Как песок сквозь пальцы

— Салах! — Ясмин бросился к альфе, — что случилось? Омега, как ураган, накинулся на альфу, стал тормошить, пытаясь распахнуть одежду, чтобы понять, откуда кровь. Альфа же пытался перехватить его руки, чтобы поцеловать. Закончилось все тем, что эти двое начали целоваться, вцепившись друг в друга мертвой хваткой. И не было в целом мире ничего важнее, чем эти губы, эти глаза, эти руки, которые судорожно стискивали самое дорогое, боясь отпустить. Казалось, стоит только отпустить, и все сразу станет зыбким и непрочным, поэтому руки невольно сжимали крепче, чтобы убедиться, удостовериться, что все происходит на самом деле, что все это реально…  Те, кто прибежал посмотреть, почему выл альфа, с умилением разглядывали, как двое пытаются стать одним целым. Непонятно, у кого получалось лучше, то ли у омеги, который усевшись на альфу, обхватил его ногами, то ли у альфы, судорожно прижимающего к себе омегу руками. Ясмин первый пришел в себя и, оторвавшись от Салаха, с тревогой в глазах стал его рассматривать. — Где? — Ясмин крутил альфу, пытаясь забраться под одежду, — где ты ранен? У врача был? — Я не ранен, — Салах отрывал от себя руки омеги и судорожно их целовал, ладони, пальцы. — Это не моя кровь… — Тогда почему ты кричал? — Дэйчи сжал непослушное лицо руками и грозно посмотрел в поплывший взгляд альфы. — Я чуть не уписался от страха! Где болит? Я думал, ты от боли умираешь! — Я чуть не умер от страха, — Салах доверчиво смотрел на Ясмин, широко раскрыв глаза, — мне показалось, что ты меня бросил. — Салах уткнулся головой в плечо омеги и вдохнул родной запах. — Я почувствовал, что ты проснулся и злишься, а потом вдруг обиделся, да так, что стало больно, — Салах вздохнул в плечо, крепче прижимая к себе омегу, — это из-за меня? Я подвел тебя, не смог защитить! Ты на меня злишься и хочешь покинуть, поэтому и плачешь? — Глупый! — Ясмин погладил альфу по пыльным волосам. — Ты меня спас там, от тех жутких стрел, я так за тебя боялся! А злился я на других, — Ясмин поднял глаза и увидел, как в дверях мелькнул, убегая, перепуганный Амин, — от тебя кровью пахнет, сознайся честно, где рана? — На мне даже царапины нет, — вздохнул Салах, — а рана есть у тебя, потому что я не смог… — Ш-ш-ш, — Ясмин пальцем прижал его губы, заставляя замолчать, — ты дома, я дома, все хорошо! Ты жив и здоров, я счастлив! — Ясмин прижал к себе голову альфы, наслаждаясь теплом и покоем. — А где Айюб? — в дверях стоял бледный Сашши, — с ним все хорошо? — Да, — Салах с удивлением смотрел, как Сашши на ослабевших ногах сползает по стене на пол, — отец вылетел на шаттле на орбиту. Нас попытались заманить в ловушку в брошенном городе. Мы еле вырвались. Много раненых, но с отцом все в порядке… Спасибо, что спросил. — А зачем он туда полетел? — Ясмин с интересом посмотрел на мужа. — Оценить со стороны ситуацию? — Нет! — Салах сжал губы. — Отец собирается нарушить закон Меджлис ош-Шуре. Он хочет, чтобы брошенный город сравняли с песками! С этим рассадником заразы надо кончать! Отец отдаст команду сбросить на брошенный город несколько термобомб. Остатки зданий будут полностью уничтожены, так же, как и вырытые под ним крысиные норы. Отец каленым железом выжжет этот гнойный волдырь, пока не стало слишком поздно! — Но там ведь люди! — Ясмин побледнел и вцепился в плечи Салаха. — Они же погибнут! А вдруг там есть и хорошие люди? Не только воры и грабители? — Каждые двадцать — тридцать лет в городе меняется власть, — Салах сурово посмотрел в глаза супруга, — за то время, что город стоял брошенным, он разрастался, как раковая опухоль. Там никто не следил за оазисами, а шахты были заброшены. У живущих там нет другого способа добывать средства на пропитание, кроме грабежа и воровства. Город живет за счет налетов