Пепел Альд'Руна

      Утром четвёртого дня Кимри проснулась с тяжёлой головой, не сразу сообразив, где находится. Всю ночь её преследовали видения боя в форте, окровавленные тела и перекошенное дикой яростной ухмылкой лицо Роггвара... Опомнившись и стряхнув остатки тягостного сна, Кимриэль выбралась из палатки и обнаружила, что ещё едва рассвело. Двое часовых — Астия и Рис — сидели у костра. Имперка равнодушно, но бдительно оглядывалась вокруг, а Бернус, как всегда, что-то бормотал и напевал себе под нос, черкая в затрёпанной тетради.       Было прохладно и сыро, клочья и ленты тумана протягивали влажные пальцы, зябко забираясь под ворот. Кимри вытащила одеяло и, закутавшись, присела к костру рядом с рыжим бардом.       - Доброго утра, сэра, - приветливо улыбнулся он и снова погрузился в записи.       Шелест листвы, потрескивание ленивого костерка и шальной весенний гомон птиц принесли облегчение после тяжких снов. Когда выглянуло солнце, Кимри перешла на западный край лагеря: отсюда открывался прекрасный вид на Мискарканд. Солнце выкрасило белые арки нежно-розовыми тонами, туман окутывал стены по низу и растекался через проёмы, живо напомнив Кимри перламутровую дымку Лунной Тени.       Если Мастер Аши-Иддан прав, и ей в любом случае предстоит исполнить волю Азуры — значит, она наверняка окажется там ещё раз... И уж раз выбор не велик, то не лучше ли всё-таки согласиться на это добровольно? Может, тогда райский мир не станет больше превращаться в казнь...       Магнус поднимался всё выше, и чем светлее становилось, тем лучше чувствовала себя Кимриэль. Словно кто-то перестал сердиться на неё... Кто-то? Кимри покачала головой и сказала себе: не хватит ли уж играть в прятки с собственными мыслями?       - Азура, будь милосердна! Я — никто, и не знаю, зачем понадобилась тебе, но я постараюсь исполнить твою волю, - прошептала Кимри исчезающему туману.       Позади, в лагере, послышалось движение, раздались голоса — спутники начали просыпаться. Вита Колус загремела котелками, и Кимриэль поспешила ей на помощь.       Пока все завтракали, Кимри вспоминала вчерашнее изучение заклинания очарования: Лилисса несколько раз показала его действие, но было уже поздно, и после сражения с некромантами Кимри почти ничего не соображала. Поймав босмерку, она взялась её расспрашивать заново. Оказалось, то, как работает это заклинание, сродни упражнению, что они делали на уроке Мастера Астава. Только, вместо того, чтобы навязать свои ощущения собеседнику, нужно сначала как бы самой попасть под его очарование, немного стать им: сравняться с ним дыханием, позой, жестами. И тогда собеседнику становится очень легко и приятно, словно вы очень-очень давние друзья, словно он общается сам с собой. А словесная формула заклинания не столько воздействует на собеседника, сколько усиливает собственную чувствительность и способность проникаться состоянием другого человека.       «Надо же! - подумала про себя Кимриэль, - как раз то, о чём я размышляла! Обязательно нужно этому научиться».       Наконец, все позавтракали и стали сворачивать лагерь. Действительно, очень удобное время для того, чтобы сделать что-то незаметно. Улучив момент, Кимри собралась с духом и подошла к Мастеру Аши-Иддану.       - Кэна?..       Ашхан, укладывавший свои сумки в повозку, нетерпеливо обернулся:       - Да. Что у вас?       Кимриэль привычно сжалась от его тона, но решение было принято, отступать глупо, и она заговорила:       - Мне кажется, вы должны знать: вчера Аранлор брал ваши личные записи.       Массарапал вскинул бровь, сунул руку в сумку и вынул знакомую тетрадь.       - Эти?       