Рейс "Токио-Париж". Летим?

Белый снег, за стеною смех, раздается вот уже который день, раздражая меня до скрежета зубов. Там весело, все так радужно-приторно, этот смех сводит меня с ума, херача по моим барабанным перепонкам. Как же бесит, бесит, блять, ведь я так не могу смеяться, уже как два месяца хожу с физиономией депрессивного эмо. Или, как героиня аниме, когда на нее наваливается полнейшее отчаяние вперемешку с психозом, забивается в угол, садится на корточки и обхватывает свои коленки, а над этой маленькой тушкой нависает что-то пугающее, до озноба черное. Меня сейчас ничего не радует: ни друзья, ни любимый, ни, мать ее работа, она вообще никак меня не радует, ведь она и стала причиной моего некого траура. Хотя это полнейший бред, я же должна прыгать от восторга, визжа, что ненормальная, от шанса работать в Париже. Я же так хотела свалить из Токио, повидать мир, узнать что-то новое, и вот судьба дала мне этот шанс. Но, опять это чертово “но”, не может же быть все так просто, прекрасно, идеально, всегда выскакивает это долбанное: Нонононо. И для меня этим, лучше не произносить этот проклятый слог, является потеря ценного, дорогого, если я соглашусь. Хотя, о чем это я, меня же просто поставили перед фактом, в котором нет места моему да-нет-не-хочу. Это уже не изменить, мою поездку не отменить, и вот как, блять, об этом сказать этому ценному и дорогому? А я же пыталась, да? Да, пыталась. Все эти самые долгие два месяца в моей жизни, каждый день, каждый гребанный день, стоя перед зеркалом, я репетировала то, как скажу это. Психуя, раздражаясь, чуть ли не крича, ведь все не так, не те слова, не та интонация, не то выражение лица, все, блять, не так. А когда я все же определялась с текстом, то со всей своей врожденной решимостью подходила к входной двери и, просверливая в ней дырищи, ожидала его прихода. Но стоило только Суйгецу войти в квартиру, как из меня словно воздух с мыслями вместе выбивало, и я уже ничего не могла сказать, даже на его: “Привет, как день?” Я лишь кивала и быстрым шагом сваливала на кухню, мысленно, что мантру повторяя: “Все завтра скажу, стопроцентно скажу”. Так и не сказала, сколько времени уже прошло, а его все меньше и меньше, мать его, все меньше и меньше. Мне улетать уже через неделю, это просто total shit. И я же знаю, знаю, почему не решаюсь, почему до сих пор не ошарашила его этой, пиздец, какой радостной новостью, я тупо боюсь. Ой, как боюсь его вселенской ярости с полным уничтожением моей собственной персоны. А он впадет в эту ярость, точно знаю, как говорится, жопой чувствую, у нас просто по-другому не бывает. Но это не все, не единственная причина, по которой я все еще не могу решиться, есть еще одна маленькая, малюсенькая, крохотная на столько, что я не сразу ее поняла. А именно - надежда, надежда на то, что это самоуверенное создание изъявит желание поехать со мною, что в мыльных операх герой следует за своей любимой. И я боюсь, что он ее не оправдает, разрушит, уничтожит и ведь же может, это же Суйгецу. Подобного рода предложения от него равносильны... Да ничему они не равносильны, такого просто быть не может, ну, не пойдет он на это, даже ради меня. Это же придется начинать все заново, находить новых друзей, выучить язык, новую культуру и так далее. А Суйгецу, что дерево, пустил свои корни в токийскую землю, хрен чем из нее его теперь вытащишь. Мы даже никогда не выезжали куда-либо отдыхать, тупо проводим годы в Токио только потому, что ему лень таскаться по аэропортам-самолетам. - О чем задумалась? – от неожиданности