на соседние оазисы и грабежей караванов. Они нападают по ночам, убивают охранников и торговцев, под видом караванщиков проникают в города и устраивают в них погромы и беспорядки. Никто из соседей-эмиров не хочет лезть в брошенный город и терять там своих людей. Всю заботу о поддержании порядка взвалили на отца. — Но ведь там есть и нормальные люди, — не сдавался омега. — Надо дать им шанс покинуть город! Там, наверняка, есть и женщины и дети! Ясмин выпутался из объятий и попытался встать. Нога сразу отозвалась глухой болью. Он не показал виду, что больно, но альфа понял это по тому, как слегка скривились губы на лице любимого, и по связи почувствовал, что омеге больно. Салах помог подняться Ясмину и встал с пола сам. — Пойми, это вынужденная мера! — Салах смотрел строго. — Там уже сменилось не одно поколение людей, которые считают свой образ жизни нормальным! Эти люди уже не смогут быть нормальными ремесленниками. Кто украл однажды, не начнет работать в поте лица! Тот, кто не хотел так жить, уже давно покинул город. А те, кто остался жить там, считает, что это нормально! Пойми, они нападали на караваны с торговцами и осиротили не одну семью. Кто пожалеет тех сирот? Кто отомстит за гибель их отцов и сыновей? Но после того, как они напали на семью эмира, они нарушили все возможные законы и запреты, — Салах поднял руку прерывая возможные возражения, — не спорь, они местные, они понимали, что вы омеги и принадлежите к семье эмира. И, зная это, все равно стреляли в вашу сторону! А если бы они убили кого-нибудь из вас? Салах с силой прижал к себе супруга, подождал, пока тот перестал недовольно вырываться, и только после этого глухо продолжил: — Если бы Алан не увез вас, мы, скорее всего, все бы там погибли, — Салах смотрел спокойно во встревоженные глаза супруга. — Мы бились спина к спине, пока не пришло подкрепление. Если бы за нашими спинами оставались вы, то нам было бы намного труднее. И кроме этого, Алан мне рассказал, — неожиданно по-мальчишески задорно улыбнулся Салах, — как ты заставил их погоняться за вами! Вы оттянули на себя часть разбойников, и мы смогли продержаться и сгруппироваться в самом начале. Пока к ним пришло подкрепление, мы уже были готовы дать им отпор. А потом Алан привез к нам подмогу, и мы перешли в наступление и перебили большую часть нападавших! Это уже не мелкие стычки, а настоящая война. Отец и так слишком долго тянул с зачисткой. Он не вмешивался в междоусобные войны, надеясь, что со временем город станет менее пригоден к жизни, обмелеют источники воды, и они сами уйдут оттуда. Но все случилось с точностью до наоборот, банды осмелели и стали наглеть. Их не пугал разрушенный город на поверхности, они стали строить себе схроны внизу. Они там жили и охотились, устраивая засады. Когда к нам присоединились те охранники, что пригнали лошадей, мы были опьянены скорой победой и, без раздумий вскочив в седла, отправились в погоню в заброшенный город. Там нас заманили в засаду, и мы чудом смогли выбраться из нее! Много моих боевых товарищей ранено. Хорошо, что к нам приехал Алан, и смог быстро всех раненых доставить к лекарю. Идем, посмотришь на них! А потом посмотрим, сможешь ли ты сказать, что отец не прав, желая избавиться от них одним ударом, чтобы не подвергать своих людей опасности! — Прости! — Ясмин прижался к мужу, было страшно представить, как бы он себя вел, если бы с Салахом случилась беда. — Если тебе станет легче, — альфа погладил своего супруга по вздрагивающей спине, — у них там почти нет женщин и тем более, детей. Там мужское царство. Тихих и скромных тоже нет, как и случайных людей. Там крысиная яма, где сильный поедает слабого. Своим разведчикам мы отправили сообщение срочно выбираться оттуда. Скорее всего, разведчики постараются увести с собой