Танцы на похоронах

«So long and good night!» (c) Сегодня я одену чёрное. Я укутаюсь им с ног до головы, жалея в такие моменты, что и волосы мои не черны. Я не стану сдерживать слёз, гадких и непрошенных, не скрою печали и скорби. Пусть все радуются и славят бога и справедливость правителей, я буду один, кто станет проклинать и ненавидеть их всех. Я буду молиться своей черноте, чтобы она одна отомстила за тебя. За те слова, что я ждал, что скажу тебе. За всю ту боль, которой я хотел с тобой поделиться, за всю твою боль, что я хотел впитать в себя. Чернильно-чёрное небо станет куполом моим, в котором звёзды кажутся лишь безжизненной насмешкой, и земля, окрашенная чёрным, и чёрные строки, которые в давящем безмолвии я пишу тебе, размазывая слова своими слезами, ведь ты их никогда не прочтёшь. Солнце моё закатилось, всё погрузив во тьму, разбив тот последний миг надежды, лишив тепла. Ах, как хочется кричать, бежать к тебе, а промчавшись, ворваться, разгромить ту стену, тяжелее которой нет. Но я могу лишь коснуться её пальцами. И самому не вырваться, не сломить своего короткого поводка, не держать за холодную руку, не видеть земли, которая забрала тебя у меня. Все краски теперь потеряны и земля уходит из-под ног. Сегодня я одену чёрное. Я укутаюсь им с ног до головы, и рукава мои будут черны, и тонкие ткани окутают мой стан, и чёрные кипарисы смерти будут вторить очертаниям моей фигуры, а я – кружиться в бесконечном танце, пока не свалюсь, пока силы не покинут меня. Я устрою в твою честь этот прощальный мерзкий праздник, жалея, что не могу воздать тебе должных почестей на родной земле, что не смогу возложить цветы, не смогу прийти и проститься. До чего же больно. Разве кто-то из нас хотел так? Разве кто-то из нас мог помыслить о том, что больше не увидит тебя? Не коснётся сильной руки, не увидит мягкий взгляд зелёных глаз. А виной всему – чьё-то предательство, чьих-то людей, судьбы которых для меня ничего не значат. Не будь ты таким благородным, не будь ты таким – и не было бы этой страшной муки. Ты являл собой тепло и дарил тепло, унося с собой вся плохое, как по мановению руки, а сейчас оборвалась твоя жизнь, и кровь в жилах словно вся почернела, как засушенный цветок; ты ушёл и унёс с собой всё самое хорошее, всё то, что происходило в жизни рядом с тобой. Вместо прекрасных зелёных глаз теперь только страшные чёрные дыры. И там, где ты сейчас – черным-черно. Ты не смог поделиться со мной своей болью, но я впитал её всю. Я стану ей, воплотив в себе эту безысходность, страдание и смерть. Сегодня я не хочу быть красивым, не хочу радовать взоры и притягивать внимание. Сегодня имя мне – боль, и это – танцы в честь твоих похорон, в честь того, что ты был заживо погребён. И я не жалею ног, и рот кривится в болезненно-мучительной гримасе, и заламываю руки. Так прощай же, прощай, не возвращайся, раз ты ушёл теперь, хоть и против воли! Спи же, уходи из этого жестокого мира, в лучший, в тот, в котором ты достоин быть, не возвращайся сюда никогда, не пробуждайся. Спи, под звуки колоколов и под ритм моих движений. Закрывай глаза, словно ты просто уснул и видишь сны, недоступные всем нам, А я продолжу свой танец. Сегодня я одену чёрное. Я укутаюсь им с ног до головы, ненавистный мне цвет, цвет засушенного и неживого, цвет обречённости, пустоты и вечности. Я взмахну своими руками, словно сломанными крылами, пытаясь ими дотянуться до небес, я стану пытаться взлетать, едва касаясь ногами пола, и кудри мои станут вторить моим движениям, рассыпаясь по плечам. И ни единого браслета не одену, чтоб не помешал этому тихому танцу, и только дыхание моё, надрывное и частое нарушит эту тишину. Голову мою станет кружить, а в голове – проноситься, одно за другим, события, то прошлое, в котором ты был ещё жив, но которое теперь ушло, которое теперь – история. И страшно, что когда-то я могу что-то, хоть малейшую деталь, забыть. Что – потерять те дорогие воспоминания, которые хранит моё чёрное сегодня сердце. Что и они канут в безызвестность, зарытые под землёй, как твоё светлое имя. Сегодня я одену чёрное. Я укутаюсь им с ног до головы, разве что только не изрисовав чёрным лицо, лишь густо подведя глаза. Я упаду на пол от бессилья, оборвав свой дикий ломаный танец, задыхаясь, надрывно рыдая, что трясло тело. Его тянуло к земле, словно вслед за тобой, но я не мог ничего с этим сделать. Ты ушёл первым. А я был слишком слаб, чтоб оборвать свою жизнь. Мне предстояло ещё множество лет, долгие годы долгих мучений. И сейчас я лишь недвижно лежу, поливая землю слезами, надеясь, что ты почувствуешь их, лежу в складках черноты, за которыми не угадать человека.