я чуть не подпрыгнула на месте, все, нужно завязывать с полным погружением в себя, иначе мое сердце не выдержит таких резких возвратов в реальность. Я умудрилась забыть, что мы сейчас стоим на балконе и курим, сигаретный дым, надоело дышать им семь лет, но я все никак не могу избавиться от этой гребанной привычки. - Да, думаю, курить, может, бросить, – выдохнув, усмехнулась сама себе, нашла что ляпнуть, завралась ты, Карин, ой, завралась. Поднимаю глаза и смотрю на мирно падающие снежинки, завидую. Завидую этой до сих пор непонятной мне форме воды, вот у них схема: упали на землю, превратились в воду, потом в пар от солнца и так далее вечно. Никаких им там переживаний, проблем, мучений, четко по схеме. Почему мы, блять, не можем жить так по четкой и гребанной схеме? Если бы могли, то мне бы сейчас не пришлось, мучиться из-за этого нежданчика под названием: перевод в Париж. - Карин, где ты там, блять, витаешь в последнее время? – Ну, вот, опять мое сердце резко ёкнуло, сжавшись в комочек, мотнув головой, я наконец-то повернула голову к стоящему за моей спиной Суйгецу. – Ты уже два месяца в каком-то астрале бродишь, а ну признавайся: тебя что, в какую-то секту заманили? – выражение его лица, мягко говоря, ввело меня в ступор, я его еще никогда таким серьезным не видела, честно, брови сведены у переносицы, глаза прищурены, прям как детектив на допросе. - Интересное предположение, но нет, а вообще, пошли в комнату, холодно, как бы. – Затушив в пепельнице так и не докуренную сигарету, я без особых препятствий в лице Суйгецу вошла в комнату, подойдя к кровати, быстро залезла под теплое, мягкое и такое приятное одеяло, да я еще та любительница поваляться в объятиях пухового друга. - Все, мы в комнате, а теперь колись, что с тобою происходит? – Подойдя к кровати, он сел рядом со мною на краю, а его взгляд въелся в меня, словно пытаясь залезть в душу. – Мне, конечно, нравится, что ты в последнее время больше молчишь, чем трещишь, но это уже напрягает и бесит. А меня это, черт возьми, как будто не напрягает! Я уже заебалась молчать о своем переводе, не находить слов, чтобы сказать тебе об этом, ждать гребанного подходящего случая, мучиться от того, что скрываю от тебя это, съедать себя изнутри! Ты не представляешь, как я хочу, чтобы ты поехал со мною! Как не хочу терять тебя, работу! Чертову работу, а я же думала уволиться, но не могу, не сейчас, я же не найду больше такую, понимаешь?! Пожалуйста, поехали со мной, я не хочу терять этот шанс! Я хочу поехать в Париж вместе с тобой, пожалуйста! Как же мне хочется это прокричать, ведь вот они, слова, вот она, интонация, но вместо этого я говорю другое. - Зима, холодно, депрессия и все такое, – лгу, опять лгу ему, да сколько можно? Так и хочется шарахнуть чем-нибудь тяжелым себя по голове, чтобы мозги встали на место. А он смотрит на меня с явным недоверием, правильно, не верь мне, выведи меня из себя своим допросом, чтобы наконец-то меня пробрало на словесный понос, и я все тебе рассказала. Ну же, Суйгецу, давай! - Ладно, не хочешь, не говори. – По-моему, по моей голове все же что-то ударило, точнее по ней ебанул конкретно шок, быстро перерастающий в злость. Ему что, плевать на меня?! А вот и хрен тебе, мой милый, хочешь правды, ты ее получишь, еще как получишь! Я тебе все выскажу, посмотрим, как ты запоешь, когда я уеду в Париж и тебя просить ехать со мною я не стану, фиг тебе, сволочь этакая. Резко одергиваю край одеяла и просто слетаю с кровати, все, фурия во мне пробуждается бешеным темпом, а он смотрит на меня