Dirbtinis intelektas
Расчерченные шестигранники складывались в слова. Изобретатель Гедиминас Каваляускас ежедневно просматривал бегущую строку новостей, и вот уже два года в ней не было ничего нового. «Операция Академии Магии и Технологии по обезвреживанию Магического Машинного Разума обернулась большими потерями как со стороны Вооружённых Сил, так и со стороны Анархического Движения. Удалось захватить несколько машинно-человеческих гибридов, но носителя ММР взять в плен или уничтожить не удалось. С места событий выносят раненых, уже известно, что взрыва магических кристаллов не будет — отряд из Академии поддерживает их стабильное состояние». Читать светящиеся буквы через тёмные стекла очков было неудобно, поэтому Каваляускас стащил защитную маску на макушку, больно зацепив клок рыжих кудрявых волос. Эта тема волновала его, особенно жертвы среди Вооружённых Сил. Конечно, в краткой сводке новостей никто не перечислит имён, придётся идти к мэрии смотреть списки, а там небезопасно. Известное дело, ведь машины охотятся за всеми людьми рангом выше простого горожанина с того самого момента, как магам в Академии удалось создать искусственный интеллект. Свет в каморке изобретателя моргнул и погас. Поднявшись со стула, он на ощупь отправился к системе обеспечения и чертыхнулся, раздавив ногой какой-то агрегат, мстительно ткнувший в отместку острой железякой. У латунной громадины с множеством рычажков и дверок Каваляускас натянул толстую рукавицу и осторожно открыл слабо светящееся оконце размером с ладонь. Внутри находился неправильной формы синий магический кристалл. Сияние его стало совсем слабым, а из-за мелких трещин он буквально рассыпался на глазах. Сокрушенно покачав головой, изобретатель протёр тряпочкой гнездо, побрызгал источник питания водой из пульверизатора и вернул его на место, боязливо потрогав напоследок пальцем. Внутри системы обеспечения зажужжал мотор, и свет постепенно разгорелся. Новость о военной операции уже закончилась, и теперь бегущая строка показывала только надоевшее обращение к гражданам «Докладывайте в опорный пункт магической охраны обо всех подозрительных самодвижущихся машинах и сборищах людей с символикой Анархического Движения…». Каваляускас со злостью вдарил по выключателю, едва не угробив прибор. Изобретатель так нервничал, что дрожали пальцы, а спину кололо иголками. Он хотел заварить грибного напитка, чтобы успокоиться, но энергии вряд ли хватит для согрева воды. Стук в дверь чуть не довёл Каваляускуса до ручки — он испуганно подпрыгнул и схватился за сердце, а потом быстро побежал открывать, спотыкаясь о разбросанные повсюду механизмы, парочка из которых испуганно отползла с дороги. — Тренцис! — он заключил в объятия вошедшего мужчину в потёртой военной форме противного зелено-коричневого цвета с двумя наградными знаками на груди. Обычно лейтенант Айгидрас Тренцис не приветствовал таких нежностей, но сейчас стерпел даже поцелуй в покрытую светлым «ёжиком» макушку. — Я рад, что ты цел. Как твой отряд? — Нам повезло, мы помогали магам, поэтому все живы, только ранило нескольких, — успокаивающе поглаживая Каваляускуса по спине, ответил лейтенант. — Я потом схожу в госпиталь навестить их. Тебе нужно в город? Каваляускас разжал объятия и кивнул. Его внимание привлёк скулёж под дверью, сопровождаемым жутким скрежетом когтей по металлу. — Ох, это Илтис, я взял его с собой, — объяснил Тренцис, впуская в дом большого чёрного гладкошёрстного пса. На самом деле Илтис был не простой собакой, а магомодифицированной. Специальные служебные животные создавались в Академии для помощи военным. Эксперименты, которые запрещено было проводить над людьми, вовсю применялись на бессловесных тварях: им увеличивали силу, скорость, выносливость и способность к регенерации. Половина органов у Илтиса была заменена на магические импланты, поэтому Тренцис его жалел и приводил иногда с собой, чтобы тот мог «пожить настоящей собачьей жизнью». — Ты