Мусор

Поджарое тело двадцатичетырёхлетнего капитана Варии буквально источало жар и требовало, наконец, обнажиться и предстать во всей красе. Скуало Супербия, привычно захлопнув дверь в кабинет своего босса ногой, с порога принялся отматывать с искусственной руки меч, чтобы поскорее раздеться. Клинок лязгнул об пол, зашуршала одежда, и обагрённая пятнами крови куртка полетела туда же, куда и оружие. А ловкие пальцы правой руки уже принялись суетливо расстёгивать рубашку, прилипшую к разгорячённому телу. Всё это предстало взору Занзаса, мрачно и покровительственно скользящему по изгибам изящного тела любовника. Сколько Скуало отсутствовал? Два дня, три? Плевать, всё равно это безумно долго. Занзас ощущал себя сейчас голодным зверем, в чью ловушку угодил только что вернувшийся с охоты хищник поменьше. – Босс, – сорвался хриплый шёпот с пересохших губ Скуало, по которым тут же жадно прошёлся его влажный язык. – Чертовски хочу трахаться. Занзас резко поднялся с кресла, большими шагами сокращая расстояние между собой и капитаном. В это время Супербия уже начал снимать рубашку. Рывок – и руки босса стискивают обнажившиеся острые плечи, исчезающие под его большими ладонями. – Взаимно, грёбаный мусор. Лицо его оказалось в паре миллиметров от лица Скуало. Преодолеть ничтожное расстояние – и впиться в поблёскивающие от слюны потрескавшиеся губы, терзать их, вырывая из самой глотки Гордой Акулы низкий рычащий стон. Но пока – рано. – Ты ведь не подмывался, – рыкнул Занзас, едва коснувшись носом его щеки и двигаясь к уху. – В таких случаях мы в презервативе трахаемся, – произнёс Скуало на судорожном выдохе. – Не могу уже терпеть, чёртов босс... – Нет, – Занзас выпустил плечи мечника, но одна рука тут же обхватила его за шею сзади, нащупывая пальцами чувствительные места на ней. – Хочу тебя чистым по-живому. Возражения застряли где-то глубоко в глотке, когда, сильно её сдавив, босс потащил Скуало в ванную комнату. После неприятной процедуры его, влажного, со стекающей с длинных белых волос водой, протащили через кабинет в спальню, оставляя мокрые следы, и швырнули на большую кровать. Волосы разметались по алой простыни, тело выгнулось дугой от возбуждения. В светлую кожу впились давно израненные крепкие пальцы, и Занзас забрался на кровать, нависая над Скуало, едва не трущимся о его ширинку налившимся кровью членом. От него пахло – нет, несло – желанием, и никакая усталость после миссии не удерживала его от того, чтобы заполучить своё удовольствие. Сквозь рычание и стоны Скуало хрипло потребовал Занзаса сменить растягивающие его пальцы на большой твёрдый член. Руки его уже рвали одежду с босса вниз, тот избавлялся от мешающей ткани, а Скуало припадал губами к покрытому шрамами телу. Проникновение было резким, натянувшим худое тело как струну. Скуало хрипло закричал и рефлекторно стиснул сбившееся покрывало в кулаке правой руки. Тут же горло сдавили, лишив воздуха, и лицо обожгло жаркое дыхание. – Помолчи хотя бы в постели, сучка. С каждым резким движением Занзаса Скуало скользил вверх-вниз по простыни, чувствуя спиной её складки и влажность собственных волос, натягивающихся при попытке повернуть голову. Тянущуюся к требующему ласки члену металлическую кисть остановила крепкая рука любовника, которая, закинув руку Скуало ему за голову, сама подобралась к заветному месту. Пальцы подразнили головку и крепко ухватили член целиком; в руке Занзаса он отлично помещался. Слияние двух возбуждённых тел разогревало комнату, становилось жарко; по лицу Скуало побежали капельки пота. Занзас целовал его, чувствуя эту прохладную влагу на губах. Крики глушились поцелуями, терзающими губы капитана, и Занзас возвращался к изучению каждого сантиметра его лица, а затем и шеи. Пара укусов обещала наутро стать багровыми отметинами. Занзас приказал Скуало кончить. Тот замотал головой и получил звонкую пощёчину. Босс повторил свой приказ, и мечник, зажмурившись и закусив слегка припухшие губы, излил семя в руку любовника. Тот же с низким рыком спустил в него и отстранился лишь тогда, когда убедился, что извергся до конца в самую глубину этого прекрасного тела. Жест собственничества принёс Занзасу окончательное удовлетворение, и он соизволил отстраниться. – Как? – спросил он у Скуало, прожигая взглядом красных глаз, никогда не дающим расслабиться. – Охуенно, – выдохнул тот, облизнув губы. Занзас резко обхватил его и притянул к себе, заставив уткнуться лицом в своё плечо. – Полежим так, – не терпящим возражений тоном сказал Занзас, когда Скуало попытался вывернуться. Пальцы босса тут же проникли в его гриву и стиснули волосы на затылке. – Воооои! – Железная рука Скуало обвила его запястье. – Босс, да подожди ты... Мне надо... – Куда? – недовольно спросил Занзас. – Поссать, что ли? – Допустим! Голос Скуало звучал серьёзно. Занзас даже не ощутил насмешки или простой вредности, которой Супербия порой спасал свою оттраханную гордость. Потому он просто поднял локоть и дал Скуало сесть на постели. Пряди белоснежных волос просыпались между его пальцев и кольцами свернулись на простыни. Занзас наблюдал, как мечник сползает с кровати и ковыляет прочь, прикрывая массивную дверь между спальней