Кимри кивнула. Мастер Аши-Иддан нахмурился и принялся листать страницы от конца к началу, пробегая глазами, видимо, припоминая, о чём писал и что мог прочесть любопытный альтмер. Пока он занимался этим, Кимриэль пришло в голову попробовать присоединиться к нему, как учила Лилисса. Оказалось довольно непросто различить дыхание эшлендера, а поза скопировалась почему-то не точно, а зеркально, но исправляться Кимри не стала — она и так уже ощутила себя в высшей степени странно и непривычно. Спина невольно выпрямилась и окаменела, все мышцы почти свело судорогой, развернуло плечи, вытянуло шею, отчего голова сама приняла то самое положение и поворот, из-за которого осанка и взгляд кажутся надменно-презрительными. Мышцы живота тоже свело, а где-то внутри занялась неожиданно горячая боль... Что это?.. Кимри вслушивалась в нарастающий кошмар в груди, понимая теперь, почему данмер дышит так медленно и редко, сознательно контролируя практически каждый вдох и выдох: иначе просто невозможно будет дышать совсем! Что это?!       Кимриэль подняла глаза и встретила взгляд Массарапала, хмурый и озадаченный. Он понял, что она сотворила?.. «Убьёт!» - пронеслась в голове паническая мысль. Но отсоединиться прямо сейчас не получалось: тело, скованное судорогой, отказывалось повиноваться; ему, вросшему в чужие ощущения, казалось, что если ослабить хоть одну мышцу — невыносимая боль набросится и растерзает разум в клочья! Ещё несколько секунд ашхан впивался взглядом в поразительно знакомо окаменевшее лицо ученицы, потом протянул руку, взял её за плечо и развернул спиной к себе. Потеряв зрительный контакт, Кимри почувствовала, как судорога отпускает её, мышцы утомлённо расслабляются, а губы начинают дрожать... Массарапал положил ладони ей на плечи и, так и стоя за спиной, негромко сказал в самое ухо, чётко и с расстановкой:       - Найдите себе — другой объект — для экспериментов. Меньше всего я желаю нечаянно вам навредить.       - Простите... - выдохнула Кимри.       Не сказав больше ни слова, ашхан подтолкнул данмерку в спину и вернулся к своим вещам. Кимриэль на бесчувственных ногах зашагала прочь, не смея обернуться и забыв на время, зачем вообще подходила к учителю.       Оценив свои силы и состояние, она забралась в повозку молчаливого старика Сцелиана. Справа привычно вышагивал конь Эно, слева — рыжий Рис напевал что-то меланхоличное:       - Данмера тень,       следы в тишине...       Ты словно позабыл, кто ты на самом деле есть.       И никто       тебя не узнал,       пока скитался ты по земле.       Только она — Луна-и-Звезда -       проводит тебя       до конца...       Кимри вздрогнула, услышав одно из имён Азуры, да ещё и с обещанием «проводить до конца». Что-то сегодня каждая прядь в косу... Правда, пока не очень понятно, к добру ли.       Кимриэль достала тетрадь и, хоть повозку и трясло ощутимо, взялась записывать вчерашние и сегодняшние события. Потом вспомнила, что забыла вечером поговорить с наставником. Стало даже интересно, получится ли это прямо сейчас, средь бела дня, в окружении людей и в неудобном положении? Данмерка прикрыла глаза, сделав вид, что задремала, и послала мысли к Мастеру Элидору.       Как она и думала, наставнику не понравилась идея согласиться служить Азуре. Кимри, ясно понимая, что иначе всё равно уже не будет, но и не желая спорить с добрым учителем, пошла на компромисс и пообещала, что до возвращения из экспедиции постарается и дальше противиться зову. Оставалось надеяться, что даэдрическая принцесса отнесётся к этому хоть немного с пониманием...       Закончив беседу, Кимриэль очнулась и услышала, что рядом разговаривают Эно и Роггвар, причём, о ней. Норд сетовал, мол, напрасно они потащили вчера с собой девчонок в форт. На что Эно рассказал, как пытался их остановить, но не снискал успеха. Роггвар хмыкнул.       - Вот они всегда так, женщины, - норд протянул последнее слово с уважением и восхищением. - Кажется — тонкие, чуть тронь — сломаешь. А как что серьёзное — поди найди мужика сильнее их духом!       - Видимо, не зря эшлендеры так чтят своих Мудрых Шаманок, - улыбнулся Эно.       Почувствовав, что слушать дальше будет всё более неловко, Кимри пошевелилась и села удобнее. За разговором с друзьями прошло несколько часов. Обедать сегодня решили на ходу, так что остановились лишь, чтобы получить от Виты Колус приготовленные с утра хлеб, варёное мясо и сыр.       Магнус уже закатывался за горы, когда экспедиция добралась до лагеря у подножия горы, на плоской вершине которой располагался восстановленный Кватч.       Место показалось Кимри странным, но она решила, что это воспоминания об исторических событиях Кризиса Обливиона и буйное воображение играют с ней дурные шутки. Отмахнувшись от смутной тревоги, она поднялась вслед за друзьями по серпантину на вершину горы.       Пространство перед городскими воротами замостили, обсадили деревьями и поставили скамейки, превратив в круглую площадь вокруг остатков обливионских врат. И вот тут, стоя перед чёрно-красными, обгорелыми и оплавленными, шипами, Кимри едва не задохнулась от ужаса. Ей вдруг показалось, что Врата ожили! Огромные, обжигающие душным дыханием, стоящие во тьме, извергающие Зло... И под ногами словно не мостовая, а изрытая и обожжённая земля, жадно впивающаяся в живую плоть каждым камешком, каждой песчинкой!       Кимри остановилась, в ужасе закрыв лицо руками. Рядом тут же оказался Эно, поддержал под локоть, довёл до скамьи.       - Что случилось?       Ушедшие вперёд спутники остановились, поджидая их, а Лилисса вернулась спросить, в чём дело. Кимриэль, отдышавшись, но всё ещё не решаясь поднять глаза на жуткий монумент, проговорила:       - Не знаю... Мне вдруг показалось, что Врата ожили!       Рыжая обернулась, но не увидела ничего необычного и протянула:       - Да нуу! Жуткая, конечно, штука, но давно мёртвая. Пойдём! Увидишь, как здорово отстроили город - и не поверишь, что когда-то сгорел дотла!       Кимри помолчала. Всё её существо кричало и противилось даже мысли сделать ещё хоть шаг в сторону злосчастного Кватча. Но настоять на своём значило - опять всех напрягать. Решив, что, так и быть, как-нибудь быстро проскользнёт мимо жуткого призрака, данмерка покорно поднялась и зашагала вперёд.       Стараясь не обращать внимания на душераздирающий скрежет призрачной каменной крошки под ногами и мерзкую удушливую вонь, Кимри вошла в городские ворота.       Нет, Лис была не права. Здесь оказалось ещё хуже! В ушах поплыл тонкий звон, а мир болезненно раздвоился. Кимри прижала ладони к вискам, глядя на то, как храм Акатоша, одновременно целый и белоснежный — лежит в руинах, и обрушенная колокольня перегораживает улицу. Сквозь праздничную площадь, украшенную статуей Мартина Септима в монашеском одеянии — проступает зрелище жестокой бойни, даэдрические твари мечутся, охотясь за обезумевшими людьми, вопят и визжат, и их вой сливается с неумолчным многоголосым человеческим криком; солдаты городской стражи отчаянно бьются с заведомо непобедимыми монстрами; трещит пламя пожара, оглушительно лопаются стёкла и камни; сияющее солнце застит пелена дыма и пепла. Жаркая боль поднялась изнутри, грозя затопить сознание и скрутить тело в бессмысленный вопящий комок. Кимри развернулась, намереваясь броситься прочь, — и оказалась лицом к лицу с ашханом. Он стоял в шаге позади и смотрел на город расширившимися глазами, ноздри его тонкого хищного носа нервно трепетали, бледные губы сжались в тонкую нить. Массарапал медленно перевёл взгляд на пепельное лицо ученицы и тихо спросил:       - Вы тоже видите это?       Кимриэль, покачнувшись, бездумно вцепилась в его руку и смогла только кивнуть. Ашхан подхватил данмерку под локоть и почти потащил прочь, бормоча на ходу и, кажется, не особенно осознавая, что произносит это вслух:       - Пепел... везде проклятый пепел... Они думают, что всё можно отстроить, восстановить. Глупцы. Этот город до сих пор горит! Эти люди до сих пор сражаются и умирают!       