спокойно, мать его, спокойно! А это еще больше бесит, раздражает, доводит до самой настоящей ярости. Убью нахер! - Хочешь знать, что со мною происходит? Так слушай, – меня просто всю трясет, но я не позволяю голосу сорваться на крик, нет, не дам я ему такой вот радости, знаю же, что эта сволочь любит, когда я кричу. – Меня перевели работать в Париж, я улетаю в эти выходные, узнала я об этом два месяца назад, но никак не могла тебе сказать, а надо было, не мучилась бы столько времени. А не говорила потому, что боялась твоей реакции и теперь вижу, что зря, такой сволочи, как ты, просто плевать на меня, – я просто пожираю его пылающим взглядом, руки сжимаются в кулаки, а он сидит, даже не пошевелившись, с таким же спокойным выражением лица смотрит на меня. – Хотя, чего это я размечталась о том, что мы поедем вместе, создадим семью и будем любить друг друга до гроба? Тебе же похуй с кем, уеду я, ты быстро найдешь себе замену, ведь так? Чего молчишь? Ярость просто накрывает меня с головой, я даже не понимаю, что несу, что задеваю его чувства. Но я уже сомневаюсь в них, сомневаюсь в том, что он меня любит, да и слов этих за все три года нашей совместной жизни он никогда не произносил, просто заменял их на: моя радость. И вот пойди-разбери, то ли он так в любви признается, то ли просто прикрывается этими словами, мол, не признание, но звучит красиво, а ты, Карин, дальше сама додумывай. - Ну, что молчишь, сказать нечего, а, Суйгецу? – меня накрывает обида, ярость улетучилась в момент, я просто не понимаю, почему он молчит, почему не успокоит меня, ведь он же знает, как это сделать, рявкнуть, чтобы я заткнулась, обнять, поцеловать, и я растаю, сколько раз он уже это проворачивал, но почему не сейчас? Блять, почему не сейчас?! - И где ты там жить будешь? – спокойный тон его голоса просто убивает меня, словно ножом в живую разрезает грудную клетку в области сердца, добираясь до него, пронзая. - Компания сняла для меня квартиру рядом с офисом, – ногти уже болезненно впиваются в кожу моих ладоней, я еле сдерживаюсь, чтобы не завыть от обиды, разреветься прямо тут, ведь все мои надежды рухнули, черт возьми, просто рухнули. - Я рад за тебя, правда, ты так давно хотела уехать из Токио и наконец-то ты можешь это сделать. – Нет, я этого не выдержу, я реально начинаю верить его словам, они такие искрение, он что, реально рад? Я что, ему совсем не нужна и то, что было между нами эти три года - так, ерунда? - Суйгецу, ты… - но он останавливает меня, подняв руку вверх, и какого-то черта я затыкаюсь, но я не хочу слышать бред, который он несет, это больно, невыносимо больно, но все равно продолжаю стоять, мазахистка гребанная, вот чего бы не свалить в другую комнату, послать его куда подальше и дать волю своим чувствам, нет же, я лучше постою и еще больше впитаю в себя этой боли, чтобы наполниться ею по самое не хочу. - Карин, я честно рад и не хочу быть причиной, из-за которой ты откажешься от своей мечты, так что лети и не думай ни о чем, да и номер мой у тебя все равно есть, соскучишься - звони, может, и приеду в гости. – Я наблюдаю, как он спокойно ложится на кровать под одеяло и смотрит на меня, словно чего-то ожидая. Он что, реально думает, что я лягу с ним спать, после всего этого? После того, как он решил остаться, тем самым разорвав наши отношения? О, нет, не дождется. Горькая и ироничная усмешка тронула мои губы, и, покачав головой, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, прихватить с собою халат, быстро ухожу в другую комнату, пора выплакать все это дерьмо. Неделя