Наедине

      Ло расслабленно потянулся, сбивая локтем накиданные на спинке кресла вещи, и жестом предложил вечернему гостю сесть. Конечно, на долгие разборки он изначально не был настроен, но раз уж к нему заглянули – придется выслушать и ответить на все вопросы. Если таковые появятся.       - Ну и зачем ты завел этот разговор?       Санджи не нравилось, что пришлось прийти так поздно, что именно он вынужден был начать беседу, что в этой комнате нельзя было полностью расслабиться под взглядом колючих серых глаз.       А еще не нравилось то, что его будто бы ждали. Именно здесь и именно сейчас.       - Ло, я серьезно. Ты их совсем не знаешь. Тебе не следовало во все это ввязываться.       Трафальгар усмехнулся и сцепил пальцы в замок.       - Да я тоже не святой. Ты меня запугиваешь?       В ладони мелькнула сигарета. Блэк прислонился лбом к стеклу и обреченно выдохнул.       - Можно?       Под одобрительный кивок вспыхнула зажигалка. К открытой форточке потянулась тонкая струйка сизого дымка.       Ло прикрыл глаза и вслушался в прыгающее дыхание друга.       Всего две недели прошло с того знаменательного момента, когда Трафальгар Ди Ватер Ло решил кардинально поменять жизнь. Отказался от новых контрактов, скинул все дела на знакомого, разорвал большинство связей, торжественно показал боссу фак, отменил к черту все встречи, вычеркнул из всех списков важные номера и имена и укатил в небольшой городок ближе к северу. Просто ему надоело. Абсолютно все.       Знаменитый в узких кругах Хирург Смерти исчез с теневой стороны.       Ло до сих пор не мог понять, чем руководствовался, стирая все под чистую. Он устал от того дерьма, что на протяжении своей сознательной гениальной деятельности выгребал чуть ли не лопатами. Все-таки, идти по стопам дяди оказалось в конце пути не самой лучшей идеей. Стал бы обычным среднестатистическим клерком и спокойно свел жизнь через несколько десятков лет в миленький гробик под общий плач большой и дружной семьи. Но нет.       Уйдя в «долгосрочный отпуск», две недели назад Трафальгар пристроился врачом в местную больницу. Там его никто не знал, все добродушно относились к молоденькому хирургу из большого города. Вот и славно.       Только скучно.       Приемы больных с вполне обычными жалобами; документы, ждущие подписи; сестрички, что быстренько оформили планы на новенького; ночные дежурства; тьма повседневности и банальщины. Ни выстрелов, ни погонь, ни угроз, ни экстренных операций в салоне несущегося по трассе грузовика. Милый садик у больницы, милый дворик у дома, милые старушки на скамейках. Даже шторы на кухне съемной квартиры милые. Очень скучно.       Было. До третьей недели добровольной отставки.       Юстасс Кид, давний знакомый, тоже вычеркнутый из списков и из памяти, вломился к нему в кабинет поздно ночью. Очень поздно. Конечно, ночное дежурство и все такое, но Ло планировал провести его более или менее спокойно.       Судьба выбрала менее.       Как он вообще узнал, где искать Ло?       Весь взмыленный, потрепанный, с множеством ссадин, уже оформившихся синяков, парень с порога грохнулся ошарашенному хирургу в ноги и стал сбивчиво просить. Просить о помощи.       Настолько безумным Трафальгар его никогда не видел. И даже не думал, что «Капитан» Юстасс способен так прерывисто, с такой мольбой умолять. Именно умолять.       Не сильно разбираясь в ситуации, Ло согласился. Просто внезапно почувствовал, что сейчас так будет правильней.       Дорога проносилась мимо слишком быстро – Кид, по мнению несколько окоченевшего от такой скорости Ло, нарушал все запреты, которые только можно было вспомнить. Он очень спешил, будто от его байка зависела чья-то жизнь. Собственно, так, скорее всего, и было. Иначе зачем ему понадобился посреди ночи первоклассный хирург подпольного мира.       Сбивчивый рассказ, криками сквозь ветер врывающийся в уши, не особо прояснил цель, из-за которой Ло, никому ничего не сказав, был содран с рабочего места. Выходило вообще странно: они ввязались в драку, но враги решили отомстить не им, а каким-то знакомым; брат его парня позвонил им и сказал, что на их брата напали и их друг оказался под ударом, защищая своего друга и их брата, а потом и брат, и друг… В общем, Ло так и не понял, кто чей брат и с какого черта этот друг, но отчетливо разобрал – кто-то серьезно ранен.       Они нашли их в переулке. В темном, практически не освещенном, пустом переулке. Как и предполагалось. Компания, конечно, подобралась колоритная, но за годы работы в мафии Трафальгар наблюдал и не такое.       От стены к стене носился высокий темноволосый парень, постоянно что-то бормоча и проклиная почему-то собственную дурость. Потрепанный вид был точно таким же, как и у Кида, разве что несколько поприличней. Первое, что бросалось в нем в глаза, даже при тусклом свете – сумасшедшая россыпь веснушек. Совершенно точно по всему телу: и на лице, и на шее, и на руках, и на плечах. Почему-то это показалось таким поразительным и фантастичным.       Под единственным фонарем сидело трое.       