своих приятелей, но все в руках Аллаха! — Прости… — Ясмин уперся руками в грудь альфы и вгляделся в усталое лицо. — Тогда если это не твоя кровь, то немедленно отправляйся мыться и переодеваться! Я, если честно, боюсь крови. Так что отправляйся мыться и бриться, а то у меня от твоей щетины все лицо печет! Придешь чистый — получишь завтрак! А побреешься, так еще и поцелую! — Это ты опять мной командуешь? — Салах довольно рассмеялся. Покачав головой, отправился в спальню и, оставив на столике ятаган и кинжал, вышел, хлопнув супруга по попе. — Ясмин, — у порога переминался с ноги на ногу Амин, — Аллах мне свидетель, я не хотел тебя обидеть! Ты меня неправильно понял! — увидев, что Ясмин кивнул головой, соглашаясь, он обрадованно затараторил, — я хотел бы прийти к тебе в гостиную и послушать, что рассказывает сын, а то он опять не зайдет ко мне, — Амин слабо улыбнулся. — Ты ведь тоже родитель, я же скучаю по сыну, а у него времени хватает только на тебя и на дела, — Амин так трагично вздохнул, что Дэйчи его невольно пожалел. — Конечно, приходите, я все понимаю, и Айдана приводите, странно, что он до сих пор еще не появлялся. — А у него течка началась, — махнул рукой довольный Амин, — давненько не было, лет двадцать, наверное, а тут видно с перепуга скрутило беднягу. Лежит в своей комнате, мается. Амин довольно улыбнулся и пошел рассказать Айдану, что все хорошо, и он помирился с зятем. Ясмин распорядился о еде для Салаха, кофе для себя и Сашши и сладостях для омег. Довольный Азиз умчался на кухню, только пятки мелькнули. — Сашши, позавтракаешь с нами? — Дэйчи посмотрел на бледного друга и подойдя, обнял и зашептал в ухо. — Возьми себя в руки. С ним все в порядке, а если он чувствует твои эмоции, как Салах мои, то представь, как ему тяжело, чувствовать твою печаль и слезы. Приободрись, на тебя люди смотрят! Сашши мужественно улыбнулся и вскинул голову. Они вместе дошли до купальни, Сашши зашел внутрь освежиться, а Ясмин уселся рядом с дверью, ведущей в отделение для альф. Вскоре оттуда выскочил Салах. Мытый и бритый, он уже не выглядел замученным, об усталости говорили только темные круги вокруг глаз. Ясмин хотел поцеловать его нежно и кротко, но у альфы были другие планы. Тот вцепился в рот омеги, как голодный в краюшку хлеба. Он целовал настойчиво и жадно, пока не почувствовал отклик своего супруга и ладонь на своем затылке. Неохотно отстранившись, Ясмин с тревогой всматривался в любимые черты. По связи истинных Ясмин чувствовал, как сильно устал его альфа, и в тоже время чувствовал, как горит неукротимый огонь действия. Альфа не собирался останавливаться, у него впереди было много дел, которые он собирался переделать. Омега только вздохнул: молодость, молодость, неукротимая и безудержная. Увернувшись от очередного поцелуя, он потащил Салаха в комнату, надо хотя бы покормить любимого, пока тот на ногах держится. В гостиной их уже дожидались Амин с Виленом. Следом за Салахом и Ясмином зашел Сашши и постарался незаметно усесться с краю. Азиз поставил поднос перед Салахом, и альфа набросился на еду, урча от удовольствия, как уличный кот. — Сын, ответь мне только на один вопрос, — Амин крутил в пальцах чашечку с щербетом, — где твой отец? Где мой господин и возлюбленный супруг? Правду ли говорят, что, едва переступив ворота родного города, он отправился в ангар и улетел к страшным людям? Почему он не заехал в родной дом? — Оми, дела не ждут, — Салах прожевал очередной кусок, — лучше все сделать сразу. Мне сейчас придется сидеть на заседании Дивана вместо отца и пытаться заставить их сделать хоть что-нибудь! Жалкие старикашки! От них никакого толка, они только брюзжат и жалуются! Они пользуются тем, что родня, а сами бестолковые, тянут нас на дно, как балласт! Их всех стоило бы выгнать и