Кимри опомнилась уже внизу, в лагере, сидя на краю повозки. Массарапал стоял рядом, брызгая ей в лицо водой и читая восстанавливающее заклинание. «Интересно, в который это раз?» - вяло подумала данмерка, отирая прохладные капли со щеки. Сам ашхан уже вполне владел собой и выглядел так, будто ничего не случилось. Однако, убедившись, что ученица в порядке, он подошёл к лейтенанту Кугарису и настоятельно попросил перенести ночную стоянку подальше от Кватча. Имперец развернул карту и ткнул пальцем в точку по другую сторону Золотой дороги, рядом с фортом Верески Дасека:       - Тут есть хорошее место, лагерь Красной Тропы. Годится?       - Да, вполне, - кивнул Мастер Аши-Иддан.       Так и вышло, что этим вечером археологи смогли первый раз полюбоваться закатом над Абесинским заливом, синеющим у самого горизонта, и даже увидеть башни Анвильского замка.       Кимри облюбовала огромный камень чуть ниже лагеря, с которого открывался восхитительный вид и на устье реки Стрид, и на Анвил, и на падающее в море солнце. Рядом с камнем покачивалась вершина дерева, росшего внизу, на крутом склоне холма; это было немного странно. Но что не странно в последнее время в её жизни?..       Вот, например, Эно спускается к ней. Можно сколько угодно ворчать на рыжую, но ведь и правда — ни на шаг не отходит, присматривает, старается быть ненавязчивым, но — неотступным... Сел рядом, молчит.       Солнце уже почти коснулось краем воды, когда Эно произнёс:       - Когда мы вернулись из Кватча, мне пришлось лечить Мастера Аши-Иддана... Что с вами случилось? Он весь горел и бормотал что-то про пепел... А ты и вовсе была почти без сознания.       Кимри поёжилась, кутаясь в одеяло, и рассказала, что увидела.       - Это не передать словами: город живёт, но у него словно есть изнанка, и там... там до сих пор всё горит, и рушится, и жители до сих пор умирают и сражаются...       Кимриэль закрыла лицо руками и почувствовала, как Эно обнял её. Это было странно — ощущать чужое тепло и бережную силу, и остро чужой запах... Горьковатый и тёплый, полынный, он принёс покой, но вместе с тем — смутный трепет и неожиданно острое желание оставаться так как можно дольше...       Голос Виты, созывающий всех на ужин, пробудил Кимри от созерцания непривычных ощущений. Она пошевелилась, и Эно отпустил её — с явной неохотой, подавив вздох. Кимри взглянула ему в лицо и встретила взгляд открытый, серьёзный и ожидающий... Данмерка, кажется, даже поняла, чего именно он ждал: наверное, какого-нибудь знака, который показал бы, что его... его внимание взаимно? Но Кимри понятия не имела, как этот знак подать, так что лишь растерянно улыбнулась и, поднявшись, пошла к общему костру.       Когда все уже принялись за ужин, Кимриэль вдруг заметила, что Мастера Аши-Иддана нет у костра. Поспешно покончив с едой, данмерка обошла лагерь и нашла ашхана почти там же, где сидели они с Эно, шагах в десяти дальше. Ей захотелось подойти, спросить, всё ли в порядке. Но она не решилась... Только чуть потянулась мысленно в его сторону и «прошептала»:       - Спасибо!..       Напряжённая спина данмера чуть дрогнула, но он не обернулся, и Кимри тихо ушла.       У костра было весело. Нагулявшиеся археологи делились впечатлениями, Лилисса дурачилась и развлекала компанию, осыпая всех то цветами, то бабочками, то запуская кружиться стайку разноцветных щебечущих птах. У норда, блаженно развалившегося в траве, прямо над головой плавало разноцветное облачко северного сияния.       Когда костёр почти догорел и все разбрелись по палаткам, Кимри заметила, как Аранлор снова скользнул к вещам Мастера Аши-Иддана. Нырнув в палатку, она понаблюдала сквозь щель, как альтмер раздражённо роется в сумке. Не найдя тетради, он даже плюнул с досады и, наконец, тоже ушёл спать.