Блондин, что как-то истерично удерживал на руках дергающееся тело и постоянно приговаривал, словно успокаивая кого-то. Может и себя. Одетый во все черное, он, по идее, должен был полностью сливаться с окружением, но нет – он еще больше бросался в глаза, правда, производя впечатление совершенно неуместной здесь личности. Слишком опрятный, чистый и официальный для только что законченной драки.       Какой-то дикий, на первый взгляд совсем неадекватный тип, с коротким ежиком перепачканных волос, с волчьим взглядом единственного целого глаза и шелестящим угрожающим голосом. Прикинув в голове, Трафальгар пришел к выводу, что вот он, проблема его сегодняшней ночи – судя по состоянию парня, тот даже встать на ноги самостоятельно не сможет, не то что идти. Весь, с ног до головы, в крови, ранах и мокрой асфальтовой пыли. Медику лишь оставалось надеяться, что хоть какая-то, пусть даже малая, доля всей этой бордовой вязкости не его.       Перед диким неустанно скакал невысокий жилистый парнишка со странной соломенной шляпой, совершенно неугомонный, настырный и приставучий. Но, видимо, именно благодаря ему этот раненный еще не отбросил коньки – он тряс его за воротник, дергал за плечи, бил по щекам и во всю мощь легких просил не закрывать глаза. Как-никак, а это помогало. Тот еще держался.       Под ребрами что-то сладко затрепетало – Ло каждой клеточкой почувствовал тот восторг и адреналин, что снова пронизывали его. Наконец-то.       Санджи был крайне настойчивым, ответственным и даже неожиданно заботливым. Вбив себе что-то в голову, неважно – адекватное или нет, начинал всеми силами добиваться поставленной цели. Трафальгар как-то приметил, что эта черта характерна практически всей их шайке.       - Что ты о нем знаешь?       - А что я должен знать? Лишь то, что он сам рассказывает мне. Я не люблю копаться в чужом белье.       Конечно, не скажет же он, что ему все давно уже поведал Луффи, когда осознанно, словно предупреждая, когда просто заговариваясь. Мальчишка все видел и замечал раньше их всех. А может, это изначально было его коварным планом?       - Ло, пойми же! Я о тебе беспокоюсь, - пепел падал на подоконник, совершенно не заботя своим существованием хозяина сигареты. – Он может сломать тебя, разодрать по кусочкам. Ло, если он забудется – он убьет тебя.       Трафальгар находил это забавным. Он не рассказывал о своем прошлом никому, кроме него, но подразумевал, что и все остальные чувствуют, что «Трао» не лыком шит. А тут такая драма, такие трогательные слова.       Какая милая забота.       - Санджи, я уже не маленький мальчик. Я сам могу принимать решения. И если что, я могу постоять за себя. Поверь мне.       - Но, Ло! Я…       - Санджи. Спасибо. Правда, спасибо. Но хватит.       Мимолетное касание пальцами лба – показатель высшей степени раздраженности. Давно пора понять, что вокруг собираются только упрямые глупцы, настаивающие на своем до потери пульса.       - Ло, расскажи, каким его видишь ты?       Он был больным абсолютно весь. Ни одного живого места, сплошное месиво. За всю практику Ло редко встречал подобные случаи.       Но самым удивительным, пожалуй, была невероятная живучесть этого парня. Даже несмотря на то, что обычный человек уже давно скопытился бы, этот продолжал сбивчиво дышать и даже переругиваться. Просто невероятно.       - Все же будет хорошо? Да? Все хорошо? – соломенная шляпа не переставал носиться с места на место, постоянно дергая огрызающегося медика. – Ты справишься?       Мальчишка очень сильно волновался за друга. Особенно его беспокоил глаз. Казалось, наплевав на все остальные раны, он сосредоточился только на одной. Из-за которой, как и объяснил в двух словах Кид, его и потревожили. Странно, на их месте он бы волновался об этом идиоте в общем – как бы гроб не пришлось заказывать, с таким-то состоянием.       Дело было до смешного простым. Какой-то придурок, решив пырнуть ножом, не рассчитал ни силу удара, ни место приземления лезвия, ни его потрепанный вид, ни вероятность скорой поломки некачественного оружия. Проще говоря, обломок рассек бровь, глаз и щеку и застрял, не глубоко, вроде бы. Но тронуть без вмешательства специалиста друзья отказались.       - Сейчас будет больно, - он точно в этом уверен, но не думает, что парень вообще хоть что-то чувствует сейчас, - потерпи, ты же большой мальчик…       Щипцы зацепили блестящий конец. По непонятным ему причинам, хирург волновался.       - Заткнись и работай, - темноволосый шипел не хуже прохудившегося колеса; того гляди, ядом начнет прыскать.       Ло чуть наклонил голову, пристроился поудобнее и с силой дернул. Переулок огласил низкий рык; схватившись широкой рукой за тонкие пальцы подпрыгнувшего мальчишки, парень сильно двинулся, наваливаясь на старшего друга, назад, дальше от хирурга, словно только что обжегся, и тяжело задышал, пытаясь прижать свободную ладонь к окровавленной стороне лица.       - Не тронь, - руку пришлось опускать силой, прилично напрягаясь. Только подумать – так ранен, а все равно настолько сильный. – Сейчас обработаю.       