взять в советники людей умных, энергичных и решительных, на которых отец в любой момент мог бы опереться. Они бы помогали бы отцу в делах. А эти только и способны, что критиковать любое его решение, а сами палец о палец не ударят. Только сидят на своих толстых жопах и жалуются! Все им не так, все им мало! Даже не знаю, успею ли я до вечернего намаза уговорить их сделать то, что так необходимо? — А что необходимо? — поинтересовался Ясмин, надкусывая пончик. — Надо рассказать людям о происходящем, чтобы они не испугались. Отец вылетел на орбиту, чтобы сравнять с песками северный город, — Салах поднял руку, не давая оми возразить. — Оми, так надо! Поверь, другого решения просто нет! Мы с отцом обдумали много вариантов, но, если расчищать этот гадюшник самим, то мы рискуем остаться без воинов, и это еще не факт, что нас всех не перебьют в тех катакомбах, а потом не приедут в наш незащищенный эмират для грабежей. И потом, оставлять пустой город, все равно, что предлагать бандитам начать все заново! Рано или поздно, но ситуация повторится! И, зная наше везение, скорее рано, чем поздно! Если на ноге гангрена, то единственное спасение — это ампутация! Салах по инерции продолжил жевать еду, но, похоже, у него пропал аппетит. Он отодвинул поднос и встал. Пройдясь вдоль окна, он продолжил: — Неизвестно, есть ли подходящее оружие на звездном флоте, чтобы сделать все как нам надо. Термобомбы были запрещены Советом Преданности уже давно. Звездный флот создали для того, чтобы оберегать наш покой от внешних врагов, и ему было запрещено воевать на поверхности и поддерживать одних эмиров в войне с другими. Им нельзя вмешиваться во внутренние дела Сабаха. Воинам звездного флота, кроме этого, запрещены контакты с местным населением. Совет преданности хотел избежать возникновения дружеских отношений с офицерским составом, чтобы ни у кого из эмиров не было соблазна использовать флот в личных нуждах. Но сейчас, если отец сможет убедить главнокомандующего, что это не борьба за власть, а просто уничтожение осиного гнезда, тогда на поверхности произойдет несколько взрывов и их отголоски будут слышны у нас, мы находимся ближе всего! Люди могут быть напуганы, а паника чревата хаосом! Надо, чтобы на всех площадях эмирата прочли обращение к народу, в котором надо все объяснить! А я не представляю, с чего начать… Салах пробежался вдоль стены и с надеждой покосился на Ясмина. Омега незаметно хмыкнул. — Ну, в сказках обычно начинают так, — улыбнулся Ясмин и сделал торжественное лицо. — Жители Ад-Дина, слушайте, слушайте, и не говорите, что не слышали! — Ну, как-то так! — Салах рассеянно улыбнулся и сел рядом с супругом, и его сразу же  поцеловали. — Надо объяснить людям, чтобы не боялись. Мы, конечно, рискуем. Взрывы могут нарушить циркуляцию воды в почве, и, возможно, несколько оазисов, расположенных поблизости с северным городом погибнут, если пересохнут источники воды. Но зато никто не будет нападать на караванщиков по ночам, и они будут чаще появляться в нашем городе, если будут уверены, что дорога к нам безопасна! — Азиз! — Ясмин улыбнулся, — дай ручку и бумагу, сейчас придумаем, как все объяснить людям, не пугая их. — Я думаю, что будет лучше, если каждый мулла перед намазом прочтет это обращение, — подал идею Вилен, — к священникам люди всегда относятся с бОльшим доверием и почтением. Они привыкли слушать их наставления и поэтому все, что скажут святые отцы, народ воспримет, как единственно правильное решение. А я со своей стороны обязательно поговорю с учениками в вечерней школе. — А заодно люди смогут помолиться за здоровье господина и храбрых альф, которые защищают их покой! — Амин надул от важности щеки. – Да! Общая молитва объединит народ! Ясмин прочел, что написал на листике. И про вероломное нападение