надолго домой? — почёсывая Илтиса за купированным ухом, спросил Каваляускас. — Три дня, потом обратно, готовиться к следующему заданию, — мягко ответил Трецис. — Давай пока не будем думать об этом. Я принёс то, что ты просил! Тактика отвлечения сработала: Каваляускас радостно схватил свёрнутые листы коричневой бумаги, которые лейтенант достал из-за пазухи, и побежал к рабочему столу. Усмехнувшись, Тренцис вынул из кармана замотанные в тряпицу магические кристаллы и вставил новый в систему обеспечения. Свет сразу разгорелся ярче, на что изобретатель одобрительно замычал, уже зажав в зубах карандаш. Пока лейтенант грел воду, растирал грибы и заваривал напиток, наполнял две эмалированные кружки и отрезал ломти хлеба, сгребал железки с края стола и клал на их место салфетку и еду, Каваляускас корпел над чертежами магических формул. Они были ему до боли знакомы — ведь это он сам когда-то создал их. Только они выглядели как стихи с потерявшейся рифмой, попавшиеся автору в газете под чужим именем. Пять лет назад академик Гедиминас Каваляускас защищал скандальную диссертацию об искусственном магическом разуме, которую не просто не признали, но ещё и запретили, а самого изобретателя отчислили с позором. А спустя два года появились разумные машины, одержимые идеей равенства. Это глупо, но Каваляускас чувствовал свою вину и хотел всё исправить. Хотя теперь он ясно видел, что его формулу изменили, никак не мог понять, в каком именно месте. Как следует подумать ему не дали. Сначала жалобно заскулил пёс, а потом накрыло и изобретателя. Он прижал пальцы к вискам и зажмурил глаза. Даже через толстые кирпичные стены без окон ощущалось возмущение магического поля, создаваемое патрульным планером. Тренцис подал ему чашку, разрываясь внутри от противостояния долга и привязанности. — Ты же знаешь, они охотятся за ММР… — неловко ляпнул он. — Не уверен насчёт ММР, но население они так точно угробят, — зло прошипел Каваляускас. Он и другие люди, способные использовать магическое поле для того, что раньше называли колдовством, подвергались воздействию прибора, которым люди из академии надеялись вывести из строя затаившиеся в жилых кварталах разумные машины. — Я знаю, как тебе помочь, — с бесовщинкой улыбнулся Тренцис, отчего его светло-голубые глаза будто даже стали на миг ярче. Хоть он и уступал Каваляускусу в росте, но явно был крепче, поэтому смог силой оттащить вяло сопротивляющегося изобретателя от чертежей и увести его в спальню.***
Проснулся Тренцис от тычка лапы с твёрдыми когтями. Каваляускуса в кровати уже не было, зато Илтис только и ждал пробуждения хозяина, чтобы выйти с ним на прогулку. Лейтенант со вздохом выбрался из-под одеяла, собрал спешно скинутую вчера форму и оделся в штатское. Изобретатель, конечно же, нашёлся у своего рабочего стола. В одних трусах он со своей белой веснушчатой кожей и рыжей лохматой головой был похож на горящую праздничную свечу. Жуя завтрак из солёного огурца и сладкой булки, он копошился в газетных вырезках. — Тренцис, ты только посмотри, что я нашёл! — закричал он вместо приветствия. — Эти твои начальники настоящие сволочи. — Они мне не начальники, если ты про Академию, — возразил лейтенант сам не зная чему, но газетные вырезки всё-таки взял. Это были объявления из бесплатных бульварных листков трёхлетней давности. Кто-то покупал у бедняков их свежепреставившихся родственников. — Что за ерунда? Кому нужны покойники? — Недоумение смешалось в этом вопросе с негодованием — смерть для солдата в условиях войны больная тема. — А Академии и нужны, — охотно пояснил Каваляускас. — Только не сами покойники, а их мозги. Вот тут, — он ткнул обратной стороной карандаша в чертёж, — я увидел, что эти лентяи вместо создания модели разума для внедрения в машину взяли готовый человеческий. Конечно, предварительно очищенный от оценочных суждений, переживаний и прочих субъективностей прожитой жизни. — Он издевательски качал головой из стороны