Почему-то под конец стало казаться, что бинтов не хватит. Каждый новый оборот белой ткани в мгновение ока пропитывался темно-бордовым, практически коричневым пятном, что, невероятно быстро расползаясь, на концах становился отвратительно желтым, бледно-больным. Даже дотрагиваться до его перебинтованной головы было больно и до замирания паршиво. Такого никогда еще не было.       - Да ты как решето, - звучало подобием восхищения, болезненно отдаваясь в ушах. Трафальгару казалось, он чувствует каждый оголенный нерв исполосованного парня через кончики пальцев – от этого становилось еще хуже.       - Сними рубашку, - по-деловому безразлично перекусил остатки бинта и спрятал катушку ниток с иголкой обратно в чемоданчик – мальчишка неприятно вздрагивал при малейшем взгляде на них. – Рану на груди тоже надо перевязать.       Протянутую руку оттолкнули, раздраженно зацепившись за блондина, что все еще поддерживал, и пытаясь встать.       - Мне не нужна больше помощь, - глаз смотрел зло, опасно и завораживающе. Сердце почему-то замирало. – Я справлюсь.       - Но…       Немыслимо. Крупная капля прокатилась по перекинутой через плечо друга руке, скользнула по сбитым костяшкам и как-то отвратительно медленно разбилась о землю. Просто непостижимо. Что у него в голове? О чем он думает, поступая так безрассудно? На что надеется?       - Зоро, хватит, - одного прикосновения к напряженному плечу хватило, чтобы монстр медленно сел обратно, ругаясь сквозь зубы, - Трао перевяжет тебя всего, полностью. Без разговоров.       Трао? Не понял…       - Трао, перевязывай.       Нет, бинтов все-таки хватило. И нитки больше, слава богу, не понадобились. Ему достаточно было зашивать одно только лицо – Ло больше не желал чувствовать дикое напряжение за спиной.       По окончанию работы смотреть стало страшно. Из замызганного, грязного, подранного, окровавленного парень превратился в серый, замотанный, стерильно-больничный комок недовольства, боли и усталости.       Помогая усаживать «пациента» в машину, только что подогнанную веснушчатым парнем, Трафальгар словил себя на мысли, что без этого эмоционального и слишком шустрого парня со шляпой, без Мугивары-я, он не смог бы совладать с диким зверем. У него не было такой власти, чтобы одним словом и одним жестом усмирять ураганы. И это, почему-то, сильно обижало.       Странно было говорить об этом с кем-то еще. Будто бы он сходит с ума. Обычно, подобные мысли и слова он мог позволить только в разговоре с самим собой.       - Он срывается при тебе?       Конечно, у них было разное. И взрывы, и грандиозные падения, и проломанные стены, и хрупкие осколки, и ущемленная гордость, и разбитые характеры. Ну, все это – лишь фигуральные выражения, да. Пожалуй, все, кроме стены. Он и правда проломил ее кулаком в порыве особенно сильного приступа холодной ярости.       Санджи был прав. Практически во всем, что касалось сложных отношений их общего друга с людьми. Вот только в одном он ошибался.       Как бы неуправляем тот ни был, на Трафальгара руку он не поднимал. Никогда.       - Срывается, о чем разговор.       Ярко-голубые глаза болезненно расширились. Снова на дне плещется чувство сострадания и желание немедленно помочь.       - Как же ты? Со всем этим… Постоянно?       Легкий разворот головы – он же и сам понимает, что все это чушь.       - А ты как думаешь? – выдох и улыбка. – Санджи, я же сижу сейчас перед тобой. Живой и здоровый. Разве это не достаточное доказательство?       - Ты прав, прав. Прости. Я просто… боюсь?       Он именно спросил. Будто бы Ло виднее. Нет, он, конечно, не боялся своего друга паническим страхом. Он тоже был сильным, как и все они. Мог постоять за себя. Но он опасался. За всех вместе, за каждого в отдельности; за Ло, за него, за себя. Это вошло в привычку.       Помолчал, глядя в окно. Устало вздохнул и затянулся.       - Я никогда не понимал его. Не понимал их обоих.       Слышать это было непривычно. О таком Трафальгар даже подумать не мог: трое лучших друзей, какие непонимания? Но, как бы то ни было, сейчас Санджи говорил что-то слишком личное, особенное и реальное.       - Ты знаешь, для них собственные жизни – пустой звук, - и снова эта печальная улыбка, словно уже ничего нельзя изменить. – Все для других, все для друзей. И ни грамма себе. Понимаешь? Для меня это казалось невероятно странным. Сначала меня это сильно пугало. На их тела даже смотреть было больно. А на их улыбки и подавно.       Ло кивнул. Да, эти чувства ему знакомы. Первые полгода знакомства – самый настоящий ужас, страх, что вот-вот – и они распадутся на кусочки. Просто разлетятся в пыль. Потому что опять поставили на кон слишком много.       - Я понимаю. Тебя. Со мной было то же самое первое время.       Санджи поежился и кашлянул. Сигарету пришлось потушить. В последнее время он взял привычку тушить их о ладонь. Их влияние? Как по-идиотски…       - А я до сих пор не могу привыкнуть.       