Скример

После того дня, который, очевидно, потряс меня до глубины души - понадобилась не одна неделя, чтобы суметь спокойно спать без криков и кошмаров - прошел еще целый год. В школе начались экзамены, я по голову была погружена в подготовку к печально известному ЕГЭ. Решилась я сдавать химию и биологию на свое несчастье, как сказать. Прошел июнь, государственный экзамен сдан, - сдан, слава всем богам, хорошо. В результате - у меня еще полмесяца, прежде чем озаботиться о подаче документов в вуз. На тот момент в нашей семье, что состояла из меня с родителями и младшей сестры (которая поехала к бабушке на дачу на лето), было туго с деньгами. Отцу задержали зарплату, и уже около месяца мы жили на то, что зарабатывала мать, работая бухгалтером в небольшом предприятии. Мы собрали небольшой «семейный совет» в один из будних вечеров, и мои родители предложили мне помочь ситуации. То есть, что уже понятно, найти работу. Я взбудоражена. Это настоящий шок. Вступление во взрослую жизнь произошло слишком резко. Я всегда знала, что это должно случиться, однако, я же не хотела, чтобы таким образом! - Я еще… Еще не готова, - подавленным голосом молвила я. Но родители смотрели на меня таким многозначительным взглядом, что мне пришлось согласиться. Возможно, они и правы. Пора. Я должна помочь своей семье. Мама, едва ли услышав мое слабое «х-хорошо», полезла в интернет искать всевозможные вакансии. Конечно же, не предполагалось, что я буду работать в качестве специалиста, потому она искала что-нибудь попроще, по типу няни или чего-то подобного. Кстати, я очень хорошо умею ладить с детьми. Люблю я их, чего с меня взять. Позже, это через пару дней, мать принесла мне сложенный листок бумаги, что она ранее распечатала на принтере. Глаза ее напоминали блюдца. - Наденька, дорогая, посмотри, я читаю, - она тараторила просто с невероятной скоростью, едва-едва я понимала, что говорит мама. Она быстро раскрыла листок, и начала воспроизводить его содержимое. Там было сказано, что на работу сиделки требуется человек, который может находиться рядом с психически больным. Болезнь же не проявляется в том, что нанесет вред сиделке. Пол предпочтительно женский, возраст не младше семнадцати лет. Мне повезло – как раз семнадцать исполнилось весной. Но условия работы, что все же капельку напугали меня - не главное. Главное – цифра в самом низу листа, рядом с которой было написано – « Заработная плата (руб./мес.)». Там было пятизначное число. Я восторженно вздохнула. Это – более чем тысяча долларов! В месяц! - Ну что, звоним? – вдохновенно спрашивает мама. - Да! - отвечаю я с нескрываемой радостью в звонком голосе. Только потом меня начали терзать смутные сомнения. Ну не могут за такую работу столько платить. Но, поздно. Мама с дрожащими руками звонила людям, оставившим объявление. Дороги назад нет. … Встреча с ним была запланирована на следующий день. Тогда к нашей пятиэтажке подъехал большой джип черного цвета, иномарка, то было, в общем-то, предсказуемо. Мои сомнения усиливались с каждой секундой, однако вмиг испарились. Из машины вышли они – двое, женщина и мужчина. Первая была в длинном закрытом бежевом платье до щиколоток, выглядела лет на сорок – бледная кожа, а каштановые волосы, собранные в пучок, закреплены блеклой заколкой. Я заметила любопытную вещь - её голубые глаза выглядели гораздо старее тела. Казалось, взгляд был навеки убит душевной усталостью. Казалось, та давно потеряла желание жить, и продолжала это делать только через саму себя. А может, у нее просто плохо со зрением – в руках она теребила свои очки. Мужчина же выглядел немножко не так, хоть и был немного душевно потрепан, судя по резким жестам и скованным движениям. Очень нервный человек. У него короткие черные волосы, зализанные по бокам, и черный костюм. Это и был хозяин иномарки, муж странной женщины и очень состоятельный человек, который, судя по всему, и оставил объявление. - Здравствуйте, - напряженным от открывшегося ей вида голосом произнесла моя мать. – Это вы работодатели по объявлению на сайте под номером сто восемь? Рядом с ней я чувствовала себя дурехой – неужели для нее это еще не очевидно? Машина, двое, скорее всего, женатых людей – тут уже сразу понятно, они нас искали и им нужна наша помощь. Оба сверлили нас изучающим до мелочей взглядом. Мне было стыдно за маму – перед такими состоятельными людьми она была в фартуке, будто только что с кухни. Хотя, оно так и было. Но можно же переодеться? Чтобы не