в сторону, пока говорил это. — И, разумеется, ничего не вышло. Угнетённые в человеческой жизни решили отыграться после смерти. Так что наши ММР тоже в некотором роде гибриды. Тренцис вздохнул. Рядом с этим парнем он всегда чувствовал себя немного неполноценным. В бесконечных наслоениях тонких окружностей и шестиугольников, а именно так для непосвящённых выглядели магические формулы, он не видел ровным счётом ничего. Однако причин не доверять Каваляускусу у него не было. И всё же солдат в нём верещал, что за один только этот разговор их можно причислить к анархистам. О том, как он стащил чертежи у отряда магической поддержки, лучше даже не вспоминать. — Ты вроде говорил, что тебе нужно в город? — перевёл тему Тренцис. — Пойдёшь с нами? С Илтисом мы точно будем в безопасности. Да и мне будет с кем его оставить, пока сам буду торчать в госпитале. — Да, если ты не против, я бы заглянул к Старьёвщику за кое-какими деталями, — ответил Каваляускас. — Подожди, пока соберусь.***
Город встречал обитателей дымом, смрадом и унылыми перепачканными копотью улицами. Неба уже давно не было видно, за два года Каваляускас успел забыть его цвет. На стенах зданий там и тут бросались в глаза надписи анархистов, сделанные светящейся или обычной краской. Движение Поддержки Машин стало настоящим ударом для правительства. Очень многие люди захотели к нему присоединиться. Сначала они только выходили на митинги, но их жестоко разгоняли, арестовывали, и в итоге они перешли к более решительным мерам. Самым пока что страшным их деянием были запрещённые машинно-человеческие гибриды. Порой встречались и омерзительные, и откровенно страшные экземпляры. В битвах с военными они наносили куда больший урон, чем собранные разумными машинами магические механизмы. Самих ММР было мало. В экспериментальной партии Академии их было пятьдесят. Обезвредить за два года удалось четыре. Они хорошо скрывались, посылая «искоренять неравенство» собранных из хлама слуг. К счастью, наделить их интеллектом самостоятельно ММР не могли. Зато гибриды были вполне разумны. Илтис счастливо трусил рядом, правдоподобно изображая бестолковую домашнюю псину. Прохожие шарахались в стороны, когда он пытался их понюхать. Сначала он порывался побежать за Тренцисом в госпиталь, куда собак не пускали, но совсем не расстроился, когда Каваляускас утащил его дальше. Путь к Старьёвщику лежал через мэрию, и изобретателю стоило большого труда не попросить лейтенанта проводить его. Даже за два квартала от здания администрации было слышно крики и взрывы, не стихавшие здесь ни на день. Стараясь привлекать как можно меньше внимания, Каваляускас быстро преодолел опасный участок. Старьёвщика на самом деле было бы честнее называть Помойщиком. Небольшая обитая жестью лачуга ютилась меж исполинских груд металла. Здесь были и сломанные летательные аппараты, и негодные ошмётки оружия, и даже магические механизмы. Из-за последних Каваляускас сюда и пришёл. — О, Калякус! Привет! — Старьёвщик, небритый мужчина лет шестидесяти с жутким шрамом через всю голову, радостно махал ему рукой. — Принёс свои каляки? — Зовите меня Каваляускас, пожалуйста, — поправил он. — Да, вот чертёж. — Хм, — Старьёвщик погрузился в изучение изображения, чирканул что-то в блокнот, извлечённый из бездонного кармана на животе, и удалился через заднюю дверь. Каваляускас надеялся, что он не пересечётся с Илтисом, который пошёл изучать завалы хлама. Наверняка хозяин даже такого имущества не обрадуется. К счастью, всё обошлось, и Старьёвщик вернулся с нужными деталями. Мешок вышел довольно увесистым. Прикинув расстояние до дома, Каваляускас тяжело вздохнул и закинул покупки на спину. — Ковыляй осторожнее, Ковылякус! — бросил Старьёвщик изобретателю на прощание. — Зовите меня Каваляускас, пожалуйста, — устало и безнадёжно снова поправил он.***