Не произносил больше ни слова, словно пробуя их на вкус, подбирая нужную фразу. Мысль, что очень сильно хотел донести. В этой мысли были все его опасения и сомнения. Ему нужно было услышать чужое мнение. И сравнить его со своим.       - Ло, они будут переступать все новые пороги, просто добиваясь желаемого, - просто вслушаться, о чем он думает. – Ты готов в одну из ночей обнаружить его на хирургическом столе? На твоем столе?       Воздух в комнате сгустился, задымился. Не спасала даже форточка – нужно было открывать окно. Очень жарко.       Взглядом прожег осунувшееся лицо блондина – зачем ты все это? к чему? это же больно, прекрати. хватит – и внезапно закусил щеку изнутри.       - Нет.       Нет. Абсолютно точно нет. Он не готов видеть снова его в таком разбитом, разобранном состоянии. Он не готов видеть снова такого мертвого Мугивару, аккуратно придерживающего чужую голову до подушки и накрывающего непривычно окаменевшее тело огромным пледом. Теперь он не готов чувствовать все их потерянные лица.       Трафальгар первый раз видел, чтобы кого-то укладывали так старательно и тщательно, заботливо и осторожно, словно маленького ребенка. Мугивара разве что колыбельную не пел другу, что-то беспокойно шепча в тишине комнаты. Его старший брат, Сабо, кажется, отошел сделать звонок. Появилось ощущение, что парней, напавших на них, сегодня серьезно прижмут. Конкретно и с концами. Кид занял диван в гостиной, облегченно развалившись там и утянув с собой и своего парня. Веснушка все еще выглядел беспокойным, но, по крайней мере, сейчас мог перевести дыхание. Странно, квартира троих братьев стала в эту ночь просто подобием проходного двора или общежития, а их это совсем не волновало – будто так и должно быть изначально.       Ло стоял в дверях и наблюдал за младшим пареньком. Сколько ему? Может шестнадцать-семнадцать от силы. Еще школьник? Как он вообще ввязался в это? Из-за братьев? Такой непутевый, еще совсем дите.       - Трао, я могу с тобой поговорить?       Раньше, в переулке, он показался меньше и тоньше. А сейчас… Словно поменялся с кем-то местами. Стоит перед ним, недовольно хмурит брови, обдумывает что-то.       - Спасибо, - одобрительно кивает сам себе и смотрит прямо. В глаза, в душу. Какой-то демон. – За все спасибо. Я знаю, что не в праве просить тебя о чем-то еще… Мы ведь даже не знакомы толком, но…       - Мугивара-я, говори уже.       Паренек озадаченно наклонил голову в бок, поправил плечами шляпу за спиной и зачем-то потер пальцами старый шрам под глазом.       - Луффи, - протянул руку, сам бесцеремонно схватил прохладную ладонь и с чувством пожал. – Зови меня Луффи. Я хочу попросить тебя посидеть с Зоро.       О? А подгузники им всем не поменять?       - Ты ничего не попутал, Мугивара-я?       Поджал губы и упрямо глянул из-под челки.       - Прошу. Ему нужен уход специалиста, медика, да и твердая рука не помешает. Он же на следующий день рванет на тренировки. Мы с братьями отлучимся. Я не смогу быть с ним рядом постоянно. И доверять здесь мало кому можно. А тебе я доверяю.       Сомнительно. Доверять незнакомому мутному человеку без определенного ясного прошлого верх безумия. Это нереально.       - Наймите сиделку.       Так яростно замотал головой, что она, казалось, вот-вот отвалится. Он уже продумывал этот вариант.       - Нет. Прости, но нет. С одного случая… С момента гибели его двоюродной сестры он не переносит женщин, - глаза похолодели, голос стал тише; он желал бы даже не заводить этот разговор. – В этом мире есть только три девушки, которых он может подпускать к себе. Но они не должны видеть его сейчас, не хотим расстраивать. Поэтому, прошу тебя. Он же доверяет тебе.       - С чего ты взял? Про доверие.       Как будто просвет почувствовал или колебания в голосе – широко улыбнулся и даже подпрыгнул.       - Ну, он же разрешил тебе его перевязать, - говорил с таким напором и железной уверенностью, что в пору было верить даже без объяснений, - а это, поверь мне, уже многое значит. Это разрешается только мне и Чопперу.       Так с этой минуты Трафальгар Ло во второй раз за месяц сменил место работы – он стал сиделкой при весьма эксцентричном и проблемном парне.       Часы тихо тикали в вязкой тишине. Блэк закурил еще одну сигарету. Безразлично уставился в окно, словно пытался разглядеть за мутными разводами зарядившего ливня разгадку какой-то тайны. Ло спокойно сидел все так же в кресле, подтянув к себе чужой, оставленный здесь с прошлой недели вязаный свитер. Большой, теплый, хранящий глубокий запах. Трафальгар вдохнул его, улыбнулся уголком рта и закутал в навороты ткани вечно мерзнущие руки. Удобно, уютно, по-родному.       Санджи наблюдал за ним краем глаза и думал. Стало еще более беспокойно и несколько обидно. Не дай бог, но – если хоть одно из его опасений исполнится, их жизнь круто перевернется. И не в лучшую сторону.       - Ло, что ты думаешь дальше?       Вопрос был странным и ответа от хирурга не получил. Вопросительно поднятая бровь.       - Если он тебя бросит?       За все время их отношений Трафальгар тоже думал. Думал о многом, перебирая вопросы, о которых даже Санджи, возможно, не задумывался.       