забивать свою голову всякой ерундой и хоть капельку расслабиться, я подняла взгляд в небо. Вид того только ухудшил ситуацию. Кучерявые темные предвестники дождя летали над нами. Солнце начало свой путь за горизонт. Каждой клеточкой кожи я ощутила мощный порыв ветра. Он был внезапен и короток. Тучи сгущаются. Скоро будет дождь. Очень сильный. К тому времени мужчина как раз-таки ответил на вопрос моей мамы: - Да, мы, - голос у того был очень тверд, словно противопоставляя себя немного пошатнувшейся психике. Человек подошел чуть ближе к нам, прикосновением руки вырвав свою жену из транса. – Мы – семья Насоновых… - Не совсем в сборе… - Да, - вздохнул тот в ответ на бормотание своей супруги. – Ну, так кто из вас будет работать-то? Мама капельку подтолкнула меня, и я сделала шаг вперед, прямо под изучающий взгляд супругов. Очень неловко. - Вот, - сказала она. – Надежда Воробьева, семнадцать лет. Я почувствовала, как мать дернула меня за майку и, осуждающе смотря, зашипела: «Скажи же ты что-нибудь!». - Да. Это я. Наступила угнетающая пауза. А что я еще могла проговорить в таком напуганном состоянии? Глава семьи Насоновых устало произнес: - Не суетитесь вы так, Ирина, - его голос старался быть как можно мягче, когда он обращался к моей маме. Он будто пытался успокоить женщину, что очень сильно разнервничалась. Интересно, его жену вообще это волнует? Или она вечно в таком «трансе», как сейчас? - Ваша дочурка будет под нашей постоянной опекой, - продолжил он. – Только, учтите, ей придется переехать в дом больного. - Я поняла, поняла я, - пробурчала мама. – Но кто этот «больной»? Неожиданно и непредсказуемо жена работодателя чуть ли не шепотом (такой голос, похоже, был у нее от природы) заговорила: - Это наш сын, Леон Насонов. Ему от роду двадцать первый год идет. Или двадцать второй… или… я… я не знаю… Мужчина нагнулся к своей супруге, прошептал ей что-то, и она вернулась обратно в машину, закрыв лицо руками, и содрогаясь от всхлипов. Когда дверь джипа захлопнулась, стало тихо. Было слышно даже ветер, что колыхал листья старых берез у подъезда. У нас во дворе было очень пыльно, так что тишину прервал кашель моей матери, что развеял задумчивое состояние нашего работодателя. Мужчина, одернув свой бардовый галстук, сказал: - Простите мою жену, прошу вас. Просто мы уже не первый год живем отдельно от нашего сына. Он едва ли не выгнал нас из нашей собственной квартиры. Мы, мы не могли ничего сделать, - вздохнул он. – Мы думали, что если мы не уйдем – он нас убьет. Он кричал, что мы ему надоели, что мы никчемные, и мы ничем не можем ему помочь. Казалось, правда, он возненавидел нас… - Господи, - мама прикрыла рот ладонью. – А он точно не опасен? - Нет. Теперь нет… Много времени утекло с тех пор. Так вы согласны на то, чтобы работать у нас, Надежда? – обратился тот ко мне. - Эм... – я замялась, и посмотрела на мать. Та кивнула. – Согласна… - Благодарю вас, - муж попытался изобразить некое подобие поклона, и протянул мне раскрытую ладонь. Я тоже. Состоялось рукопожатие. Рука у человека была немного мокрой от пота, я едва ли удержалась, чтобы не поморщиться от этого неприятного ощущения. - И вам спасибо, Ирина, - сказал мой работодатель. – С дочерью-то попрощайтесь. - Ах, да! – на лице мамы мелькнула нервная улыбка. Она обняла меня, будто видит в последний раз в жизни. Только бы не плакала. – Всё будет хорошо, моя девочка… Будь осторожнее, прошу! Мы будем тебя ждать, и откладывать тебе часть зарплаты. Ух, заживешь потом! - Да, - тихо сказала я. – Всё будет в порядке. Я кое-как выбралась из родительских объятий и прошла к машине. Мама махала мне рукою вслед. Мужчина открыл дверь джипа, и затем я села на переднее пассажирское сидение. На заднем по-прежнему захлебывалась слезами жена водителя. Её лицо едва ли не отекло из-за непрерывного плача, дыхание стало совсем хриплым. - Сделайте же вы что-нибудь… - умоляющим голосом прошептала я мужчине. – Она сорвется… - Все в порядке, - ответил тот так же тихо. – Я привык. - Ей же врач нужен… - Водили, неоднократно, - отрезал он. – Не помогло. Не дай бог тебе узнать, Наденька, что такое настоящее горе. Он завел машину, загудел мотор, мы едва ли не сорвались с места, и окатили мою маму столпом непроглядной пыли. Я нахмурилась, но что могла сделать девушка в чужом транспорте? Вскоре мы выехали на Третье Транспортное Кольцо. Стоя в не прекращаемых, казалось, пробках, я думала о том, что меня ждет на самом деле. Жизнь с психически больным.