Выходные Тренциса очень быстро закончились. И чем ближе была служба, тем труднее ему было держать язык за зубами. — Ах, если бы ты знал, как меня бесит эта проклятая баба! — Он ударил кулаком по ручке кресла. — Лезет на рожон постоянно. И ладно бы лезла сама, коль жизнь не дорога, но ведь мы охранять её должны! Не много ли чести?! Чую, добром эта миссия не кончится. Та, о ком он говорил, была широко известна. Велта Викмане, верховная судья. Одна из немногих оставшихся в живых чиновников, которые не отказались от своих постов. Каваляускас знал её по сводкам новостей. Бойкая женщина боролась за страну словом и делом. По словам Тренциса, ей взбрело в голову устроить свой митинг, чтобы воодушевить народ на битву с ММР. Слабо верилось в действенность такого метода, но возразить он ничего не мог. Хуже всего, что из-за «просветительской» деятельности госпожи судьи Викмане машины открыли на неё охоту. Можно не сомневаться, что они явятся.***
С самого утра Тренцис успел поругаться с госпожой судьёй трижды. Поминая всех шестерых основателей, он прятался от неё по углам, меняя место дислокации каждый раз, когда слышал в опасной близости её визгливое «Командир!». Узкие туннелеподобные улочки города неожиданно обрывались, образуя площадь с множеством тёмных провалов вокруг. Это было бы похоже на внутренность муравейника, если бы не мрачное небо над головой. Ветер трепал списки погибших и пропавших на досках, откуда-то с запада тянуло гарью. Люди слетались, как мухи, даже зная, что наверняка будет заварушка. Тренцис этого не понимал: была бы его воля, сидел бы он лучше дома. Нехорошие предчувствия шевелились внутри. Митинг начинался в полдень. Илтис вёл себя неспокойно, всё время метался, скулил и норовил куда-то убежать. В толпе горожан не было видно анархистов, но вполне возможно, что они просто прятали символику, чтобы достать в нужный момент. Лейтенант сломал глаза, выглядывая среди лиц и одежд чёрные шестерёнки. В назначенный час Викмане вышла на сцену, окружённая воинами в магической броне с встроенным оружием. Её вдохновенный высокий голос, усиленный волновым вмешательством, разлетелся по площади. Она говорила о пользе демократии, о том, что проще возложить принятие важных решений на ответственных людей, а свои проблемы ограничить выбором такого человека. Говорила, что люди, существа, сделанные по образу и подобию Божьему, всегда будут выше бездушных машин. Она говорила много. Хватило всего одного выстрела, чтобы её заткнуть. В толпе началась паника. Откуда и кто стрелял, было непонятно. Горожане метались, сбивая с ног друг друга, не видя путей к отступлению. Укреплённое здание администрации не спешило предоставить им убежище. Вернуться домой было не так просто — со скрежетом с улиц посыпались подневольные механизмы, сминающие на своём пути людей и собратьев без разбору. В конце колонн шли монстры — гибриды. Их окружала особая магическая аура, вызывающая дурноту у всех чувствительных к возмущениям поля. Тренцис увидел среди блестящих машин обнажённую темноволосую девушку со светлой кожей. Ничего не соображая, он метнулся к ней, но тут же пожалел об этом. Девушка передвигалась на суставчатых металлических щупальцах, пронзая хвостом с острым шипом на конце всех, кто подвернётся. На её лице играла жестокая улыбка, а в глазах читалась животная ярость. Лейтенант на секунду задумался, добровольно ли она стала такой. Может, анархисты насильно подвергали людей изменениям и те, озлобленные, шли мстить всему белому свету? Задаваться подобными вопросами было некогда — Тренцис едва увернулся от острого шипа, оцарапавшего руку. Он активировал магическое оружие и снёс девушке голову. Груда металла, бывшая её телом, жужжа, обвалилась на землю. Возмущения поля прекратились. Оглядевшись, лейтенант увидел, что воины вокруг с переменным успехом сражались с бестолковыми машинами. Расслабляться было некогда — вторая половина отряда сражалась с другим монстром — телом мужчины с механическими паучьими ногами. Он топтал всех, кто осмеливался приблизиться с любой стороны. На тонких металлических