Он может бросить его. Оставить одного, с разбитой жизнью и пустым прошлым, вырезанными под чистую эмоциями и чувствами их совместного времени. Может изменить ему, просто втаптывая все в пыль и пепел. Может сделать это тихо, без шума, меланхолично сообщив об этом таким же дождливым вечером. Или же у всех на глазах, больно кромсая все существо темной мафиозной души. Может убить его – в порыве ярости, ревности, просто от скуки.       А может умереть сам.       - Значит, так надо.       Зажигалка вспыхивала и погасала, Санджи задумчиво играл с огнем.       - Мне не нравится твой ответ.       Вполне резонно.       - Ему бы он тоже не понравился.       Блондин судорожно искал выход из всей этой ситуации. Но Ло-то точно знал, что выхода как раз-таки нет. Просто не существует.       - Ло, может мне…       - Давай помолчим, Санджи? Пожалуйста. Мне нравятся звуки дождя.       Серые глаза устало закрылись, руки глубже зарылись в свитер. Капли били по стеклу, приятно отдаваясь в ушах легкой вибрацией. Сердце замирало, кожа покрывалась мурашками. Ло до чертиков обожал даже запах дождя.       Почему-то именно в такие моменты перед глазами всплывал его образ. Именно сейчас, проступая четко и в малейших подробностях – может, потому что тоже вызывает у Ло мурашки?       Следить за этим типом оказалось на редкость сложно. Трафальгара спасали лишь стальные нервы, упрямый характер и безграничное терпение. Любая сиделка сбежала бы на первый же день. Без вариантов.       Он был совершенно неуправляем. Сторонился прикосновений, любого другого контакта, присутствия в одной комнате. Слово против ему не скажи – уничтожит взглядом, сомнет в руках и развеет по ветру. Указания лекарств даже слушать не желал, как маленький ребенок бегал от них – таблетки приходилось вбивать ему с боем. А когда наступал самый страшный для него момент – перевязка – от одурения можно было вешаться. Все кишки вытащит своим упрямством, твердолобостью и невероятной капризностью. Как эти братья до сих пор его терпят?       Аккуратно накладывая очередной бинт, стараясь касаться больной кожи лишь подушечками пальцев, Трафальгар думал. Просто старался отвлечься.       Теперь он целыми днями сидел дома. С вечера у себя в квартире, утром – приходя к братьям. Интересно, у этого угрюмого придурка семьи нет? Почему он живет у них, его разве никто не ищет? Они все задернуты от него какой-то пеленой тайны и секретов. Нет, хирургу, если подумать, было откровенно плевать на них – закончит лечение и исчезнет снова. Обычное любопытство.       На работе никаких проблем, к легкому удивлению, не возникло. Сабо все очень грамотно оформил. Фактически, Ло наняли по всем правилам. В больнице он значился на особом деле, даже плату ему за эти посиделки выдавали. Словно так и должно быть. Но почему-то тошно где-то за сердцем – ощущение, что просто используют. Противное необоснованное ощущение. Ему-то какая с этого разница? Он на работе.       После обязательного боя Зоро обычно успокаивался. Ло заметил это не так давно. Просто в один момент затихал, смиренно усаживался на кровать и выставлял бинты на общее обозрение. Терпел, когда Трафальгар убирал маленькие кусочки ватки, медленно отдирал присохший бинт, чуть размочив его марганцовкой, поправлял нитки. Делал при этом такое сосредоточенное и отрешенное от мира лицо, что порой становилось не по себе.       А Ло ведь никогда раньше не старался делать все настолько аккуратно. Почему-то сейчас он не желал добавлять ему еще боли. Ее и без того предостаточно, и даже больше.       Еще Ло нравилось смотреть, как он спит. Так умиротворенно, по-детски открыто, расслабленно. Да, иногда болезненно вздрагивает, поворачивая голову во сне. И просыпается через каждые пятнадцать минут, чуть прерывисто выдыхая, и снова проваливается в дрему. Он очень много спал, большую часть их совместного времени. И Трафальгара это очень даже устраивало. И как медика, и как человека. Тогда он мог беспрепятственно находиться с ним в одной комнате, совсем рядом. И тот его даже не замечал. А если и замечал, то против не был. Это были единственные минуты, наполненные спокойствием и абсолютной тишиной.       Самым кошмарным, помимо перевязок, лекарств и самого пациента, Ло по праву считал время кормления. Это был самый натуральный триллер. В голову закрадывались сомнения, что во всей вселенной не существует человека, способного накормить Ророноа. Так, чтобы он съел все до крошки, не оставив ничего и не переломав никому ни ложки, ни пальцы. Трафальгару же удавалось со скандалом впихнуть в чудовище от силы полпорции – и выслушать при этом все ласкательные эпитеты, применяемые к его персоне.       Да, это было понятно с первого пробуждения темноволосого – медик ему положительно не нравился. И о каком доверии говорил Мугивара-я? С какого потолка он вообще это взял?       Несмотря на то, что на ближайшее долгое время Траффи был заперт в четырех стенах с крайне опасным для психики явлением, он был явно доволен. Просто так, без причин.       - Он придет сегодня? Сюда.       Хирург пожал плечами, даже не открывая глаза и все еще наслаждаясь звуками ливня. Санджи старался говорить тихо, словно практически шепотом.       - Я не знаю, - губы еле шевелились, выдавая сильную усталость своего хозяина. – Он никогда не предупреждает. Поступает по-своему.       Легкий кивок и понимание – да, он поступал так всегда и со всеми. Сам себе на уме.       - Ключи?       - Они у него есть. Конечно же есть.       Фразы все короче, все невнятней.       - И ты, конечно же, будешь его ждать. Не ляжешь спать до последнего, я прав?       Ресницы чуть дрогнули, губы поджались в тонкую, малость раздраженную нитку.       - С чего ты взял?       - Да ведь даже глаза плотно не закрываешь. И сейчас ждешь его.       Проницательные люди иногда так сильно раздражают. До убийственной дрожи в руках и полного желания разделаться с ними.       На Ророноа все заживало, как на собаке. По мнению Ло, невероятно быстро. Просто катастрофично. Бинтов требовалось все меньше, перевязки делались все реже. Некоторые раны перешли в тонкие запекшиеся шрамы, что вполне устраивало их хозяина. Он стал больше двигаться, больше язвить и скалиться. Но как-то по-доброму скалиться. Но спал он столько же – если не больше.       И привыкал он ко всему тоже очень быстро. Присутствие Трафальгара по прошествии второй недели расценивалось как само собой разумеющееся. Спокойно разрешал дотрагиваться до себя, позволял творить с его ранами, что вздумается. Во время перевязок прикрывал глаза и расслаблялся. Ло один раз представил, что было бы, начни Ророноа-я мурчать от удовольствия – чуть не подавился смешком и тихо закашлялся.       Исправно уходил вечером. Часов в девять обычно появлялся Мугивара. Веселый, шумный, бестактный. С порога вис на друге и, казалось, предпочитал передвигаться по квартире именно таким способом – верхом на чужой спине. Зоро это не особо напрягало, он с готовностью позволял цепляться за себя. И он улыбался. Как-то особенно, приятно, открыто.       Ло хотелось, чтобы он тоже вошел в этот круг людей – кому Ророноа может доверить свою улыбку.       Вскоре выяснилась еще одна невероятная деталь – существовал человек, способный заставить парня есть. И это, к удивлению Трафальгара, был не Луффи.       Когда дверь в один из вечеров распахнулась очень быстро и неожиданно, в воздух проник запах сигарет и женских духов, а сидевший было в кресле до этого Ророноа внезапно постарался схорониться за книжным шкафом, у Ло перевернулась вся жизнь. Его мировоззрение круто разбилось о собственные стереотипы и убеждения.       Санджи оказался не менее шумным, чем его друзья. А как он профессионально и точно впихивал еду в искривленный недовольством рот! Сразу видно, не первый раз. Ло опять кольнуло подобие ревности – вот он не мог заставить того и пару ложек проглотить. А тут уже вторая тарелка исчезает.       Вместе с Блэком в его жизни появилась и его девушка. Рыжеволосая красавица Нами. Пожалуй, именно она навела на Зоро такой ужас. Еще бы, стоило ей появиться в комнате – вся дружная компания вмиг стушевалась и тихонько так зашаркала ножками.       О, ей, наверное, не сообщали, что Ророноа попал под нож. Таких разъяренных беспокойных глаз Ло еще никогда не видел.       Осторожно настучав парню по многострадальной голове, она почему-то сделала выговор Эйсу, одному из старших братьев. А Эйс и не противился – все понял, кивнул и увел ее в сторону, переговорить с глазу на глаз.       Портгас до сих пор чувствовал виноватым именно себя.       Серые глаза резко распахнулись, и их обладатель рывком сел прямо.       - Санджи, а помнишь нашу первую встречу?       Блондин встряхнул головой и затянулся.       - Когда ты с восторгом смотрел за кормежкой этого ненормального?       Кивок. Улыбка тронула губы.       - Да. Я тогда был под сильным впечатлением. Подумать только, он что-то ел. Практически добровольно, стоит заметить, - легкий вздох и руки у лица. – А я, признаться, несколько приревновал, уже в тот момент. Он тебя слушался, он тебя уважал. И он даже восхищается тобой. Мне тоже хотелось, чтобы он уважал меня.       Санджи удивленно похлопал глазами, перебросил сигарету на другую сторону и как-то горько усмехнулся.       - Нет. Он восхищается Луффи, всеми троими братьями. Явно не мной. Он со мной дружит.       - А в этом есть разница?       За окном взвизгнули тормоза машины.       - Большая. Дружить – в его понимании, жертвовать ради всем. Восхищаться и уважать – сильно выходить за рамки «жертвовать всем». Им он может легко простить то, что мне поставит на весы наравне с моим шатким положением друга.       Трафальгар так и не понял всю суть, что пытался донести до него Санджи.       Пожалуй, он слишком сложно пытается разобрать их отношения. Ророноа, скорее всего, принимает все намного легче – существуют те, ради кого стоит сложить голову, и те, кто отгорожен от него железной стеной убеждений и равнодушия. Третьего не дано.       - А ты стоишь теперь на голову выше даже ступени восхищения, - Блэк одобрительно покачал головой, словно это было настолько очевидно. – Поверь, так оно и есть.       В следующий раз Ло довелось понять, что Зоро умеет быть ласковым. И что у него, оказывается, все же есть семья.       Заходила его младшая сестренка. Дерзкая такая девчонка с королевскими замашками. На всех смотрела свысока, хотя вряд ли превышала отметку метра с кепкой. Но ее очень радушно приняли – она тоже была своя.       Когда увидела брата, разрыдалась. Сразу, громко и надрывно. Бросила своего штопанного-перештопанного мишку на пол и кинулась к Ророноа на шею. Прижалась, утыкая маленький носик в бинты, и начала ныть, почему-то нагоняя дикий депрессняк.       Зоро даже не оправдывался. Обнимал ее осторожно, гладил по густым розовым волосам, что-то приговаривал тихо, словно старался убаюкать. Опер подбородок о ее макушку, прикрыл глаза. Счастливо выдохнул.       Это чувствовалось кожей даже на расстоянии – он любил ее. Очень сильно любил, всем сердцем. И она отвечала ему тем же – всем своим маленьким эгоистичным существом.       Вторая девушка во всем мире, которой дозволенно приближаться к нему.       Третьей была Нико Робин, археолог, историк, прекрасная собеседница. Хороший друг. Она оказалась старше, будто бы мама для них всех. Но они общались наравне – компания удивляла Трафальгара все больше.       По сути, они все невероятные люди. Особенные, понимающие друг друга с полуслова. Что-то непостижимое и прекрасное.       А Ло и не заметил, как Мугивара осторожно, ненавязчиво и совершенно целенаправленно влил его в их мир.       - А если ты захочешь семью?       Либо парень решил перебрать все доступные его фантазии варианты, либо просто бездумно воспроизводил все, что попадется в мыслях.       - Почему именно я?       - Он понимает, что при его образе жизни он не сможет нормально существовать с семьей. Уже проходили подобное.       Он насупился, вспоминая что-то болезненное, что-то из прошлого. Ло наверняка догадывался, что это что-то связанно с двоюродной сестрой его друга.       - Так что? Если захочешь семью?       Трафальгар снова пожал плечами, ехидно прищуривая глаза.       - Рожу ему ребенка.       Санджи подавился сигаретой и откровенно закашлялся. Глаза отдавали безумием и недоверием.       - Да пошутил я, - небольшой стакан с водой в качестве извинения. – Такого не произойдет. Я уверен в себе.       Ой-ли? Загадывать на будущее – смешить бога.       - Ты не можешь предугадать все. А вот встретишь какую-нибудь девушку…       - Санджи, у меня уже есть семья, - мягкая улыбка сочувствия, что друг не совсем понимает. – Я доволен тем, что у меня есть. И не хочу ничего менять.       Лишь глупец ищет чего-то лучше, чем имеет сейчас. Если ты счастлив, резон испытывать хрупкие нервы судьбы?       Впервые о его страхах Трафальгар услышал от подвыпившего Эйса. Второй раз его косвенно предупредила Нами, скорее всего, с подачи Санджи. Третий раз он ощутил на собственной шкуре.       Ророноа ревностно относился к окружающим его людям. И к их безопасности. Это была единственная слабость грозного уличного бойца, которую можно было найти во всем его существе. Признаться, Ло даже и не думал, что когда-нибудь тоже почувствует подобную зверскую заботу.       Приступы дикого желания до уборки у Трафальгара наступают нечасто, но обычно очень неожиданно и до жути срочно. Душа требовала вытереть, вымыть, вытрясти, перебрать и выкинуть абсолютно все, что попадалось на глаза. В этот раз на глаза попался высокий книжный шкаф у братьев.       Зоро насторожился уже тогда, когда Ло подтащил к шкафу достаточно высокий стул.       - Что ты хочешь?       Ло был выше Зоро, немного, но выше. Вот только Зоро умудрялся как-то доставать те книги, до которых не дотягивался сам Ло. И, несмотря на врожденное упрямство, вполне был готов помочь.       - Все нормально. Не беспокойся.       Стул был идеален во всех отношениях. Такой, какой нужно. Немного сноровки, мокрой тряпочки, полировки и метелки – и можно смело приступать.       Зоро в первый раз за три дня серьезно насупился.       - Ои! Слезь оттуда.       Ло ничего не слышит, он увлечен. Его не беспокоит ни высота, ни дергание половиц, ни скрип стула. Его занимает уборка.       - Трафальгар, немедленно слезай, - слова уже похожи на угрозу. Ророноа выходил из себя. – Я кому говорю?!       Ножка подломилась, и мир перевернулся.       - Ло!       Трафальгар был уверен, что его обожгло. Окунуло в кипящую лаву, выдернуло, полоснуло льдом. Сильные руки были такими теплыми и до невозможности особенными, что можно было терять сознание, как в дешевых бульварных романах.       - Я же говорил быть осторожнее!       В этот вечер Зоро с ним не разговаривал. Совсем, ни слова. Кидал жутко недовольные взгляды, фыркал и ворчал. И нервно тер руки.       А у Ло лопатки горели. И местечко под коленками.       - Уже поздно, - очередная сигарета была затушена, снова о ладонь. На подоконнике образовалась тонкая дорожка темного пепла. – Пойду я, не буду больше тревожить тебя. И прости, Ло.       