прошла, наконец-то эта гребанная тянущаяся целую вечность неделя прошла. После той ночи я практически не разговаривала с Суйгецу, мы лишь перебрасывались парой дежурных фраз, пока собирали мои вещи по коробкам, чтобы отправить их в Париж. Не было больше таких привычных для нас подколов друг друга, язвительных замечаний, мы даже ни разу не поругались за это время, прям рекорд какой-то по мирной жизни нашей парочки, блять. Еще никогда в нашей квартире не было так тихо, неуютно, как-то не по-родному и напряженно, хотя напряг исходил исключительно от меня, эта же скотина вела себя как ни в чем не бывало. Черт, я еще никогда не испытывала такого дикого нежелания возвращаться домой после работы, ведь там он со своею гребанной спокойной рожей. Больно. Это невыносимо больно понимать, что ему плевать, что он спокойно отпускает меня, даже не пытаясь остановить, отговорить, да хоть что-то сделать! Мучительно. Это невыносимо мучительно терять его, опять оставаться одной черт знает где, в чужой стране, городе, я же даже языка не знаю! Блять, куда я еду? Хотя, язык не проблема, его можно выучить, да ко всему можно привыкнуть и приспособиться, это все не проблема, но... Я никогда не привыкну жить без него, без его сарказма, подколов, пошлых шуточек, вечно горящих озорными огоньками глаз, поддержки, успокаивающих объятий, до безумия бесящей ухмылки, которую я когда-то поклялась стереть с его физиономии, но в итоге полюбила. Будет тяжело, будет, пиздец, как тяжело, наверняка даже сдохнуть мне захочется первое время, ну, ничего, загружу себя работой по самое не хочу, чтобы даже секунды не было о нем подумать, короче, протяну, выдержу, переживу. Должна, блять, обязана! А потом засуну его в самый дальний край своей душонки и запру на все возможные замки, чтобы на свет, сука, не вылезал. Справлюсь, забуду, смогу, справлюсь, забуду, смогу. О, да, теперь эта моя новая мантра, нужно повторять ее себе как можно чаще, может, и смогу в это поверить. Хочется сдохнуть. Чтобы не чувствовать всего этого, чтобы не переживать всего этого, прямо сейчас, пока я еще сижу на нашей кровати, втыкая взглядом в собранный чемодан. А что, неплохой вариант, у меня все равно есть тот, кому хоронить. Интересно, а какое было бы у него выражение лица, когда бы он обнаружил мой трупик? Ударив себя ладонями по щекам, усмехаюсь своим совсем уж придурковатым мыслям, все, пора сваливать, хватит уже штаны просиживать, ничего это уже не изменит. Резко поднимаюсь с кровати, словно меня в жопу ужалили, беру чемодан за ручку и быстрым шагом иду в сторону входной двери. Да быстрее уходи, убегай, выйди ты уже из этой квартиры, запри ее на ключ и оставь в ней все, что связывало вас. Чего ты ждала, дура?! Он не придет, не попрощается, не проводит и... Облом. Дверь слишком быстро открылась для меня, а мои пальцы соскользнули с ее ручки, я так и не успела схватиться за нее, и вот ОН на пороге, стоит такой спокойный с пакетом продуктов в руках, словно как обычно пришел домой после работы, а я готова сквозь землю провалиться со своим гребанным сердцем, которое в момент остановилось. - Привет, а я думал, ты уже ушла, – проходит в квартиру, стряхивая с плеч своего зимнего пальто снег, а я своим глазам не верю, судьба, сука, тебе не надоело надо мною издеваться. – На рейс не опоздаешь? – поднимает руку и смотрит на свои наручные часы, а из меня, словно воздух выбило, к горлу подступает ком обиды и боли, просто лишая возможности хоть слово из себя выдавить. Суйгецу поднимает голову и смотрит на меня вопросительно. Чего ты