на семью эмира, во время инспекции оазисов, и про избавление от грядущих опасностей. Он писал округлыми фразами, принятыми в местной официальной переписке. В конце закончил почти ритуальной фразой пожелания здоровья эмиру и его семье. Салах выхватил лист из рук супруга и довольно рассмеялся. — Ясмин, ты чудо! У тебя так все гладко получилось! И фразы такие красивые, — Салах посмотрел на бумагу и тяжело вздохнул, — только эти тупицы из Дивана поднимут шум и начнут придираться к каждой букве! — Проигнорируй их! Подумаешь, большие птицы! — Ясмин улыбнулся мужу и велел принести лист пергамента для официальных бумаг. Когда Азиз подал ему бумагу, он стал быстро каллиграфическим почерком с завитушками переписывать текст обращения. В конце написал официальный титул Салаха и оставил место ему для росписи. — Подпиши и отдай к исполнению! От их решения все равно ничего не зависит, раз все уже сделано! Их давно следовало щелкнуть по носу, чтобы сбить спесь! — Ясмин, ты, что, злишься на Диван? — спросил Амин, удивленно подняв брови. — Чем же они так провинились перед тобой? — Они посмели усомниться в Салахе! — Ясмин мстительно прищурился, — а еще они настаивали на том, чтобы у Салаха был гарем! Гадюки! Лезут, куда не надо, а сами даже связно объясниться не могут! Одни интриги, прямо как на ученом совете в институте! Тоже мне, тайны Мадридского двора! Создают коалиции, соревнуются в подковерных играх и радуются чужим неудачам! Их энергию, да в мирных бы целях! — Любовь моя! — Салах засмеялся и поцеловал супруга в висок, после этого взял перо и поставил красивый росчерк подписи. — Никто не встанет между нами! Не сердись на них! Кичиться родством и интриговать — единственное, что им остается. Самые толковые выбиваются в визири или казначеи, а остальным остается только топить друг друга в попытке ухватить должность пожирнее! — Вилен, сделай пятнадцать копий по количеству мечетей, — Ясмин передал молодому другу документ, — их можно передать имамам для прочтения перед намазом. У Амина ведь найдется надежный человек, чтобы разнести их с приказом прочесть немедля? А Дивану необходимо отдать этот документ с требованием, чтобы они распорядились прочитать его на всех площадях и рынках. На большее они все равно не способны! — Ну, они будут спорить до вечернего намаза, кто будет отвечать за это! — Салах рассмеялся, — визирь тиранит Алана на предмет бизнес-плана по птицеферме, и поэтому на заседание Дивана не придёт, а от остальных мало толка! — Вот и прекрасно! — Ясмин мстительно улыбнулся. — Поручи Дивану зачитать документ, а если они не управятся до вечернего намаза, тогда их можно будет с чистой совестью наказать, разогнав по домам! Лентяи толстобрюхие! Единственное, что их волнует — это молодые наложники и собственные кошельки! Под зад их гнать, дармоедов! — Да ты революционер, мой милый! — Салах рассмеялся. — Это Диван отца, его устраивает играть с ними, сталкивая лбами и провоцируя их. Других людей все равно нет, надо обходиться с теми, что есть. Идея неплоха, я пошлю своих людей к имамам. Народу все сообщат и объяснят, а Диван сегодня проигнорирую, не хочу тратить целый день на их пустую болтовню! Лучше навещу раненых в казармах! Из соседней комнаты появился Вилен со стопкой бумаг. Салах поблагодарил его и, быстро поцеловав Ясмина, вышел из комнаты. Амин только вздохнул ему в след. — Нет бы с оми посидеть немного, — Амин сделал несчастную мордашку, — почему дети вырастают так быстро? Совсем недавно Саид был такой же юный и нетерпеливый, а теперь эмир, взрослый и совершенно самостоятельный. Тебе бы полежать после ранения, — с заботой в голосе сказал Амин, видя, как Ясмин с трудом встает, опираясь на Азиза. — Нет, лежать днем без дела я не смогу. Пойду с детьми позанимаюсь, а потом за докторскую