Города

      Снова идет дождь, и небо такое серое-серое, и я почему-то вспоминаю, что у тебя есть рубашка такого же цвета.       Конечно, есть – висит у меня в шкафу, потому что один невозможный псих, улетая в свои Кении-Австралии-Египты, все время у меня что-то забывает. Конечно, твою прелесть – ноутбук – ты уж точно не забудешь, и я бы даже начал ревновать, если бы не знал, что это бесполезно.       Ты работаешь, чертовски много работаешь днями и ночами, а потому даже не всегда обедаешь. Это выводит из себя, знаешь ли. Особенно если сидеть в Берлине на скамейке у подъезда, промокая под дождем, и думать, где ты сейчас.       Америка? Англия? Франция? Я уже давно не слежу за твоими бесконечными перелетами. Ты нигде не задерживаешься дольше, чем на три дня, и я уже даже не пишу тебе сообщения с напоминанием о необходимости есть. Может, ты уже мертв? Лежишь на полу какой-нибудь гостиницы, окончательно истощенный голодом и перелетами, а твой ноутбук еще включен, и картинки на экране резво сменяют одна другую. Может, все, что от тебя осталось – это бесконечная строка двоичного кода? Что ты зашифровал в ней? Очередную правду?       Есть ли там что-нибудь для меня?       Дождь не прекращается, и я уже порядком замерз. Я вытираю очки рукавом рубашки, но это мало помогает, и мир все равно кажется неясным и очень, очень размытым. Хотя для нас он никогда не был понятным, так?       Конечно, это так. Конечно, даже ты, Великий искатель правды, а заодно и Величайший врун, не знаешь, что тебя ждет завтра. Куда ты полетишь на этот раз? Багдад? Цюрих? Рим? Я уже не волнуюсь о том, что однажды ты решишь сюда не возвращаться. Тебя и так не было уже два месяца, и я даже не могу представить себе, как ты сейчас выглядишь. Уж точно ты не оставил эти длинные патлы, делающие тебя похожим на престарелую рок-звезду, или мне просто хочется надеяться на это.       Дождь все еще идет, и из-за горизонта показываются темно-синие облака. Что-то надвигается, и это связано не только с погодой.       Тебя ищет весь мир.       Я не могу даже представить, как ты справляешься с этим чувством, и не хотел бы делить его с тобой, что бы там не говорили все эти влюбленные.       Я ведь не влюблен в тебя?       Может, чуть-чуть. Это бывает со мной рано утром, когда солнце светит на нетронутую подушку рядом с моей и я думаю, как бы выглядели в этом свете твои волосы. Еще иногда я забываюсь и покупаю две бутылки пива вместо одной, а после корю себя на чем свет стоит – зачем мне эти воспоминания?       Лондон? Нью-Йорк? Москва?       Дождь затихает, и я вижу, как кто-то высокий, насквозь промокший и отчаянно прижимающий к себе холщовую сумку с одной-единственной, такой дорогой вещью, идет к дому.       Я ругаю себя за то, что поднимаюсь и крепко тебя обнимаю.       Потому что из всех городов мира ты сегодня выбрал тот, где нахожусь я.