ждешь? Объяснений? Хрен тебе, сволочь. Заглатываю этот гребанный ком, о, нет, не собираюсь я перед ним впадать в истерику. Думал он, ну-ну, надеялся скорее, ведь, если бы меня уже не было, то ему не пришлось бы из себя выдавливать такие, мать их, сложные слова прощания. Ладно, облегчу тебе участь, да и не нужны мне они, пускай катится к чертям собачьим. - Не парься, уже ухожу, – крепче сжимаю ручку от чемодана и, гордо подняв голову, прохожу мимо него, выходя из квартиры. Быстрым шагом иду в сторону лифта, не оборачиваясь, нет, я не посмотрю больше на него, ничего больше ему не скажу. Пошел нахуй?! Нахуй! Слышишь?! - Стой. – Просто застываю от одного этого слова, но все же успеваю нажать на кнопку вызова лифта, медленно поворачиваю голову, и вот на тебе, стоит прямо за моей спиной, а мне так и хочется крикнуть: Чего, блять, тебе еще надо? Но вместо этого я лишь вопросительно смотрю на него, поджав губы и еще сильнее сжимая ручку от чемодана. - Ты забыла, – он что-то мне протягивает, опускаю глаза, и, пиздец, как я так могла лохонуться? Суйгецу держит мою сумочку, да, круто бы я сейчас улетела без билетов, документов и денег. Забираю сумочку из его рук, и, что по щелчку, двери лифта открываются, слишком резко поворачиваюсь к ним и чуть ли не вбегаю в эту маленькую коробку, а он уходит обратно в квартиру, вот и все, конец. Очереди к кассам обычно такие длинные, но почему именно сегодня перед ними никого нет, словно судьба все подготовила к моему отъезду, чтобы я никаким образом не опоздала на самолет. Покупаю билет на автобус, трамвай, на что хватает мелочи в кармане, но стоит мне подойти к остановке, его просто теряю. И хрен пойми, как так получилось, но билета нет ни в одном кармане моего зимнего пальто. Да что за херня?! Может, хватит уже?! Дайте мне улететь спокойно! Просто рычу от злости, отчаяния, садясь на лавочку на остановке, руками зарываюсь в волосы, опустив голову, выдохнув морозный воздух, который чуть ли не обжигает мои легкие, поднимаю голову и смотрю на проезжающие машины, автобусы, трамваи. Я все больше и больше не хочу туда ехать, просто готова прямо сейчас взять телефон, позвонить шефу и послать его к чертям вместе с Парижем, но не могу, потому что остаться я также не могу, мне теперь некуда идти, к нему я уж точно не вернусь. Особенно теперь, понимая, что я на самом деле для него значила. - Куда ехать, не знаю, – протягиваю каждое слово, чувствуя себя, пиздец, какой опустошенной. – Не знаю я, – закрываю глаза и просто пытаюсь уйти из реальности, погрузиться в себя, чтобы не слышать ничего вокруг, ничего не чувствовать, просто побыть наедине с собою, словно занавеской разделяю мир и себя я, прячась за ней, что за спасительной стеной. Морозный воздух обжигает кожу моего лица, рук, плевать, это такая мелочь по сравнению с тем, что я потеряла самое ценное и дорогое. Потеряла его. Моего Суйгецу. А я же всегда мечтала, что мы всю жизнь будем вместе, когда-нибудь поженимся, у нас будет куча детишек. Мечтала, что когда-нибудь прекратятся наши скандалы, ссоры, что пройдет этот некий подростковый период в наших отношениях. Хотя, зачинщиком всех их всегда была я, никогда не могла спокойно реагировать на его подколы, шуточки, но именно это же меня в нем и зацепило три года тому назад. Именно то, что он никогда не относился ко мне, как другие парни. Он всегда видел во мне личность, стервозную, сучную, но личность, а не тело с хорошей фигурой. Именно за это все я его и люблю. Он был таким, есть и будет. А я всегда его буду любить таким, только таким и никаким