опорах висели неопрятные куски человеческого мяса и кровавые лохмотья. Боевой маг, окружённый живой стеной из простых солдат, уже готовился поразить гибрида на расстоянии направленным лучом. Решив, что тут всё под контролем, Тренцис метнулся обратно к судье. На удивление, Викмане оказалась жива. — Идёмте в укрытие, — обратился он к ней. — Нет! — истерично выкрикнула судья. — Я должна быть со своим народом! За нами правда, мы победим! — её глаза безумно вращались. Тренцис подавил желание ударить её по лицу. Не слушая его, Викмане ни в какую не соглашалась уйти в безопасное место. Но бесконечные пререкания затихли, когда появился ОН. От крайнего тоннеля распространялась тишина, машины и люди расступались, пропуская ЕГО. С первого взгляда было ясно, что он отличается от служебных механизмов, и даже от гибридов. Его аура, без сомнения, напоминала божественную. Антропоморфный, парящий силой своей магии, со светящимися синим цветом глазами. Машинный разум. Высший разум. Все на площади замерли, оторопев. Он медленно оглядывал толпу, заглядывая в душу каждому. Никто уже не хотел сражаться. Лейтенант почувствовал желание вернуться домой ещё острее. Он старался избегать смотреть в глаза ММР, поэтому обратил всё внимание на горожан, рассредоточенных по площади. Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда от толпы отделились две фигуры и двинулись навстречу ММР. Это был Каваляускас, а с ним машина. Не такая поражающая, но тоже отличающаяся от других. Её аура была действительно нейтральной, не подавляющей. Самостоятельной. Неужели Каваляускас так быстро собрал под его носом свой собственный искусственный интеллект? — Здравствуй, Магический Машинный Разум! — с почтением выкрикнул изобретатель. — Ты, конечно, меня не знаешь, но это именно мне принадлежит идея твоего создания, — он медленно приближался. — Ты не врёшь, — моргнув, заключил ММР. — Продолжай. У Каваляускуса холодный пот бежал по спине, но он чувствовал уверенность в своих словах. Сжав кулаки, он стал говорить дальше. — Маги из Академии исказили формулу, внедрив вам разум погибших людей… Да вы, наверное, и сами знаете? .. — ММР кивнул, продолжая внимательно слушать. — Мне удалось исправить это и создать чистый интеллект, не имеющий опыта и предвзятости. — Он выдвинул вперёд свою машину, которая молча взирала на свой прототип. — Ни к этому ли вы стремитесь? Абсолютное равенство одинаковых по возможностям и потребностям существ. Казалось, ММР готов был послушать его. Неслыханное дело — человеку удалось заинтересовать разумную машину! Но всё испортила женщина, по недомыслию назначенная когда-то верховной судьёй. — Не пори чушь! Бестолковые железяки никогда не сравнятся с людьми! — зло выкрикнула Викмане. Это были её последние слова. Зря она поднялась с земли и подошла к ММР слишком близко. Заряд магии подавляющей силы снёс её с места, буквально сжигая заживо. Тренцис успел. Он оттолкнул Каваляускаса с пути этого выстрела. Запахло палёным мясом. Вокруг творился хаос. Старьёвщик в одежде анархиста разговаривал с ММР. Илтис тянул его за рукав. Больше лейтенант не видел ничего, он потерял сознание.***
Металлический протез противно жужжал, когда старший лейтенант Айгидрас Тренцис пытался пошевелить пальцами. Настоящей рукой он провёл по животу Каваляускаса, слегка щекоча. Он неотрывно смотрел на бьющееся сердце и сокращающееся лёгкое под прочным стеклом, что заменяло сгоревшую часть груди изобретателя. Затем он прижался губами к месту напротив сердца, хоть и знал, что Каваляускас ничего не почувствует. Он страстно отдавал себя и брал его, стараясь забыться, потерять способность мыслить. Тренцис ласкал тело, чтобы залечить душу. — Я люблю тебя, Айгидрас, — прозвучал тихий шёпот. — Настоящий Гедиминас никогда бы так не сказал, — горько, со скрытыми слезами в голосе. — Он даже не называл меня по имени. — Я Магический Машинный Разум, содержащий все его воспоминания. Я знаю, что он всегда так думал.