и кабинетом. Раздался шорох одежды – видимо, Скуало сдвинул её ногой, небрежно сброшенную в страсти прямо на проходе, – и дверь ванной комнаты тихонько скрипнула. Тогда босс расслабленно вздохнул, закрыл глаза и лёг на спину, предаваясь ощущениям. А Скуало... Скуало, задвинув щеколду, дабы хоть немного изолировать себя от отдыхающего любовника, начинающими заметно трястись руками вытащил из кармана небрежно наброшенной на голое тело куртки маленькую таблетку в упаковке, откуда тут же принялся её вытряхивать. Его лицо скривилось в отвращении, когда слегка неправильной формы шарик выкатился на его чуть огрубевшую ладонь. «Ненавижу... – подумал Скуало, произнеся слово по слогам одними губами. Затем поднёс к ним таблетку и взял в рот, пуская воду в раковине и припадая к крану для глотка воды. – Чёрт подери, Занзас, что за ебучий фетиш кончать в меня?!» Успокоившись, Супербия провёл рукой по волосам, приглаживая их. Впрочем, те вновь своевольно упали на лицо. Побледневшее от волнения и очень худое. Подумать только, это великолепное мужественное тело – сплошной дефект, сбой, брак. Тело, которое по воле злой шутки природы, бога или кого бы то ни было может вынашивать и производить на свет потомство. Такие же испорченные плоды греховной связи. Скуало был благодарен уже за то, что его об этом предупредили и информация не добралась до любопытных ушей общественности. Если бы это случилось, ему пришлось бы забыть о своём пути мечника – недо-человек, которого нельзя даже назвать полноценным мужчиной, быстрее снискал бы славу биологического феномена, а не Второго Императора Мечей. Если его, конечно, вовсе не ликвидировали бы как генетический мусор. Мусор... Как часто Скуало задумывался об истинном смысле этого слова, брошенного ему Занзасом? Никогда. В общем-то, так же, как когда-либо планировал иметь детей. Свою свободу он не был готов менять на орущее существо, требующее всего его внимания. Он уже посвятил себя Занзасу, но это было добровольным шагом и Скуало есть, за что любить определённого человека. А ребёнка, которого он, может, вообще придушить захочет? Вряд ли он – тот человек, которого можно представить с детьми. Впрочем, раз за разом глотая противозачаточные, Скуало краем воспалённого сознания понимал, что, распорядись мир так, что всё-таки он забеременеет, то выносит плод, а затем воспитает своего ребёнка как полагается. Это будет чертовски трудно, но он с юности привык бороться с обстоятельствами. Даже если и в одиночку. А ведь как всё отлично сошлось – природа всё же не прогадала: в итоге Скуало спит именно с мужчиной. С женщинами ему больше даже не хотелось, чем не везло, и, в конце концов, сексуальная связь с Занзасом, бывшая когда-то почти случайной, переросла в серьёзные отношения. В самом деле, неужто так должно быть: Скуало, его возлюбленный босс и их общий ребёнок? В судьбу верить очень не хочется, да и подобный фатализм ему был чужд. К чёрту это всё, семейной идиллии всё равно не бывать, ибо Занзас, скорее всего, прикончит любовника с эмбрионом внутри. И будет по-своему прав. Скуало плеснул себе в лицо холодной водой, чтобы прийти в себя и отогнать мысли, каждый раз затягивающие его в трясину кошмара. Риск залететь у него мал, таблетку он выпил сразу же; а ведь когда-то он был на грани, почти забыв о ней после того, как, опьяневший и расслабленный, позволил боссу кончить в него и властно навалиться сверху. Секс, который должен приносить удовольствие, для обоих превращался в пытку. Ведь если Занзас заподозрит неладное... Что ж, кажется, всё это время аура Дождя прекрасно усыпляет интуицию Неба. Бросив куртку в кабинете, Скуало вернулся в спальню и влез под одеяло, нагретое теплом Занзаса. Тот так и лежал на спине с прикрытыми глазами, но чувствовалось, что он не спал. – Эй, отброс, – позвал он, не шевелясь. Скуало несколько удивился: обычно Занзаса не тянуло разговаривать, особенно после секса, прекрасно заменяющего слова. – Брезгливый, что ли? – Чё несёшь? – рыкнул Скуало, пихаясь в попытках устроиться рядом. – Спускаешь в тебя – а ты как тёлка ломаешься, которая залететь боится. Скуало замер и похолодел. Догадался? Почувствовал? Чёрт, неужели у него перестало получаться хранить невозмутимость?.. – К чему ты? Занзас повернулся к нему и, наконец, посмотрел в глаза. Скуало отвечал непроницаемым взглядом, хотя внутри всё горело, ломалось и переворачивалось. – Бесит потому что. Мне нравится кончать внутрь тела, которое ебу. Понял? Ладно там, бабы. Но тебе-то что? Кажется, Занзаса это злило. Но пламя гнева ещё не успело разгореться. – Да и бабам было бы, чего бояться, – По его губам вдруг прошла усмешка, больше похожая на хищный оскал. – Всё равно не залетят. Я бесплоден. Скуало вскрикнул и отстранился, глядя на отвернувшегося Занзаса в истинном шоке. – Какого хрена ты молчал?! – А тебе какое до этого дело, мусор? Думаешь, мне надо было орать об этом? Херов отец всё равно уже знает... Порадовался, падла... Занзас повернулся и наконец посмотрел на Скуало. Ему удалось совладать с собой; на лице его теперь играла слегка безумная улыбка. – Эй, отброс! Что это с тобой? – Ничего, – ответил Скуало странным голосом. Он усмехнулся. – Ничего...