другим. Как же хочется плакать, рыдать, кричать о своей боли. Но вместо этого я мысленно включаю свет в нашей квартире, играю по памяти на фортепьяно, которое осталось от прошлых жильцов, реквием по моей мечте, реквием по моей уже несбыточной мечте, но... Кто-то так резко возвращает меня в ненавистную реальность, сев рядом со мною на лавочке и затронув мое плечо своим. Открывая глаза, я поворачиваю к нарушителю моего уединения голову и просто впадаю в великий шок. - Не хорошо девушке сидеть на холодном, сколько раз мне еще нужно говорить тебе об этом? – Моргаю глазами и пытаюсь понять, не мерещится ли мне это, реально ли Суйгецу сидит сейчас рядом со мною и что-то там говорит о холодном и нехорошо. – Земля вызывает Карин, ты в каком астрале опять заблудилась? – Помахав перед моим лицом рукой, он смотрит на меня усмехаясь, сука, усмехаясь! - Ни в каком, ты чего тут забыл? – смотрю на него подозрительно, все равно не могу поверить, что это реальность, хоть убей, не могу. Ведь это же Суйгецу! Мать его, Суйгецу! Он не мог вот так взять и помчаться за мною или мог? - Да так, вышел прогуляться, смотрю, ты тут сидишь, чего еще не уехала? Такими темпами ты точно на рейс опоздаешь. – Черт, как же хочется к нему прижаться, все же я не слабо замерзла, я даже пальцев рук не чувствую, но моя задетая этой скотиной гордость просто не позволит мне этого сделать. - Билет на автобус потеряла, – пробурчав себе это под нос, отворачиваю от него голову, пряча руки в карманы своего пальто, все, сейчас не отделаюсь от его язвительных замечаний, сопровождаемых смехом. - Потеряла, говоришь, – как-то задумчиво произносит, а я краем глаза замечаю, как его рука что-то достает из кармана пальто. – Значит, я все же твой билет нашел, да и не один. – Моим глазам наконец-то открылось то, что он доставал, и я опять впала в великий шок, нет, я просто охуела. В руке Суйгецу держит два билета на автобус до аэропорта и билет на самолет с рейсом до Парижа, а я просто превратилась в истукана, вообще перестав понимать то, что происходит. - Ты думала, что я не знал о Париже? Неужели ты настолько глупенькая у меня? Карин, я уже давно знаю о твоем переводе, как-то с твоей работы позвонили, а тебя дома не было, вот так я и узнал, но я хотел, чтобы ты сама мне все рассказала, а ты молчала, я уже не знал, что думать, то ли ты не хочешь того, чтобы я ехал с тобой, то ли наоборот думаешь, как отменить перевод и поэтому молчишь. – Я просто не верю своим ушам, слушаю его и не верю, эта скотина все знала и молчала, а я, блять, мучилась так, что спать нормально не могла, а он знал и молчал. - Но когда ты все же мне рассказала, к этому времени я уже решил для себя, что поеду с тобой - хочешь ты того или нет - ты же моя радость. – Он приобнимет меня за плечи, притягивая к себе, крепко прижимая, я чувствую, как его холодные губы касаются моей макушки, а я не знаю, чего хочу больше: обнять его, заплакав от счастья, или же придушить. - Ну что, рейс Токио-Париж, летим? – слегка отстранившись, он смотрит мне в глаза в ожидании ответа, а я хватаю его за ворот пальто и притягиваю к себе, все еще борясь с желанием придушить его. - Убила бы, – шиплю, что змеюка, смотря ему в глаза, но все равно за этой маленькой долей злости я не смогу скрыть свою безмерную радость от того, что эта правда, а не сон или же моя фантазия. - Прилетим, и убьешь, – тихо шепчет перед тем, как впиться в мои губы нежным поцелуем, крепче прижимая к себе, и я опять таю, в который раз таю в его руках, забывая о своей злости. Париж, жди нас, мы летим!