Драко, и… - Да что нам эти дни! Зачем ты ходишь за Гарри уже который месяц? – Симус встал рядом, и мне стало вообще не видно лица Драко и не слышно, что он ответил. - Громче, блядь! – Финниган схватил Малфоя за грудки и встряхнул. Подбородок Драко чуть подрагивал, а глаза стали один в один, как у отца - тёмно-серые, грозовые. Будто я был своим, будто из их прайда. - Поттер. Мне. Нужен, - ровным голосом ответил Драко, а меня словно под дых ударили. - Что? – ошарашенно уставился на него Диксон. - Мне нужно видеть Поттера. Каждый день. Он нуж… Я сбросил мантию-невидимку, и Драко замолчал. Симус и Диксон вздрогнули и тут же отскочили от него, словно ошпаренные. - Гарри, он… - Идите, - я стиснул зубы и коротко кивнул на дверь, не сводя взгляда с Малфоя, тот тоже смотрел мне в глаза. Его трясло, словно от холода или лихорадки. - Но… - начал было Диксон. - Пошли. Вон. Отсюда, - процедил я, направляя палочку ему в лоб. Меня разрывало от злости и бешенства, от осознания того, что Драко смотрел им в глаза, говоря то, что я должен был слышать первым и единственным! Я, а не они! Это моё признание! Только моё! Это то, чего я ждал так долго! Я не сдержался и просто вышвырнул их за дверь, опершись на нее двумя руками и пытаясь перевести дыхание. Спустя несколько минут, собравшись, я подошел к Драко вплотную, так близко, что мог рассмотреть покрасневшие белки глаз, редкие золотистые волоски между бровями, о которых раньше не подозревал, светло-голубые вкрапления на радужке, искусанную нижнюю губу… - Ты мне… - словно сквозь силу начал говорить Драко, но я накрыл его рот ладонью и прислонился своим лбом к его. - Не надо. Не тут. Не под «Веритасерумом», - мой голос звучал низко и хрипло, горло саднило, словно от ангины или крика. - Потом, когда будешь готов. Только мне. Драко кивнул и сжал дрожащими ледяными пальцами мои плечи. Позже Симус и Диксон перевелись в другое подразделение, в Шотландии. Малфоя, конечно, освободили в тот же день, а я… Я сидел дома и вновь нанизывал свои бусины-воспоминания… *** - Ты сказал, чтобы я пришел тогда, когда буду готов, без «Веритасерума». Я тут. Ты мне всё ещё нужен, - сказал Драко, глядя мне в глаза. Не зря я за ним наблюдаю столько времени. Он сын своего отца – так же умеющий держать лицо, так же ступающий бесшумно, словно чувствующий кожей и вибриссами, где опасно, но ещё не идеально владеющий мастерством скрывать чувства. А может, только я отмечаю, как темнеют его глаза и подрагивают крылья носа, как бешено бьется пульс на шее... Я отвечаю, что он мне нужен, изо всех сил стараясь выглядеть при этом смелым, немного равнодушным, спокойным. В этот момент я понимаю, что не хочу быть птенцом Уизли - я хочу быть частью прайда. Прайда Малфой. И тут же не выдерживаю первым - придвигаюсь ближе, обхватываю лицо Драко ладонями, провожу большим пальцем по нижней губе и смотрю в глаза. - Скажи еще раз. Только мне. Для меня. - Ты мне нужен. Ты был так нужен мне все эти годы, дурацкий очкастый Поттер, - шепчет Драко, а я держу пальцы на его губах, словно хочу поймать эти слова, потрогать, прочувствовать. Чтобы они впитались в кожу, чтобы я каждую минуту мог их ощутить. У твоего признания запах травяного шампуня, зубной пасты и моего одеколона. Я стою, прижавшись к тебе, зажмурившись, так и не убрав свои пальцы с твоих губ, а ты шепчешь и шепчешь… Теперь у меня есть то место, где я нужен ежедневно, ежечасно, ежеминутно, даже если ты строишь из себя холодную и высокомерную задницу, даже если я делаю вид, что мне это совершенно безразлично. Мои пальцы знают, мои губы, кожа, глаза – тоже. Я нужен тебе, Драко, и ты прекрасно знаешь, что так же нужен мне, в нашем общем доме, расположенном по соседству с Малфой-мэнором. У каждого человека должно быть место, где ему хорошо. Просто хорошо, без условностей, без «если бы…», без вежливого «да-да, тут просто прекрасно...» У меня было лишь воспоминание и желание чувствовать себя по-настоящему нужным. А потом в мою жизнь вошел Малфой…