засяду, материала уже достаточно. Статей выпущено тоже немало, можно постараться подвести все под единый знаменатель. — Вот ты говоришь вроде понятные слова, — Амин с сомнением смотрел на зятя, — но только вот смысла в них совсем нету. Доктор — это врач, лекарь, а ты только книжки читаешь, ну какой из тебя лекарь? Ты же крови боишься! И потом, зачем омеге быть лекарем? Ты же супруг и твое дело радовать мужа! Лучше бы с нами сериал смотрел! Мы сейчас такой красивый сериал смотрим с танцами и песнями! Наложники разучивают новые движения и хотят порадовать повелителя новыми танцами! Вот это важно! Приходи, мы научим тебя красиво танцевать! — Спасибо, конечно, за предложение, — Ясмин покачнулся и ухватился за Азиза, — но, боюсь, танцор из меня сейчас неважный. Но все равно спасибо за заботу. Через пару шагов Дэйчи почувствовал себя лучше и выпустил плечо Азиза. Он поковылял вместе с Виленом в библиотеку. — Я восхищаюсь вами, — Вилен заговорил с Дэйчи на арабском, — разрешите побыть вашей тростью, — Вилен подошел ближе и подставил ему свой локоть, чтобы тот мог на него опереться. — Раньше мне нравились только ваши работы, у вас очень легкий стиль письма и четко поставленные фразы. Не поверите, но я работал корректором в издательстве родителей, и понял, что в современном обществе люди разучились красиво излагать свои мысли. А теперь я восхищаюсь вами еще и как омегой, который смог построить карьеру и воспитать умного, ответственного ребенка. Вы такой умный, и храбрый, и такой … трудоспособный. — Ого, я смотрю арабский у тебя уже достаточно беглый, — Дэйчи улыбнулся молодому другу. — Работа переводчика подразумевает большой словарный запас, а отсутствие личной жизни компенсируется большой трудоспособностью. Все мои трудовые достижения были исключительно за счет того, что я был одинок. С тех пор как муж приехал на каникулы, я сижу над одной статьей уже третий день. Вначале я перечитывал ее, пытаясь собраться с мыслями и настроиться на работу, потом одергивал себя от того, что размечтался. Пытался собраться по-новому. Ну, а в итоге понял, что просто сижу и пускаю счастливые слюни, вспоминая то, что было и, ожидая то, что будет.  Но, ты знаешь, в молодости я очень рвался сделать карьеру, но теперь, когда стал старше, понял, что нет в этом мире ничего дороже семьи. Жизнь слишком быстро пробегает, и ты не успеваешь заметить, как вырастают дети, становятся самостоятельными и уходят во взрослую жизнь. Нельзя вернуть время, и все что ты упустил, то потеряно навсегда. Я старался проводить все свободное время со своим ребенком, но теперь, оглядываясь назад, ругаю себя за то, что уделял ему так мало внимания. Не надо стремиться быть только профессионалом в работе, надо стремиться найти себя и в семейной жизни тоже. А работа, она приложится, было бы желание. Попытайся понять своих родителей, они хотят, чтобы ты был счастлив, так же, как были счастливы они. — У обоих моих родителей вместо сердца по калькулятору в груди! — Вилен недовольно поджал губы. — По вечерам они разговаривают исключительно о работе, а по утрам синхронизируют свои рабочие расписания! Их никогда не интересовали мы — их дети! Братья каждые каникулы проводили в типографии, и пока другие дети читали книжки про рыцарей и волшебников, я читал свежие гранки, проекты новых книг, а потом должен был рассказать, что мне понравилось в книге или рассказе, а что не понравилось! Я все каникулы сидел в кабинете редакторов и делал правки. Грамотность в меня вбивали с самого детства! Пока другие дети бегали на улице, я писал диктанты с репетиторами! Когда я беру любую книгу в руки, я в первую очередь вижу огрехи типографии и ошибки редакторов! — Вилен разгорячившись, перешёл на крик, энергично размахивая свободной рукой. — И после всего этого