Смуглая рука примирительно потрепала светлые волосы.       - Брось. Если бы ты не завел подобный разговор – я бы сильно удивился.       В прихожей пахло холодом, дождем и улицей в целом. Куртка на плечи, узлы шнурков. Время позднее, стрелки прилипли к половине третьего. На дворе глубокая ночь.       - Скажи, Ло, - застыл в дверях, кусая губы. Самое последнее, решающее. – А ты… А если ты бросишь его?       Венец его опасений. Вот зачем он так долго мучил самого себя.       Он боялся, что кто-то сделает его другу больно. Сильно больно, непоправимо, безвозвратно. Обидно и разрушающе.       - Ты знаешь ответ на этот вопрос, Санджи, - ненавязчивое подталкивание в спину. Усталость. – Тогда он просто меня убьет.       Слова прощания, легкие кивки, никакой уверенности. Санджи еще вернется к этому разговору. Пройдет время – и вернется.       Замок защелкнулся, в квартире установилась ожидающая тишина.       - Я его не брошу. Правда, не брошу.       Вопреки собственному устойчивому мнению, Трафальгара, оказывается, и не собирались никуда отпускать.       Надежда хирурга на то, что вся эта компания и одна личность в частности исчезнут с горизонта безоблачной скучной жизни была наглым образом разрушена. Сначала неожиданными звонками Мугивары, который каким-то невероятным образом разузнал абсолютно все телефонные номера Ло. Потом повадившимся к нему Кидом, что почему-то явно решил, что теперь они друзья – не разлей вода. А в довершении и Зоро, что совсем не прочь был потерпеть «нахального, угрюмого, упрямого, эгоистичного, бессовестного хирурга» возле себя, появляющегося в его буднях неожиданно и эффектно.       Последней каплей стали похаживания посреди рабочего дня. Без предупреждения, без звонка, без каких-либо опознавательных знаков. Просто упрямо ждал, словно ему заняться было нечем. Ророноа сидел на скамейке перед больницей и что-то бормотал себе под нос с совершенно ненормальным видом.       - Что ты тут делаешь?       Он был растерян, словно не ожидал этого вопроса. Смотрел прямо на Ло и долго пытался понять ситуацию.       - Сижу.       До крайности оригинально, ничего не скажешь.       После рабочего дня на долгие разговоры тянуло с большой натяжкой.       - Ророноа-я, я же просил прийти к концу недели. Я осмотрю тебя, сниму последние швы – и можешь быть свободен.       Зоро задумчиво пожевал губу и покачал головой. Видимо, на условия медика он был не согласен.       - Мне скучно.       - А я то тут при чем?       Продумывая изначально все варианты, он подготовил решающий ход. Идея была вполне в духе Ророноа и блистала оригинальностью.       - Вот, - вытянул вперед разодранные костяшки с капельками темной крови и практически ткнул их в лицо отшатнувшемуся Ло. – Я ранен. Нужно твое вмешательство.       Трафальгар долго смотрел сначала на протянутую руку, потом в яркий звериный глаз. Странно, но мыслей не было абсолютно никаких. В голове по-счастливому пусто.       Второй глаз так и не открылся, оставив вместо себя длинный тонкий шрам.       - Ближайшее кафе для осмотра подойдет?       Чуть подранные губы с еле заметными покусанными трещинками тронула улыбка. Родная и теплая.       - Пойдет. Пройдемся, Траффи?       Это было обоюдное решение с откровенной подачи одного и с мысленного одобрения другого. Это абсолютно и полностью их выбор.       Дверь отворилась тихо и привычно. Ло сидел с ногами в кресле, устало, сонно смотря на вход в комнату.       Зоро бесшумно скользнул внутрь, стряхивая по дороге крупные капли дождя. Сколько раз ему говорил, а он все за свое – ненавидел зонты и баста. Отказывался не только их раскрывать, но даже в руки брать.       - Привет, - легкое касание теплых домашних губ ледяными. Прикосновение рук. – Все в порядке?       Кивок. Ло положил голову на мокрое плечо и мерно выдохнул.       - Санджи заходил, - глаза слипались, слова походили на бред сумасшедшего. – Спрашивал о тебе.       - Поварешка опять бунтует? – привычный оскал и сильные ладони, обхватывающие за спину. – Какой по счету?       - Ммм? Третий… вроде…       Свободно пронес закутанное в его старый свитер тело до кровати, уложил под плед, пристроился рядом. Смуглые пальцы с татуировками неожиданно прошлись по тонкому шраму на глазу.       - Любуешься своей работой?       - Любуюсь, - поцелуй на ночь, цепкие объятия. Уткнутый в короткий влажный ежик волос нос вдыхал запах родного человека. – Останься завтра на весь день.       В сон провалился резко и без предупреждения. За окном так же бушевал дождь и ветер.       И еще одна привычка Зоро – он до дрожи в коленках любил выполнять капризы любимого человека. Именно такие, высказанные в полудреме, невнятно, на грани сознания.       Ведь это для любимого человека, верно? Так важно ли, в чем они будут состоять?       Тому, кто ставит на кон слишком много, все равно нечем больше рисковать. Выше любви во всех ее проявлениях в его вселенной просто ничего не существует. Это убеждение, это закон, это образ жизни.       Запоздало кивнул и закрыл глаза. А сейчас спать.