Пойму без слов.

Летний зной сменился тяжелым грозовым дыханием. Стало слишком душно, напряженно. Так всегда бывает перед ливнем. Ветер дул то порывисто, безжалостно срывая листья и поднимая пыльный осадок с дорог, то и вовсе затихал, создавая такую тишь, что даже жутко. Улицы пустеют в эти минуты, плотность воздуха заставляет чувствовать себя под прессом, вытесняя всех и каждого. Даже краски бледнеют; все они становятся более тяжелыми, вязкими и даже режут глаз. В удобном кресле, что находилось прямо перед окном, сидел светловолосый юноша, обхватив кружку теплого чая обеими ладонями. Непослушные кудри палевого цвета спадали на лицо, придавая рассеянный вид. Большие глаза бледно-василькового цвета были устремлены куда-то вдаль, в пустоту. К слову, о его глазах. Взгляд всегда был кроток. Наполненный неиссякаемым теплом, поражал своей глубиной, был мягким и сострадательным. Сидя в своем кресле, парень наблюдал за изменением погоды сквозь оконное стекло. Он как будто замер в ожидании какого-то чуда. Раздумья прервал бой часов, оповещая о существовании времени. Вздрогнув, юноша как будто ожил. Поставив чашку на подоконник, он встал с кресла, поправляя рубашку. Ткань кофейного цвета была подстать его лицу, а белая лента, что обвивала шею, придавала образу аристократичность и некую схожесть с персонажем из волшебных сказок. Мельком взглянув на часы, Достоевский направился в прихожую. Накинув на себя легкий плащ и застегнув молнию летних сапог, юноша покинул квартиру. Сегодня, ровно в два пополудни, должен был вернуться его дуал. Германия стала для обоих не просто страной: для Штирлица - это была Родина с большой буквы, для Достоевского - прекрасное место, где все было максимально пунктуально и правильно. Люди отличались чувством долга и вежливостью. Да и вообще все радовало его натуру. Выйдя на улицу, юноша тут же почувствовал на себе эту тяжесть воздуха. Даже дыхание на секунду замерло. Подняв ворот плаща, он быстрым шагом направился к остановке. Хотелось прибыть к месту назначения как можно раньше, лишь бы не чувствовать себя под этим давящим атмосферным гнетом. А еще он искренне надеялся, что все же доберется сухим, встретит Отто и только потом позволит себе насладиться ливнем. Он любил дожди, видел в них особую лирику. В то время как другие стараются побыстрее укрыться, он мог спокойно застыть посреди улицы и наслаждаться холодными каплями. Нужный автобус не заставил себя ждать. Добравшись до аэропорта с запасом времени, он не нашел себе лучшего занятия, как ждать. Рассматривая вывески, плакаты и надписи, лица путешественников и персонала, Достий и не заметил, как объявили посадку нужного самолета. Опомнившись, он тут же начал искать глазами того самого в толпе. Нет, не тот, нет, нет, нет... Наконец он заметил высокого молодого человека: деловой костюм, знакомые часы на левом запястье, что в данный момент поправляет очки, та самая аккуратная прическа. Рядом стоит небольшой чемодан, в руке портфель. По взгляду, внимательно скользящему по каждому, кто проходил мимо, с легкостью можно догадаться - он кого-то пытался высмотреть. "Отто..." - с этой мыслью, ноги сами зашагали вперед. Ловко маневрируя в толпе, Достоевский быстро добрался до своей цели. Непринужденно коснувшись пальцами чужого плеча, тем самым привлекая к себе внимание, тихо поздоровался: - Guten Tag. - каким бы тихим не был голос, Штирлиц всегда слышал его. Улыбнувшись, он отметил, что акцент у говорившего был очень даже неплохой. - Guten, - взглянув на любимого, Штирлиц ласково коснулся лоснящегося локона на его голове, убирая за ухо, - Wie geht es dir? - Perfekt. - ответом больше послужила лучезарная улыбка, нежели слово. На мгновение обняв дуала, тут же сделал шаг назад. - Неплохой акцент, стоит это заметить. - вытащив ручку чемодана, Штирлиц направился к выходу из аэропорта, - молодец. Шагая рядом, Достоевский рассматривал дуала, отмечая, как тот изменился за время поездки. Черты лица стали более резкими, видно, проблем возникло больше, чем планировалось. И все же, он оставался прежним. Тем же Отто, которого этик так полюбил. Тот же целеустремленный, принципиальный взгляд. Строгий, но в нужных ситуациях поразительно нежный и любящий. Во время возвращения начался тот самый ливень, который извещал о своем прибытии еще с утра. Штирлиц хотел было уже раскрыть зонт, но его остановила рука, неожиданно коснувшаяся его щеки. Ливень вовсю хлестал, отчего было уже поздно прятаться под зонтом или крышей. Рубашка тут же впитала в себя влагу, с волос уже струилась вода. - Заболеешь же. - логик внимательно посмотрел на дуала. - Отто... - Достоевский шептал одними губами, но голос звучал у мужчины в голове. Кудри потемнели, одежда промокла. Все в миг померкло, придавая голубым глазам большую выразительность. Не надо слов, лишних жестов или объяснений. Такие ситуации часто описывают в романах и лирических произведениях. Когда все в миг становится предельно понятно. Тонкие пальцы скользнули по щеке, нежно поправляя пряди намокших волос. Губы тронула улыбка, а в глазах заблестели блики от капель. Штирлиц уже не думал о дожде как о проблеме, это больше не волновало. Склонившись чуть ниже, одновременно приобнимая Достия за талию, мужчина не отводил взгляда от глаз напротив. Не чувствуя никакого протеста, он приподнял лицо этика, максимально близко приближаясь к губам. Вода ручьями стекала с каждого, отчего прикосновения становились теплее и ощутимее. Аккуратно проведя подушечкой большого пальца по губам юноши, Штирлиц почувствовал теплое дыхание. Если брать в расчет холодный ливень и ветерок, даже горячее, что создавало чудесный контраст. Прикрыв глаза, притянул Достия к себе ближе, желанно целуя. Хрупкое тело дрогнуло в руках, ладони спустились по шее ниже, к плечам. Чувствуя губами учащенное дыхание, не в состоянии насладиться сиюминутной эйфорией, мужчина позволил себе вплотную прижать к себе этика, не разрывая поцелуя. Рука скользнула по волосам, пропуская локоны меж пальцев, после плавно сместилась к затылку и шее. Мягкие прикосновения вскоре приобрели более страстный оттенок; углубив поцелуй, мужчина старался сохранить невинный характер данной затеи. Достоевский сам искренне отвечал, прижимаясь к груди дуала. Оба чувствовали ритм сердца друг друга, ни на секунду не сомневаясь в своих чувствах. Спустя несколько минут, поцелуй прервал тихий, но четкий шепот: "Ich liebe dich". Штирлиц улыбнулся, легко поцеловав напоследок распаленные губы. - Прекрасный акцент. Раскрывать зонт уже не было никакого смысла. Взявшись за руки, они спокойным шагом дошли до дома. Молча, лишь слушая, как стучат капли по карнизам. Высушив дуала, Штирлиц заботливо закутал того в плед. Заварив две кружки ароматного чая, логик разместился на уютном кресле у окна, обнимая сонного Достия. Он смотрел на ливень, чувствуя рядом спокойное дыхание родного человека. Отто решил для себя, что в следующий раз он заберет его с собой. На Родину и навсегда.