АДА, который у меня был вместо счастливого детства, они мне заявляют, что я не могу работать, а должен тупо сидеть дома и рожать сопливых детей! Да ни за что на свете! Я хочу быть литературным агентом, и вам от меня не отвертеться! — Ну, ну, тише, — Ясмин с мягкой улыбкой смотрел на бушующего омежку, — мы уже пришли. — Они остановились у закрытых дверей библиотеки, с той стороны был слышен детский смех, — ты меня тоже очень сильно поразил, когда не испугался альф в том круге, а когда ты разбил альфе нос, я чуть не зааплодировал, но… Молодость быстро проходит, и с каждым годом ты становишься только старше, и поверь, хоть ты сейчас и не чувствуешь свое одиночество, но придет время, и ты завоешь в тишине своей благополучной карьеры, и захочешь променять ее на пару маленьких глазок, глядящих на тебя с надеждой и тихое слово «Папочка». Дети не рождаются без альф, и главное, чтобы их вырастить надо время. Помни — если начать слишком поздно, то можешь просто не успеть дождаться результатов. — Вы не избавитесь от меня! — Вилен упрямо сжал губы. — Я собираюсь сделать карьеру и доказать своим родителям и братьям-зазнайкам, что омеги это не только чрево, но еще и мозги, и железная воля! Я хочу быть, как вы — Дэйчи Сталински! — Вилен посмотрел на него тем же взглядом, каким Рон смотрел на Теодора, — когда на нас напали, у вас одного хватило хладнокровия и выдержки думать спокойно и не поддаваться панике! Пока нас всех трясло, вы раненый, умудрялись командовать и принимать решения! — Ну, я вообще-то паниковал и боялся, — Дэйчи улыбнулся, — а то, что ранен, я понял только после того, как мне сказал об этом Айдан, и я увидел кровь на ковре. А потом я потерял сознание. И вообще, я крови боюсь! — Вы наговариваете на себя, чтобы меня приободрить! — Вилен улыбнулся кривоватой улыбочкой, — я тогда чудом не описался от ужаса! И так испугался, что даже орать не мог! А вы там стояли, как полководец и командовали: «Притормози, мы оттянем их на себя»! Я никогда не забуду этой картины, как голый омега со стрелой в бедре, командует, и думает, как помочь альфам! — Я сейчас Ясмин, — Дэйчи вздохнул, похоже, все его слова о семье не были услышаны. — Ладно, давай займемся уроками с детьми! — Ясмин открыл дверь и с улыбкой увидел детей, которые, заметив его, бросились по местам. — Ну что, займемся уроками? — ДА! — восторженно запищали дети. Они все слышали историю о том, как Ясмин мужественно защитил наследника и первым увидел нападавших! Он теперь в их глазах был самым настоящим героем! А в это время в гостиной, слуга Айдана тронул за рукав Сашши, который глубоко задумавшись, сидел над остывшей чашкой кофе. — Господин Айдан спрашивает, не могли бы вы его проведать? — слуга заглядывал омеге в глаза, пытаясь угадать, о чем он думает. — Он сейчас в дальних гостевых покоях, давайте я вас провожу! — Конечно, — Сашши поднялся с места, — почему бы нет? В самой дальней комнате гарема Айдан, перебирая в руках четки, читал толстую книгу на подставке. Когда Сашши зашел в комнату, он ему мягко улыбнулся и закрыл книгу, это оказался Коран. Он махнул рукой, и слуга принес щербет, фрукты и сладости. — Как хорошо, что ты нашел время меня проведать! — Айдан улыбнулся ему, как родному ребенку, Сашши почувствовал смутное беспокойство от подобного радушия. — Проходи, не стесняйся. Просто у меня вдруг течка началась, и я ушел из гарема сына, чтобы не беспокоить его своим запахом! Мне так одиноко одному! Вот я и подумал: я один — ты один, почему бы нам не скоротать время вдвоем? За время поездки я вдруг понял, что ничего о тебе не знаю. Расскажи мне свою историю! Хочешь пироженку? Это по старинному фамильному рецепту! Очень вкусно! — Айдан с мягкой родительской улыбкой протянул тарелочку, на которой лежали маленькие кусочки пастилы.